Первоначальные привязанности нередко забываются детьми, вытесняются из их сердец иными, более зрелыми, увлечениями. В доме Пушкиных такого, к счастью, не случилось. "Пушкинята" взрослели, обретали новые интересы и круги общения - но при этом не отдалялись от "общей няни", не разжаловали её в едва замечаемую, завершившую свою миссию, прислугу. Они, быть может и незаметно для себя, сроднились с Ариной Родионовной. А крепостная баба, души не чаявшая в Ольге и Александре, в неразлучных "голубушке" и "дружочке", верно, и мечтать не могла о подобной планиде.
"Так праведнику воздаётся на земле…" (Притч., 11, 31).
Возможно, уже тогда, в Москве и Захарове, Александр Пушкин, недополучивший толики материнской любви от Надежды Осиповны, стал tête-à-tête называть "мамушкой" или даже "мамой" свою няню. А потом, на протяжении всей творческой жизни, то есть целых двадцать лет, поэт не уставал повторять, что Арина Родионовна с самого начала (а вовсе не со времён ссылки в Михайловское или лишь там, как заявляют некоторые) была для него существом очень дорогим; была любящей, никем не заменимой наставницей и врачевательницей "ран сердца" (III, 1007). Подтверждение сказанному мы находим в отрывке "Сон" (1816), в "Евгении Онегине", в черновиках стихотворения "…Вновь я посетил…" (1835) и в иных произведениях.
Что бы ни утверждали отдельные авторы, а детство у поэта всё ж таки было:
С подругой обнимуся
Весны моей златой… (I, 32).Но детских лет люблю воспоминанье… (I, 146).
С какою тихою красою
Минуты детства протекли… (I, 190).
"Тихая краса" - это и неброское очарованье родной природы, и завораживающие шёпотные рассказы при лунном свете, и безыскусная, лишённая патетики, жертвенная любовь ближнего…
"Тихой красе" своего младенчества и ранней юности Александр Пушкин в значительной степени был обязан Арине Родионовне.
Предвоенный 1811 год отмечен рядом важных для Арины Матвеевой событий.
Она наконец-то выдала замуж младшую дочь Марью - за Алексея, сына Никитина Андреева (1791–1841), зажиточного захаровского крестьянина. Невесте тогда шёл двадцать второй год, а жениху исполнилось двадцать.
В первые месяцы того же года стеснённая в средствах Мария Алексеевна Ганнибал взяла да и продала Захарово (ранее бабушка уже заложила сельцо в Московском опекунском совете). Почти все приписанные к имению крепостные крестьяне перешли к новой владелице, полковнице X. И. Козловой. Лишь немногие, в их числе родственники няни, были сохранены за М. А. Ганнибал ("проданы г-же Ганнибаловой") и переведены в Псковскую губернию, в сельцо Михайловское. Не попала в этот список только замужняя Марья, дочь Арины Родионовны. О. С. Павлищева вспоминала про няню: "Она и слышать не хотела, когда Марья Алексеевна, продавая в 1811 году Захарово, предлагала выкупить всё семейство Марьи. "На что вольная, матушка; я сама была крестьянкой", - повторяла она".
Так Марья Фёдорова насовсем осталась в Захарове - и, оставшись, навсегда запомнила юного отрока, в начале столетия привозимого в сельцо из Москвы: "Смирный был, тихий такой, что Господи! Всё с книжками бывало… Нешто с братцами когда поиграют, а то нет, с крестьянскими не баловал… Тихие были, уваженье были дети".
Ей, Марье, ещё довелось свидеться с Пушкиным через много лет.
Арина же Родионовна, в ту пору встретившая свою пятьдесят третью весну, похоже, уже считала жизнь завершающейся: недаром она говорила о себе в прошедшем времени ("была крестьянкой"). Вязать чулки, иногда готовить лакомства детям, толковать с ними про "стародавних бар" (H. М. Языков) да ждать - чем не достойное занятие?
В конце зимы Сергей Львович и Надежда Осиповна вдруг куда-то надолго отлучились из московской квартиры на Большой Молчановке. А когда Пушкины вернулись, то няня узнала, что ездили барин с барыней в Петербург, где высокие покровители помогли им пристроить старшего сына в очень солидное учебное заведение: Александр будет воспитываться в только что созданном Императорском Царскосельском лицее. Там ему, сообразно с монаршей волей, предстоит осваивать "предметы учения, важным частям государственной службы приличные и для благовоспитанного юноши необходимо нужные".
Хоть и богат был 1811 год на происшествия - но эта новость стала для Арины Родионовны особенной. Было от чего загрустить няне: "пушкинята" начинали оперяться и покидать родимое гнездо, её гнёздышко.
Уехал мальчик в северную даль до обидного скоро: во второй декаде июля, на самой макушке лета. Сопровождал его в поездке дядюшка - поэт, велеречивый фразёр и масон Василий Львович Пушкин, которого наша героиня, возможно, знала ещё со времён Суйды.
