И все же самой большой проблемой было постоянное вмешательство Нади в наши дела. После одного особенно неприятного эпизода, связанного со слежкой за мной, она избрала новую тактику. Теперь она взяла на вооружение тему детей. Каждый вечер за ужином она подводила разговор к нашему будущему ребенку. Почему мы не заводим ребенка? Сергею нужно стать отцом, пока он еще молод. Что за будущее ждет нас и ради чего мы работаем, если не ради ребенка? И хотя я в довольно резких выражениях объяснила ей, что еще не готова стать матерью, а Сергей меня поддержал, Надя продолжала свою широкую агитационную кампанию в пользу будущего внука.
В конце концов я объявила Сергею и его матери, что сыта всем этим по горло. А поскольку мамуля к этому времени переехала в новую, более просторную квартиру на Кутузовском проспекте, я перебираюсь к ней.
- И я с тобой, - заявил Сергей.
Что я могла ответить? Мне было приятно, что Сергей поддерживает меня, но, по правде говоря, я не очень бы убивалась, если б он остался со своей матерью. Я понимала: где бы мы ни поселились, Надя, пока я с Сергеем, всегда будет для нас источником больших проблем.
Мы прожили у мамули чуть больше месяца, как вдруг мне позвонили из Ленинграда, пригласив сниматься в новом фильме. В тот момент, когда я почувствовала, что гораздо больше хочу уехать, чем остаться с Сергеем, я поняла, что нашему браку пришел конец. Я сказала мамуле:
- Мне плевать на его блестящее будущее, на его престижную работу и на все остальное. Я хочу быть свободной.
Мамуля покачала головой.
- Не понимаю тебя, Вика. Чего в конце концов ты хочешь? Никого лучше Сергея тебе никогда не найти. Он тебе идеально подходит. Неужели ты бросаешь его только из-за матери?
- Нет. Даже без нее наш брак все равно обречен. Просто я не люблю его.
- Ну ладно, - сказала она. Подойдя ко мне, она сжала руками мою голову. - Что же такое произошло с тобой, Вика, за те годы, что меня не было рядом? Сможешь ли ты когда-нибудь полюбить?
- Конечно, смогу, - ответила я, но ее вопрос напугал меня. Мне почудилось, что где-то внутри меня что-то сжалось, как от холода. Тот же вопрос я не раз задавала себе и сама. Мне двадцать пять лет, У меня за спиной уже два неудачных брака. Усилием воли я постаралась выбросить этот вопрос из головы. Точно болезнь, о которой не хочется думать.
Когда я объявила Сергею, что уезжаю в Ленинград и больше к нему не вернусь, он сказал:
- Я буду тебя ждать.
Пока меня не было, он перебрался обратно к матери. Спустя два или три месяца после моего возвращения из Ленинграда он позвонил мне. У меня было вполне достаточно времени, чтобы подумать о нашей совместной жизни. Что-то я все же утратила, уйдя от него. Он хороший, порядочный человек, и, кто знает, приложи я чуть больше усилий, может, мне и удалось бы наладить нашу жизнь? Вот почему на его вопрос, не вернусь ли я к нему, дав ему еще один шанс, я ответила согласием.
Когда я вошла в квартиру, дядя Анатолий даже прослезился и крепко меня обнял Надя поцеловала в щеку и извинилась за прошлые прегрешения. Но пока она говорила, я внимательно следила за ее лицом. Оно оставалось бесстрастным, в глазах не было подлинной теплоты, а говорила она так, словно декламировала выученный наизусть текст.
Как только я вошла в комнату, где мы с Сергеем жили после женитьбы, я почувствовала комок в горле, а руки мои похолодели. Мне казалось, шкафы, стол, стулья вот-вот двинутся на меня, навалятся и придавят. Прикрыв дверь, Сергей подошел ко мне. Он обнял меня, а я едва сдержала крик. Высвободившись из его объятий, я сказала:
- Пожалуйста, не надо, Сергей. Может быть, завтра, но не сейчас. Сейчас я не могу. Мне надо во всем разобраться.
Ту ночь мы спали рядом, точно два солдата в тесной походной палатке. Сергей спал, а я большую часть ночи пролежала без сна, уставившись в потолок.
К утру я поняла, что наш брак не спасти, по крайней мере мне. Слишком много тяжелых воспоминаний было связано с этой комнатой, с этой квартирой. Я сказала Сергею, что это не его вина. Просто все кончилось, и мне бы сразу следовало понять это, не возвращаясь сюда.
Это была расплата: я ведь хорошо помнила те чувства, которые испытывала к нему в самом начале. Я не любила Сергея. Что толку было поддаваться уговорам, какой он замечательный человек и отличный муж?
Мы развелись в 1972 году. Тот тяжкий вопрос - смогу ли я полюбить кого-нибудь? - я постаралась задвинуть далеко-далеко, в глубины сознания, убедив себя, что по горло сыта замужествами. У меня хорошая карьера, много друзей, я пользуюсь успехом. Когда-нибудь придет любовь и ко мне, но не теперь. Теперь у меня есть дела поважнее.
Какое-то время я с радостью наслаждалась свободой. И только мысль об отце печалила меня. Где он? Почему не приезжает повидать меня? Почему не пишет? И самый страшный вопрос: почему не хочет меня знать?
А потом мою жизнь целиком заполнил Коля. Все самое тяжелое, что выпало на мою долю до встречи с ним, было сущим раем по сравнению с теми годами, которые я прожила с Колей. Они оказались для меня куда более губительными, чем все невзгоды и несчастья Казахстана.
ИРИНА КЕРК
1973 год оказался знаменательным для доктора Ирины Керк, ныне профессора кафедры русской литературы Коннектикутского университета. Именно в этом году ей предстояло восстановить связи между всеми действующими лицами истории "Федорова - Тэйт".
Незадолго до того она приступила к работе над книгой "Люди русского Сопротивления", в которую включила интервью, взятые ею у русских диссидентов. Книгу предполагалось опубликовать в 1975 году. Среди тех, у кого она брала интервью, оказался некий специалист по международному праву. Вряд ли у нее были хоть малейшие основания полагать, что он знаком с русскими актерами. Вскоре после этого интервью ей предстояла поездка в Россию. Ирина и сама не знала, как все произошло. Уже стоя в дверях, она интуитивно спросила:
- Вы случайно не знакомы с Зоей Федоровой или ее дочерью, Викторией Федоровой?
- Как же, знаком, - ответил он. - Когда я еще жил в России, Виктория была замужем за моим другом, и я часто бывал у них.
Он даже помнил номер телефона, но все же поинтересовался:
- А почему вы хотите встретиться с ней?
- По личным мотивам, - тряхнув головой, ответила Ирина.
- Честно говоря, не советую вам этого делать. У Виктории серьезные проблемы по части алкоголизма. Я, конечно, и мысли не допускаю, что она сознательно предаст вас, но кто знает, что ей взбредет в голову в состоянии сильного опьянения? Сообразит ли она, если рядом случайно окажется агент КГБ? На вашем месте я бы постарался избежать встречи с нею.
Поблагодарив, Ирина тотчас решила не обращать внимания на его совет, хотя услышанная новость поразила ее. В последнюю их встречу Виктории было тринадцать-четырнадцать лет, мать отправила тогда девочку домой делать уроки. Еще раньше, посмотрев фильм "Баллада о любви", Ирина с изумлением поняла, что девочка стала взрослой женщиной. И вот теперь она вдруг узнает, что Виктория уже в разводе, да к тому же еще и стала алкоголичкой!
По прибытии в Москву она отыскала неподалеку от гостиницы телефонную будку и набрала Зоин номер. Ей ответил женский голос, резкий и нетерпеливый:
- Слушаю!
- Зоя?
- Нет дома, - отрезала женщина.
- А когда она вернется?
- Уехала на все лето. Кто говорит?
- А Виктория дома?
- Тоже нет. Кто говорит?
- Вы меня не знаете, - ответила Ирина, которую начал раздражать грубый тон женщины на другом конце провода. - Может, вы хотя бы передадите от меня несколько слов Зое?
- Ладно. Говорите.
Не зная, с кем она разговаривает, Ирина тщательно выбирала слова.
- Передайте, пожалуйста, Зое, что звонила ее приятельница, которую она не видела с пятьдесят девятого года и которая здесь не живет.
Голос стал мягче.
- Вы случайно не Ирина?
- Да.
- Простите меня. Я о вас все знаю. Я Зоина сестра, Александра, зашла к ним в гости. Я подумала было, что вы одна из этих ненормальных девиц, ее поклонниц, которые названивают днями и ночами. Я всегда отвечаю им, что никого нет дома и неизвестно когда будут. Пожалуйста, прошу вас, перезвоните через полчаса. Зоя пошла в магазин.
Когда Ирина позвонила снова, Зоя подняла трубку, едва прозвучал первый гудок. Должно быть, сидела у телефона.
- Ирочка?
- Зойка?
Связывающие их узы были настолько сильны, что обе с радостью отбросили формальности, что редко случается у русских.
- Когда я могу увидеть тебя? - спросила Зоя.
- Хоть сейчас.
- Прекрасно. В какой гостинице ты остановилась?
Ирина объяснила, и Зоя сказала, что будет ждать ее через десять минут возле гостиницы.
Стоя на улице и вглядываясь в прохожих в надежде увидеть знакомое лицо, Ирина засомневалась, узнает ли она Зою. Но тут она заметила, как все головы поворачиваются вслед идущей мимо женщине, а две молоденькие девушки бросились к ней и схватили ее за руки. Это была Зоя.
Они обнялись. Ирина ждала, что Зоя прежде всего спросит о Джеке Тэйте. Однако Зоя предложила:
- Поедем к Виктории.
- А где она?
- На даче, - и назвала место неподалеку от Москвы, которое русские, наверное из-за нескольких находящихся там невысоких холмов, прозвали маленькой Швейцарией. Ирина знала, что радиус ее передвижений, как туристки, ограничен сорока километрами, а до дачи все восемьдесят, а то и больше. Поскольку она продолжала и в России работать над книгой, ей очень не хотелось подвергаться риску быть высланной из страны.
- А нельзя позвонить Виктории и попросить ее приехать в Москву?
Зоя покачала головой.
- Там нет телефона, а завтра утром у меня начинаются съемки в новом фильме, остается только один день - сегодня.
Она выглядела такой огорченной, что Ирина решила рискнуть.
Всю дорогу, пока они ехали сначала на электричке, а потом на автобусе, Зоя ни разу не спросила о Джеке Тэйте. Это озадачило Ирину, но она решила, что Зоя соблюдает осторожность в присутствии сидевших рядом пассажиров.
Зоя рассказала о Виктории, о ее успехах в кино.
Ирина в свою очередь рассказала, что видела Викторию в "Балладе о любви" и с восхищением отозвалась о ее красоте и таланте.
Зоя просияла, как и всякая гордая своим ребенком мать. Но на ее лицо тотчас же набежала какая-то тень.
- Не исключено, что ты встретишься там с Колей. Уверена, что он все еще там.
- Коля? Кто это?
- Очень известный сценарист, - ответила Зоя. - Даже в институте преподавал.
- А почему он у вас на даче?
- Потому что Виктория живет с ним А почему живет - ума не приложу. Он намного старше.
Услышав горькие нотки в ее голосе, Ирина поняла, что Зое Коля не по душе.
- Может, она видит в нем отца?
- Отца? Ты о чем, Иришка?
Когда Ирина объяснила, что имеет в виду, она по Зоиной реакции сразу поняла, что попала в цель. Зоя была умна, и Ирине казалось, что она воочию видит, как, мучительно восприняв эту новую информацию, Зоя пытается упрятать ее поглубже в Душе.
Дача располагалась на берегу Москвы-реки. На террасе сидел какой-то человек, и Ирина сразу поняла, что это и есть тот самый Коля. Она была потрясена. Хотя Зоя и сказала, что он намного старше Виктории, мысленно она представляла себе мужчину лет тридцати-сорока. Но этому человеку было на вид далеко за пятьдесят.
ВИКТОРИЯ
Мне было лет двадцать шесть или двадцать семь, когда в моей жизни появился Коля. Впервые я встретила его задолго до того, наверное лет в восемнадцать. Кто-то познакомил нас на одной из вечеринок. Конечно же, я слышала о нем и раньше. Коля был - да и сейчас остается - одним из известнейших в России киносценаристов и славился своим великолепным чувством юмора. Потом я не раз сталкивалась с ним в институте, где он вел занятия. Но в те дни он был для меня лишь знаменитым сценаристом, и все. Прежде всего потому, что был на двадцать пять лет старше. Кроме того, он был членом Коммунистической партии, а значит, так или иначе проявлял интерес к политике. Меня же она никогда не интересовала. К тому же, по слухам, он попивал. Правда, я ни разу не видела его в институте пьяным, но уже само подозрение отталкивало меня от него.
После развода с Сергеем меня обуяло чувство страшной неуверенности в себе. Два развода. Это пугало. Была ли то моя вина или я выбирала не тех мужчин? От этого вопроса было не уйти, и я постаралась просто не думать об этом. Я полностью отдалась работе над фильмом и не пропускала ни одной вечеринки, куда бы меня ни приглашали Но стоило мне встретить человека, который мне нравился и которому, как мне казалось, нравилась я, - меня тотчас огорошивал все тот же проклятый вопрос. Имею ли я право?
Это случилось на одной из вечеринок у моей подруги, актрисы. Неожиданно передо мной возник Коля. Сразу было видно, что он слегка пьян, но мне-то какое до этого дело? В конце концов, на то она и вечеринка. Он держал две рюмки, одну из которых протянул мне.
- Что там? - спросила я.
- А что еще бывает такого цвета? Конечно, водка.
Я попыталась вернуть рюмку.
- Для меня тут слишком много.
- Вы ведь пьете, правда? - Я кивнула. - Тогда выпейте. От нее вам станет только лучше. А напьетесь, что из того? Что с вами случится в эдакой-то толпе? За ваше здоровье!
Он одним глотком осушил рюмку. Я отпила из своей. Не успела оглянуться, как он подхватил меня под руку и потянул за собой в угол комнаты.
- Пойдемте поговорим.
С этого момента я стала собственностью Коли. Он умел подчинять себе женщин. Меня он подчинил целиком и полностью. Идите сюда, ступайте туда, пейте это.
Коля вовсе не принадлежал к числу красивых стареющих мужчин. Во всем его облике было что-то удивительно неряшливое. Но постепенно что-то в нем стало притягивать меня. Должно быть, действовала его бесконечная самоуверенность и непомерное чувство собственной значимости. Ничего общего с теплотой и терпимостью Сергея или собачьей преданностью Ираклия. Если и существовал на свете Человек, столь похожий на отца, порожденного моим воображением, то это был Коля. Он просто завладел мной, и я бездумно подчинилась ему.
- Садитесь сюда, - сказал он, жестом попросив двух женщин подняться с дивана. - Ну, а теперь поговорим. Видел ваш последний фильм.
- Он вам понравился?
- Сущая ерунда. И вы там отвратительны.
Как он посмел? Я решила уйти.
- Сидите, - сказал он, толкнув меня обратно. - А по-вашему, фильм хороший?
- Ну, наверно, не очень.
- Тогда откуда вам быть в нем хорошей?
Мне ничего не оставалось, как улыбнуться. Незаурядный дядечка.
Он подозвал кого-то, и нам принесли еще две рюмки с водкой.
- Допивайте ту, - сказал он, - и выпейте следующую. А я расскажу вам о подлинно великом кино.
Он очаровал меня, словно загипнотизировал, подавил своей чудовищной волей. К тому же начала действовать водка. Я забыла, что мы находимся в комнате, набитой людьми. Для меня существовал только Коля. К тому же мне безмерно льстило, что он выбрал именно меня. В мире российского кино его знали абсолютно все. Его считали гением, и я ни на секунду не усомнилась в этом. По крайней мере в тот вечер.
Я попыталась было отказаться от второй рюмки.
- Не надо, пожалуйста. У меня уже и так кружится голова.
- Водка делает волшебным окружающий мир. Да и потом я же тут, рядом. И помогу вам добраться до дому.
Я послушалась, а после этого в памяти осталось лишь одно: мы проговорили далеко за полночь, вернее, говорил один Коля.
Помню, он пытался силой войти в мамулину квартиру, но я воспротивилась. Помню еще, что он несколько раз поцеловал меня, облапив при этом, прежде чем мне удалось высвободиться и захлопнуть дверь перед его носом.
На следующее утро, едва я успела выпить чашку кофе, зазвонил телефон. Это был Коля. Он пожелал встретиться вечером. Я сказала, что иду в гости к друзьям. Он потребовал отказаться от приглашения, и я как последняя идиотка позволила ему себя уговорить.
Очень скоро я стала его собственностью, и он превратил мою жизнь в ад. Все мои проблемы он разрешал с помощью водки или коньяка. Я стала алкоголичкой. Я стала также его жертвой.
То, что поначалу более всего привлекло меня в нем - его безмерная самоуверенность, которая, как мне казалось, гарантировала мне спокойное существование в этом мире, - на деле обернулось тиранией, вконец сломившей меня. Не сомневаюсь, Коля любил меня, он не уставал твердить об этом, но его любовь превратила меня в его собственность. Я стала его достоянием. Отдав себя ему, я вскоре поняла, что отказалась от себя. Он говорил мне, что думать и как думать. Если я осмеливалась думать по-своему или ставить под сомнение высказанное им, он делался безжалостно жестоким, даже на людях.
Сначала я пила потому, что он заставлял; потом - чтобы спастись от него этим единственно доступным для меня путем к спасению. Коле ничего не стоило сокрушить меня одним словом, но не было такой силы, которая могла бы сокрушить Колю. Он был напрочь лишен чувствительности.
Когда мамуля уехала на съемки, он перебрался к нам. Застав его по возвращении, она уже ничего не смогла сделать.
Коля еще спал в то утро, когда мамуля застала меня с рюмкой в руке - я пыталась с помощью водки унять дрожь в руках.
- Вика, что ты делаешь?
Я отвернулась и допила водку.
- Пожалуйста, мамуля, не надо. Это мне помогает.
- Это убьет тебя. Этот человек убьет тебя!
Я покачала головой.
- Он говорит, что любит меня.
- А ты его любишь?
- Теперь уж и не знаю.
Мамуля обняла меня.
- А твоя работа? С ней тоже все кончено?
- Конечно, нет. Когда снова начну работать, перестану пить.
- Надеюсь, - сказала мамуля.
Естественно, мамуля всей душой ненавидела Колю за то, что он со мной сделал. При виде его ее глаза загорались ненавистью. Если он делал попытку очаровать ее или просто перейти на дружеский лад, она поворачивалась и уходила Нечего и говорить, что Колю это ничуть не трогало. Его ничто не трогало. Мнение других людей о нем было ему глубоко безразлично.
Но меня отношение мамули к нему выводило из себя.
- Ты не даешь ему никакого шанса, - как-то сказала я ей.
Она холодно поглядела на меня.
- Шанса на что? Сделать пьяницу и из меня?
- Я не пьяница, - отрезала я.
- Не пьяница? Посмотри на себя в зеркало. Это не моя Вика.
Ее слова больно задели меня. Наверное, потому, что я и сама знала: это правда, но еще не готова была взглянуть правде в глаза. Проще было пропустить все мимо ушей.
- Он гений, мамуля. Ты ведь видела фильмы по его сценариям. Поговори с ним, послушай его - и сама поймешь.
Мамуля покачала головой.
- В тебе вся моя жизнь, Вика. Я люблю тебя. Но не твоего Колю. Я с удовольствием посмотрю его фильмы и буду смеяться до упаду. Но пусть он пишет свои сценарии где-нибудь в другом месте. И пусть он губит какую-нибудь другую женщину.
Ее отношение к Коле очень осложняло нашу жизнь, и, пытаясь снять напряжение, я пила еще больше.