Нельзя сказать, что она хорошо знала английский, но за последние годы нахваталась слов и выражений. Работа в кино сталкивала ее со многими людьми из всяких стран - с газетчиками, журналистами, дипломатами. Она старалась слушать и запоминать. Но стоило этому американцу сказать два слова, и она начисто забыла все английские слова. Ладно, при следующей их встрече она возьмет себя в руки. Может быть, стоит позвонить завтра ее приятельнице, журналистке Элизабет Иган. Она поможет Зое выучить хотя бы несколько американских фраз.
Зоя тихонько замурлыкала: "Мой bonnie ждет за океаном, мой bonnie за морем ждет" и улыбнулась в темноте. Она так и не выяснила, что означает слово "bonnie". Как же звали того журналиста, который научил ее этой песенке на каком-то приеме? А что, если это что-то неприличное?
Если он позвонит, она обязательно купит словари-и русский, и английский.
Зоя повернулась на бок и мгновенно заснула.
На следующий день Джексон обратился к прикомандированному к нему для работы переводчику. Вытащил листок бумаги, на котором предварительно написал печатными буквами: "Семь часов. Завтра вечером. Послезавтра вечером? Ваш адрес? Я зайду за вами". И положил листок на стол перед переводчиком.
- Напишите мне эти слова по-русски. Но только не как они пишутся, а как произносятся.
Прочтя фразы, переводчик понимающе улыбнулся и принялся писать, тоже печатными буквами.
Вечером Джек набрал ее номер.
- Зоя?
-Да.
- Это Джексон Тэйт, вы меня помните?
- Добрый вечер, Джексон.
Он тщательно повторил слова с бумажки и договорился о встрече на следующий день в семь часов вечера.
И очень удивился, когда в конце разговора она сказала:
- Большое спасибо, Джексон.
На следующий день переводчик сказал ему:
- Извините, капитан, но те слова, что вы просили меня написать вчера... Они предназначались для русской женщины?
Джек посмотрел на него подозрительно.
- А вам, собственно, какое дело?
Русский протестующе замахал руками.
- Простите, сэр, но я ведь по-дружески...
- И что же?
- Я бы на вашем месте не стал надевать форму. Для нее так будет лучше. Меньше неприятностей.
- Каких неприятностей?
Русский пожал плечами и ушел.
В тот вечер Джек надел синий костюм и кепку.
Открыв ему дверь, Зоя бросила взгляд на костюм и заметила:
- Очень хорошо, - кивнув головой в знак того, что одобряет его мудрое решение.
Поймав ее взгляд, он спросил:
- Вы боитесь?
Она не поняла. Сделав знак, чтобы он подождал минутку, подошла к столу и взяла словарик, купленный ею накануне. Потом протянула ему.
Джек улыбнулся и вытащил из кармана пальто свой собственный словарь. Оба рассмеялись.
Ресторан при гостинице "Центральная" находился всего в нескольких кварталах от Зоиной квартиры на улице Горького. Но Джек выбрал его вовсе не по этой причине. Он слышал, что вдоль одной из его стен тянулся ряд кабинок, отделенных занавесками от основного зала. Когда-то давно, до революции, великие князья в интимной обстановке угощали здесь ужином своих балеринок. Джек надеялся, что в одном из таких кабинетов сможет побыть наедине с Зоей. У него на уме не было ничего, что следовало бы скрывать, просто ему ненавистен был сам факт, что столик на двоих в России почти недостижимая мечта, а перспектива делить его с двумя незнакомцами и двумя словариками представлялась и вовсе невыносимой.
Едва они вошли, как к ним устремилась женщина-метрдотель. Она не обратила ни малейшего внимания на Джека.
- Добро пожаловать, дорогая Зоя Алексеевна. Мы так рады видеть вас здесь.
Занавеси кабинок были задернуты, и, прежде чем Джек успел обратиться к женщине с вопросом, все ли они заняты, она уже вела Зою в главный зал, в этот час полупустой, намереваясь усадить их за круглый стол, уже занятый какой-то парочкой. Зоя что-то сказала ей, женщина кивнула и повела их к пустому столику в углу зала.
