Вот она назавтра вытопила печь, просит: "Ольшанка, Ольшанка, подай кочергу!" Ольшанка подал кочергу. "Ольшанка, Ольшанка, подай помело!" Ольшанка подал помело. "Ольшанка, Ольшанка, подай лопату!" Ольшанка подал лопату. "Ольшанка, Ольшанка, полезай сам!" Ольшанка полез сам. "Ольшанка, Ольшанка, ложись на лопату!" Ольшанка повалился на лопату, руки кверху и ноги кверху. Яга-баба и заругалась: "Что ты! Завернись калачиком, растянись пирожком!" - "Ну- ка, бабушка, сама да поучи меня!"
Яга-баба повалилась на лопату, завернулась калачом и растянулась пирогом, а Ольшанка ее шур в печь да заслон крепко закрыл. Она там и взмолилась: "Ольшанушка, голубчик, выпусти!" - "Сказывай, старая Яга-баба, где у тебя деньги хранятся, тогда выпущу!" - "В подпечке сто рублей, да за печью сто рублей, да в клети сто рублей. Ольшанушка, голубчик, выпусти, я тебя не съем!"
Ольшанка еще крепче заслон прижал. Так Яга- баба и околела, испеклась, изжарилась. А когда изжарилась, Ольшанка вытащил, положил на доску, разрезал на куски и вынес на улицу: "Ешьте, вороны да воронята, Яги-бабы мясо!"
Налетело воронят, налетело ворон, каркают, мясо Яги-бабы едят.
А Ольшанка слазил в подпечек, сто рублей нашел, за печку слазил, еще сто рублей нашел, в клеть пошел и еще сто рублей нашел. И побежал с деньгами к отцу. Пришел, отец и мать радешеньки. Купили они новый дом, корову, коня купили, поле вспахали, хлеба насеяли; хлеб уродился, хлеб хороший, сена наставили много, стали жить да поживать да добра наживать. Да, наверное, и теперь живут.
И сказке конец.
Братец
Жила-была барыня, у нее было три дочери и маленький сын. Она сына очень оберегала, из комнаты не выпускала. В один прекрасный летний день дочери приходят к матери, просят, чтобы она позволила им взять брата погулять в саду. Мать не соглашалась, наконец, отпустила. Долго они гуляли в саду. Вдруг сделался сильный ветер, поднялся клубом песок, вырвало из рук няньки дитятю и унесло неизвестно куда. Искали, искали они его в саду, не нашли. Поплакали, пошли сказали матери, что братец пропал.
Мать и посылает старшую дочь разыскивать. Выходит она на луг, перед ней три тропки, вот она по прямой пошла. Шла, шла, подошла к березе: "Береза, береза! Скажи, где мой братец?" - "Сбери с меня листики, половину возьми себе, половину оставь мне. Я тебе на время пригожусь!" Она не послушалась. "Мне, - говорит, - некогда!" И пошла дальше, подходит к яблоне: "Яблоня, яблоня! Не видала ли моего братца?" - "Собери с меня все яблочки, половину возьми себе, а половину оставь мне. Я тебе на время пригожусь". Она и говорит: "Нет, мне некогда! Когда мне собирать, я иду родимого братца искать!" Шла она, шла, подходит к печуре. А печь растоплена; топится очень жарко. "Печура, печура! Не видала ли ты моего братца родимого?" - "Красная девица! Замети печуру, напеки просвир, возьми половину себе, половину оставь мне. Я тебе на время пригожусь". - "Когда мне месть и печь, я иду брата своего искать!"
Идет она дальше. Стоит избушка на курьих лапках, стоит да повертывается. Она и говорит: "Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом!" Избушка поворотилась, она взошла в нее. Помолилась богу, поклонилась на все четыре стороны. Лежит баба-Яга на лавке: голова к стенке, ноги в потолок уперла, зубы держит на полке. Баба-Яга и говорит: "Фу, фу, фу! Доселе русского духа видом не видать, слыхом не слыхать, а теперь русский дух в очах является! Что ты, девица, дело пытаешь или от дела лытаешь?" Она и говорит: "Бабушка! Я по мхам, по болотам ходила, измочилась, пришла к тебе погреться". - "Сядь, красная девица, грейся". Она села и видит: брат ее сидит на лавке, а кот Еремей ему сказки сказывает и песни поет. Баба-Яга уснула. Она взяла брата и понесла домой.
