***
Маршируя чуть ли не бегом, мы иногда перехватывали отступающие русские соединения. Бои в этом случае были короткими.
Мы двигались с такой скоростью, что часто просто не имели возможности похоронить останки противников после таких стычек. Дороги были усеяны разлагающимися трупами. При температуре 50 градусов солдаты, уничтоженные перед нашим приходом "Штуками", разлагались и воняли уже два или три дня. Затем солнце начинало их высушивать. Мертвые лошади издавали совершенно омерзительный запах. Необходимо было зажать нос еще за сто метров от такой туши. Брюхо лошади вздувалось от газов и часто лопалось. Наружу свисали перепутанные зеленые кишки. Мертвые большевики, высушенные солнцем, становились чернее негров.
Тысячи, десятки тысяч советских солдат сдавались в плен. Больше они ничего не могли. Говоря по правде, мы наступали гораздо больше ногами, чем винтовками. Многие из нас просто падали со стертыми в кровь ногами. Но мы не обращали на это внимания. Они догонят нас позднее. Советские солдаты просто позволяли взять себя в плен. Они садились на землю и сдирали сапоги, чтобы дать отдохнуть окровавленным ногам.
Большинство из них были азиатами. У них были огромные уродливые головы каннибалов, которые радовались тому, что их самих не съели. Они постоянно повторяли: "Сталин капут! Сталин капут!" и прекращали этот монолог только для того, чтобы проколоть вздувшиеся мозоли на ногах.
У нас не было времени охранять и сопровождать эти колонны. Выбрав пару наиболее бодро выглядящих пленных, мы вручали им винтовку. Назначенные охранять собственных товарищей, они сразу выпячивали грудь, как петухи. Мы называли им город, отстоящий на 100 или 200 километров к западу. И эти простофили, обрадованные, отправлялись в путь.
Проблема была решена. Они сами себя гнали в Германию!
Мы уже намеревались пересечь реку Дон. Несколько дней назад мы уже готовились переправиться через нее, но переправа была заблокирована. В радиусе 2 километра от нее валялось такое количество разбитой советской техники и трупов - работа авиации, - что командир дивизии не мог протолкнуть свои машины и технику.
Мы подошли к легендарной реке рано утром и поднялись на холм на правом берегу. Как раз в этот момент заря занялась над серо-зеленым потоком.
Пристав на стременах, я во все глаза смотрел на потрясающую картину. Дорога была забита сотнями советских танков американского производства, перевернутых повозок, брошенных вещей. Но я смотрел только на Дон, широкую реку, окаймленную деревьями, растущими вдоль берега, мягко сияющую под зеленым, розовым и серебряным занавесом, развернутым в небесах.
Дон, как и другие великие реки юга России, имеет крутой правый берег, тогда как левый спускается почти к самой воде. Когда красные были отогнаны в долину на противоположном берегу, они уже не могли противостоять немцам, захватившим возвышенный берег. Поэтому левый берег Дона достался нам без боя.
Русские самолеты сбрасывали свои бомбы на ложбину, куда мы спустились, но почти не причинили вреда. Блестящие усики молодой виноградной лозы сверкали среди развалин домов. Сбросив одежду, наш генерал стал первым, кто переправился через Дон вплавь, держа на спине пулемет. Мы пересекли реку по спешно наведенному понтонному мосту. Наши сердца просто пели.
Теперь мы приближались к землям калмыков. Одинокий верблюд вышел к дороге, совершенно чудное животное с огромным мокрым носом, а его ободранные бока были похожи на обшивку старого кресла.
Мы приняли его в свою компанию. Это был первый посланец Азии, к которой мы стремительно приближались.
Кубань
В первую неделю августа 1942 года немецкие армии стремительно двигались от Дона в сторону Кавказа. Солнце палило нещадно. Деревни, расположенные в нескольких километрах одна от другой, казались одним огромным факелом. Вам могло показаться, что пылает все вокруг. Но поднимающиеся в небо темные столбы были всего лишь пылью, вьющейся следом за танковыми колоннами.
Наши лица превратились в серо-черные маски, на которых странно сверкали белки глаз, которые пересекала красная черта губ. Невозможно было избавиться от этого "макияжа", так как пыль поднималась на высоту несколько метров. Наши мотоциклисты выглядели как персонажи комедийных фильмов, их лица совершенно почернели, и они проносились мимо нас в облаках пыли, ревя моторами, доставляя нам новые карты. Действительно, наше продвижение было настолько быстрым, что новые карты требовались постоянно. Нашей колонне были приданы специальные грузовики, в которых печатали новые карты по мере необходимости.
В приказах наши действия были расписаны в мельчайших деталях.