Когда они устроились, Джек спросил:
- Вы знаете ее?
Зоя покачала головой:
- Она знает меня, Мои фильмы.
Джек вздохнул. Вот каково оно бывает, когда ухаживаешь за кинозвездой.
Зоя наклонилась к нему.
- Если говорите по-английски, говорите тихо, ладно? - мягко сказала она.
Джек понял.
- Вы боитесь? - задал он тот же вопрос.
- Нет, - ответила она по-русски, но при этом как-то странно махнула руками, словно призывая соблюдать осторожность. По-прежнему считая, что ей нечего опасаться, Зоя в то же время понимала, что в словах Александры есть своя мудрость. В России и без того можно в любой момент ждать неприятностей, не стоит самой напрашиваться на них.
Толстая официантка принесла кувшин с квасом и наполнила их бокалы. Потом она появилась снова-с закуской, выдержанной в традиционном стиле: узкое блюдо, на нем два тоненьких ломтика колбасы, а вокруг ломтики маринованных яблок и мелко нарезанная капуста.
- Простите нас за такую закуску, Зоя Алексеевна, но время такое, военное.
Зоя сказала что-то по-русски, и женщина улыбнулась.
- Вы действительно хотите пить эту дрянь? - спросил Джек. - Может, заказать лучше водку или шампанское?
Зоя улыбнулась:
- Ничего такого здесь нет.
Она оказалась права. Им даже не принесли меню. Пришлось довольствоваться тем, что мог предложить ресторан. Для начала им подали щи. Джек застонал, вспомнив Любу и щи, которые она ежедневно для них готовила. Правда, щи в ресторане оказались не такие водянистые, сдобренные какими-то приправами.
Главным блюдом был курник - пирог с курицей, овощами и рисом, в котором овощей было куда больше, чем курицы. Но... опять же "военное время".
Однако Зою и Джека меньше всего интересовала еда. Обоих целиком захватил мучительный процесс узнавания и взаимных откровений. Джек поинтересовался, в каких фильмах она играла, и никак не мог понять, что такое "лирическая героиня" Пытаясь объяснить это, Зоя сделала несколько суетливых жестов и взмахнула ресницами. Джек рассмеялся.
Он сказал, что знаком со многими людьми на студии "Метро-Голдвин-Майер", - может, ей захочется сниматься в Америке?
Зоя улыбнулась его наивности. За всю свою жизнь она ни разу не выезжала за пределы СССР, и вряд ли ей когда-нибудь это разрешат. Она вспомнила Берию, представила его холодную усмешку. Да, пока он жив, ее никуда не выпустят. Но Джеку она сказала, что подумает.
Она спросила его о жене. Для нее это было важно.
- Я должна понять, - объяснила она. В ее жизни и без того было достаточно страданий, не хватало еще впутаться в близкие отношения с женатым человеком, да к тому же еще и американцем.
- Мы в браке только согласно букве закона, - объяснил Джек.
Зоя посмотрела в словаре слово "закон". Оно ничего ей не прояснило. Джек принялся объяснять снова, произнося каждое слово отдельно.
- Не - любить - друг - друга.
Зоя кивнула.
- Не - видеть - очень - долго.
Зоя снова кивнула.
- Раз-вод? - спросила она.
Джек утвердительно кивнул:
- Когда вернусь домой.
Выходит, он скоро уедет? Зоя с удивлением обнаружила, что у нее перехватило дыхание. Неужели этот человек уже так много для нее значит?
- Вы ехать скоро домой?
Джек покачал головой:
- Сомневаюсь.
Она не поняла.
- Думаю, нет.
Джек улыбнулся. Очень похоже на разговор Тарзана с Джейн, подумал он.
- Что такое? - спросила Зоя, увидев, что он улыбается.
Джек показал на себя, потом на нее.
