На боярской конюшне заржали кони - видно, почуяли битву. Крестьяне бросились за оружием, женщины распустили волосы и заголосили, как велит обычай, а ребятишки забрались на крыши и запели боевой марш деревни Петухи.
Ветер свищет, речка плещет.
Ветер свищет, речка плещет.
То не ветер, то не ветер -
свищут камни, топорища!
То не речка, то не речка -
то мечи на солнце блещут!
Враг уж смазывает пятки -
удирает без оглядки!
Кукурузные початки
тучей вслед ему летят.
Помни битву, супостат!
Тра-та-та-та, тра-та-та-там!
Тра-та-та-та, тра-та-та-там!
Кое-кто из ребят насыпал в пустые тыквы гальку и потряхивал ими в такт песне. Выходило и громко, и задорно, и воинственно - одним словом, здорово.
До того здорово, что даже боярин Калота, который со сторожевой башни наблюдал, что дальше будет, не выдержал - выхватил свой меч и давай колотить по щиту. В угоду боярину и военачальники из боярской свиты, и старейшины тоже начали отбивать такт - кто посохом, кто мечом. Тем временем к крепостным воротам стекалось все больше народу. Люди вооружились кто чем мог - топорами, палицами, булавами, пращами. Когда все собрались, барабан смолк, и опять вперед вышел пастух Гаки.
- Люди! - сказал он. - Нечего зря время терять. Я, пастух Гаки, берусь сразить змея. Все, кто почитает себя храбрецом, ко мне! Ну, готовы? - И взмахнул своим пастушьим посохом.
- Готовы, готовы! - раздалось в ответ. Но вдруг по толпе пробежал ропот.
- Ежели кто готов, тому скатертью дорожка! А мы, дровосеки, за пастушьим посохом не пойдем! - закричал Колун, главный дровосек деревни Петухи. - Неужто не сыщется среди нас военачальник получше, чем Гаки? Да он не знает даже, с какого конца за меч взяться!
При этих словах толпа загудела, послышались смешки. Гаки растолкал обступивших его людей и - к Колуну.
- А велика ль цена твоему мечу? - сказал он обидчику. - Что ж, выходи, ты - с мечом, я - с дубиной. Посмотрим, чей верх будет!
Вроде спокойно так сказал, глотку, как Колун, не надсаживал, а у самого лицо побагровело, сразу видно, что обида нанесена смертельная и смоет ее только кровь.
- Выходи, чего ждешь?
- Думаешь, напугал?
Колун выхватил меч, размахнулся, да как заорет: "У-ух!" Это у дровосеков клич был такой.
Дубина и меч скрестились, кому-то одному - либо Колуну, либо Гаки - не миновать бы смерти или тяжкой раны, если бы громкий окрик не прекратил поединка.
- Стойте, полоумные! - закричал главный охотник Зверобой.
Этот Зверобой нельзя сказать, чтобы так уж силен был или грозен с виду, зато голосище - что твоя труба.
- О чем спор-то? - продолжал Зверобой, когда Гаки с Колуном опустили оружие. - Что дровосек, что пастух - одна вам цена. Война не ваше ремесло, это дело охотников. В ход пойдут стрелы, а вы их сроду в руках не держали. Против змея людей поведет охотник!
- Верно, - поддержали его остальные охотники. - Это вам не в жмурки играть, а со змеем биться!
- В змея из лука стрелять собрались! - прыснул со смеху Колун. - Да твоими стрелами разве что блох на змее щелкать! Он весь чешуей покрыт, и что ни чешуйка - щит! Понимаешь ты это, чурбан неотесанный? Ее пробить только топору под силу. А потому поведет дружину дровосек !
- Верно! Верно! - поддержали своего вожака дровосеки.
- Нет, неверно! Не дровосеки пойдут на змея, а пастухи! - стояли на своем пастухи.
- Охотники - ко мне! Подальше от этого сброда! - снова закричал Зверобой и стал продираться сквозь толпу.
- Это мы-то сброд?! Мы?! Как сейчас тюкну топором по башке, тогда узнаешь, кто сброд!
