Архимандрит Михаил (Габричидзе), настоятель Шио–Мгвимского монастыря:
Будучи новопостриженным монахом, я очень хотел получить духовные наставления от такого опытного монаха, как отец Гавриил. Он плохо себя чувствовал и лежал в своей келье. Старец не юродствовал, он давал серьёзные советы и наставления о монашеской жизни. "Выше всех канонов и уставов - любовь", - сказал старец. Затем он позвал монахинь и велел накрыть стол к трапезе. Попросил принести "профессора" (так он называл красное вино). Передал мне стакан вина и благословил "пить до дна" (так и сказал по–русски). Я выполнил благословление. Больше он не предлагал. После того как ушли монахини, он сказал: "Они думают, что мне плохо, а в действительности я счастлив - чем сильнее боль, тем ближе я к Господу". Немного помолчав, добавил с грустью: "Как мала моя вера - я выпил лекарство от боли в желудке. Разве может помочь лекарство, если Сам Всемогущий Бог попускает такое испытание для меня". Во время нашей беседы в дверь постучались с молитвой. Отец Гавриил благословил, и вошли две женщины. Они сказали, что, услышав о его болезни, пришли навестить его и принесли пирожки. Отец Гавриил начал юродствовать: "Кто вам сказал, что я болен? Я всего лишь прилёг, чтобы спину расправить". Одна из женщин попросила старца дать ей руку. Отец Гав–риил посмотрел на меня и, грустно улыбнувшись, спросил: "Зачем ей моя рука?!" Она взяла его руку и начала заговаривать. Тут отец Гавриил как закричал: "Отпусти сейчас же мою руку, ты что, не знаешь, что я монах?! Сейчас же убирайтесь отсюда. Забирайте свои пирожки и убирайтесь!" Они так испугались, что не знали, как поступить, растерялись, упали на колени и просили прощения у отца Гавриила. Но он потребовал, чтобы они, забрав свои пирожки, покинули его келью. Та женщина, которая знала старца, умоляла его хотя бы взять пирожки, но отец Гавриил был непреклонен. Зато, как только они ушли, старец, к моему удивлению, стал молиться за них. Он, воздев руки, от всего сердца благословил их семьи. "По незнанию пришли они к монаху неблагоговейно, но теперь будут знать, как надо вести себя", - сказал он.
Дорогу длиной в двести метров, от Самтаврийского монастыря до Светицховели, он проходил за час, благословляя всех при встрече и притворяясь, будто ему трудно идти. А иногда нёсся, как ветер, и я, молодой, едва успевал за ним.
Ещё живя в миру, зашёл я однажды в Сионский кафедральный Собор. Архиерей служил молебен святой царице Тамаре. В это время в храм вошёл отец Гавриил. С его приходом я явно ощутил благодать. Он встал рядом с архиереем. Окинув взором присутствующих в храме и не увидев подобающего почитания святой царицы Тамары, он вышел на амвон и обратился к верующим: "Сделайте земной поклон! Как вы стоите перед такой великой святой во время молебна?!" Люди встали на колени, отец Гавриил тоже с плачем упал на колени. "Босиком шла перед войском, постилась, день и ночь молилась, чтобы победить врагов. А вы даже колени приклонить пред ней не хотите!" - горько восклицал он. Все присутствующие устыдились.
Однажды после литургии в Страстной четверг мы пришли из Светицховели в Самтаврийский монастырь на трапезу. Из кельи отца Гавриила доносился плач. Я спросил, что случилось. Одна из сестёр ответила: "Отец Гавриил всю Страстную седмицу плачет, каждый день молится за нас и просит Господа помиловать нас". Я глубоко задумался: будет ли у меня когда‑нибудь такая сильная вера и такое молитвенное дерзновение.
Мы с друзьями часто ходили в Светицховели. Однажды после воскресной службы владыка Даниил пригласил нас на трапезу в Самтаврийский монастырь, а потом благословил ехать в Тбилиси. Вдруг из башни раздался голос отца Гавриила: "Куда вы собрались? А у меня не берёте благословения?" Мы с радостью подошли к старцу. Он пригласил нас в келью и сказал: "Пришли по собственной воле, а уйдете по моей. Теперь я буду угощать вас по–своему". Мы только что вышли из‑за стола и не могли больше съесть ни кусочка. Но отец Гавриил благословил сестёр нести всё, что найдётся, и не забыть о "профессоре". Какая‑то сила заставила нас столько ещё съесть и выпить красного вина, что мы сами удивлялись. Во время трапезы отец Гавриил шутил, пел. Мы были счастливы и часто потом вспоминали этот вечер.