- Вы. Я. Это же безумие.
Зоя согласно кивнула:
- Почему бы и нет?
Подняв бокал с квасом, Джек предложил тост:
- Почему бы и нет?
К ним приближалась, лавируя между столиками, официантка. За нею следовали двое мужчин. Она посадила их к ним за столик. Сделав вид что вытирает рот салфеткой, Зоя приложила к губам палец. Ужин они завершили в полном молчании.
Когда они вышли из ресторана, Джек предложил прогуляться. Зоя подняла воротник пальто, и они пошли по улице. Джек взял ее под руку, но она отстранилась, объяснив, что в России считается неприличным проявлять на улице нежные чувства.
Они направились в сторону Красной площади. Машин почти не было, им встречались лишь редкие пешеходы. Замотанная в шаль старушка сметала с тротуара в коллектор талый снег. Поглядев на нее, Джек покачал головой. Ей бы, бедняжке, сидеть сейчас дома, в тепле и покое.
- Вы что? - спросила Зоя и, когда он объяснил, ответила: - Но ей же надо что-то есть.
Они обогнали двух пьяных солдат. Увидев Зою, они стащили с себя шапки и начали раскланиваться, приговаривая:
- Зоечка!
Зоя выпрямилась и, не глядя в их сторону, зашагала быстрее. Джек поспешил за ней. Ее обидели?
-Да.
Джек повернулся, готовый броситься к солдатам. Зоя схватила его за руку. Она объяснила, что в словах их не было ничего оскорбительного, просто они позволили себе фамильярность.
- Зоечка" я только для моих близких, для тех, кто мне дорог.
Продуваемая со всех сторон Красная площадь встретила их обжигающим ветром. В призрачном лунном свете тускло светилось золото куполов Успенского собора.
Джек показал рукой на один из темных домов:
- Там я живу.
Зоя кивнула.
Мимо торопливо прошли две женщины с авоськами -веревочными сумками, ставшими в те годы неотъемлемой принадлежностью спешащей куда-то москвички. Вдруг небо взорвалось сверкающими огнями фейерверка, залив лежащую во мгле площадь ярким светом. Над городом загрохотали глухие раскаты артиллерийских залпов. Зоя радостно улыбнулась:
- Замечательно!
Это был салют победы, которым правительство оповещало сограждан, что им следует включить радио, чтобы послушать об очередном триумфе Красной Армии. Джек поглядел на Зою. Полыхавшее в небе зарево осветило ее сияющее лицо. Она была удивительно хороша, и ему захотелось прямо здесь, посреди Красной площади, обнять и поцеловать ее. Но он понимал, что даже теперь, в этот момент общего торжества, об этом не может быть и речи.
Каждый вечер громыхало, как правило, два или три салюта победы. Иногда они возвещали о важных победах, например о взятии какого-нибудь города на пути русских к Берлину; иногда же были просто дополнением к набору ничего не говорящих слов, из которых можно было понять только, что какая-то танковая бригада хоть и не продвинулась вперед, но не сделала и шагу назад. Джек относился к салютам как к пропагандистскому приему, предпринимаемому для поднятия морального духа людей, и только теперь, глядя на Зоино лицо, он понял их истинное значение. Для русских это была долгая, дорого обошедшаяся им война. Каких только бед не принесла она им. А теперь они жили надеждой, и каждая разорвавшаяся в небе ракета действовала на них, словно доза адреналина.
Джек взял ее за руку и на мгновение задержал в своей.
- Скоро. Скоро все кончится.
- Надеюсь, - промолвила Зоя. Лицо ее подернулось грустью. - И тогда вы уедете домой, Джексон.
Он пожал плечами:
- Меня там никто не ждет.
Она, конечно же, права. Через какое-то время ему предстоит вернуться в Соединенные Штаты. И куда же он отправится? Во Флориду? В Калифорнию? В Техас? Он успел пожить во многих местах, но нигде у него не было настоящего дома. Если что и можно назвать домом, так это борт "Альтамахи". Этот корабль был его домом, пожалуй, в гораздо большей степени, чем какое-либо другое место на земле.
