Вскоре ещё одна, на этот раз весьма сумбурная телеграмма одесского градоначальника министру внутренних дел, 17 июня 2 часа 26 минут дня: "Эскадра в составе пяти броненосцев полным ходом пошла на "Потёмкина", миноносцы сзади. "Потёмкин" в это время отпустил английский пароход в Константинополь. Пароход, вероятно, увёз революционный комитет, бывший на "Потёмкине". Кроме того, спустил два баркаса, идущих к пустынному берегу. Я просил командующего послать казаков переловить. Эскадра окружила "Потёмкина", прошла в порт, а "Потёмкин" после сигнализации пошёл в море, эскадра повернула к выходу, минула "Потёмкина", который вновь направляется в порт".
Историк пишет: "Кригер приказал броненосцу "Двенадцать Апостолов" атаковать "Потёмкина". "Двенадцать Апостолов" развернулся носом к мятежному броненосцу, но с него, прочитав семафор адмирала, подняли сигнал: "Броненосцу "Двенадцать Апостолов" остановиться". Матросы "Двенадцати Апостолов", зная о намечавшейся атаке, передали в машинное отделение приказ "полный назад". "Двенадцать Апостолов", не дойдя до борта "Потёмкина" всего 3–4 метра, дал задний ход. Тогда командир "Апостолов" М.Н. Коландс нажал кнопку взрыва погребов, но минёр Полещук успел перерезать провода. Другие матросы привели в негодность основные механизмы орудий и торпедных аппаратов. "Потёмкин" почти вплотную обогнул корму "Двенадцати Апостолов" и направился к Одессе".
Увы, в данной цитате нет ни слова правды. Во-первых, какого чёрта надо было Кригеру посылать на таран "Двенадцать Апостолов", когда выяснение отношений к этому времени уже закончилось и эскадра начала отход. Если уж таранить "Потёмкин", то делать это надо было раньше, когда для этого имелась идеальная возможность, - "Потёмкин" дважды расходился с эскадрой вплотную на контркурсах. Любопытно и то, откуда могли матросы броненосца "командовать" в машину "Полный назад", когда переговорные трубы с машиной имелись только на ходовом мостике и в боевой рубке. Кто бы допустил там к переговорным трубам матросов? Командир "Апостолов" Коландс представлен вообще полным идиотом. Он вдруг ни с того ни с сего пытается взорвать собственный корабль, который даже не перешёл на сторону мятежников? К слову, на кораблях даже сейчас не существует (а в начале XX века тем более!) каких бы то ни было "кнопок взрыва погребов". В то время существовали системы затопления погребов водой, да и те управлялись не мифическими кнопками из боевой рубки, а специальными вентилями, которые открывались вручную в случае угрозы взрыва в артпогребах. И какие к чёрту провода? Говорить о неких кнопках и проводах может только человек, совершенно не представляющий устройства боевого корабля начала XX века. Увы, но большинство наших исторических исследований буквально пестрят такими открытиями, а потому и относиться к ним следует с предельной осторожностью.
На самом деле "Потёмкин", разойдясь с кораблями эскадры, круто положил руль и сам пошёл на сближение с несколько отставшим от остальной эскадры броненосцем "Двенадцать Апостолов". Впоследствии Матюшенко хвастливо говорил, что он желал последовательно брать на абордаж броненосцы с дружественными экипажами. Однако в боевой рубке "Потёмкина" снова произошёл конфликт между двумя группировками, и мятежный броненосец, пройдя в ста метрах за кормой "Двенадцати Апостолов", повернул и направился к Одессе.
Эскадра продолжала в прежнем строю отход на зюйд. Разойдясь контркурсами с "Потёмкиным", Кригер поднял сигнал: "Практическая эскадра, повернуть всем вдруг вправо на 8 румбов". Корабли развернулись и направились в море. Кригер в последний раз поднял сигнал: ""Потёмкин". Жду уполномоченных" - и одновременно передал на "Георгий": "Идите в Севастополь". Но "Потёмкин" не ответил.
Рассказывая о "немом бое" в своей книге "Броненосец "Потёмкин"", Фельдман рассказывает откровенную басню о том, что если бы матросы прислушались к его задумке спустить на воду корабельные катера и догнать на них уходящую эскадру, то она бы непременно сдалась. На самом деле в данном случае разумно поступили именно матросы, а не студент Фельдман.
Поднятый в 13 часов 50 минут сигнал вице-адмирала Кригера о перемене курса уже не был отрепетован и исполнен "Георгием Победоносцем". Семафором с него передали, что команда присоединяется к "Потёмкину". Броненосец начал понемногу отставать от эскадры, а к его борту уже подходил с вооружённым караулом "Потёмкина" во главе с Матюшенко миноносец № 267. Не доверяя "георгиевцам", Матюшенко решил фактически захватить корабль сам…
Так закончился знаменитый "немой бой" 17 июня, который наши историки почему-то считают безусловной победой мятежников. На самом деле при более пристальном изучении обстоятельств манёвров становится очевидным, что действия "Потёмкина" во многом носили откровенно провокационный характер в надежде, что вице-адмирал Кригер не решится открыть огонь. Это оправдалось, а ведь стоило бы противникам сделать хоть по одному выстрелу друг в друга, - и никакого бы братания не осталось бы и в помине. Все кричавшие "ура" матросы с неменьшим энтузиазмом палили бы друг в друга в надежде победить, а не быть убитыми и утопленными. Именно так, кстати, произошло пять месяцев спустя при расстреле крейсера "Очаков".
Для того чтобы представить себе психологическую ситуацию, возникшую на кораблях при встрече "Потёмкина" с эскадрой, надо хотя бы на минуту представить себя на месте участников тех событий. Ещё не прошло и месяца после полного уничтожения двух российских эскадр в Цусимском проливе, ранее в Порт-Артуре на дно легла ещё одна. Погиб почти весь флот, тысячи и тысячи матросов и офицеров. Такого в истории российского флота ещё не бывало! Почти каждый из находящихся на кораблях моряков потерял друга, товарища, сослуживца. И теперь новая беда, да какая! На российском корабле российские матросы подняли мятеж, поубивав российских офицеров. Это тоже в истории нашего флота происходит впервые! И вот теперь российские корабли под Андреевским флагом с российскими моряками идут, чтобы уничтожить свой же российский корабль под Андреевским флагом и с российскими моряками! Это какое-то безумие, какой-то невероятный театр абсурда. Ещё никогда в истории русские моряки под Андреевским флагом не убивали друг друга в морском бою.
К тому же "Потёмкин" почти единственный современный корабль российского флота, оставшийся у нас после Цусимы. Уничтожить его - это уничтожить последние остатки морской мощи России. Что должны были чувствовать в этой ситуации матросы и офицеры? Каждый из них надеялся на чудо, что не придётся убивать соотечественников. НИКТО НЕ ХОТЕЛ СТРЕЛЯТЬ ПЕРВЫМ, и бывшие на правительственных кораблях офицеры и матросы, и мятежники, ибо именно выстреливший первым брал на себя ответственность братоубийцы. Да, впереди Россию ждёт ещё не одна революция, кровавая Гражданская война и истребление одних социальных классов другими, но всё это ещё впереди, пока же до всего этого было ещё сравнительно далеко. В июне 1905 года российский флот был ещё просто не готов к развязыванию гражданской войны.
Как ни стараются нас уверить отдельные историки, что офицеры кораблей черноморской эскадры боялись пушек "Потёмкина", - это полная ерунда. На самом деле никакой серьёзной угрозы для кораблей эскадры "Потёмкин" не представлял. Это понимали как на правительственных кораблях, это понимали и на самом "Потёмкине". Мы уже говорили, что к этому времени "Потёмкин" полностью ещё даже не вошёл в состав флота. На корабле была масса недоделок (именно поэтому в момент мятежа на нём было несколько десятков рабочих), в том числе и по части артиллерии. Орудия не были ещё толком пристреляны, как не были выверены и дальномеры. К тому же команда "Потёмкина" была ещё очень сырая и несплаванная, а о подготовке артиллеристов мы можем судить по Одесским событиям. Собственно, именно для выявления недоделок артиллерии, пристрелки орудий и отработки первичных навыков у артиллеристов броненосец и находился в полигоне у Тендровской косы. Если к этому прибавить отсутствие на корабле офицеров артиллеристов (т.е. профессионалов) и нежелание стрелять по своим сверхсрочников-кондукторов, то становится ясно, что никакой речи о сколько-нибудь точном огне "Потёмкина" и быть не могло. Возможно, именно поэтому Матюшенко и не решился его открывать, а только ограничился вращением орудийных башен. Сделай "Потёмкин" хоть один выстрел, он был бы в течение нескольких минут уничтожен.
На самом деле, несмотря на некоторый тактический успех (присоединение броненосца "Георгий Победоносец"), стратегически бой был "Потёмкиным" начисто проигран. Дело в том, что по плану "Централки" во время этого выхода в море планировались мятежи корабельных команд и присоединение всей эскадры к мятежному броненосцу. Это удалось предотвратить, а кроме того, во время братания на кораблях были выявлены все основные зачинщики, которых немедленно арестовали и изолировали от команд. Таким образом, повторение мятежа, подобного "потёмкинскому", на кораблях эскадры стало теперь просто невозможно. Если с приходом в Одессу "Потёмкина" стало очевидным, что надобность в нём у местных революционеров отпала и броненосец стал им абсолютно не нужен, то события 17 июня показали, что в своей основе Черноморский флот тоже не поддержал "Потёмкина". Отныне мятежный броненосец был предоставлен лишь саму себе. Но, думается, на самом "Потёмкине" понимания реальной ситуации тогда не было. На момент возвращения в Одессу все были довольны, что остались в живых, а руководители мятежа, кроме того, радовались и пополнению своих рядов за счёт "Георгия Победоносца". Как показали последующие события, радовались они преждевременно.
СТРАДАНИЯ ПО "ГЕОРГИЮ"
Восстание на эскадренном броненосце "Георгий Победоносец" - наименее изученная часть потёмкинских событий. В советские время историки обычно писали, что "исследование восстания и контрреволюционного переворота на "Георгии" способствует более полному изучению вопроса борьбы с внутренней контрреволюцией в условиях восстания".
Впервые проведённый анализ событий на "Георгии" показал, что большинство его команды, как и на "Потёмкине", составляли новобранцы. В плане "Централки" он по уровню революционности занимал четвёртое место после "Екатерины II", "Ростислава" и "Синопа". Но последние, как мы уже знаем, всё же так и не присоединились к "Потёмкину". Из всей команды "Георгия", которая насчитывала 616 человек, впоследствии так или иначе привлекались к суду 76 человек, из них активных мятежников было не более трёх десятков, среди них местные "матюшенковцы" Кашуба, Дейнега и Рябоконь. При этом 37 человек матросов-старослужащих явились самыми активными противниками мятежа.
Как и в случае с "Потёмкиным", точного количества членов РСДРП, как, впрочем, и представителей других партий, на "Георгии" неизвестно. После революции, разумеется, писали, что восстанием на "Георгии" руководили социал-демократы, но никаких документальных доказательств тому не существует.
Восстание на "Георгии Победоносце", как уже говорилось, началось тогда, когда "Потёмкин" вторично прорезал строй эскадры. Один из участников восстания на "Георгии" впоследствии вспоминал: "Сначала на палубу вышла лишь часть матросов - они боялись, что "Потёмкин" откроет огонь, но были уверены, что, увидев на палубе своих товарищей, потёмкинцы не будут стрелять". Командир "Георгия" капитан 1-го ранга Гузевич в донесении вице-адмиралу Чухнину отмечал весьма характерную для революции на флоте деталь - "начали восстание кочегары и машинисты. Они первыми вышли на палубу с криками "ура!". За ними последовали другие, и на баке собралась большая толпа". Почему наверх первыми выскочила именно нижняя команда, понять несложно. Дело в том, что только-только до Севастополя дошли подробности Цусимы, во время которой наши броненосцы переворачивались, увлекая вместе с собой на дно нижние команды, так как те не имели времени и возможности выбраться наверх. Рассказы о реалиях Цусимы были настолько ужасны, что никто из машинистов и кочегаров черноморских кораблей не желал страшной смерти в затопленном броненосце. Именно поэтому в момент прохождения "Потёмкина" мимо "Георгия" на последнем и началась самая настоящая паника.
Таким образом, первично команда "Георгия" желала только одного - не стать жертвой наведённых орудий мятежного броненосца. Затем радость того, что "Потёмкин" стрелять не будет и все останутся живы, сменилась эйфорией вседозволенности. Тут же на палубе начался стихийный митинг. Однако большая часть команды, включая новобранцев, участия в митинге не принимала.
Тон на митинге задавали сторонники мятежа во главе с Кашубой. Эффект появления броненосца под красным флагом был настолько велик, что в тот момент большинство кричало за "Потёмкин". Тут же и было решено идти за мятежным броненосцем.
Несколько десятков матросов во главе с Кашубой, Дейнегой и Рябоконем кинулись на ходовой мостик, требуя от командира идти за "Потёмкиным" и угрожая в противном случае выбросить всех офицеров за борт. Дальнейшие события излагаются в "Обвинительном акте" неверно. Если верить этому документу, матросам удалось сразу захватить мостик и передать в машинное отделение приказ: "Стоп машина". То же мы читаем и в последних изданиях мемуаров Фельдмана, где автор, в отличие от первых публикаций, упростил события на "Георгии". Аналогичное изложение содержится и в монографии Р.М. Мельникова. Совсем иную картину дают материалы следствия и донесение Гузевича Чухнину. Из них следует, что восставшим не удалось сразу захватить мостик. Командир сообщил, что после того, как на мостик вбежали матросы, он ещё некоторое время продолжал командовать броненосцем и переговаривался по семафору с вице-адмиралом Кригером.
"Почему так много нижних чинов на площадке?" - запросил адмирал.
"Команда бунтуется с угрозою выбросить всех офицеров за борт", - ответил Гузевич.
"Идите в Севастополь", - приказал Кригер. Прочитав этот сигнал адмирала, матросы потребовали шлюпку, чтобы съездить на "Потёмкин" для переговоров. Гузевич сообщил об этом Кригеру.
"Идите в Севастополь", - настаивал адмирал. Тогда Гузевич, рассчитывая на помощь последнего и выигрывая время, вступил в переговоры с матросами. Сам он о ходе переговоров ничего не написал, а в "Обвинительном акте" отмечена лишь безуспешность попыток командира "уговорить команду успокоиться". Установить, в чём заключались эти попытки, помогают воспоминания матроса с "Георгия" Н.Ф. Безбаха и показания на следствии матросов Городового, Грузина, Величко, Склярова и кондуктора Будяка. По словам Безбаха и Склярова, Гузевич предложил тем, кто хочет идти в Севастополь, стать по правому борту, а желающим присоединиться к "Потёмкину" - по левому.
Строевой квартирмейстер Бородин убеждал матросов: "Надо идти к "Потёмкину"! Там хорошие, образованные люди (?!), нужно узнать, что они хотят!"
"К "Потёмкину"! - кричал команду капитан 1-го ранга Гузевич. - Чего вам надо - я всё сделаю, только идём в Севастополь!"
Он обещал не сообщать командованию о попытке бунта и даже предлагал отправить желающих на "Потёмкин". Но матросы уже его не слушали.
"Теперь наша воля!" - объявил командиру кочегар Лысенко.
Люди Кашубы заняли ключевые посты на корабле. Гирчич, Кашуба и Силкин захватили оружие и раздали его матросам. Кашуба оттолкнул командира от машинного телеграфа и передал в машину приказ: "Стоп пары!" "Георгий" остановился. По приказу Кашубы место у руля занял его единомышленник матрос Щербина.
Офицеры "Георгия" были полностью деморализованы примером "Потёмкина" и противодействия восстанию не оказали, ограничившись лишь словесной агитацией. Но все их попытки "успокоить" матросов оказались безрезультатными.
Захватив корабль, георгиевцы передали на "Потёмкин": "Команда "Георгия" желает присоединиться к вам. Просим "Потёмкин" подойти к нам". Получив этот семафор, прапорщик Д.П. Алексеев отказался подойти к "Георгию", утверждая, что это манёвр с целью торпедировать "Потёмкин". Когда же "Георгий" хотел сам подойти к "Потёмкину", по приказу Алексеева дали задний ход.
Версия, что офицеры "заняли оборону" на мостике, источниками не подтверждается. Да этого и не могло быть. В момент прохождения мимо "Потёмкина" все офицеры находились по своим боевым постам, а на ходовом мостике только четверо - командир корабля, вахтенный начальник, вахтенный офицер и штурман.
"Стой, иначе буду стрелять!" "Георгий" остановился в трёх кабельтовых. Дымченко, Матюшенко и Резниченко потребовали от Алексеева решительных действий. Тогда он, понимая, что одни матросы стрелять в его корабль не будут, передал на "Георгий": "Арестуйте офицеров и доставьте их на "Потёмкин"". "У нас дело плохо. Не все согласны. Мы не можем справиться. Присылайте скорее помощь", - ответил Горобец.
Фельдман в своих воспоминаниях также признаёт, что зачинщик мятежа на "Георгии" Кашуба сразу ж прислал яликом на "Потёмкин" паническую записку: "Команда "Георгия" не решается арестовать офицеров. Пришлите караул". Для наведения революционного порядка на "Георгии" туда пришлось отправить второй отряд сознательных вооружённых потёмкинцев. Этот карательный отряд и арестовал георгиевских офицеров.
Просьба "Георгия" о помощи объясняется тем, что большинство команды составляли новобранцы. Поскольку офицеры этого броненосца не оказали серьёзного противодействия восставшим, то их просьбу о помощи можно расценивать лишь как свидетельство упорного нежелания подстрекаемой кондукторами основной массы новобранцев присоединиться к потёмкинцам; они, сочувствуя потёмкинцам в их борьбе с "начальством", ещё не знали настоящей цели восстания.
Любопытная фраза в книге Фельдмана: "Дымченко, Резниченко и Матюшенко потребовали от Алексеева прекратить игру. Их голоса звучали угрожающе. Поставленный перед этой угрозой и страхом за свою жизнь, Алексеев принимает неожиданное для него решение. Он приказывает передать "Георгию" сигнал: "Арестуйте своих офицеров и доставьте их на "Потёмкин"". В ответ по семафору нам передают сигнал социал-демократов "Георгия": "У нас дело плохо. Не все согласны. Мы не можем справиться. Присылайте скорей помощь"". Что это ещё за сигнал социал-демократов? Значит, существовали некие особые, заранее оговорённые сигналы мятежников на всём флоте, чтобы отличать своих от чужих. Какая уж тут стихийность!
Итак, в 14 часов 30 минут с миноносца № 267 на палубу "Георгия Победоносца" высадились вооружённые матросы во главе с Березовским, Фельдманом и Матюшенко. Сама миноноска при этом отошла к корме и развернулась перпендикулярно к борту броненосца, направив на него торпедный аппарат. Восставшие моряки "Георгия" встретили "потёмкинцев" криками "ура!". Матрос Гиль обратился к команде миноноски с просьбой о помощи. В то же время многие матросы, вероятно новобранцы, постарались укрыться в нижних помещениях броненосца.