Накануне пострига у меня и у моих духовных братьев было особенно приподнятое настроение. Отец Гавриил, заметив это, строго, но с большой любовью спросил: "Ай, вы, "бандиты", неужели считаете, что вы уже монахи?!" Потом каждого обнял и добавил: "Люблю вас всем сердцем. Много испытаний и трудностей придётся пережить вам!" - и из его глаз потекли слёзы.
Однажды прихожанин нашей церкви подарил мне чёрно–белую фотографию отца Гавриила, которую я вложил в Евангелие. В 1997 году Грузинская Православная Церковь оказалась в трудном положении. Католикос - Патриарх всея Грузии Святейший и Блаженнейший Илия II благословил священников неусыпно читать Евангелие. Я должен был читать 23–ю и 24–ю главы от Луки. Когда я раскрыл книгу, то обнаружил на этих страницах фотографию отца Гавриила.
Я уверен, что старец молится вместе с нами. Он перенёс много боли, унижений, мучений, оскорблений, но всегда всем отвечал любовью, являя пример смирения и послушания. Он часто повторял: "Бог есть любовь". Помоги нам, Господи, молитвами отца Гавриила.
Кетевань (Копалиани), игуменья Самтаврийского монастыря:
Христианская Церковь подобна кораблю, кормчий которой - Сам Христос, мачта - Крест. Кто сосчитает, сколько раз волны лжеучений еретиков нападали на этот духовный корабль? Бывало, что Православную Церковь будто накрывало волной, но всё‑таки Она оставалась невредимой благодаря своему Небесному Кормчему - Господу нашему Иисусу Христу! Блаженны те, кто не оставят этот корабль. Они обязательно доплывут до причала - Царствия Небесного.
Одним из таких людей, стремящихся к заветному причалу, был мудрый старец архимандрит Гавриил.
Я впервые увидела отца Гавриила двадцать лет тому назад в Тбилиси на проспекте Руставели. Он, подняв руки, громким голосом взывал: "Грузины, опомнитесь, просыпайтесь! Грузия погибает! Могила святой Шушаники - в запустении! Метехский храм превратили в театр!" Юродивый монах громко плакал и скорбел о своём народе. Прохожие с интересом останавливались. Некоторые внимательно слушали, некоторые скептически улыбались.
После этого я впервые побывала в Метехском храме и на могиле святой Шушаники. Действительно, могила была заброшена. (Слава Богу, теперь в церквях Грузии восстановлены богослужения и могилы святых угодников приведены в порядок.)
Второй раз со старцем Гавриилом я встретилась в Сионском соборе. После литургии я с почтением подошла к нему под благословение, и он благословил со словами:
"Бог благословит! Ты, дочь моя, знай: ты будешь матерью Грузии!" Я испугалась и устыдилась, ведь мать Грузии - это святая равноапостольная Нина!
Но пришло время, и Святейший и Блаженнейший Патриарх всея Грузии Илия II постриг меня в монахини, а через несколько лет меня назначили игуменьей Самтаврийского монастыря. Я боялась, что не смогу понести этот тяжёлый крест, и поделилась своими сомнениями с отцом Гавриилом. Старец утешил меня: "Не бойся, сестра, если Патриарх благословил, значит, это воля Божия. Некоторым этот крест даётся для спасения, а некоторым для погибели. Если игуменья не думает о высоте сана, но смиряется - это путь ко спасению".
13–го июля 1991 года, в день 12 апостолов, в Светицховели Святейший и Блаженнейший Католикос–Патриарх Илия II благословил меня быть настоятельницей Самтаврийского женского монастыря святой равноапостольной Нины в чине игуменьи и вручил посох и крест. (Так сбылись слова отца Гавриила: Самтаврийский женский монастырь считается матерью всех грузинских монастырей, а его игуменья - матерью всей Грузии.)
Отец Гавриил в каждом человеке видел образ Божий, никого не выделял, всегда сочувствовал немощным. Он считал себя последним грешником и нас призывал к смирению. Старец часто учил: "Для Бога все грехи как камушки в море - нет такого греха, который превосходил бы Его милосердие". Отец Гавриил категорически запрещал кого‑либо осуждать: "Господь помиловал блудницу, спас разбойника. Мария Египетская была блудницей, но с помощью Божией она стала подвизаться в пустыне, постилась, молилась и победила страсти, очистилась и стала достойной Царствия Небесного. Господь умалит и возвысит. Когда я начинаю считать себя лучше других, тогда надеваю на голову свою диадему и выхожу на улицу босиком. Люди смотрят на меня и смеются, а я вижу, какое я ничтожество".
