Мы, в свою очередь, описали Алексею Канидьевичу обстановку в районах Минской области. Я подробно рассказал о Тихомирове. После беседы решили, что Флегонтов со своими конниками направится к Тихомирову.
Мы выделили ему проводников. В ноябре он вместе с Тихомировым создал бригаду.
В бригаду вошли кавалерийский отряд "Боевой" А. К. Флегонтова, 752-й отряд В. И. Ливенцева, отряды "Пламя" Е. Ф. Филипских, имени Сталина В. А. Тихомирова, "Красное знамя" Кузнецова. Партизанскую бригаду "За Родину" возглавил А. К. Флегонтов, заместителем у него стал В. А. Тихомиров.
11 марта 1943 года во время боя с карателями Флегонтов погиб. Позже отряды Филипских, Ливенцева и Тихомирова выделились из бригады и стали действовать самостоятельно. Вскоре на их базе возникли новые бригады.
Через несколько дней возвратился Любимов со своими партизанами. Он доложил, что благополучно провел группу Вильджюнаса в бригаду Воронянского, а оттуда в бригаду "Дяди Коли" - Лопатина Петра Григорьевича, где Ионас помог выявить проникших в бригаду предателей - литовских националистов.
Пришло время подумать о зиме. Оставаться здесь дальше было нельзя: рядом сильный гарнизон противника. Как только Свислочь покроется льдом, гитлеровцы не замедлят напасть на нас. Мы решили отойти на другую сторону шоссе.
И вот мы на новом месте. Под ветвистыми елями партизаны сооружают шалаши, повара устанавливают кухню.
В двух километрах от нашей стоянки - деревня Кленовка. В шести километрах протекает река Березина. Слева нашим соседом - отряд Сацункевича, на юго-западе - отряд Веера.
Мы с Луньковым, осмотрев местность вокруг лагеря, наметили "контрольные тайники" и выслали связных в соседние отряды. Они пригласили командиров к нам на совещание.
В назначенный день первым прибыл комиссар отряда "Разгром" Сацункевич. Под вечер приехал Веер с товарищами.
Высокий рост Веера скрадывался необычайно широкими плечами. Небольшие, слегка вьющиеся усы оттеняли мужественную красоту загорелого лица. Было ему лет тридцать пять.
Он представился, крепко пожал нам руки и скромно отошел в сторону.
Разговаривая, зашли в штабную палатку. Сацункевич по-хозяйски осмотрел стены, сделанные из лозы, стол, сбитый из досок, скамейки.
- Гм… неплохо, но зимой замерзнете.
- До зимы сделаем город, выстроим баню, Иван Леонович, и тебя пригласим попариться.
- Раньше нужно осмотреться, не готовят ли нам немцы веники, - смеялся Сацункевич.
Веер сидел в стороне, молчаливый и сосредоточенный.
- В соседи к вам мы пришли, - сказал я.
- Хорошим соседям рады, а друзьям - тем более, - ответил он.
- Как в отряде с оружием?
- Этого хватает, есть даже четыре миномета…
- А мины?
- Есть немного. Отняли у противника, - ответил он.
- Если нуждаетесь, можем кое-чем помочь, - сказал я и спросил: - Связь с Москвой держите?
Веер заметно оживился:
- Если можете, патронов дайте. Связи с Москвой у нас нет. А вы о нас можете сообщить?
Я видел, что Веер не из тех, кто любит говорить впустую и каждому встречному раскрывать свое сердце.
- Сообщим, - кивнул я.
- Спасибо, - он горячо пожал мне руку. - И если также мин подкинете…
- Мин пока нет. А каких нужно? Может, Москва пришлет.
- Батальонных.
- Запрошу, - пообещал я.
В палатку зашел Кусков.
- Начнем, пока совсем не стемнело, - предложил я и заговорил: - Насколько помогло нам объединение, мы убедились на опыте. Вспомним бои под деревней Валентиново в июле сорок второго… Фашисты попытались зажать нас железным кольцом и уничтожить. Не вышло! Потери противника были в несколько раз больше, чем наши. Примерно то же и в районе Потичево. Теперь нам необходимо определить районы действий каждого отряда и координировать нашу боевую деятельность. Кроме того, наладить обмен разведданными между отрядами.