Дом там, где тебя кто-то любит. Из-за Зои его дом теперь Москва, город, в котором он никогда прежде не чувствовал себя уютно. Они ведь едва знакомы, но - надо признать - между ними уже существует какая-то трудноуловимая связь. Он чувствует это и уверен, что то же самое чувствует и она.
Они ушли с Красной площади и по улице Горького направились к Зонному дому.
Она Пригласила его подняться и, войдя в квартиру, взяла у него пальто.
- Я хочу с вами поговорить, - сказала она.
Он сел, и она села рядом, нервно теребя в руках носовой платок.
- Что-нибудь случилось?
Подняв глаза, она улыбнулась:
- Нет, просто я... - Ей пришлось обратиться к помощи словаря. - Просто я... я смущаюсь.
- Говорите же.
Она глубоко вздохнула:
- Мы еще встретимся?
- Именно это вас смущает? Вы об этом хотели поговорить?
Зоя снова опустила голову и утвердительно кивнула.
Джек рассмеялся. Он потянулся к ней и взял ее за руку.
- Зоя, посмотрите на меня. - Она подняла голову. -Я больше всего в жизни хочу опять встретиться с вами, понимаете?
Она кивнула:
- Раз так, значит, нам надо поговорить.
На ломаном английском, много раз останавливаясь, чтобы заглянуть в словарь, она объяснила ему, что, если они хотят встречаться, им придется соблюдать некоторые правила. Не потому, что она боится, но просто глупо не соблюдать осторожность. Поэтому лучше, если, приходя к ней, он будет надевать штатский костюм, а не военную форму. Если ему все же захочется надеть форму, то пусть не удивляется, если она пригласит еще кого-нибудь, может, свою сестру Марию, чтобы про них не подумали, будто они остались вдвоем. А на улице если будет в форме, то тоже пусть не удивляется, если она пойдет не под руку с ним, а на некотором расстоянии. Но даже когда он в штатском, а вокруг будут люди, им лучше не говорить по-английски. Тогда все подумают, что он русский. Если же им повстречается кто-то из друзей Зои, Джексону лучше молчать. Большинству своих друзей она, безусловно, полностью доверяет, но кто может поручиться за остальных?
После того как к власти пришел Сталин, слишком часто случается слышать рассказы о друзьях и даже близких родственниках, которые доносят друг на друга в НКВД.
- Но ведь наши страны союзники, - воскликнул Джек.
Зоя пожала плечами:
- Сегодня союзники, а кто знает, что будет завтра?
- Ладно, - сказал Джек. - Это ваша страна, вам и решать. А я, пожалуй, приналягу на русский.
- Приналяжете? Как это?
Он рассмеялся:
- Буду учить.
- Прекрасно, - сказала она, - а я налягу на английский, чтобы говорить, когда мы одни.
Он поднялся, она помогла ему надеть пальто и проводила до двери. Он обернулся и обнял ее. Она подняла к нему лицо, и он поцеловал ее.
- Зоечка, - шепнул он в ее волосы.
Она кивнула:
- Да, для вас Зоечка.
Они снова поцеловались.
На следующий вечер он позвонил ей. Ему ответил незнакомый женский голос.
- Зоя?
- Кто говорит?
- Это Джексон. С кем я говорю?
- Зои нет дома. - Телефон замолк.
Подождав час, он снова набрал ее номер. На этот раз подошла Зоя. Когда он поинтересовался, кто была та, другая женщина, она объяснила, что это ее сестра Александра.
- Ей не нравится.
- Что не нравится? Я? Но ведь она и в глаза меня не видела.
- Нет, не вы, Джексон. Вы и я вместе. Она считает, все это очень плохо, принесет неприятности.
- Вам тоже так кажется?
- Я решила рискнуть.
- Я рад. Хочу видеть вас. Завтра вечером?
- Хорошо.
- В семь. Я зайду за вами.