Пришла к печуре: "Печура, печура! Схорони меня!" - "Нет, красная девица, я тебя не буду прятать". Пришла она к яблоне: "Яблоня, яблоня! Схорони меня!" - "Нет, красная девица, я тебя не буду прятать". Пришла она к березе: "Береза, береза! Схорони меня!" - "Нет, красная девица, я тебя не буду прятать!" Пошла она дальше.
А у бабы-Яги кот замурлыкал, она проснулась, увидала: нет мальчика, кричит: "Орел сизой! Лети скорей, сестра пришла, брата унесла!" (А этот орел и от матери-то его унес.) Орел полетел: "Печура, печура! Не видала ли: не проходила ли тут девица с мальчиком?" - "Проходила". Он полетел дальше. "Яблоня, яблоня! Не видала ли: не проходила ли тут девица с мальчиком?" - "Сейчас прошла!" Полетел орел дальше - к березе, догнал ее, отнял брата, а ее всю изодрал, исколупал когтями.
Пришла она к матери: "Нет, матушка, не нашла я своего братца родимого!"
Средняя сестра просится: "Позвольте мне брата сыскать?" Отпустили ее. Пошла она, и опять все то же случилось, пришла домой вся изорвана, исколупана.
Стала меньшая сестра проситься. Ей говорят: "Две сестры ходили, не нашли, и ты не найдешь!" - "Бог знает, может быть, найду!" Пошла она. Подошла к березе: "Береза, береза! Скажи, где мой братец!" - "Сбери с меня листики, половину возьми себе, половину оставь мне. Я тебе на время пригожусь!" Собрала она листики, половину взяла себе, половину оставила ей. Пошла дальше, подходит к яблоне: "Яблоня, яблоня! Не видала ли моего братца родимого?" - "Красная девица, собери с меня яблочки, половину возьми себе, половину оставь мне. Я тебе на время пригожусь!" Она собрала яблочки, половину взяла себе, половину оставила ей, пошла дальше. Приходит к печуре: "Печура, печура! Не видала ли ты моего братца родимого?" - "Красная девица! Замети меня, напеки просвир, половину себе возьми, половину мне оставь". Вот она замела печуру, напекла просвир, половину взяла себе, половину ей оставила.
Пошла дальше. Приходит, видит: избушка на куриных лапках стоит, повертывается. Она и говорит: "Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом!" Избушка повернулась. Взошла она в нее, богу помолилась. (А она с собой из дому взяла ком масла, кренделей, всего.) Баба- Яга и говорит: "Доселе русского духа слыхом не слыхать, видом не видать, а теперь русский дух в очах является! Что ты, красная девица, дело пытаешь или от дела лытаешь?" - "Нет, бабушка! Я ходила по лесам, по болотам, измочилась, иззябла, зашла к тебе погреться!" Она и говорит: "Садись, красная девица, грейся!" Она села да приговаривает: "Усни, глазок, усни другой, не уснешь - смолой залью, тряпкой заткну!" Баба- Яга уснула. Она взяла тряпочку, в смоле помочила, глаза ей засмолила. Сама встала. А кот Еремей с ее братом играет. Она коту Еремею дала ком масла, и пышек, и кренделей, и всего. А брата взяла. Кот наелся, лежит, отдыхает.
Она с братом ушла, пришла к печуре: "Печура, печура! Схорони меня!" - "Садись, красная девица!" Печура расселась, сделалась широкой. Она с братом в нее и села. А баба-Яга проснулась, глаза не продерет, ползком ползет до двери и кричит: "Кот Еремей! Продери мне глаза!" А он ей отвечает: "Мурлы, мурлы! Я у тебя сколько жил, от тебя корки горелой не видал! А красная девица на час пришла, ком масла мне дала!" Вот баба-Яга доползла до порога, кричит: "Орел сизой! Лети скорей, сестра пришла, брата унесла!" Он и полетел. Прилетает к печуре. "Печура, печура! Не видала ли ты: не проходила ли тут девица с мальчиком?" - "Нет, не видала". - "Да что ты, печура, такая широкая стоишь?" - "Так, - говорит, - время: я недавно истоплена!"