- Ясно, - отозвался Сацункевич.
Луньков зажег лампу, и все склонились над картой.
Сацункевич и Веер попросили сократить им участки действий. Разумеется, у нас не было и не могло быть "сплошных", надолго установленных оборонительных линий. Основной задачей нашей обороны было держать под неослабным наблюдением районные центры, где сосредоточились крупные силы оккупантов.
Каждый партизанский отряд должен был на своем участке следить за действиями гарнизонов противника и с случае вылазки немцев в населенные пункты бить их из засад; через каждые пять дней мы должны обмениваться друг с другом информацией, а в случае непосредственной опасности немедленно ставить в известность об этом соседние отряды.
Закончив совещание, направились на "склад" боеприпасов.
Поздним вечером Сацункевич и Веер уехали.
Потекла обычная лагерная жизнь. Константин Сермяжко обучал подрывному делу новых партизан. Усольцев, Любимов, Луньков и другие обучали новичков стрелковому делу и тактике партизанской борьбы.
У нас набралось большое количество немецких автоматов, винтовок и пулеметов. Каждый партизан должен был изучить и знать оружие противника.
Однажды в штабную палатку вошли сибиряки Анатолий Чернов и Иван Леоненко. Они состояли в разведгруппе Меньшикова.
- Мы тоже хотим изучить подрывное дело, - сказал Анатолий. - Эшелоны под откос пускать.
- А разведчиками не нравится? - спросил я.
- Нет, что вы! - замотали они головами. - Разведку мы любим, но надо изучить и подрывное дело. Нам часто приходится проходить через железные дороги и шоссе; разведка не пострадает, если мы задержимся на полчаса, чтобы заложить мину, - одним духом выпалил Анатолий.
Леоненко добавил:
- Подрывное дело мы изучим в свободное время, только вы дайте разрешение на учебу.
- Прекрасно, друзья, - сказал я. - Поговорю с вашим командиром, чтобы отпустил вас на несколько дней для учебы.
Они ушли улыбающиеся, а я задумался. Почему бы не научить каждого партизана подрывному делу, так же как стрелять из автомата и пулемета?
Я пошел разыскивать Кускова, Морозкина и Лунькова, чтобы поделиться с ними своими мыслями.
Около самой палатки столкнулся с разведчицей Валентиной Васильевой. В ватных брюках, кирзовых сапогах и черном полушубке она больше походила на подростка-мальчугана, чем на девушку.
- Вы знаете, я к вам! - немного смутившись, сказала она.
- Ничего не знаю, - развел я руками.
- Мы с Дусей тоже хотим изучить подрывное дело, - пояснила она и подняла на меня глаза. В них было нетерпение.
- Больно много желающих. Этак на каждого и по одному эшелону не хватит, - пошутил я.
- Нет, я серьезно, - твердо сказала Валя.
- Конечно, учиться надо серьезно, иначе сама подорвешься.
- Выходит, я смогу учиться… - обрадовалась Валя.
- Идите и доложите Сермяжко, пусть зачислит вас в новую группу обучающихся.
Как ветер сорвалась Васильева и бросилась искать Сермяжко. Мне припомнился рассказ Кускова о том, как Валя попала в отряд.
…Было серое, холодное апрельское утро. Отряд зашел в деревню. К Кускову робко подошла плохо одетая девушка и несмело спросила:
- Вы командир?
Узнав, что она не ошиблась, девушка заплакала.
- Не могу больше… примите меня в отряд… Я хочу бороться с оккупантами. - Она подняла голову: - Не подумайте, что притворяюсь, нет, я комсомолка.
Валя рассказала о себе. Она выросла в далекой Сибири, там окончила среднюю школу и работала пионервожатой. Ей полюбилась работа с детьми, и она поступила на курсы воспитателей в Новосибирске. Окончив курсы, получила назначение в Ново-Борисов заведующей детсадом.