После проводов школяра Арина Родионовна наверняка зашла, тяжеловато ступая, в расположенный по соседству с их домом храм Николы Чудотворца, что на Курьих ножках, и поставила свечку, помолилась за раба Божия Александра. Воздушных замков она не строила и о встрече едва ли просила: по слухам, её "ангелу" (XIII, 323) предстояло жить в Петербурге взаперти и он мог выбраться из клетки разве что к концу десятилетия - через целую вечность…
Миновал червень, за ним и зарев канул, и ревун… А к зиме волки по деревням под жильём возьми да и завой - и селяне зашептались: знать, быть большой войне. Нянюшка же во снах ребёнка с кормилицею стала видеть, что также беду предвещало.
Тут-то окаянный француз в гости и пожаловал, насилу выпроводили восвояси короля ихнего. Родионовна была рада-радёшенька, что ангел её из Села Царского по малолетству своему в ратники не угодил. Стороною говорили тогда о нём всякое, нет-нет да и наговаривали. Вестимо: у людей добрых языки без костей.
Дождалась-таки нянюшка своего дружочка, не улеглась допрежь в землю. Воротился однажды он, к сердцу юному и горячему Родионовну прижал, отогнал бабьи сны дурные - да и ускакал сызнова…
Глава 4
ГОРОДА И ВЕСИ
Катит по прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И дремля едем до ночлега -
А время гонит лошадей.А. С. Пушкин
Густой мглистый дым грандиозного московского пожара 1812 года на долгое время сокрыл от нас дряхлеющую нянюшку. К тому же и недоросль Александр Пушкин в ту пору находился от неё далече - а значит, и большинство пушкинистов последовали в своих штудиях за поэтом и на десятилетие с гаком потеряли крепостную крестьянку из виду. Так что в распоряжении прищурившегося биографа Арины Родионовны имеются только немногие разрозненные факты - случайные лазоревые просветы в кромешном мраке клубящихся небес…
Осенью 1811 года, 19 октября, в присутствии императора Александра Павловича, его августейшего семейства и многих знатнейших светских и духовных особ, состоялось торжественное открытие Лицея в Екатерининском дворце Царского Села. Лицеист первого курса Александр Пушкин, юноша в синем сюртуке с красным воротником, приступил к занятиям.
А его родители, находившиеся в Москве, в те же сроки переехали в дом А. Я. Булгакова. Там спустя несколько дней, 28 октября, Надежда Осиповна и родила сына Михаила, который вскоре умер.
Между тем в стране шли военные приготовления. Императорские полки, гвардейские и армейские, проводили передислокацию и постепенно направлялись к западным рубежам России. Все понимали, что решительная схватка с Бонапартом, "брань племён" (I, 110), неминуема.
С 1811 года Сергей Львович Пушкин входил в состав дирекции Московской комиссариатской комиссии, где контролировал дела "по денежному отделению, бухгалтерии о деньгах и по казначейству". Важными интендантскими вопросами ему довелось заниматься и в ходе Отечественной войны, и позднее, во время заграничных походов русской армии.
В ночь с 11 на 12 июня 1812 года французы и их союзники форсировали Неман и вторглись в пределы Российской империи.
И быстрым понеслись потоком
Враги на русские поля… (I, 61).
Россы отступили и долго молча отступали.
Уже в конце августа Московская комиссариатская комиссия руководила работами по вывозу из столицы воинского имущества. Благодаря "всем действиям чиновников" на исходе лета удалось спасти огромные запасы: в Нижний Новгород было отправлено 1700 подвод и 23 барки "нужнейших вещей". Вместе с "вверенными им вещениями" эвакуировались в город на Волге и члены дирекции. Среди них находился и Сергей Львович Пушкин с семейством и дворовыми людьми.
Туда же, в Нижний Новгород, прибыли летом и М. А. Ганнибал, и В. Л. Пушкин, и другие пушкинские родственники.
Из документов, недавно введённых в научный оборот С. К. Романюком, явствует, что осенью 1812 года военный советник С. Л. Пушкин занимался поставками вооружений и обмундирования для резервов армии, которые сосредоточивались в Муроме, Арзамасе и Лукоянове. В декабре того же года он был назначен "управляющим комиссариатскою комиссиею, учреждаемою в Орле". Спустя месяц-другой эта комиссия перебралась в город Белицу Могилёвской губернии, а потом - в Белосток и далее, в местечко Венгрово под Варшавой.
В Царстве Польском и завершилась для Сергея Львовича война с Наполеоном Бонапартом. Военный советник и кавалер не поладил с начальством, был снят с должности и получил приказ явиться в Петербург "для ответственности". В феврале 1814 года С. Л. Пушкин сдал дела, но уезжать из Варшавы не торопился. Лишь осенью он очутился в Северной столице, где его с нетерпением поджидало семейство.
