До этого времени наступление северного крыла фронта не было особенно успешным. Уступавшие по численности советским армиям немецкие войска тем не менее продолжали надежно удерживать глубинные рубежи обороны. Однако успехи южного крыла – 65-й и 28-й армий – создавали для гитлеровцев крайне невыгодную оперативную ситуацию. Генерал Горбатов ввел в зоне действия своей 3-й армии 2 танковые бригады и танковый корпус. Стремительным прорывом в глубь вражеской обороны они, выходя на соединение с
65-й армией Батова, окружали 9-ю армию противника. Поскольку план наступления был хорошо продуман и многократно отработан, атакующие войска четко понимали свою задачу. Поэтому, продвигаясь вперед, они прежде всего захватывали основные тыловые коммуникации немцев, перерезали дороги, блокировали переправы. В результате для гитлеровцев не оставалось выхода из образующегося кольца.
Тяжелой преградой на пути советских войск стал Бобруйск. Немцы превращали каждую деревню, село, городок в опорные пункты. Крупные же города, которые, как правило, имели большое значение в системе обороны, становились практически неприступными крепостями. Штурм Бобруйска был необходим наступающим советским войскам для соблюдения стремительности и эффективности броска. Поэтому главным фактором при освобождении города вновь становилась быстрота, а не сохранение солдат.
Все дороги, ведущие к Бобруйску, были тщательно и густо заминированы. Подступы к нему превращены в мощные защитные рубежи. На улицах – заранее подготовлены баррикады. На перекрестках – врыты танки. В состав сражающегося там гарнизона под командованием генерала Гамана постоянно вливались прорывающиеся из окружения войска. И на штурм такой крепости были 27 июня брошены дивизии 65-й армии. Тяжелейшие и кровопролитные бои сначала на подступах, а затем и на улицах города продолжались днем и ночью вплоть до 29 июня. С подходом соединений 48-й армии преимущество окончательно перешло на сторону советских войск. Под натиском превосходящих сил наших соединений гитлеровцы вынуждены были отступить. Большая часть вражеского гарнизона была уничтожена на месте.
Взятие Бобруйска позволило создать крупный прорыв, глубиной до ПО км в системе стратегической обороны врага и развивать дальнейшее наступление. Его направление было определено Ставкой еще накануне – Минск – Барановичи. Несколько месяцев назад Рокоссовский был лишен Сталиным чести освобождения Киева. Теперь он получал возможность освободить другую столицу. Однако это была не единственная награда, полученная генералом армии Рокоссовским в те дни. После очевидного успеха армий 1-го Белорусского фронта, обусловленного, в том числе, полководческой мудростью и принципиальностью его командующего, 29 июня 1944 года Президиум Верховного Совета СССР издал следующий указ:
"УКАЗ
Президиума Верховного Совета СССР
о присвоении генералу армии
Рокоссовскому Константину Константиновичу воинского звания Маршала Советского Союза.
Генералу армии Рокоссовскому Константину Константиновичу присвоить воинское звание Маршала Советского Союза.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин
Секретарь Президиума
Верховного Совета СССР
А. Горкин
Москва, Кремль, 29 июня 1944 года".
Это было признание! Настоящее, безоговорочное, публичное. На всю страну, на весь мир. На все времена. Отныне Рокоссовский официально был причислен к полководческой элите отечественного воинства. И награда эта была заслужена не лизоблюдством или чужой кровью. Природным талантом, решительностью и твердостью воли, тяготами и перипетиями своей нелегкой судьбы Рокоссовский стяжал право стать одним из немногих, удостоившихся в те годы звания маршала СССР.
А операция "Багратион" продолжалась. 2 июля после стремительных бросков и тяжелых боев войска 1-го Белорусского фронта в районе Погост и Червень соединились с воинами 2-го Белорусского фронта. 3 июля танковый корпус генерала Бахарова соединился с танкистами из армий 3-го Белорусского фронта в районе Минска. В результате в окружение попала 4-я армия – еще одна крупная группировка врага. К вечеру 3 июля после тяжелых боев Минск был очищен от гитлеровцев. Но несмотря на потерю ключевых оборонительных пунктов, немцы продолжали оказывать бешеное сопротивление. Теперь они уже бились не за Германию и фюрера, а за собственную жизнь. Поэтому их стремление любой ценой вырваться из окружения было отчаянным.
Однако вскоре и минская группировка врага оказалась полностью блокирована и частично уничтожена. Значительная часть немцев попала в плен. В результате столь неожиданного и мощного наступления советских войск в германском фронте образовался огромный разрыв. Длина его составляла почти 400 км! Оперативно заполнить это пространство войсками фашисты не могли. Они и так уже перебросили огромное количество своих дивизий из Европы на Восточный фронт, что, впрочем, их не спасало. Поэтому теперь для Красной армии важно было закрепить успех, не позволяя противнику опомниться.
4 июля Ставка приказала войскам 1-го Белорусского фронта преследовать противника и уничтожить немецкую группировку в районе Барановичей. Рокоссовский поручил эту операцию войскам 48-й и 65-й армий. Вновь стремительный бросок танковых корпусов привел к успеху. После тяжелых боев 8 июля Барановичи были освобождены.
Стремительность наступления доставляла немало трудностей тыловикам. В задачи тылового управления фронта входило всемерное содействие подвижным соединениям фронта. Танковые и авиационные части нуждались в топливе, пехотные и артиллерийские – в транспорте. При этом бойцов необходимо было своевременно накормить, предоставить обмундирование. Но самым главным оставалась доставка в войска боеприпасов. И вновь большая заслуга в успехе наступления принадлежала генералу Антипенко – начальнику тыла фронта. Однажды Рокоссовский вызвал его к телефону и спросил (не приказал, а спросил) – можно ли срочно выделить для наступающих войск 400–500 тонн боеприпасов. Комфронтом объяснил, что если бы удалось это сделать, то дивизии смогли бы с ходу атаковать врага, не дав ему закрепиться. Антипенко, отложив все свои дела, принялся выполнять просьбу своего командира. Через два часа задание было выполнено, атакующие дивизии получили все необходимое. В своих воспоминаниях начальник тыла, описывая этот эпизод, говорил, что Рокоссовский своим обаянием и уважительным отношением к подчиненным вызывал у них желание точно и быстро выполнять его поручения. И зачастую они делали это так, будто оказывали услугу Константину Константиновичу лично.
Впрочем, Рокоссовский умел быть жестким и мог, когда это было нужно, потребовать точного исполнения приказа. Например, во время наступления в Полесье войска 65-й армии штурмовали населенный пункт Василевичи. Вскоре командарму Батову доложили об успешном взятии Василевичей. "Радостная весть передана в штаб фронта", – вспоминал он впоследствии. "Ночью сводка Совинформбюро сообщила о вступлении в Василевичи конницы генерала Крюкова. Часа через два позвонил Рокоссовский:
– Мне только что доложил Малинин неприятную новость. Войска Крюкова заняли Василевичи, а станция Василевичи еще в руках противника. Лично проверьте. Имейте в виду, я не привык опровергать сводку Совинформбюро".
После такого распоряжения Батов вынужден был, оставив все дела, сам отправиться на передовую и проконтролировать исполнение приказа комфронтом. К утру станция была взята.
Впрочем, случались и более драматичные эпизоды. Например, еще во время обороны Москвы, в ноябре, он приказал командующему 58-й танковой дивизией полковнику Котлярову контратаковать прорывающегося противника. Без разведки, без оценки сил врага. Котляров возражал против такого неподготовленного удара, однако вынужден был подчиниться приказу командарма-16. Он двинул свои танки в бой на подготовленные и укрепленные вражеские позиции. Через несколько часов все закончилось – дивизия была разгромлена. Ее командир застрелился…
Тем не менее следует признать, что ошибка – спутник любого деятельного человека. Однако цена ее в повседневной жизни и на войне существенно разнится. Не следует идеализировать Рокоссовского, оценивая его деятельность лишь в радужных тонах. Просчеты были и у него. Но в отличие от многих своих коллег он не стеснялся признавать свои ошибки – об этом свидетельствуют его мемуары. Критика принимаемых решений, умение анализировать свои недоработки – эти качества во многом способствовали развитию Рокоссовского как полководца.
Успехи наступления последних недель обеспечивались в основном благодаря эффективным действиям армий правого крыла фронта. При этом армии, действовавшие слева, столкнулись на определенном этапе с чрезвычайно плотной обороной противника. Преодолеть ее фронтальными атаками было крайне трудно. Рокоссовский быстро это понял и приказал действовавшим там армиям боями сковывать противника на этих рубежах. Во многом благодаря этому столь значительного успеха добились армии правого крыла фронта. В свою очередь их успех ослабил врага, сражающегося против другого крыла войск 1-го Белорусского фронта.
7 июля Ставкой был утвержден план Люблинско-Брестской операции, представленный накануне Рокоссовским. Главная его идея заключалась в том, чтобы окружить люблинскую и брестскую группировки противника. Фронтальные атаки не имели бы здесь успеха. Враг был к ним хорошо подготовлен: в районе Бреста им был оборудован мощный укрепленный район. Уничтожив гитлеровские части на этих рубежах, войска 1-го Белорусского фронта должны были окружить немцев и, не останавливаясь, продолжить наступление на Варшаву.
18 июля 5 общевойсковых армий, одна танковая и одна воздушная перешли в наступление. Мощь удара столь сокрушительной силы позволила сразу же прорвать немецкую оборону. Гитлеровцы и тут вынуждены были отходить. 20 июля на широком фронте войска 1-го Белорусского фронта вышли к Западному Бугу – на государственную границу СССР. Форсировав реку в нескольких местах, отдельные советские части вступили на территорию Польши. Теперь борьба предстояла уже на чужой земле…
Польский маршал под Варшавой
Однако чужой польскую землю мог назвать далеко не каждый. Уже несколько месяцев в составе войск 1-го Белорусского фронта сражалась 1-я польская армия под командованием генерала Зигмунда Берлинга. Эта сила не всегда была эффективной: полякам не хватало боевого опыта, да и советское командование не отводило им ключевых ролей в серьезных операциях, но политический фактор присутствия таких соединений в Красной армии был высок. Особые ощущения испытывал и Рокоссовский. На пути движения его войск располагалась Варшава – город его детства, юности. Город, который, очевидно, именно его армиям придется освобождать от немцев.
Выход на рубежи государственной границы явился скорее не военной, а психологической победой. Ведь освобождение Белоруссии было только этапом борьбы. Из операции "Багратион" должны были последовательно развиваться следующие наступательные акции. Поэтому уже ко времени подхода советских армий к Западному Бугу Ставкой был сформулирован план их дальнейшего продвижения. Войскам левого фланга фронта предстояло наступать на Люблин, где они должны были разгромить засевшую там группировку врага; 47-й армии поручалось, форсировав Буг, ударить по гитлеровским частям в районе Седлец. Там предполагалось навязать им бои и не дать возможности отступить к Варшаве. В свою очередь, войска 70-й и 28-й армий, вышедшие в район Свислочь-Пружаны, получили задачу окружить и ликвидировать брестскую группировку противника.
Немцы всеми силами старались разрушать систему управления войсками. Налеты немецкой авиации на штабы дивизий, армий, фронтов становились обычным явлением. Рокоссовский с офицерами своего штаба сам неоднократно попадал под бомбежки. В связи с этим приходилось принимать особые меры предосторожности. Создавались ложные и дополнительные КП. Делалось все, чтобы в любой момент можно было стремительно поменять местонахождение. Все это, разумеется, создавало дополнительные трудности для начштаба фронта Малинина, отвечавшего за эффективную работу штаба. Рокоссовский осознавал меру опасности, угрожавшую ему, и не стеснялся принимать необходимые меры предосторожности. Он, по своему обыкновению, бывал в войсках, на передовой, днем и ночью выезжал на КП армий фронта. Словом, этот неустрашимый человек по-прежнему эффективно руководил своими войсками.
23 июля был взят Люблин. 25 июля – советские войска вышли в районе Демблина к Висле. Тогда же начались бои за Седлец. 28 июля был освобожден Брест. 27 июля 69-я армия генерала Колпакчи вышла к Висле и с ходу форсировала ее, создав себе плацдарм на другом берегу.
Люблин был первым крупным городом, освобожденным советскими войсками на зарубежной территории. В связи с этим особое значение приобретал политический аспект. Необходимо было представить Красную армию как благородную армию-освободительницу, создать ее положительный образ в глазах мировой общественности. Первостепенной задачей было разъяснить польскому населению новый порядок, в соответствии с которым ему отныне предстояло жить. Фигура Рокоссовского была для этого как нельзя более удачной: поляк, талантливый полководец, маршал, командующий фронтом. Он должен был на первых порах выступать в роли представителя советской власти. Из человека сугубо военного Рокоссовский превращался еще и в политического деятеля.
20 июля советское правительство создало Польский комитет национального освобождения (ПКНО). Ему отводилась роль центрального органа власти на освобождаемой территории. В Люблине на Замковой площади был устроен митинг, посвященный образованию ПКНО. Торжество открывалось парадом, в котором участвовали войска 1-й армии Войска Польского. Потом с речами и обращениями к гражданам выступали различные военные и гражданские деятели. Рокоссовский также держал речь перед собравшимися. Говорил он на родном для местных жителей и для себя языке. Поляки оценили это и приветствовали маршала овациями. В своем выступлении он призывал еще больше сплотиться для борьбы с общим врагом, много было сказано о роли ПКНО в политической жизни страны. Лейтмотив всех речей сводился к тому, что единственный путь развития для послевоенной Польши – коммунистический. Бок о бок с большим братом – СССР. С этого выступления, можно сказать, начался новый этап в жизни Рокоссовского. Этап, растянувшийся еще на многие послевоенные годы и доставивший маршалу немало горя… Однако об этом позже.
Тут ненадолго отвлечемся от разговора о Рокоссовском и скажем несколько слов о непростой ситуации, сложившейся в то время в Польше. Дело в том, что к приходу Красной армии там фактически сложилось двоевластие. С одной стороны органом власти выступал прокоммунистически настроенный ПКНО, а с другой – польское правительство в изгнании, расквартированное в Лондоне, поддерживаемое США и Великобританией. Разумеется, Советский Союз всячески стремился к тому, чтобы послевоенная Польша стала его сателлитом. Поэтому он всячески помогал ПКНО и, по сути, игнорировал польское правительство. Кстати, отношения с ним были разорваны в апреле 1943 г., когда немцы рассекретили советские преступления против поляков в Катыни.
Ко времени прихода советских войск в Польшу на ее территории действовали различные воинские формирования. Они были разрозненны, но их, тем не менее, объединяла общая идея – борьба с гитлеровцами. Гвардия Людова, Армия Людова, Армия Крайова (АК), Батальоны хлопские, смешанные партизанские отряды, возглавляемые в том числе советскими офицерами, – все они сражались с захватчиками. Армия Людова (Народная армия) была подконтрольна просоветски настроенным коммунистам Польши. Армией Крайовой, в свою очередь, руководило правительство в изгнании.
При планировании Ставкой операций по освобождению Польши предполагалось, что заранее предупрежденные поляки поднимут восстание против немцев и тем самым окажут помощь наступающим войскам Красной армии. При этом Сталин ошибочно полагал, что Армия Людова – наиболее многочисленное и эффективное соединение. Однако на деле оказалось, что АК значительно сильнее и боеспособнее. АК (ею командовал генерал Тадеуш Бур-Коморовский) объединяла собой, по разным данным, от 300 до 350 тыс. бойцов.
Премьер польского правительства в изгнании Станислав Миколайчик еще 30 июля прибыл в Москву для переговоров относительно перспектив взаимодействия с советскими войсками. В начале августа Миколайчик дважды встречался со Сталиным. Тогда речь шла о политическом будущем Польши и о возможности взаимодействия повстанцев с частями Красной армии. Сталин порекомендовал польскому лидеру объединиться (а по сути подчиниться) с ПКНО. Такое предложение, разумеется, не устраивало Миколайчика. Он ясно дал понять, что не намерен делать этого. Вероятно, именно тогда Сталин окончательно решил не помогать восставшим и отдал приказы Рокоссовскому и другим командующим остановить войска. Но, несмотря на это, советское радио обращалось к полякам, призывая их к вооруженной борьбе с общим врагом.
Повстанцы не располагали необходимым вооружением и боеприпасами. Поэтому в открытом столкновении с немецкими частями они едва ли могли держаться долго. Тем не менее, когда в Варшаве 1–2 августа началось восстание, бойцам АК удалось с ходу добиться значительного успеха. Ими были захвачены многие военные и гражданские учреждения, некоторые вокзалы, под контролем оказались центральные улицы. Гитлеровцы же удерживали мосты через Вислу и предмостные укрепления. В такой ситуации удар извне привел бы к скорейшей победе. Город был бы освобожден, вражеская группировка – уничтожена. Нанести такой удар могли подошедшие к тому времени к городу войска Рокоссовского. Однако части армий 1-го Белорусского фронта остановились, замерли в нескольких километрах от Варшавы…