Каждое подразделение имело свой собственный маршрут, деревни, через которые следовало пройти, и места отдыха. Города и деревни переходили к нам в руки почти без всякого сопротивления, войска противника даже не пытались организовать его. Нам следовало лишь пройти через очередной населенный пункт, и если кто-то пытался нас задержать, его тут же без задержки уничтожали.
Наши потери были незначительными. Тысячи солдат красных, мимо которых мы проходили, были полумертвыми от усталости, так как прошли тысячи километров и проглотили килограммы пыли. За стакан воды они охотно убили бы Сталина, Молотова, Калинина и десяток других высших коммунистических бонз.
Самой серьезной проблемой и для нас также была питьевая вода.
Мы могли пройти и десять, и двадцать километров, не найдя и литра питьевой воды. Иногда встречались зеленые пруды, гниющие на солнце. Чтобы похлебать этой жидкой грязи, наши солдаты бросались туда плашмя. Мы теряли терпение и отгоняли прочь этих нетерпеливых. Длинные языки лошадей вывешивались изо рта и дрожали.
Одна только наша колонна состояла из 20 000 человек. Примерно через каждые 10 километров дорога проходила через деревню. Там имелся колодец или даже несколько колодцев, которые могли обеспечить водой жителей десятка изб и их скот. Но авангард выпивал всю воду досуха. Подошедшие позднее могли достать из колодца только жидкую грязь. В результате шедшим далее тысячам пехотинцев и сотням лошадей доставались только совершенно сухие колодцы.
Здесь и там лениво крутились колеса водяных мельниц. Но каждому из нас приходилось ждать своей очереди пять часов, восемь часов, десять часов, и все это время высохший язык царапал рот как наждаком. Животные поглощали совершенно невероятное количество воды. Мой конь Кавказ проглотил пять огромных ведер, или сорок литров, без малейшей передышки! Люди тоже наливались водой буквально по горло, обливали себе шею, руки и спину, которые были опалены солнцем.
Это было не слишком хорошо. Лучше всего было пить понемногу, сдерживая желания. Поиски воды отнимали у нас даже больше времени, чем сам переход.
***
К Манычу мы пришли ночью, эта река расположена недалеко от калмыцких земель. Она образует целую цепь великолепных озер на полпути между Каспийским и Азовским морями.
Наш маршрут проходил по большой дамбе, построенной, чтобы удержать воду в одном из озер. Красные взорвали ее, и вода хлестала сквозь брешь шириной около 25 метров. Немецкие саперы построили деревянный мостик черед этот разрыв, чтобы могли пройти пехота и лошади. Но тяжелую технику приходилось переправлять на паромах.
Мы провели несколько часов перед дамбой, дожидаясь своей очереди. Озеро казалось нам огромным полем чудесных маргариток, посеянных лунным светом на маленьких волнах. Несколько советских самолетов пытались разрушить нашу импровизированную переправу, но их бомбы лишь подожгли пару изб на берегу. Горящие дома полыхали в ночи, словно красные и оранжевые факелы. Это вносило некоторую трагическую ноту в поэтический пейзаж, созданный цветочным озером и звездным небом.
Рассвет начался в 02.00. Зеленое небо казалось отражением земли, затопленной, насколько хватало взгляда, водой, вырывающейся сквозь дамбу. Вода отражала бледные краски рассвета, неяркий аквамарин, пронизанный золотыми искрами, нежный, почти прозрачный.
После утомительных ночных маршей и безжалостного дневного солнца так и хотелось остаться здесь, поддавшись этому дивному волшебству. Однако колонны двигались дальше в идеальном порядке, распевая солдатские песни. Офицеры также шли пешком, подавая пример солдатам. Позади них ординарцы вели в поводу лошадей. Лошади использовались только для поддержания связи между подразделениями, что было весьма нелегким делом. Чтобы добраться до командира дивизии, мне однажды пришлось проехать около сотни километров в одну сторону на головокружительной скорости по раскаленной степи. Но обычные переходы совершались пешком, офицеры и солдаты по-братски делили усталость, как и опасности боя.
***
Комары становились все более и более многочисленными. Вечером они клубами кружили вокруг самого слабого источника света.
Другие адские бестии досаждали солдатам - злобные вши, которые особенно любили присасываться в паху. Они закапывались в кожу целыми рядами и торчали, как маленькие столбики. Можно было видеть черный конец брюшка такой твари величиной с булавочную головку.
Несчастные, которые подвергались их атаке, испытывали невероятные мучения. Вдобавок им приходилось терпеть насмешки товарищей каждый раз, когда, потеряв терпение, они выскакивали из колонны на обочину и, раздевшись, пытались стряхнуть полчища паразитов.