Старец многих испытывал смирением: некоторых ставил на колени, некоторых обличал, на некоторых гневался - всех по–разному вразумлял.
Однажды после трапезы отец Гавриил запер дверь и не выпускал сестёр. Я была тогда инокиней. Он велел принести тазик и заставил всех вымыть руки. Все помыли руки и тазик, наполненный грязной водой, принесли ему. Старец испытующе посмотрел на меня и сказал: "Выпей до дна!"
"До дна?" - удивилась я. "До дна", - повторил он по–русски. Не было времени раздумывать. Я выпила. Старец обнял меня и с любовью благословил.
Однажды я, возмущённая непослушанием сестёр, подошла к старцу и сказала: "Батюшка, не могу я больше быть игуменьей, хочу снять с себя крест". Старец замолчал, повернулся к иконам, помолился и сказал: "Потерпи, сама не снимай с себя креста. Кто снимет крест, тот и понесёт ответственность. Думаешь, Патриарху легко? Ты не знаешь, как тяжёл крест Католикоса: он же два креста носит - своего народа и Церкви. Ему‑то что делать? Крепись. Много испытаний ещё пошлёт тебе Господь, чтобы очистить твою душу".
Тогда меня не утешил совет старца. Я поехала к Патриарху - моему первому духовнику. Часто советы старца и Патриарха совпадали, и на этот раз случилось также. Святейший с любовью принял меня и благословил. А на мой возмущённый вопрос: "Ваше Святейшество, почему возложили на меня такой тяжёлый крест?" - сурово ответил: "Этот крест тебе не я, а Бог дал. Чем больше будешь убегать от него, тем тяжелее он станет. Смирись, покажи ближним любовь. Ты должна быть безропотной, как трава, которую топчут. Да поможет тебе святая Нина". Он благословил и отпустил.
Когда были трудности в монастырской жизни, я часто обращалась за советом к отцу Гавриилу: "Что делать, когда я кому‑то делаю замечание, а его не принимают? Может, лучите ничего не говорить? Не обращать внимания, пусть делают, что хотят?" Старец задумался и потом строго сказал: "Ты же игуменья! Прости меня, на тебе крест архимандрита. Если ты не сделаешь замечания - Бог тебя накажет. Обличать - это одно, а осуждать - совсем другое. Как можно на худой поступок закрыть глаза? Ты должна указывать, а они исполнять! Если не исполнят, то Бог тогда уже с них спросит".
Отец Гавриил с большим благоговением относился к святыням. Он всё время искал и находил выброшенные иконы. Его любимым занятием было изготавливать рамочки для икон, чистить подсвечники, убираться в алтаре. Однажды в нише у могил святых Наны и Мириана он нашёл частицу Животворящего Столпа. "Когда я первый раз прикоснулся, какая‑то сила отбросила назад", - рассказывал старец. Так была найдена большая святыня. Владыка Даниил и отец Гавриил с осторожностью перенесли частицу в алтарь храма Преображения Господня Самтаврийского монастыря, где она и находится по сей день.
Как‑то решили в храме Самтаврийского монастыря поменять иконостас. Отец Гавриил был категорически против: ему, Божию угоднику, было открыто очень многое. И действительно, вскоре иконы начали мироточить. Первым это заметил старец и сообщил сёстрам. Мироточение продолжалось целый месяц.
Однажды митрополит Даниил обсуждал с сёстрами вопросы монастырской жизни. Одна из монахинь жаловалась на игуменью. Отец Гавриил в это время поднимался по лестнице и услышал её слова. Он подошёл к ней и пригрозил: "Что ты тараторишь, что ты говоришь об игуменье?! Сейчас же прекрати!" Потом подошёл к владыке и сказал: "Береги её, пожалей её!" Все молча слушали, боясь сказать слово. А старец резко повернулся и вышел. Владыка с удивлением сказал: "Как интересно, я уже собирался высказать своё мнение, но отец Гавриил заставил меня его изменить. Как будто его устами говорил со мной Сам Господь".
Однажды в Светицховели зашли богато одетые туристы. Отец Гавриил, стоя рядом с местом, где захоронен хитон Господень, некоторое время молча наблюдал за вальяжными иностранцами, а потом закричал: "Вы не знаете, где находитесь! Перед Лицом Всевышнего подобает проявлять уважение и благоговение, а вы стоите, заложив руки за спину!" Переводчица словно воды в рот набрала, но иностранцы и так всё поняли. Старец чуть не выгнал их из храма, угрожая палкой.