Надежда Осиповна с детьми Ольгой и Львом, а также М. А. Ганнибал, изрядно постранствовавшие во время войны, уже весною того года точно находились в Петербурге. (В пушкинской <"Программе автобиографии"> есть относящаяся к 1814 году фраза: "Приезд матери"; XII, 308.) В апреле девятилетний Лёвушка выдержал экзамены и был принят в Царскосельский Благородный пансион, недавно открытый при Лицее. Отныне он обучался по соседству с братом Александром и периодически общался с ним. Из "Ведомостей Лицея" следует, что Н. О. Пушкина и сестра Ольга часто навещали обоих. С октября 1814 года в списке посетителей воспитанников начал фигурировать и Сергей Львович. Порою на свидания в Царское Село в 1815–1816 годах приезжала вся пушкинская "фамилия".
Где находилась все эти годы Арина Родионовна, мы не знаем.
Владислав Ходасевич, по-видимому, всё же упростил биографию няни, написав: "После продажи Захарова перебралась она в новое пушкинское гнездо, в ставшее знаменитым село Михайловское, Псковской губ<ернии> Опочецкого уезда". Предполагаем, что крестьянка покинула Москву в августе 1812 года, перед оставлением города неприятелю, однако попала она в Михайловское далеко не сразу. Арина Родионовна, вероятно, разделила с Пушкиными и М. А. Ганнибал тяготы сурового времени и последовала за ними в Нижний Новгород, а потом и в другие населённые пункты: едва ли она в такой момент покинула своих воспитанников, Ольгу и в особенности маленького Льва. И только когда Лёвушку Пушкина определили в царскосельский пансион, няня могла вздохнуть чуть свободнее и наконец-то подумать о себе и своих собственных детях.
Тогда-то, думается, Арину Родионовну и отпустили в Михайловское. Как показано в ревизской сказке 1816 года, наша героиня числилась по этому сельцу среди дворовых. Рядом с Ириньей Матвеевой были записаны её сыновья Егор и Стефан Фёдоровы, а также жена Егора Аграфена и их дочь Катерина. (Дочерей Арины Родионовны в упомянутом документе вовсе не значилось: Надежда Фёдорова, видимо, жила у Пушкиных в Петербурге, а Мария, как известно, осталась в подмосковном Захарове.)
В ревизской сказке о пятидесятивосьмилетней старухе было сказано всего лишь несколько казённых слов. Зато в иных бумагах примерно в ту же пору появилось множество других слов о ней.
Пришло время, когда щедро рассыпанные Ариной Родионовной зёрна дали первые всходы.
Как подсчитали в XX веке дотошные исследователи, в лицейские годы Александр Пушкин создал свыше 130 произведений, а несколько десятков стихотворных пьес он даже опубликовал. Хватало среди них опытов вполне ученических, подражательных, "грехов отрочества" - тех, что, по словам П. В. Анненкова, "были только продолжением того рода домашней поэзии, с которой он познакомился у себя в семействе". В другом биографическом очерке подытоживается: "За шесть лицейских лет он опробовал различные литературные традиции и маски, писал стихи в антологическом духе, в духе французской лёгкой поэзии, стихи оссианического толка, официально-патриотические оды, унылые элегии, дружеские послания, эпиграммы - и через эти традиционные жанры и заимствованные стили всё сильнее пробивался собственный поэтический голос".
О некоторых характеристических чертах становления пушкинского "собственного голоса" стоит упомянуть и в нашей книге.
Отметим, во-первых, изначальный и довольно стойкий интерес юного поэта к фольклорным и сказочным сюжетам. Например, в 1814 году Пушкин сочинял поэму "Бова" (которую так и не завершил и в итоге "уступил" К. Н. Батюшкову). Фольклорные мотивы есть и в других его произведениях царскосельского периода (в "Монахе", "Козаке", "Романсе" и т. д.). По уверению Пушкина, ещё в Лицее была им начата и поэма "Руслан и Людмила" (IV, 280). Разумеется, поэт отдавал дань литературной традиции эпохи, усердно копировал российских и европейских мэтров, однако в его поисках на указанном направлении при определённом желании можно увидеть и подспудное влияние двух воспитательниц - М. А. Ганнибал и Арины Родионовны. Так, В. Ф. Ходасевич не сомневался, что "Пролог "Руслана и Людмилы" <…> заимствован у Арины Родионовны".
В Лицее же Александром Пушкиным были созданы поэтические образы, "идеалом" которых, по мнению ряда исследователей, была наша героиня.
Уже в послании "Городок (К ***)", наполненном "живыми бытовыми подробностями" и напечатанном в "Российском музеуме" (1815), перед читателем появляется "добренькая старушка" - литературный персонаж, который напоминает пушкинскую нянюшку: