…Инга подогнала свою "Волгу" к железным больничным воротам. За ними стоял я, недавно оперированный и собиравшийся "сбежать" на пару часов домой. Такое "партизанское" решение возникло совершенно неожиданно, по инициативе сестры, которая приехала меня навестить, и мы встретились, как и условились, в садике больницы… Сидим на лавочке, разговариваем: то да се. А потом она мне и говорит:
– Слушай-ка, давай-ка съездим к маме, а потом я привезу тебя опять!
– Да я даже не знаю, – смутился я, не ожидая такого поворота, – ведь это же больница…
– Что, сдрейфил?
– Ну ладно, поехали, – махнул я рукой.
Она обычным путем, через дверь, пошла к машине. Мне же предстояло перелезть через те самые ворота… Как только мне это удалось, я увидел, что задняя дверца машины открыта, а Инга занавешивает все окна: ведь я был в больничной робе.
От больницы до дома совсем недалеко: минут пять езды… И вот мы уже подъезжаем к своему подъезду. В следующее мгновение я как-то украдкой, чтобы никто не видел, выскользнул из машины и быстро направился в подъезд, не оглядываясь по сторонам. Инга шла за мной следом, а сама все фыркает – ей смешно! – предвкушая интересные события впереди, когда мама, открыв дверь, неожиданно увидит нас двоих на пороге, Инга скажет: "Вот твой сын, Анна Михайловна, цел и невредим". Как это будет восхитительно! Мама обрадуется и удивится… Ну как в этом поступке не узнать Ингу? Невольно вспомнишь слова старой ее учительницы: "Она у вас просто вожак. Если захочет, весь класс уведет с урока…"
…И второй… Я работал тогда в типографии газеты "Правда". Работал ночью, потому что ведь ночью делают газеты, а утром люди узнают о новостях. Так вот, сделал я оттиск с одной полосы (мы готовили отпечатки с полос очередного номера "Правды" для передачи по фототелеграфу), привычным взглядом просматриваю – вышли ли заголовочки, фотографии и рисунки в будущей газете, и вдруг… указ Президиума Верховного Совета СССР. Наградить Ингу за большие спортивные заслуги орденом. Уже вторым по счету.
Был час ночи. Думаю, сообщу ей прямо сейчас, чтобы порадовать, не важно, что уже спит. Такое нечасто бывает у человека… Узнал я одним из первых, завтра узнают все, опоздаешь удивить… Звоню. Долго она не снимает трубку. Наконец слышу полусонный голос:
– Алло?
– Хозяйка, ты что же там все спишь? – специально пытаюсь ее встряхнуть (потому так и "грозен").
И слышу в ответ испуганное:
– Ой, это ты? Что случилось?
– Да ничего не случилось, – уже успокаиваю ее, чтобы она действительно не разволновалась напрасно. – Ты вот все спишь, – говорю шутливо я, – а тебя орденами награждают, а брат тут печатай…
– Да ну? – удивляется она известию, и сон ее сразу отлетел. – Правда? – спрашивает она. Ей очень приятно это сообщение. И кажется мне – в один миг перед ней пронеслось все ее предыдущее, которое минуту назад было очень далеко… Детство, первые занятия спортом, быстрая слава, длительный путь поражений, поисков и, в конце концов, вновь побед… И миллионы людей, любящих и верящих в нее… "Все это недаром, недаром, – думала Инга, – как прекрасно…" Наступила пауза… Может, она вспомнила о чем-то еще… А может, у нее навернулись слезы – от счастья, радости и благодарности болельщикам. Их отзывчивость была необходима ей, как необходимо было болельщикам видеть Ингу – обаятельную и несокрушимую, призывавшую всех своими действиями жить красиво, ярко, быть благородными… И побеждать!
Если бы люди научились возвращать время назад…
Повествование одиннадцатое. Осталась в памяти
Письмо в редакцию журнала "Физкультура и спорт": "Больше пишите, больше рассказывайте о судьбе этого человека, в жизни которого есть чему поучиться и современному поколению молодежи, и будущему. Мне очень хочется, чтобы на мою просьбу откликнулись все близкие, все друзья – все те, кто знал Ингу как человека и как спортсменку.
Светлана Повзанюк, студентка Ленинградского педагогического института, 1966 год
Что же нас привлекает в человеке – то ли, чего он достиг в своей работе, или то, что больше всего характеризует его как человека? Не подменяем ли мы одно другим? Не путаем ли, не смешиваем ли мы эти две стороны? Если мы так поступаем, то правы ли мы?
Послушаем мнения тех, кто знал Ингу в спорте, общался с ней в обыденной обстановке.
"Инги нет, но она осталась в памяти людей, – вспоминает Римма Михайловна Жукова, чемпионка мира, заслуженный мастер спорта. – Какой была Инга? Красивой. В разные века известны различные каноны пропорциональности и пластичности человека. И дело не только в математической согласованности отдельных частей тела, а в общей гармонии движений.
Высокая, стройная, женственная, с мягкими движениями и плавной походкой, Инга сразу привлекала внимание окружающих. Выделить в ее облике что-то одно невозможно. О ней не скажешь: "У нее красивые глаза" или "Очаровательная улыбка". Ее красота воспринималась в комплексе.
Инга привлекала внимание художников и скульпторов, в ней они видели ту гармонию движений, которую стремятся выразить в полотнах художественных произведений и в скульптурных изображениях.
Это была не только врожденная красота. Инга много работала, именно работала, чтобы быть красивой. И та непринужденность, которая так органична в ее движениях, оттачивалась Ингой филигранно. Она тянулась ко всему красивому, и это проявлялось в ее манерах, одежде, косметике. Обладая вкусом, Инга безошибочно определяла в костюме ту единственную цветовую гамму, которая подчеркивала ее внешность.
У нее были умелые руки. И они ей достались трудом. Инга сама шила, вязала и здесь добивалась точности, красоты линий. Ее прическа – дело тех же рук.
Инга – поэтическая натура. Художник угадывался в ней. Она лепила себя как скульптор. Достигнув внешней красоты, Инга с таким же усердием начала учиться. Она тянулась к знаниям, понимала, что одной внешности мало. Дорожила встречами с интересными людьми, много читала, изучала иностранные языки.
В 1964 году, находясь на учебно-тренировочном сборе, Инга подолгу засиживалась в моем номере гостиницы. Пили чай, разговаривали. Для меня Инга открылась другой, ранее незнаемой. Она делилась своими планами. В этот год мы особенно подружились. Я почувствовала большую неустроенность в жизни Инги, за которой скрывалась драма. Я никогда ни о чем не расспрашивала ее. Иногда она приходила, садилась в кресло и вязала, думая о чем-то своем, так же неожиданно уходила. Инга тянулась к нашему поколению: "Люблю вашу гвардию. С тобой люблю говорить, Жукова, – так иногда в разговоре она обращалась ко мне. – Буду приходить к тебе". И она приходила.
Впервые об Инге я услышала в 1956 году, когда вернулись конькобежцы из Горького, где проходило первенство ЦС "Динамо". "Через год эту длинную Артамонову никто не обгонит", – слышала я.
Я помню, мне удалось на Спартакиаде в 1958 году выиграть 3000 метров. Инга была второй. Поздравляя меня, она пропела: "Сегодня – ты, а завтра – я". Мне очень понравилась эта веселая девушка, и я подумала, что выиграть у нее будет не так просто. Врачи запретили мне заниматься спортом.
1959 год. Свердловск. Женский чемпионат мира по конькам. Впервые я в роли зрителя. Трибуны полны. Болеют за наших спортсменок. Но среди болельщиков большинство Ингиных. Она умела брать в плен сердца болельщиков. Умела, не отвлекаясь от сложной настройки и разминки перед стартом, весело улыбнуться, поприветствовать, пошутить, сфотографироваться среди зрителей. И между спортсменкой и зрителем протягивалась та необходимая нить контакта, которая становилась мобилизующей силой в беге на дорожке. Инге всегда хотелось доставить зрителям удовольствие своим мощным, красивым бегом. Она не бросалась очертя голову в поединок на дорожке, она тактически верно строила бег и выходила победителем. В этот раз не получилось. Не потому, что Инга была слабее, просто другая была подготовлена лучше. Инга стояла на пьедестале почета и поздравляла новую чемпионку мира – Тамару Рылову, много лет шедшую к этой победе. Тамара совершала круг почета, а Инга уходила в раздевалку. Я стояла у входа, Инга надевала чехлы на коньки. "Не получилось", – сказала она. И тут я ей пропела, как когда-то она мне: "Сегодня – ты, а завтра – я". Потом я ей сказала: "Лучше дай автографы, видишь, тянут блокноты, для них ты останешься Ингой".
Думается, тогда и произошла переоценка отношения к тренировкам у Инги. Она сумела найти мужество и, объективно оценив происшедшее, признаться в поражении. В поражении, которое было преддверием новых побед. Она улыбалась, а улыбка Инги в такой ситуации ничего хорошего не предвещала соперницам, но доставила много радости болельщикам.
Как я понимала тогда Ингу! Трижды я падала на чемпионатах мира и оставалась второй. В минуты горечи я всегда вспоминаю строки Иосифа Уткина.
Ну что же?
Прикажете плакать?
Нет так нет!
Человек, который улыбается, плакать не умеет. Мы все помним улыбку Юрия Гагарина, конькобежцы, болельщики помнят и улыбку Инги.
Улыбку Инги помнят и жители эстонского города Отепя. Находясь на сборе (я уже в роли тренера), мы решили организовать во Дворце культуры вечер встречи с населением и дать концерт силами конькобежцев. Эстонский зритель не простой, музыкальная культура отличает население. И все же мы решились на этот концерт. Инга отвечала за постановку танцев с Люсей Силиной. Были и "маленькие лебеди" во главе с Олегом Гончаренко, и хоровод "Березка" – с Эдуардом Матусевичем, была и хореографическая постановка "Эволюция танцев" в исполнении Инги. Разные танцы, разных времен и народов. Инга с большим мастерством, а подчас и с юмором, сохраняя национальные колориты, переходила от одного танца к другому, сменяя ритмы. Высокая, но очень пластичная, Инга танцевала великолепно. Зрителям концерт так понравился, что пришлось выступать еще. До сих пор в Отепя об этом концерте вспоминают.
Позже, в городе Зарасае (Литва) на летних тренировках, мы катались с Ингой на водных лыжах. И здесь она показала высший класс "трюкачества". Когда, где успевала она научиться – сказать трудно.
В отношениях к людям она занимала полюсные позиции: либо принимала, либо нет. Разочарование в друзьях больно переживала. Рассказала мне об одной спортсменке по команде, после ссоры с которой дружбы не возобновляла.
В личной жизни мучилась противоречиями. Здесь Инга выбора не делала.
Спортсменам приходится много разъезжать по разным городам, и в каждом городе есть друзья, семьи, где тебе всегда рады. Знаю я такую семью в городе Кирове – Искру Байгозину и ее маму Татьяну Ивановну (ее уже нет), где Ингу считали родным человеком. Много хороших теплых вечеров провела Инга в этой семье.
Кировчане считали Ингу своей, она с радостью ехала в этот город.
Но есть целые коллективы болельщиков-друзей. Свердловский театр музыкальной комедии всегда тепло нас, конькобежцев, встречал. Артисты приходили за нас болеть на стадион, мы – на их спектакли. Потом собирались за кулисами, начинался тот разговор, который ведется между друзьями.
Последняя встреча с Ингой состоялась перед Новым годом на стадионе. Она была грустной. "Развожусь, – сказала Инга. – Не могу".
Поговорили о предстоящем матче СССР – Норвегия на стадионе "Динамо". Вдруг она сказала: "Давай соберемся всей гвардией у тебя (я жила у стадиона) после матча". Решили стряпать пельмени…
Об Инге-спортсменке уже написано и напишут еще. Я рассказала о днях, которые запомнились.
Остальное – трагедия. Нелепость.
Я стояла у гроба Инги, даже смерть не тронула ее красоты. На ней было что-то бело-розовое, и все цветы, цветы…
Шли люди, очень много людей…"
Делится воспоминаниями об Инге ее подруга чемпионка мира Софья Кондакова:
"Незадолго до ее гибели, когда ей самой-то было тяжело из-за постоянных неприятностей в супружеской жизни, она и в это трудное для себя время была моей поддержкой… Мне было тогда очень тяжело, я испытывала какую-то душевную депрессию, много болела. Коньки для меня давно уже были в прошлом, я стала тренером… Но что-то в этот момент у меня внутри надломилось, и было тяжело. Помню, навестила меня Инга – она это делала много раз, выкраивая время между сборами и соревнованиями, – возможно, и ей тоже хотелось со мной поделиться, потому что у нее за плечами было уже достаточно невзгод, правда, и радостей и счастливых минут в спорте тоже немало ей выпало – больше, чем было у каждого из нас. Я видела, чувствовала, что и ей приходилось тяжело морально, но она старалась не показывать виду, наоборот, для меня еще находила слова утешения. Мол, ну что ты нос-то повесила? Это она мне. "Вот скоро кончится сезон, нашьем мы себе новых туалетов, покажемся на людях, и будет все хорошо. Ты подержись, потерпи немного, вот кончится у меня сезон… А у тебя, кстати, грация еще цела? – помню, шутливо-внимательно спросила она. – Смотри же у меня. Я тебя должна видеть всегда грациозной. Помни это".
Рассказывает Валентина Стенина, подруга Инги, трехкратная чемпионка мира:
"Я старше Инги на два года, но в большой спорт пришла позднее, чем она. Инга уже была известной на весь мир спортсменкой.
Включили, помню, меня впервые в сборную команду страны. Мы отправились на чемпионат мира. Участницы от нашей команды как-то сами собой сгруппировались по парам: они уже не первый год выступают в команде, привыкли друг к другу. Я осталась в стороне. Новичок. А примкнуть к ним как-то не осмеливалась – вдруг покажется, что навязываюсь. Они и осматривать город идут, и покупают сувениры, и собираются в номерах, а я все вроде не у дела. Совсем отчаялась. Сижу – грустно, даже есть ничего не хочется. Вдруг слышу, стук в дверь. Входит Инга – веселая, задорная и говорит: "Ты чего тут скучаешь?" И вижу у нее в руке сухарик и конфетку. Подходит ко мне и протягивает этот скромный, можно сказать, детский подарочек: "На-ка, подкрепись маленько, а то я вижу, ты совсем нос повесила. Еще, чего доброго, ослабнешь и совсем не сможешь бежать". У меня внутри словно все расцвело, я засияла. Тем более Инга проделала все это в таком юмористическом ключе, который, однако, имел и глубокий смысл, выражающийся такими словами: "Это тебе только кажется, что ты никому не нужна, мы прекрасно все понимаем – для тебя чемпионат впервые. Ты не обижайся, у нас сейчас другие заботы – ты потом это поймешь, когда испытаешь радость побед и тебе захочется повторить успех, а сейчас не унывай. Вот видишь, я и пришла к тебе, чтобы вручить подарочек, который под Новый год вручает Дед Мороз детям. Ты сама понимаешь, это шутка, которой, однако, я хочу сказать, что я тебе желаю только добра".
Я в этот момент почувствовала себя очень счастливой, словно меня в трудный момент поддержали сильные руки.
Прошло много лет с тех пор… Но тот маленький сухарик, который Инга мне преподнесла в знак нашей дружбы, я до сих пор храню в своем серванте. Этот необычный сувенир для меня – память о чудесном человеке, красивом душой".
Вспоминает Мария Григорьевна Исакова, трехкратная чемпионка мира:
"К нам впервые, помню, приехали польские конькобежки. Это было, кажется, в 1957 или 1958 году. Они тогда еще были совсем неопытные, плохо катались, ну, в общем, ничего похожего на настоящих конькобежцев. И здесь самой активной оказалась Инга. Она так внимательно отнеслась к ним… Было изумительно смотреть… И вот польские конькобежцы восприняли впоследствии всю нашу технику, которую им тогда показала Инга. Они ее бег восприняли как эталон. Польские конькобежки потом сделали резкий скачок – занимали неплохие места на чемпионатах мира, даже становились призерами на отдельных дистанциях (Хелена Пилейчик, 1000 м, 1960 г.), призерами Олимпиады (Эльвира Серочинска и та же Хелена Пилейчик, 1500 м, 1960 г.). Инга в буквальном смысле слова "вывозила" их за своей спиной. Она с ними, как мать с детьми, занималась. У нее было очень ценное качество – передавать то, что имеешь, причем все сполна. Она им показывала технику с таким удовольствием, с такой любовью и старательностью, как делает это старый учитель, знакомя первоклассников с алфавитом.
И вот Эльвира Серочинска, которая теперь уже давно тренер, приезжая ко мне в гости, с восхищением, любовью и с какой-то особой нежностью вспоминает Ингу… Она очень долго стояла на ее могиле".
Борис Александрович Цыбин, в прошлом известный конькобежец, а затем тренер сборной страны, рассказал мне следующее об Инге.
Вначале он охарактеризовал ее как очень тактичного, чуткого и порядочного человека. Бывают отдельные спортсмены, говорил он, отличающиеся сверхгордыней и сверхсамолюбием. Есть они и среди чемпионов. Подавай им только первые места. Конечно, похвально и необходимо в спорте стремление быть сильнее всех, и Инга, кстати, тоже такое стремление имела. Но иногда приходится и проигрывать – и к этому тоже надо быть готовым, как говорится, достойно принять поражение. Так вот иные гордецы могут себе позволить в случае своего поражения вовсе не выйти на вручение награды за второе-третье место. Инга себе этого никогда не позволяла. Конечно, в душе она огорчалась, но не показывала виду, всегда была весела, общительна, и как бы ей ни было неприятно это поражение – а второе место на чемпионате мира или страны это отнюдь не поражение! – она тем не менее всегда выходила к пьедесталу.
Инга вообще была очень человечна и чутко относилась к людям, особенно простым, сочувствовала им, старалась помочь. Потому-то никогда и не позволяла обмануть их надежд, была сердечной и доброй. Могла последней вещью поделиться.
Вот так отозвался о ней Б. А. Цыбин.
А вот письмо Надежды Медведевой, известного фоторепортера из Свердловска: