Соотношение сил и средств: по штыкам - не в пользу главкома (1:2,5), по саблям - в его пользу (1,7:1), по авиации и танкам - абсолютное превосходство белых. У ВСЮР по-прежнему оставался в руках главный козырь - высокая маневренность войск за счет преимущества в кавалерии.
Главный удар силами Добровольческой армии наносился по кратчайшему к Москве направлению, по тому направлению, по которому когда-то осуществлялись татарские набеги, а именно по водоразделу между Доном и Днепром. Направление главного удара выбрано удачно, так как оно было обеспечено от удара с Запада.
Все это подкреплялось высоким духом победителей и внушало обоснованный оптимизм. Главком ВСЮР, читая директиву генералам Врангелю и Юзефовичу, говорил: "Да, вот как мы стали шагать. Для этой директивы мне пришлось взять пятиверстную карту…"
Однако "Московская директива" неоднозначно оценивалась современниками, позднее историками.
Врангель, который, в противовес плану Деникина, выдвинул свой план соединения с армией Колчака в районе Саратова для совместного наступления на Москву, удивлялся, как "Московская директива" вообще могла быть отдана главкомом. Он считал ее непродуманной в стратегическом отношении. В директиве были заложены предпосылки будущего поражения белых. Главную из них Врангель видел в чрезмерно растянутой линии фронта, не соответствующей силам и средствам ВСЮР.
Ему вторит советский военачальник Егоров, тот, кто громил Деникина: "Директива охватывала своими задачами огромные пространства примерно 800000 кв. километров".
Зарубежные историки уделяли более пристальное внимание анализу политических аспектов "Московской директивы", нежели военных.
Американский историк Р. Лаккет настойчиво проводил мысль, что Деникин как военный стратег резко уступал генералам Врангелю и Май-Маевскому.
В противовес Р. Лаккету Дж. Суитенхем утверждает: ""Московская директива" в стратегическом аспекте была продумана, но не учитывала состояния тыла". Дж. Бринкли подчеркивает, что "Деникин, планируя наступление на Москву, пытался достичь победы без достаточной политической и дипломатической базы".
Однако исследователи не учли психологических аспектов подготовки главкомом судьбоносного документа.
"Московская директива" стала стимулом в укреплении высокого наступательного порыва деникинских войск. Но с точки зрения военного искусства нельзя не согласиться с авторами, обратившими внимание на чрезмерную растянутость линии фронта ВСЮР. Нельзя не учитывать и политические аспекты подготовки похода на Москву.
Факт бесспорный: до октября 1919 года реализация "Московской директивы" шла успешно. Видимо, исследователям предстоит еще оценить ее роль и место в Белом движении.
Деникин вступил в полосу полководческих удач. Но в тылу вспыхивали восстания, с которыми предназначенные для их подавления внутренние части не справлялись, и пришлось перебрасывать с фронта боеспособные войска. К началу августа 1919 года 8 дивизий (44 тысячи штыков, 6,9 тысячи сабель, 219 орудий) были сосредоточены в ближайшем и глубоком тылу, проводили карательные операции на Северном Кавказе и Донбассе. Это была почти 1/3 сил и средств ВСЮР.
Поход Деникина на Москву существенно осложнялся тем, что Добровольческая и Кавказская армии оторвались от основной своей базы - Кубани. А именно она летом 1919 года являлась главным источником пополнения хорошо подготовленной живой силой. Приходилось рассчитывать на местные ресурсы, проводить мобилизацию в прифронтовой полосе. Мобилизованные не имели достаточной военной подготовки. Их обучение требовало больших затрат. Оторванность от баз приводила к самоснабжению, переросшему в грабежей, что деморализовывало войска и вызывало сопротивление населения.
Показателен в данной связи "рейд Мамонтова". 4-й Донской корпус генерала К. К. Мамонтова (6 тысяч сабель, 3 тысячи штыков, 12 орудий, 7 бронепоездов, 3 бронемашины), совершив глубокий рейд, занял 29 августа 1919 года Воронеж. За 16 дней Донской корпус прошел 750 верст, из них 8 дней, по сведениям начальника штаба Донской армии генерала Кельчевского, участвовал в решительных боях. Рейд нанес сильный военный и моральный ущерб советским войскам, о чем было доложено Ленину.
Но, обремененный огромным количеством добычи, корпус не смог развернуть энергичную боевую деятельность. Деникин объективно оценил "рейд Мамонтова" как "большое дело", констатировав, однако, что если бы корпус не занялся добычей, то сделал бы несравненно больше. Именно после его набега население стало склоняться в пользу красных. Мобилизация в Красную Армию, по оценке советского командования, стала проходить успешнее.
Обстоятельство, помешавшее генералу Деникину достичь в походе на Москву еще больших успехов, - дальнейшее обострение отношений с Петлюрой, что вынудило главкома усилить группировку, противостоящую Директории.
Кроме того, нельзя не сказать о том, что вооруженные силы юга России предприняли поход на Москву, когда судьба Восточного фронта была решена, адмирал Колчак отступал. В этой несогласованности - недооценка Деникиным своего противника.
Положение ВСЮР не было столь прочным, как хотелось бы главкому.
А пока фронт неудержимо двигался к Москве. Стратегическая инициатива была у Деникина, и он успешно ее реализовал. Ленин, оценив обстановку, пришел к выводу, что если не начать контрнаступление, то Деникин погубит советскую власть.
Для спасения советской власти Южный фронт в августе 1919 года начал контрнаступление. Однако ВСЮР в конечном итоге сорвали контрнаступление Южного фронта (потери командного состава в некоторых красных частях достигли 80 процента). Белые к началу октября занимали фронт параллельно плесу Волги до Царицына и далее по линии Воронеж - Орел - Чернигов - Киев - Одесса. Под юрисдикцией Деникина находились освобожденные от советской власти районы, включавшие 16–18 губерний и областей площадью около 810 тысяч кв. километров с населением 42 млн человек.
"…Мы лишили советскую власть хлеба, огромного количества припасов и неисчерпаемых источников пополнения армии", - вспоминал Антон Иванович.
Южный фронт за восемь месяцев 1919 года потерял 67 процентов личного состава. Войска красных деморализованы.
Антон Иванович рассчитывает на стремительное продвижение, осталось двести-триста верст всего, всего несколько переходов для кавалерии. Такая стремительность не позволяет противнику принимать ответные меры, он только успевает отходить. На плечах красных ворваться в Москву! Не давать им передышки, не давать времени на организацию фронта!
Войска Деникина подошли к Туле. Златоглавая Москва была совсем близко. Это был пик успеха генерала, к которому он шел так долго, продуманно, проявив лучшие полководческие таланты, недюжинные организаторские способности.
А на направлении главного удара - Добровольческая армия. И командует ею достойный генерал Май-Маевский.
Справка
Генерал-лейтенант Владимир Зенонович Май-Маевский (1867–1920). Накануне Первой мировой войны командовал 44-м Камчатским пехотным полком 2-й бригады 11-й пехотной дивизии в звании полковника, а в войну смог даже корпус под командование принять. Грузен, непомерно широк в боках генерал. На переносье - узенькое пенсне, на широченной жирноватой груди - два офицерских Георгия.
Явно Владимир Зенонович проигрывает во внешности красавцу барону Врангелю. Да ближе он к Москве, к заветной цели, нежели Петр Николаевич со своей Кавказской добровольческой армией. Так решил главком ВСЮР, определив двум армиям разные операционные направления…
Наверное, рядом с главкомом генералом Деникиным будет въезжать на белом коне в освобожденную от большевиков Первопрестольную невзрачный на вид, но, безусловно, талантливый военачальник генерал Май-Маевский…
ТРАГЕДИЯ ПОЛКОВОДЦА
Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит.А. С. Пушкин
Готовясь к осенне-зимним операциям 1919 года против советского Южного фронта (147 тысяч штыков и 25,3 тысячи сабель), Деникин принял меры для совершенствования организационно-штатной структуры ВСЮР. Она стала более стройной (см. Приложение 19). Главком мог противопоставить красным 107395 штыков и 45687 сабель.
Успешно развернутое летнее наступление, казалось, должно неминуемо привести к победе. Однако уже в июле отлаженная военная машина, искусно запущенная Деникиным, стала давать сбои.
У красных были огромные резервы: численность вооруженных сил Республики Советов к осени 1919 года была доведена до 2,5 млн человек. Численность же боевых сил белых армий, причем не объединенных, на территории бывшей Российской империи составляла всего лишь 240 742 штыка и 68 968 сабель. Причем красные могли свободно маневрировать силами и средствами, перебрасывая их с одного фронта на другой. Улучшался и качественный состав пополнения.
Командующий советским Южным фронтом Егоров вспоминал:
"Если раньше пополнение прибывало совершенно без всякой подготовки, то теперь фронт получал пополнения, из которых около 55 % - с удовлетворительной политической подготовкой и 27 % - с удовлетворительной дисциплинированностью; и если раньше люди приходили почти без всякого обмундирования, то теперь было около 30 % обмундированных хорошо и полностью, около 48 % - с неполным обмундированием… Всего маршевыми ротами прибыло около 33000 человек"…
Главком ВСЮР был вынужден систематически отвлекать силы и средства для борьбы с Махно и другими повстанцами. Махно оказал помощь красным поневоле, неожиданно с ходу заняв Екатеринослав. С 14 по 25 октября 1919 года город три раза переходил из рук в руки.
Наличие 32 тысяч поляков против правого фланга Южного фронта Деникин, в силу причин сугубо политических, никак не мог отнести к своему активу: с петлюровцами он сам вел борьбу.
Белые ниточкой растянулись на обширном фронте. Резервов не было, войска измотаны, боевая слаженность не выдерживает критики, сплошные проблемы со снабжением. Это при том, что тыловые склады ломятся от поставленной союзниками амуниции, но в тылу воруют! Прямо какая-то оргия казнокрадства. "Кому война, кому мать родна…"
Разложение коснулось и высших военачальников. Командующий Добровольческой армией генерал-лейтенант Владимир Зенонович Май-Маевский, мечтавший въехать на белом коне в Белокаменную, банально… спивался! Это к нему устроился адъютантом большевик Павел Васильевич Макаров (капитан Кольцов в фильме "Адъютант его превосходительства").
Большевистское руководство уделяло самое пристальное внимание укреплению Южного фронта. С сентября до октября 1919 года он получил около 50 тысяч человек. Кроме того, благодаря продуманной организаторской и политической работе, к концу 1919 года в ряды Красной Армии на всех фронтах в строй вернулось 775 тысяч красноармейцев-дезертиров. Это при том, что всего в годы Гражданской войны в Красной Армии насчитывалось 1–1,5 млн дезертиров.
Командование Красной Армии удачно выбрало направление главного удара как в военном, так и политическом отношении - орловско-курское направление.
Троцкий вспоминал:
"…Я требовал, чтобы первым ударом отрезали добровольцев от казаков, и предоставив казаков самим себе, сосредоточили главные силы против Добровольческой армии. Главное направление удара приходилось по этому плану, не с Волги на Кубань, а от Воронежа на Харьков и Донецкий бассейн. Крестьянское и рабочее население в этой полосе, отделяющей Северный Кавказ от Украины, было целиком на стороне Красной Армии. Продвигаясь по этому направлению, Красная Армия входила бы, как нож в масло. Казаки оставались бы на местах, чтоб охранять свои границы от чужаков, но мы их не трогали бы. Вопрос о казачестве оставался бы самостоятельной задачей, не столько военной, столько политической. Но нужно было прежде всего стратегически отделить эту задачу от задачи разгрома Добровольческой армии Деникина. В конце концов был принят именно этот план, но лишь после того, как Деникин стал угрожать Туле, сдача которой была опаснее, чем сдача Москвы. Мы потеряли несколько месяцев, понесли много излишних жертв и пережили несколько крайне опасных недель…"
Что не говори, но обладал Лев Давидович не только политическим нюхом, но и удивительным военно-стратегическим чутьем…
Замыслы противника особенно беспокоили Деникина. Он четко определил, что планируемый главный удар красных преследовал стратегическую идею разобщения Донской армии и Добровольческой армии и разгрома последней. Здесь преследовалась и политическая цель - разъединение добровольчества и казачества. Красная Армия действовала в родственной пролетарской среде (Харьков, Донбасс), что обеспечивало ей мощную поддержку населения.
"Гром победы раздавайся!.."
Раздался! Для красных…
Генерал Деникин, учитывая расстановку сил и средств, развернул ожесточенные встречные сражения на пространстве между Днепром, Доном и Азовским морем. В результате в более чем тридцатидневных сражениях и боях ВСЮР потерпели серьезное поражение. Была утрачена территория общей площадью до 50 тысяч кв. километров, ряд крупных городов, в том числе Чернигов, Орел, Курск, Воронеж. Красные взяли в плен до 7700 солдат, офицеров, захватили 260 пулеметов, 41 орудие, 16 бронепоездов, огромное количество военного снаряжения.
Красная Армия захватила стратегическую инициативу и прочно удерживала ее. Положение белых критическое. Антон Иванович это признает в письме к жене от 31 октября 1919 года:
"Положение нелегкое и на внешнем и на внутреннем фронте - мы выдыхаемся несомненно…"
Но он предпринимает отчаянные попытки поправить его.
2 ноября 1919 года в Харькове в штабе Добровольческой армии главком ВСЮР собирает совещание. Он приказывает Май-Маевскому доложить обстановку: что с армией, почему она так неудержимо бежит? Где резервы?
Май-Маевский заявляет, что в оперативном отделении нет карты, она на вокзале. Там, по предположению штаба, должно было состояться совещание. Более часа совещание поджидает нарочного с картой. Это производит тягостное впечатление.
Доклад Май-Маевского, к смятению слушателей, вдруг обнаруживает, как поверхностно штаб армии знает обстановку. Из бессвязного доклада ясно только одно: фронт прорван, белые части откатываются, но где, какие - неизвестно. Резервов нет. Отправлено последнее пополнение - восемьсот штыков. Это катастрофа!
Несколько позже, в приватной беседе, генерал Май-Маевский скажет генералу Врангелю:
- Я считаю положение тяжелым и безвыходным. Причин много, объяснять я не буду.
Май-Маевский отстранен от должности и вызван в ставку, в Таганрог. Обратимся к воспоминаниям адъютанта его превосходительства, а по совместительству советскому разведчику Макарову.
"Улица, где жил Деникин, охранялась патрулями.
Приемная Деникина была обставлена мягкой мебелью. На стенах висели картины знаменитых художников и оперативная карта грандиозных размеров.
Деникин поздоровался с Май-Маевским самым дружеским образом и пригласил его в соседнюю комнату.
- Владимир Зенонович, мне неприятно было отозвать вас. Я долго не решался… У меня была мысль подчинить вам Врангеля… Но вы поймите меня, я это сделал в интересах нашего общего дела…
- Антон Иванович, разрешите мне выехать в Севастополь, где я буду жить…
- Пожалуйста, пожалуйста, с полным окладом жалованья. А теперь пойдемте посмотрим фронт.
Генералы углубились в карту.
- Владимир Зенонович, что вы думаете об общем положении фронта?
- Положение тяжелое. Единственный, по-моему, выход - сосредоточить распыленные части на Кубань и Крым…
- Что вы, Владимир Зенонович?! Отдать без боя занятую территорию?! Нет, я с этим не согласен.
- Другого выхода нет, - настаивал Май-Маевский. - От больших соединений остались небольшие группы, разбросанные на огромной территории. Надо предположить, что противнику с превосходящими силами нетрудно будет ликвидировать эти группы, отрезав их от своих баз и связи. Вы же сами говорите, что от многих частей не имеете сведений. Возможно, они окружены и участь их решена. Нужно еще учесть: армия состоит из крестьян и пленных, и у нас не столько потери, сколько дезертиры…
- Нет, Владимир Зенонович, вы не правы. К Кубани мы всегда можем отойти. Я постараюсь задержать наступление красных и перейти в контрнаступление.
- Антон Иванович, а как положение у Колчака?
- Он отступает быстрее нас. У него большой недостаток командного состава: унтер-офицеры командовали полками. Колчак просил у меня офицеров. Как хорошо, что я не послал их…"
"Май-Маевский часто диктовал мне приказы и распоряжения, - пишет Макаров, - иногда брал у меня из рук лист, качал головой и укоризненно восклицал:
- Капитан! Почему вы так безграмотно пишете? Будьте же внимательнее!
Я довольно несвязно ссылался на тяжелую жизнь и контузию.
Однажды в приказании начальнику штаба я написал "сурьезно". Начальник штаба генерал Ефимов старательно переправил "у" на "ю".
- Сюрьезно! - прочитал удивленный Май-Мавский. - А кто же так поправил? - поинтересовался он, смеясь.
- Начальник штаба, ваше превосходительство…"
Из воспоминаний А. И. Деникина:
"Май-Маевский был уволен.
До поступления его в Добровольческую армию я знал его очень мало…
Май-Маевский в нищете и забвении прожил еще несколько месяцев и умер от разрыва сердца в тот момент, когда последние корабли с остатками белой армии покидали севастопольский рейд.
Личность Май-Маевского перейдет в историю с суровым осуждением…
Не отрицаю и не оправдываю…
Но считаю долгом засвидетельствовать, что в активе его имеется тем не менее блестящая страница сражений в каменноугольном районе, что он довел армию до Киева, Орла, Воронежа, что сам по себе факт отступления Добровольческой армии от Орла до Харькова при тогдашнем соотношении сил и общей обстановке не может быть поставлен в вину ни армии, ни командующему.
Бог ему судья!"
А разоблаченный Макаров… сбежит из камеры смертников к партизанам в Крымские горы.
На место генерала Май-Маевского главком ВСЮР назначил генерала барона Врангеля. Такое решение вызвало положительный резонанс в военных и общественных кругах белого юга России. Восторжествовало мнение, что теперь на фронте произойдет перелом и "мечта о Великой, Единой и Неделимой России будет осуществлена". Добровольческая армия была усилена конной группой Мамонтова. Путем неимоверного напряжения, перераспределения всех резервов главком смог в конце ноября создать ударную группу (7 тысяч сабель, 3 тысячи штыков и 58 орудий), которая, по его замыслу, должна переломить ход событий.
Но принятые меры должного эффекта не имели. Положение осложнилось тем, что в критический момент у Деникина вновь, как и под Царицыном, появились стратегические разногласия с Врангелем. В них явно просматривался политический аспект.