Целыми днями она занималась с малышами. Началась война. Гитлеровские стервятники безжалостно бомбили жилые дома. Детсад опустел. Валентина с группой товарищей подалась на восток, но попала в руки фашистов. Пригнали их в Минск и поместили в душные грязные бараки. Затем немцы повезли ее и других молодых девушек на станцию. Участь ясна - ехать в Германию.
Пятьдесят девушек втолкнули в товарный вагон и забили досками. Но как только тронулся эшелон, девушки начали пробовать выбраться из вагона. В соседнем находились юноши, также угоняемые в фашистское рабство.
Ночью один из парней вылез до половины из окна, уцепился за край крыши вагона и сумел выкарабкаться. Затем прыгнул на крышу вагона, в котором ехала Валя.
Свесив голову к окну, он тихо проговорил.
- Девушки, приготовьтесь, сейчас я открою дверь. - И он привязал один конец веревки к крыше вагона, а другим обвязал себя вокруг пояса и спустился. К счастью, дверь была закреплена только проволокой. Несколько усилий - и проволока отлетела. Открылась дверь, и десятки рук втянули в вагон отважного юношу.
Никто не знал, в каком месте находится поезд, есть ли поблизости немцы, но лучше погибнуть на своей земле, чем в рабстве. И девушки начали одна за другой прыгать из вагона.
Валя пожала руку своей подруге Дусе и, сильно оттолкнувшись, прыгнула под откос.
Несколько минут она пролежала неподвижно, потом шевельнулась и почувствовала в голове боль; провела по лицу рукой - кровь. Валентина поднялась; все тело сильно болело. Она потихоньку пошла вдоль полотна железной дороги. Привыкшие к темноте глаза скоро различили лежащего на земле человека. Валя осторожно подошла. Это была Дуся. Валентина приложила ухо к ее груди - сердце билось. Она подтянула подругу к канаве и начала обмывать ей лицо водой. Дуся пришла в сознание и узнала ее.
- Это ты, Валя… На свободе мы…
Когда Дуся полностью пришла в себя, подруги медленно побрели назад. Днем они отсиделись в лесу, вечером зашли в деревню. Их приютили крестьяне.
Кусков принял девушек в отряд. Валя и Дуся нашли свое место в группе разведчиков; не раз они выполняли серьезные задания.
Занятия по подрывному делу шли успешно. Сермяжко терпеливо разъяснял партизанам действие мин, показывал, как надо их ставить, маскировать, производил расчеты, сколько нужно тола для подрыва кубического сантиметра железа или бетона, объяснял, как действуют различные системы взрывателей.
Ребята, служившие раньше в армии, легко все усваивали. Труднее приходилось Валентине и Дусе, но через пять дней и они уже могли закладывать мины.
Валентина прибежала ко мне и обрадованно доложила:
- Уже все знаю, пустите меня на железную дорогу.
- Пока не пущу, идите в разведку. Там сейчас важнее.
Девушка обиженно надула губы, но четко повернулась и ушла.
Я действительно не мог ее послать, так как в этот период железная дорога усиленно охранялась и неопытный подрывник мог легко попасть в руки гитлеровцев. На железную дорогу вышел Константин Сермяжко с семью самыми испытанными товарищами.
5
О слиянии отрядов Кусков сообщил перед строем партизан. Они это сообщение встретили радостно. Давно партизаны питались из одного котла, вместе выходили на боевые задания, делились хлебом и табаком, и для них объединение отрядов явилось только формальным актом, так как фактически оно давно уже произошло.
Оба отряда - наш и Кускова, - слившись, стали действовать совместно, под общим командованием и названием "Непобедимый". В объединенном отряде насчитывалось около ста семидесяти человек.
К Сацункевичу, Вееру и командиру отряда "Коммунист" были посланы связные с предложением встретиться и совместно обдумать, как провести общими силами несколько крупных операций.
Вместе с нашими связными прибыли командиры этих отрядов.
- Немцы что-то готовят, - сказал Сацункевич. - В районе деревни Гливень мои разведчики поймали шпиона. Он послан начальником борисовской военной разведывательной службы "Абвер", руководителем диверсионной школы на станции Печи-Сортировочная полковником Нивеллингером.
- Какое у него было задание? - поинтересовался я.
- Точно узнать расположение наших лагерей и наши силы, войти в доверие к партизанам, а потом всыпать в котел яд.
Сацункевич протянул мне маленькую коробочку, отобранную у шпиона. Я осмотрел ее и выбросил яд в огонь.
- Что ты сделал! - воскликнул Меньшиков. - Может, нам бы еще пригодился.
- Предпочитаю другое оружие, - сердито взглянул я на него и снова обратился к Сацункевичу: - Что еще узнали?
- Если верить шпиону, немцы готовят против нас карательную экспедицию. В город Борисов прибыла фронтовая дивизия и какие-то французы, которые маршируют по грунтовым дорогам параллельно Березине. Говорят, около Березины будут создавать запасную линию обороны, - ответил он. - На случай внезапного наступления Красной Армии…
- Березина и французы? Как это странно звучит сейчас. Может быть, они ищут тысяча восемьсот двенадцатый год? - вмешался Кусков.
- А вернее, ничего они не ищут. Гитлеровцы пригнали их - вот и все, - предположил я.
- Да и я так думаю, - сказал Сацункевич. - Пока что партизан французы не трогают. Наоборот, они даже хотят встретиться с партизанами.
- Вот это интересно!
- Возле деревни Белино французы исправили мост через реку. Там они расспрашивали крестьян, как можно встретиться с партизанами, - закончил Сацункевич.
- Настоящие французские патриоты не приехали бы к нам вместе с фашистами. Такие на своей родине борются против Гитлера, - покачал головой Морозкин.
- А все-таки с ними необходимо встретиться, - настаивал я.
Сацункевич и Кусков согласились со мной. Мы в сопровождении Карла Антоновича и группы прикрытия, возглавляемой Усольцевым, вышли в район деревни Белино.
Я написал французскому офицеру письмо, Карл Антонович перевел его на немецкий язык. На следующий вечер местные крестьяне вручили письмо французам.
И вот в условленное место явились три француза. Один из них, капитан, приложив руку к козырьку, поздоровался с нами по-французски.
Добрицгофер ответил ему по-немецки, спрашивая, знает ли господин капитан немецкий язык. Француз утвердительно кивнул головой.
На мой вопрос, чем они здесь занимаются, француз ответил: "Мы инженерная часть, и немцы заставили нас исправлять дорогу вдоль Березины. Они не говорят нам, для чего это им нужно". Дальше француз сказал, что они хотят быть в хороших отношениях с партизанами и просят, чтобы те на них не нападали.
- Ты его спроси, боролся ли он с немцами во Франции, - сказал я Карлу Антоновичу.
От этого вопроса капитан покраснел и быстро заговорил. Добрицгофер слегка кивал головой в знак того, что понимает. Затем он коротко перевел:
- Он говорит, что с немцами ему бороться не приходилось.
- А ты ему скажи, что еще и сейчас не поздно. Пусть повернет оружие против немцев, мы поможем. Да еще спроси его подчиненных, как они думают.
Добрицгофер обратился к двум другим французам; кажется, оба они были сержантами. Однако те по-немецки не понимали. Пришлось возобновить разговор с капитаном. Тот что-то взволнованно говорил, размахивал руками.
- Что этот вояка жестикулирует? - спросил Сацункевич.
- Он говорит, что фашистов ненавидит, но в теперешних условиях поднять оружие против них не может, - перевел Добрицгофер.
Я сказал Карлу Антоновичу:
- Если так, пусть поскорее убирается восвояси.
Лицо капитана побледнело. Оба других француза с недоумением смотрели на него.
- Капитан повторяет, что никогда не нападет на русских, - сказал Добрицгофер и, подмигнув мне, добавил: - Кстати, он уже прослышал, что случилось с эсэсовцами под деревней Домовицкая.