Один из дровосеков бросился за Зверобоем, но охотники выхватили ножи и преградили ему дорогу. Между охотниками и дровосеками началась потасовка, пастухи тоже ввязались в драку, замахали своими пастушьими посохами, и пошло - ножи лязгают, топоры скрежещут, дубины трещат. И такой галдеж поднялся!
- Кишка тонка с пастухами тягаться!
- Чтоб дровосеки над охотниками верх взяли? Сроду такого не бывало!
- Чтоб пастухи дровосеками верховодили? Не бывать этому!
- Да угомонитесь вы!!! Зря ведь друг дружке ребра ломаете! - пытался урезонить их дед Панакуди, только никто не слушал его.
Тогда Двухбородый набрал в груды побольше воздуху и гаркнул, что было силы:
- Жребий! - И повторил еще раз: - жребий! Киньте жребий, кому первому идти против змея, пока мы сами друг дружку не порешили!
Его слова возымели действие. Драка прекратилась. Панакуди зажал в руке три соломинки - кто самую длинную вытянет, тот и поведет своих людей на змея.
Самая длинная соломинка досталась Гаки. Он тут же стал готовиться к походу. Первым делом собрал всех пастухов и велел деду Панакуди сосчитать их. Оказалось - сто три человека, все усатые да бородатые, с дубинками и пастушьими посохами. Потом Гаки приступил к осмотру оружия.
- Эта дубина годится, проходи! И твоя тоже хороша, тяжеленная, - похваливал он одних. - А у тебя разве дубина? Легче перышка! Закинь ее подальше! Хотя нет, погоди. Вот тебе веревка, привяжи к дубине камень, выйдет палица - что надо! - советовал он другим. - Эта буковая, живо сломается, кизиловую сыщи. А твоя - ишь ты! - с кремнем. Почище топора будет!
После этого Гаки велел своей дружине построиться по двое и сказал:
- Пастухи! Ежели мы все разом трахнем змея по спине, от него мокрого места не останется!
- Не останется! Не останется! - подхватили пастухи и загромыхали дубинами по булыжнику.
- Вперед! - Гаки взмахнул посохом и зашагал впереди своей рати к логову чудища.
- Эй, вы, штаны запасные не забудьте! - крикнул им вслед Колун.
В толпе засмеялись. Но пастухи уже затянули боевую песню и не слышали насмешек.
Солнышко клонилось к закату. Тени росли, становились все страшнее. Близился вечер. В воздухе застыли тревога и ожидание...
Глава третья
ПАСТУХ ГАКИ ИДЕТ ВОЙНОЙ НА ЗМЕЯ
Хотя уже смеркалось, никто не думал уходить. Только женщин отослали домой, а мужчины остались поджидатъ вестей с поля брани. Даже боярин по-прежнему стоял на башне в окружении свиты и ждал, что будет дальше.
Пока Калота глазел на дорогу, что вела к пещере, а крестьяне у крепостных ворот думали-гадали, как там дела у пастухов, в крепости лихорадочно готовились к бою: копьеносцы проверяли копья и доспехи, стрелки отбирали самые толстые стрелы, секироносцы точили свои секиры, алебардщики - алебарды. Все понимали, что Калота неспроста целый день торчит на башне - видно, опасается за свою твердыню.
Время шло, а вестей не было никаких. Калота приказал одному стражнику влезть на крышу сторожевой башни, да только и оттуда ничего не удалось разглядеть. Окрестные леса посинели, потом почернели, а гонца все не было. Боярин уже собрался послать к пещере Стелуда на коне, как вдруг из ущелья донесся страшный рев. Рев повторился еще и еще раз, да с такой силой, что боевой барабан на башне сам по себе дрогнул и загудел.
Колун, Зверобой, купец, который принес весть о змее, Козел, Двухбородый и все, кто сидел в ожидании у ворот крепости, как один вскочили на ноги, насторожились.
- Пойти, что ли, на подмогу? - сказал, наконец, Козел.
- Еще чего! - напустился на него Зверобой. - Чтобы пастух Гаки потом бахвалился, будто это он одолел чудище?
- Нет! - поддержал его Колун. - Никакой подмоги. Пускай пастухи уразумеют, что без дровосеков им грош цена!
Не успел главный дровосек договорить, как раздался рев громче прежнего.
- Ну что там? - спросил Калота.