Утром 7 августа 1942 года мы подошли к Кубани. До переправы еще оставались 20 километров. Мы неслись, словно ветер. Ближе к вечеру мы увидели откос на правом берегу, который стоял перпендикулярно плоской степи. Речная вода, восхитительно зеленая, медленно текла мимо бурно разросшихся кустов.
Советская артиллерия попыталась было остановить нас, но после короткой перестрелки отошла.
Мы находились в самом сердце Кавказа! Последняя огромная равнина перед его ледниками сверкала в лучах невероятного лета!
В 03.00 мы продолжили марш, двинувшись вверх по течению Кубани, чтобы добраться до переправы у города Армавир. Мы шли вдоль обрыва высотой около 50 метров, который падал прямо к зеленой воде. Тысячи солдат шли вдоль обрыва, а навстречу ползли сотни больших коричневых коров, которых гнали словаки с обожженными солнцем лицами.
***
Нам пришлось прождать почти 30 часов, пока саперы наведут понтонный мост через бурную реку. Вода шипела, забрасывая зелеными брызгами и белой пеной мост.
На другой стороне реки стоял небольшой ярмарочный городок. Мы нашли симпатичную 17-летнюю девушку, которая спряталась в погребе. Она должна была охранять избу своей семьи. Разорвавшаяся рядом бомба безжалостно оторвала ей грудь. Она лежала там, дрожа, словно в лихорадке. Ее рана уже начала чернеть. Нам было невероятно жалко ее, и мы сделали возможное и невозможное, чтобы помочь ей. Слезы текли по ее щекам, красным от жара. Бедная маленькая девочка хотела жить. Но, глядя на ее ужасную рану, мы понимали, что она обречена умереть.
Умирать, когда душистая степь распростерлась под высоким кристальным небом, без единого облачка, голубым, перечеркнутым золотыми и серебряными лучами, - это ужасно.
Майкоп
Бассейн реки Кубань можно назвать русским раем. Сельскохозяйственные угодья площадью не менее 100 000 гектар под жарким солнцем давали огромное количество кукурузы. Миллионы стеблей высотой два метра поднимали свои початки в раскаленный воздух, роняя шелуху, и потрескивали, словно по ним пробегал электрический ток.
В тени этих лесов позолоченных стеблей мы видели зреющие арбузы, арбузы длиной с человеческую руку. Мы с наслаждением пили их свежий сок. Кожура арбуза, раскрашенная зелеными, красными и оранжевыми полосами, чем-то походила на многоцветный рассвет в степи. Мы шли, на ходу жуя ломти этих чудесных фруктов.
Высоко в небе сверкало солнце. Мы невольно поддавались его очарованию. Мы старались впитать в себя силу, тепло и свежесть, поднимающиеся от земли и изливающиеся с неба. Все вокруг было непривычным, чистым, простым и грандиозным: кукуруза, похожая на копья с бунчуками, длинные арбузные грядки, словно устроенные богами, яркие металлические облака, золотая земля, яростное небо, россыпь невероятных фруктов!
***
Встречные реки приносили нам невыразимое облегчение.
Мы подошли к реке Лаба, которая бурно несется, спускаясь со склонов Эльбруса. Мы еще не могли различить очертания гор, однако они уже посылали нам свой первый привет, словно бы в дар, зеленый поток, холодный, точно лед, который прыгал по миллионам красных и коричневых галек.
Что только не происходило во время ожидания переправы через эти реки по импровизированным мостам! Мы бросились в невероятно сильный бурный поток. Он сбивал с ног и тащил мимо отполированных валунов, на которых струи разбивались мириадами зеленых брызг! Нашим телам нравились жестокие укусы этой кристально чистой воды. Она обнимала нас, вливала жизнь, очищала тело и заставляла кровь бежать быстрее. Мы выскакивали на солнце, словно дикие лошади!
Это жизнь! Великолепно! Мы бросались в ее свет, в ее тепло, в ее сверкание, словно возвращались к первым дням этого мира, когда дух и плоть мироздания еще не получили толчка!
***
Бегство советских войск было столь стремительным, что мы почти не имели пленных. Степь была пустой, отданной во власть торжествующему солнцу и победоносным немецким войскам.
На железнодорожную линию из Майкопа мы вышли ближе к вечеру. Сотни брошенных вагонов стояли колоннами на протяжении 20 километров вплотную. Немецкие пикировщики повредили полотно, и поезда не могли следовать дальше, образовав гигантскую пробку. На платформах громоздилось всевозможное имущество, которое русские пытались вывезти. Это были авиационные моторы, запасные части, недостроенные танки, машины, разнообразное сырье. Колонны цистерн тянулись бесконечно, обугленные после того, как вспыхнули сотни литров бензина, находившиеся в них.
Но, по большей части, эта фантастическая добыча была вполне пригодна для использования, исключая то, что уничтожили "Штуки". У красных даже не было времени, чтобы сжечь поезда.
Каждая дивизия, которая выбиралась к железной дороге, немедленно вешала свои таблички, заявляя права собственности на добычу. Особым вниманием пользовались вагоны с алкоголем.
Мы даже нашли запасы банок с икрой. Сидя на железнодорожной насыпи, каждый из нас намазывал по полкило рыбьих яиц на хлеб! Для облегчения пищеварения использовалась водка. Мы захватили 30 000 маленьких аккуратных бутылок водки.
Однако возможности блаженствовать, предаваясь чревоугодию, мы не получили. Пришел приказ выступать в направлении гор как можно быстрее. Нам разрешили только поспать несколько часов прямо на земле. Рано утром нас разбудили петухи, которых сильно заинтересовала вся эта суета.
Мы поднялись на первые холмы, кстати, довольно крутые, и на другой стороне гряды увидели ряды повозок, которые тащили лошади.
Мы двинулись в путь по утренней прохладе. А ближе к вечеру нам подумалось, что мы спим на ходу. Высокая темно-синяя зубчатая стена появилась на юге, резко выделяясь на фоне неба. Это были Кавказские горы!
Они находились на расстоянии примерно 50 километров, но их вершины были видны совершенно отчетливо. Мы страшно обрадовались и помчались вперед. Это были они, горы, которые мы мысленно видели уже несколько недель!
И мы невольно ускорили шаги.
Навстречу нам двигались колонны немецких танков. Они закончили свою работу, загнав противника в лес. Теперь настала очередь пехоты завершить работу. В 09.00 мы вошли в город с длинными прямыми улицами - Майкоп!
Наши танки очистили город от красных, причем те даже не сумели взорвать мост, перекинутый через глубокую долину, на дне которой текла река Белая. Несколько домов прилепились на краю откоса. Мы быстро перебрались на другую сторону, чтобы занять гору, которая господствовала над всеми окрестностями. Оттуда мы могли парировать любые действия разгромленного противника.
Склон был крутым и порос густым лесом. Наконец-то мы снова увидели деревья! Без боя мы втащили пулеметы на вершины. На юге перед нами разворачивалась величественная панорама речушек, мелких водопадов и сине-фиолетовых гор. Кавказский хребет закрывал весь горизонт.
Нас окружал густой лес. В нем еще скрывалось множество советских солдат, выискивая возможность сдаться.
Возможность вскоре представилась, причем совершенно анекдотическая. Один из наших унтер-офицеров решил отойти в тенистые кустики, чтобы облегчиться подальше от любопытных глаз. С куском бумаги в руке он уселся и принялся за работу, одновременно восхищаясь кустиками. Он был не слишком опасен, поскольку из орудия имел только газетный лист. Именно такого момента ждали русские. Листья раздвинулись, и наш герой увидел длинную колонну русских, приближающуюся к нему с поднятыми руками, чтобы сдаться на самых выгодных условиях. Унтер-офицеру оставалось лишь поспешно привести свою форму в порядок, чтобы не уронить свой престиж!
Через несколько минут он вернулся к нам, покряхтывая, за ним тащилась колонна мужиков, серьезных, как священники, несмотря на комические обстоятельства капитуляции.
Вот так были захвачены в плен последние русские в дубовой роще возле Майкопа. Честно говоря, это выглядело не слишком красиво, но лес был зачищен как раз в то время, когда унтер-офицер, сначала немного смутившийся, рассказывал о своих приключениях.
Тем временем Майкоп заняли главные силы дивизии. Мы все верили, что война закончилась. Все вокруг было зачищено, и мы готовились пересечь Кавказ. Прибыл приказ для нашей дивизии. Цели: Адлер, затем Сухуми, расположенный рядом с турецкой границей.
Мы быстренько прикинули: Тифлис к Рождеству, Вавилон весной! На берегах священных рек Тигр и Евфрат мы встретимся с Африканским корпусом маршала Роммеля, который перейдет Суэцкий канал! Война закончится в колыбели человеческой цивилизации!
Чтобы отпраздновать 15 августа (Вознесение господне), была дана команда раздать войскам местное вино из расчета 4 литра на человека. В общем, выпивка лилась рекой. Это был алкоголь, перегнанный из плодов терновника, он имел ужасный запах. Тем не менее празднование прошло успешно. Пьянка закончилась только под утро.