- Передай ему, Карл Антонович, - сказал я, - что уже одним тем, что помогают гитлеровцам в строительстве дорог и мостов, эти господа французы борются против советских людей.
Через несколько минут Добрицгофер перевел ответ смущенного капитана.
- Капитан сказал, что они решили саботировать строительство мостов и что гитлеровцы не порадуются их работе. Мост через Ровое можно построить через неделю, а они построят самое меньшее за месяц. Притом построят так, что он скоро обвалится…
Пока я выслушивал этот ответ, капитан очень тихо разговаривал с подчиненными. Затем он с особенно торжественным видом произнес несколько слов. И тут я увидел, что Добрицгофер пожал его руку.
- Капитан обещает, - повернулся ко мне Карл Антонович, - допустить партизан подорвать уже восстановленные мосты.
Затем капитан подтвердил, что против партизан готовится карательная экспедиция. После этого, распрощавшись с французами и договорившись с ними о способах дальнейшей связи, мы ушли.
Было очевидно, что нападения надо ожидать в ближайшее время.
Партизаны начали было уже рыть зимние землянки, но пришлось прекратить работы.
По деревням были посланы группы партизан, чтобы предупредить крестьян о готовящейся карательной экспедиции и отозвать некоторых наших разведчиков. В деревню Трубаки, расположенную недалеко от железной дороги, я послал Сермяжко. Готовясь к походу, он пришел ко мне с предложением:
- А если мину с собой захвачу? Сразу выполню два задания.
- Если опоздаешь, то не найдешь нас на этом месте.
- На этом месте не найду, так найду в другом.
Я согласился. Сермяжко с довольным видом направился в наш "склад" за миной.
Мы с Кусковым проверили наличие боеприпасов и взрывчатки. Тола еще было достаточно, но боеприпасов маловато. Сейчас же дал радиограмму в Москву, сообщил о готовящейся против нас карательной экспедиции и просил срочно выслать самолет с боеприпасами. К вечеру пришел положительный ответ. Следующей ночью мы получили боеприпасы, а также приняли радистов и радиостанции для Сацункевича и других отрядов. Командиры групп продолжали обучать партизан тактике ведения боя в лесных условиях.
В лагерь возвращались наши разведчики и связные. Николай Денисевич, побывавший возле местечка Забашевичи, сообщил нам хорошую новость. Французы выполнили свое обещание: партизаны Сацункевича при их содействии сожгли недавно восстановленный мост.
Скоро вернулся и Сермяжко. Он выполнил оба задания: отозвал коменданта и пустил под откос эшелон противника. В его группе я заметил нового партизана - молодую женщину.
- Это моя жена, - смущенно объяснил храбрый подрывник. - Больше оставаться дома не могла: полиция начала следить за ней. Ребенка оставил, где здесь с ним… Там свои люди позаботятся о нем.
Сермяжко посмотрел на меня и, как бы опасаясь моих возражений, продолжал:
- В отношении жены будьте спокойны, она у меня боевая, возьмет оружие и будет бить фашистов.
- Тогда все в порядке, - засмеялся я и пожурил Сермяжко: - Вон ты какой скрытный, никогда не говорил, что женат… Познакомь.
- Валюша! - позвал Константин, и в его голосе послышались нежность и ласка.
Ко мне подошла молодая женщина с задорно вздернутым носиком и большими темными глазами. Она молча подала мне руку.
- Может, на кухню? - спросил я.
- Нет, - упрямо мотнула она головой. - Дайте мне винтовку или автомат…
- Она умеет с оружием обращаться, - подтвердил Сермяжко.
- Хорошо, - сказал я и повернулся к ее мужу. - Костя, ты в отряде свой человек, все знаешь. Распорядись сам как полагается.
Они ушли.
- Из Москвы указаний нет? - спросил, подойдя, Кусков.
Мы каждый день сообщали на Большую землю о готовящейся против нас экспедиции и ждали указаний Москвы.