- Ничего не видать, - отозвался дозорный с крыши.
- О господи! - взмолился боярин. - Ниспошли им победу над змеем. Не то мои мельницы у реки все до одной опустеют, пропадут пропадом...
- Ниспошли, господи! - хором вторили боярину старейшины и военачальники.
- Мы жизни лишиться можем, а у него о мельницах забота, - проворчал кто-то, только в темноте было не разобрать, кто.
Немного погодя тот же голос выкрикнул:
- Послал бы своих стражников, боярин, пастухам на выручку!
- А кто крепость охранять будет? - гаркнул сверху Калота. - Отвечай, болван!
Но ответа так и не последовало. И рева тоже больше не было слышно. Наступила гнетущая тишина.
Что же это был за рев? Предсмертный или победный? Что стало с удалыми пастухами? Крестьяне, старейшины, боярские военачальники, простые ратники, даже женщины и дети, которые без сна лежали дома под овечьими шкурами, - все ломали себе над этим голову, но никто, ни один человек не мог догадаться, что случилось на самом деле. А случилось вот что.
Сначала все шло как по маслу. Пастух Гаки храбро шагал во главе своей дружины, в одной руке дубина, в другой - меч. И даже мурлыкал себе под нос боевой марш деревни Петухи.
Когда впереди показалась пещера, срубленное священное дерево да белые щепки вокруг, пастухи сжали покрепче свои дубины и дальше пошли на цыпочках, чтобы не шуметь. Из пещеры на них дохнуло - нет, не дохнуло, в нос шибанул тяжкий смрад и уши заложило от оглушительного храпа.
- С нами бог! - зашептал Гаки. - Змей храпит, это нам на руку: кто так храпит, тот ничего не слышит. Мы подкрадемся поближе и захватим чудище врасплох. Как я подам знак: "У-ух!" - пускайте в ход дубины, только чтобы все разом. Дубасьте его до тех пор, пока не расплющится в лепешку. За мной!
Гаки первым нырнул в пещеру, с мечом в одной руке, с дубиной - в другой.
Сначала пастухи хоть что-то различали, а потом уже шага без ощупи не могли ступить - чем глубже в пещеру, тем гуще становилась тьма. Летучие мыши зашмыгали у них над головой, заухал, захохотал филин. Но сытый змей продолжал спать. Не проснулся он даже тогда, когда пастухи наткнулись на его тушу. По знаку вожака отряд разделился и стал обходить чудище с двух сторон. Вот тут-то и стряслась беда: один из пастухов споткнулся и нечаянно охнул. Кое-кто принял это "ох" за сигнал "у-ух" и кинулся в атаку, а другие только пялились в темноту. Одним словом, вместо того, чтобы разом оглушить чудище, пастухи себе на беду разбудили его.
Змей почуял опасность и взревел. Рванулся было к выходу, но не тут-то было, брюхо мешало, как-никак десяток овец проглотил целиком, с рогами и копытами, да осла с верблюдом впридачу. Тогда чудище забило хвостом, и пастухам пришлось худо. Одним махом змей отшвыривал дюжину пастухов. С грохотом посыпались камни, раздались предсмертные стоны. Уцелевшие не сдавались. С боевым кличем смельчаки продолжали молотить змея, но их увесистые дубины раскалывались в щепы.
Гаки смекнул, что сражаться с таким чудищем дубинками, пускай даже окованными, - пропащее дело и взялся за меч. Но и меч, уж на что крепкий, только слегка царапнул змея и переломился. От этой царапины змей взревел во второй раз, а когда кто-то из пастухов саданул его по уху, - в третий. На этом удачи нападающих и кончились. Чудище совсем осатанело, оно металось так, что крушило и давило все подчистую.
Уцелели только трое пастухов - их спасли трещины в стенах пещеры. Этим троим удалось живыми выбраться наружу. Но один испустил дух у самого выхода из пещеры, другой - по дороге в деревню, а третий, единственный из ста трех храбрецов, которые двинулись во главе с Гаки на змея, весь израненный, дотащился до боярской крепости и принес страшную весть.
Да, страшнее и не придумаешь. Погибли сто два пастуха - цвет и гордость деревни Петухи.
- Хорошо еще, что в пещере тесно и он не мог разинуть пасть вовсю, - объяснял раненый любопытным, - а не то бы и мне нипочем не уцелеть. Чешуя у него - что броня. Я пырнул ножом, лезвие враз погнулось. Во, глядите! - И он показывал свой нож, не переставая стонать да охать. - Ох, настала погибель наша!
- Вот что бывает, когда верховодит пастух! - Воскликнул главный дровосек Колун. - Виданное ли дело? Загнать в пещеру весь отряд! Кабы этот Гаки остался в живых, его бы за такое повесить мало! Я бы на его месте...
- А кто тебе мешает? Бери своих дровосеков и отправляйся! - подзадорил его Зверобой. - Или, небось, страшно?
- Это кому страшно? - раскипятился Колун.
- Пока у меня в руках топор, мне ничего не страшно!
- Змей-то о трех головах! - предостерегающе сказал раненый пастух.
- Тебе это, небось, со страху померещилось. Да коли и так - что с того? Голова на шее сидит, а шею и отрубить можно! - храбрился Колун.
- Да чешуя-то на нем непробиваемая! - Возразил раненый еле слышно - он очень ослабел. - Держи ухо востро.
Но у Колуна другое было на уме.
- Ты мне лучше вот что скажи, - спросил он пастуха, - глаза у змея есть или нет?
- Я только один глаз видел, - из последних сил проговорил раненый. - Сверкает, будто раскаленный уголь, потому его и видно было.
- Это все, что я хотел узнать! - Колун повернулся к односельчанам и решительным тоном произнес: - Люди! Ступайте теперь спать, а назавтра, чуть свет, чтобы все дровосеки, до одного, с топорами были на этом самом месте. И кто-нибудь пусть захватит тростинку и меру горького перца. Все понятно?
- Понятно! - ответили дровосеки.
- Тогда - по домам! - Колун поклонился боярину, потом народу и громко, чтобы все слышали, повторил: - По домам! И помните, завтра, еще до того, как солнце выглянет из-за гор, змеева туша будет лежать на этом самом месте! Или пусть разразит меня гром!
Глава четвертая
ПРОТИВ ЗМЕЯ ИДЕТ КОЛУН
На другой день, затемно, к главным воротам крепости собрался народ. Еще никогда в жизни не вставал боярин в такую рань, да, видно, и ему не спалось этой ночью - даром, что Колун страшной клятвой поклялся одолеть змея. Темнее тучи взобрался Калота на сторожевую башню и вместе со своей свитой стал дожидаться, что будет дальше.
Последним явился сам Колун. Не было при нем ни меча, ни ножа, только тяжеленный топор блестел за поясом. Идет, плечами поигрывает, за спиной бурка развевается из рысьей шкуры. Остановился главный дровосек и зычно, на всю округу, скомандовал:
- Дровосеки, ко мне!
А когда товарищи обступили его, спросил:
- Топоры у всех с собой?
- У всех! У всех! - ответили дровосеки.
- Поднять топоры! Дровосеки повиновались.
- Матушки! - ахнула толпа. - Лес целый!
- А тростинка у кого? - спросил Колун.
- Вот она! - ответил дровосек по прозвищу Заячья Губа. - И тростинка, и мера перца - все, как ты наказывал.
В толпе засмеялись.
- Пускай дураки гогочут! - презрительно обронил Колун. - А вы, дровосеки, слушайте меня. Я придумал, как одолеть змея. Все знают, где пещера?
- Знаем, знаем!
- А орешник у пещеры знаете?
- Знаем, знаем!
- Тогда слушайте мой приказ! Вы все засядете в орешнике - держите топоры наготове и - ни гугу. Ты, Заячья Губа, подкрадешься к пещере сверху, ляжешь у самого края, наберешь перца в тростинку и - жди... Ну, а я, - продолжал объяснять Колун, - притаюсь у входа в пещеру и зареву по-ослиному. У змея, небось, со вчерашнего уже брюхо подвело с голодухи. Как заслышит ослиный рев, ясное дело, выползет наружу. Только он высунется, тут Заячъя Губа и дунет ему перцем в глаз... Понятно?
- Как не понять! - обрадовались дровосеки. - Перец кого хошь ослепит...
- Змея перцем ослепить удумали! - хохотали в толпе.
- Да, ослепить! - упорствовал Колун. - Хоть не надолго, а змей ослепнет. Вот тут-то мы ему и покажем, что пастух - это одно, а дровосек - совсем другое!
- Совсем другое! - закричали дровосеки.
- Глядите! - Колун выхватил у Заячьей Губы тростинку и всыпал в нее немного перца. Никто и опомниться не успел, как он направил на дровосеков тростинку и дунул. Что тут сделалось! Одни закашлялись, другие расчихались, и все глаза трут и слезы проливают. Только и слышно:
- Ой, ослеп!
- Ой, ничего не вижу!
- Воды! - Дайте воды!
- Вот что такое перец! Настоящее боевое оружие! Нет, не поздоровится змею! - бахвалился Колун. - А теперь несите воды, спасайте дровосеков.
- Марш за водой, Бранко! - приказал Калота стражнику и со злостью посмотрел на своих военачальников - почему, мол, не додумались до такого оружия?
После того, как дровосеки очухались, Колун посмотрел на небо, видит - пора выступать.
- Смир-но! - гаркнул он. Дровосеки окаменели.
- Топоры на пле-чо! Запевалы, вперед! К пещере змея шагом марш!
Дровосеки выполнили команду так быстро и точно, что Калоту даже всего передернуло. Зверем посмотрел он на своих военачальников, что-то пробурчал себе под нос, а что пробурчал, никто не разобрал, да и разбирать было некогда - дровосеки дружно грянули песню.
Ветер свищет, речка плещет.
Ветер свищет, речка плещет.
То не ветер, то не ветер -
свищут камни, топорища!
То не речка, то не речка -
то мечи на солнце блещут!
Враг уж смазывает пятки -
удирает без оглядки!
Кукурузные початки
тучей вслед ему летят.
Помни битву, супостат!
Тра-та-та-та, тра-та-та-там!
Тра-та-та-та, тра-та-та-там!
- Видали? - сказал Гузка со сторожевой башни. - Эти будут драться по-умному, а не тяп-ляп, как иные-прочие.
В толпе помалкивали. Только Зверобой - видно, зависть укусила - обратился к боярину:
- По моему разумению, зачем ослеплять змея перцем, коли стрелой это верней будет?
- Стрела может и не попасть! - вмешался дед Варадин. Он терпеть не мог Зверобоя с той самой поры, как вытащил ему из ноги стрелу, а Зверобой ничем не расплатился за услугу. - Стрела может и не попасть! - повторил он.
- Это смотря кто стрелять будет, - ответил главный охотник. - Моя стрела не пролетит мимо цели.
- А чем плох перец-то? - спросил Калота, которому хитроумный замысел Колуна пришелся по душе.
- Да ведь от перца у змея только слезы прольются, а ослепнуть - он нипочем не ослепнет, - твердил свое Зверобой.
- То-то и оно, что слезы. Из-за слез он ничего и не увидит, - настаивал Калота.
- Куда там, одно другому не помеха! - не уступал Зверобой, откуда только смелости набрался перечить боярину.
- Да как же он будет видеть, ежели у него слезы ручьем потекут! На что хошь спорю - ослепнет! - поддержал боярина Варадин.
Мало-помалу в спор втянулись все, кто был у крепостных ворот. Одни кричали, будто слезы змею - тьфу, другие - что совсем наоборот. Каждый уперся на своем, люди уже не кричали - вопили, размахивали руками, а там заработали и кулаки. Одним словом, началась катавасия.
- Тихо вы, олухи безмозглые! - гневно рявкнул боярин. - Bаше дело - помалкивать, старейшины без вас во всем разберутся. Для того они и старейшины. Ну-ка, советники мои, пораскиньте мозгами и скажите - может змей видеть, ежели у него слезы польются?
Не успели старейшины рта раскрыть, как раздался ужасный рев.
Люди совсем оробели, прижались друг к дружке, озираются. Боярин, старейшины и военачальники попрятались кто куда, уши заткнули, глаза зажмурили. А змей все сильней ревет, будто с него живьем шкуру сдирают.
Только на поверку все вышло куда-куда страшнее. Не змей, а славные дровосеки погибали лютой смертью!