Отец Гавриил как‑то спросил пришедших к нему людей: "Зачем вы ко мне приходите?" Они ответили: "Потому что мы скучаем по Вас". Он крикнул им: "Что значит скучаете? Я что вам - Ната Вачнадзе?! Ко мне, только когда вам трудно, приходите".
Во время братоубийственной войны в Самтавро зашли вооружённые люди - около сорока человек. Старец их принял с любовью, благословил, велел снять с себя оружие, привёл их в храм, встал на колени и прочитал "Отче наш", подарил кресты и с амвона произнёс проповедь. Потом спросил: "Куда вы идёте? Какие у вас планы?" Они уверенно ответили: "В Зугдиди едем воевать". - "С кем собираетесь воевать, там же ваши братья?" - и, подняв руки, старец закричал: "Стреляйте в меня, я - Грузия!" - а потом взял посох и воскликнул: - "Этим посохом побью вас всех! Вы не мужчины, а бабы!" "Храбрецы" с такой скоростью убежали, что чуть не забыли своё оружие.
Отец Гавриил особо чтил Самтаврийскую Иверскую икону Божией Матери. Называл её Царицей неба и земли и часто пел перед этим образом "Достойно есть…" (у старца был очень красивый голос).
Отец Гавриил всегда носил на себе большой крест и пятичастный мощевик. Когда видел меня без креста, то говорил: "Прости, сестра, сейчас ты не настоящая игуменья, а "игуменья понарошку". В кресте вся твоя сила. Как можно ходить игуменье без креста!"
Отец Гавриил постоянно заботился о духовном очищении и совершенствовании монахинь. Он написал устав, назвал его "Узкий путь монашества" и, поставив в рамку, подарил монахиням для руководства.
Вот этот устав:
• усмирять чрево;
• не пропускать всенощное бдение;
• умеренно употреблять воду;
• умеренно вкушать хлеб;
• терпеть упрёки и обиды;
• прощать;
• уничижать свою волю;
• безропотно, терпеливо переносить оскорбления, неприятности, клевету;
• если кто‑нибудь осуждает нас - без слов умалить себя;
• без возмущения принимать оскорбления, когда кто‑либо злословит, терпеливо молчать, прощать и не отвечать тем же;
• если кто‑то осудит - молча смириться.
Не было даже мгновения, чтобы старец не думал о Боге, он старался и нас вразумлять. Когда кто‑нибудь читал молитву поспешно, он останавливал и говорил: "Тра–та–та–та, тра–та–та–та. Молишься, ругаешься или газету читаешь? Со страхом и благоговением, не спеша надо молиться. Когда молишься, вспомни, перед Кем стоишь, с Кем беседуешь! Христос незримо вместе с нами, Господь постоянно с нами…"
Однажды наш Самтаврийский монастырь посетила игуменья Иерусалимского монастыря Иоанна Крестителя Георгия. Я её знала по Пюхтицкому монастырю. Ей очень хотелось побеседовать со старцем Гавриилом. Она надолго задержалась у него в келье, а когда вышла со слезами радости на глазах, то сказала: "У вас истинный старец, вы в Раю".
Действительно, истинный христианин, мудрый духовник, он был большим молитвенником за нас. Ему была дарована от Бога благодать исцеления и от духовных, и от телесных болезней. Однажды во дворе монастыря монахиню Нино укусила змея, на ноге были видны два глубоких следа от укуса. Испуганные сёстры побежали к отцу Гавриилу. Старец помазал елеем, окропил святой водой, и, с Божией помощью, всё быстро прошло. А потом, по смирению, чтобы скрыть свою духовную силу, строго сказал: "А ну‑ка, быстро к врачу". Тогда в Грузии были трудные времена. В больнице матушке Нино не могли оказать первую помощь из‑за отсутствия необходимых лекарств. Врачи беспомощно ожидали плачевного исхода. Но матушка Нино осталась жива. А отец Гавриил в своей келье сердечно, слёзно благодарил Бога за милость.
Старец не любил людской похвалы - сразу начинал юродствовать.
Помню, однажды я спросила, как он поживает. Старец внимательно посмотрел на меня и говорит: "А как я поживаю? Ем и пью, пью и ем. Столько еды даже у фараонов не было. Не знаю, куда её девать. Прошу тебя, поешь ты тоже чего‑нибудь". У него всегда был накрыт стол, но я никогда не видела, чтобы он сам ел.
Если человека надо было укрепить в вере, то старец смело рассказывал о чудесах, происходивших с ним.