Орел воротился назад, колупал, колупал бабе- Яге глаза, всю ее исцарапал. А сестра с братом к яблоне подошла: "Яблоня, яблоня! Схорони меня!" - "Садись, красная девица!" Яблоня сделалась пушистая, кудрявая. Она и села с братом под нее. Летит сизой орел к яблоне. "Яблоня, яблоня! Не видала ли: тут не проходила ли девица с мальчиком?" Она говорит: "Нет". - "Отчего ж ты, яблоня, такая кудрявая стоишь, ветки распустила до самой земли?" - "Так, - говорит, - время пришло: пушистая и стою". Орел возвратился к бабе- Яге, ковырял, ковырял смолу, не мог ей глаза отцарапать.
А девушка пришла к березе: "Береза, береза! Схорони меня!" - "Садись, матушка!" И сделалась она пушистая, кудрявая, как яблоня. Орел сизой опять летит. "Береза, береза! Не видала ли: не проходила ли тут девица с мальчиком?" - "Нет, не видала". Он опять воротился. А девушка пришла домой и принесла мальчика. Тут обрадовались все.
Я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.
Падчерица и Яга-баба
Жил старик со старухой. У них была только одна дочь. Старуха умерла, а старик женился на другой. От второй жены у него тоже родилась дочь. Старуха не любила падчерицу и все старалась погубить ее.
Однажды старуха послала ее на реку мыть нитки и сказала: "Смотри, если ты упустишь на дно нитки, то и не приходи домой!" Она пошла на реку, пустила на реку нитки, нитки поплыли по реке, а она по берегу тихонько пошла за ними. Нитки доплыли до леса и утонули.
Она взошла в лес и увидала избушку на курьих ножках и говорит: "Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом!" Избушка повиновалась. Падчерица взошла и увидала Ягу-бабу: голова лежит в одном углу избы, а ноги в другом. Увидала ее Яга-баба и говорит: "Фу, фу, фу! Русским духом пахнет! Что ты девушка: дело пытаешь, или от дела лытаешь?" Девушка рассказала ей, что ее послала мачеха мыть нитки и сказала, что если она их упустит, то чтоб и не приходила домой.
Яга-баба заставила ее топить баню. Девушка спрашивает: "Где же у тебя дрова?" А Яга-баба отвечает: "У меня дрова позади бани!" А эти дрова были человеческие кости. Пошла девка топить баню, натаскала костей и положила их в печь, но, как ни старалась, не могла их зажечь: кости только курились.
Вот она сидит да плачет и видит: к ней прилетел воробей и говорит: "Не плачь, девушка! Ты поди в лес, и набери там дров, и затопи печь!" Она так и сделала. Потом пошла и говорит Яге- бабе, что она затопила баню. А Яга-баба отвечает: "Теперь поди наноси воды решетом!" Она пошла и думает: "Как я буду носить воду решетом?" Опять прилетел воробей и говорит ей: "Чего плакать? Замажь решето глиной!" Она так и сделала. Натаскала воды, пошла звать Ягу-бабу в баню, а Яга-баба отвечает: "Поди в баню! Я сейчас пришлю к тебе своих детей!" Она и пошла в баню. Вдруг видит, что к ней в баню ползут червяки, лягушки, крысы и всякие насекомые. Она их всех перемыла и перепарила. Потом пошла за Ягой-бабой, вымыла ее и сама вымылась. Пришла она из бани, Яга-баба велит ей поставить самовар. Она поставила, напились чаю. Тут Яга-баба и послала ее в подполье: "У меня в подвале, - говорит, - стоят два сундука: красный и синий. Возьми себе красный!"
Она так и сделала; взяла красный сундук, пришла домой к отцу. Отец обрадовался, открыл сундук, а в сундуке деньги!
Мачеха стала завидовать. Послала свою дочь к Яге-бабе. Яга-баба заставила и ее топить баню костями. Вот прилетел к ней воробей и говорит: "Ты ступай в лес и набери дров!" Она ударила его рукой: "Уйди, - говорит, - я и без тебя знаю". А сама не могла истопить бани. Затем Яга-баба заставила ее носить воду в решете. Опять прилетел воробей и говорит: "Ты бы замазала решето глиной". Она его опять ударила: "Ступай, - говорит, - без тебя знаю". А потом видит, что к ней в баню идут крысы, лягушки и всякие гадины, она половину их передавила, а другие прибежали в избушку и пожаловались на нее матери. Пришла к Яге-бабе и мачехина дочь. Она заставила ее поставить самовар. Та поставила. После чаю Яга-баба послала ее в подвал и велела взять синий сундук. Она обрадовалась, побежала в подвал, схватила сундук, прибежала домой, А ее за воротами уж встречают отец и мать. Вот она с матерью пошла в чулан, открыла крышку у сундука, а в нем был жар.
Обе они и сгорели.
Липка
В одном селе жил-был бобыль. Домишко у него был плохонький, лошаденки у него не было, коровки и в помине нет, и дров у него не было.
Зима пришла, а в нетопленной избе холодно. Бобыль взял топор и пошел в лес. И попалось ему на глаза заколдованное дерево липка. Он стук по ней топором и ну ее рубить. А липка заговорила по-человечески: "Что хочешь, всего тебе дам! Богатства ли у тебя нет, жены ли у тебя нет - всего тебе дам!" Мужик и говорит: "А хорошо, если б ты, матушка, сделала меня богаче всех мужиков, а то у меня и коровки нет, и лошаденки нет, и домишко плох!" Липка сказала: "Ступай себе домой! Все у тебя будет!" Мужик идет: дом у него новый, заборы бревенчаты, кони такие, что лететь хотят, а амбары хлебом насыпаны. Но не радуется бобыль: нет у него жены. "Что делать? Дай пойду к матушке липке!" Взял топор и пошел в лес.
Приходит в лес к липке и стук ее топором. "Что тебе надо?" - "Матушка липка! У людей жены, а у меня нет. Сослужи мне службу, дай мне хорошую жену". Липка сказала: "Ступай себе домой!" Бобыль идет: жена его встречает, такая хорошая, кровь с молоком, и полны чуланы всяким добром!
Вот стал жить бобыль с молодой женой и думает: "Хорошо нам жить богатым, а все мы под начальством! Нельзя ли как мне быть самому начальником?" Подумал с женой, пошел опять к липке.
Приходит в лес, стук ее топором. Липка спрашивает: "Что тебе, мужичок, надобно?" - "А вот что, матушка липка! Хорошо нам жить богатым, а все мы под властью, нельзя ли мне самому быть старостой?" - "Хорошо, ступай домой: все у тебя будет!" Не успел бобыль прийти домой - к бобылю бумага: "Быть бобылю старостой".
Привык бобыль жить старостой и думает себе: "Хорошо быть старостой, а все у господина под властью. Нельзя ли быть самому господином?" Подумали с женой, посоветовались, и пошел он опять к липке.
Приходит и стук ее топором. Деревцо спрашивает: "Что тебе надо?" - "Спасибо тебе, матушка, за все, а как бы мне перед господином шапки не ломать, самому бы быть господином?" - "Что с тобой делать? Ступай себе домой, будет у тебя все!" Не успел прийти домой, как приехал губернатор, привез от короля бумагу: "Быть бобылю дворянином".
Привольно быть дворянином, начал пиры да банкеты задавать. Хорошо быть дворянином, а все же бесчиновный! Нельзя ли быть чиновным? Подумали, посоветовались, пошел он к липке, стук ее топором. "Что тебе, мужичок, надо?" - "За все тебе, матушка, спасибо! А нельзя ли мне быть чиновным?" - "Ну, ступай себе домой!" Не успел прийти домой, как приходит королевская бумага: пожалован чинами.
Хорошо быть чиновным, а все у губернатора под властью. Нельзя ли самому быть губернатором? Подумал с женой, пошел в лес к липке.
Приходит к липке, стук ее топором. Она и говорит: "Что тебе, мужичок, надо? Чем недоволен?" - "Спасибо тебе, матушка, за все, да нельзя ли как быть мне самому губернатором и иметь богатую вотчину?" - "Трудно это сделать, да что с тобой делать? Ступай себе домой". Не успел бобыль домой прийти, как пришла бумага: "Быть бобылю губернатором!" И подарен вотчиной.
Привык бобыль жить губернатором, точно отроду мужиком не был. "Хорошо мне жить губернатором, а все у короля под властью". Подумал, пошел в лес к липке.
Приходит, стук ее топором. Деревцо спрашивает: "Что тебе надо?" - "Все хорошо, благодарю тебя за все, да нельзя ли мне быть самому королем?" Липка стала его уговаривать: "Безумный, чего ты просишь? Подумай, что ты был и что стал? Из бобыля стал знатен и все, а король богом избран". Липка его уговаривала всячески, чтоб он больше не просил, а то все потеряет. Бобыль не отступал, приставал, чтобы она сделала его королем. А липка ему сказала: "Этого нельзя сделать и не будет и последнее потеряешь!" А бобыль все пристает. Липка и говорит: "Будь же ты медведем, а жена медведицей!"
И стал он медведем, а она медведицей.
Вот откуда пошли медведи.
Дядька Торопыга
Жил-был царь, у него был сын Иван-царевич, и был у него дядька Торопыга. И женился Иван- царевич на Марье Премудрой. А у нее была мачеха, да такая злая! Вот Иван-царевич с Марьей Премудрой спит, прилетает птица-вещунья и говорит: "Иван-царевич спит, и Марья Премудрая спит, а того горя не ведают, что пришлет к ним мачеха коней на перемену: как сядут, так и умрут, а кто это слышит да скажет, тот по колена окаменеет". Торопыга услыхал, ничего не сказал, а как мачеха прислала коней, он их и порезал. Иван-царевич посердился, однако ничего.
Вот на другую ночь прилетает опять птица-вещунья и вещует: "Иван-царевич спит, и Марья Премудрая спит, а того горя не ведают, что пришлет им злая мачеха платье на перемену: как наденут, так и умрут, а кто это слышит да скажет, окаменеет по пояс". Торопыга все слышал, ничего не сказал, а как прислала мачеха платье, он его в печи сжег. Опять рассердился Иван-царевич, но ничего.
На третью ночь прилетает опять птица-вещунья и вещует: "Иван-царевич спит, и Марья Премудрая спит, а того не ведают, что приползет к ним ночью сама мачеха лютой змеей и съест их, а кто это слышит да скажет, тот весь окаменеет". Торопыга слышал, взял саблю, пошел, стал ночью у спальни. Приползает змея, он и ну ее рубить; изрубил да ненароком задел Ивана-царевича и порезал ему руку.
Иван-царевич проснулся, видит: на полу кровь, у него рука порезана, а Торопыга с саблей. Иван-царевич и говорит: "Ну, теперь я вижу, что ты и коней зарезал, и платье сжег, и нас убить хотел! Скажи, зачем ты это делал?" Торопыга и стал ему рассказывать: "В первую ночь, - говорит, - прилетела птица-вещунья и вещует: "Пришлет злая мачеха коней на перемену, как сядут, так и умрут. А кто это слышит да скажет, тот по колена окаменеет"". Торопыга и окаменел по колени. "На вторую ночь, - говорит, - прилетела опять птица-вещунья и говорит: "Пришлет злая мачеха платье на перемену, как наденут, так и умрут. А кто это слышит да скажет, тот окаменеет по пояс""… Торопыга и окаменел по пояс. "На третью ночь, - говорит, - опять прилетела птица-вещунья и говорит: "Иван-царевич спит и Марья Премудрая спит, а того горя не ведают, что приползет к ним ночью сама мачеха лютой змеей и съест их. А кто это слышит да скажет, тот весь окаменеет"". Торопыга весь и окаменел. Иван-царевич узнал, как дядька их любил, заплакал, велел положить в церкви в гробу.
Вот родился у Ивана-царевича сын, было ему уже три года, пошли они в церковь, отец и говорит ему: "Вот тут лежит наш дядька Торопыга, поцелуй его; он нас три раза от смерти спас, а сам окаменел". Царевич хотел поцеловать Торопыгу, да ударился ноготком, разбил его, кровь капнула на Торопыгу, он и ожил.
И стали они все вместе жить да поживать да добра наживать.
Невеста - золотая рыбка
Жили-были брат с сестрой. Брат был уж великонек, эдак лет десяти, а сестра была маленькая, в люльке. Она такая была крикливая, никто не мог ее закачать, только один брат закачивал. Сядет он, станет люльку качать, качает да припевает:
Ты баю, баю, сестрица,
Баю, милая моя,
Вырастешь велика,
Отдам замуж тебя
За рыцаря-царя.
Она слушает, слушает да и заснет; так она и выросла и стала такой красавицей, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Один раз и говорит она брату: "Братец, а помнишь, как ты меня обещал отдать за рыцаря-царя?" Что ему делать? Он написал ее портрет (а на ту пору царю невесту искали), и повез к рыцарю-царю.