- Приходите ко мне. Я приготовлю обед.
Джек был тронут. Получить приглашение в русский дом американцу - вообще большая редкость. Но приглашение на обед... Карточная система привела к тому, что разделить с кем-то свой обед стало непозволительной роскошью.
- Скажите, может вам что-то нужно, Зоечка? Я постараюсь для вас достать.
- Мне ничего не надо, - ответила Зоя. - Только вы.
Повесив трубку, Джек направился к холодильнику и взял с тарелки кусок масла. Аккуратно завернул его в чистый носовой платок и положил на окно в своей спальне. Пусть другие думают, что масло взяла Люба. Они знали, что она частенько уносит домой кое-какие продукты, но молчали.
Потом он вернулся на кухню и отсыпал в бумажный кулек половину пачки соли. Соль ценилась в Москве на вес золота. В другой кулек он насыпал немного кофе и взял с полки банку консервов. Если обвинение предъявят Любе, он во всем признается. Пока что он спрятал продукты под кровать, где, судя по всему, Люба никогда не подметала.
Затем взял листок бумаги и написал на нем печатными буквами: "Меняю американские сигареты на бутылку вина". Поставил свою подпись, указал номер квартиры, спустился вши и прикрепил записку возле лифта. Через час он получил бутылку вина от какого-то завзятого курильщика.
Не иначе, как я влюбилась, раз могла пригласить этого человека на обед, решила на следующий день Зоя. Другого объяснения нет: влюбилась или сошла с ума.
Она не имела ни малейшего представления, чем сумеет угостить Джека. Смотря, конечно, что ей удастся достать. Хлебную карточку она отоварит, а дальше что? Как часто она приходила в магазин, чтобы купить по карточке мясо, и уходила ни с чем.
На следующее утро она отправилась по магазинам и начала с того, что простояла более часа в очереди за хлебом. Предстояло отстоять такую же очередь за мясом, но, когда она подошла к магазину, у нее упало сердце - никакой очереди у магазина не было. Это могло означать лишь одно: мяса нет. Мясник пожал плечами:
- Война, Зоя Алексеевна, война. Что еще я могу сказать?
- Дайте хотя бы приличную косточку на суп.
Он развел руками:
- Обыщите магазин, если хотите. Пусто. Все разобрали. Приходите пораньше завтра, обещаю отложить вам мяса.
Зоя кинулась из мясного отдела в овощной. Там ей удалось купить несколько штук чуть-чуть подгнившей свеклы и картошки. В другом магазине ей досталось несколько мелких рыбешек, и пусть это вовсе не то, что ей хотелось, но все же хоть что-то. Она приготовит для Джексона какой-никакой борщ и рыбу с каким-нибудь гарниром. Совсем не тот стол, которым можно гордиться...
Вечер выдался необычайно холодный, и Джек решил взять закрепленную за ним машину. Почему русские называют нынешнюю зиму "сиротской", то есть теплой, было выше его понимания. Оставалось лишь благодарить Бога, что ему не довелось оказаться здесь в "нормальную" зиму.
Припасы для Зои он положил рядом с собой на переднее сиденье. День выдался тяжелый. Русские, которые по соглашению должны были оказывать им в строительстве в Сибири аэродрома всяческое содействие, были на этот раз менее сговорчивы, чем обычно. Да, бетон в наличии имеется, но его использование в погодных условиях Сибири нецелесообразно. Может быть, лучше асфальт или гудрон? А асфальт и гудрон имеются в наличии? Мы проверим, но разве американцы не настаивали именно на бетоне? В конце концов Джек ушел с заседания. Зайдя в посольство, он получил там банку консервированной ветчины для Зои - значит, можно вернуть тушенку, которую он взял на кухне.
Когда он въезжал во двор Зонного дома, по радио в машине звучала американская песенка, которую русские переиначили на свой лад: "Бак пробит и горит, но машина летит на честном слове и на одном крыле". Он выключил радио.
Лифт не работал, и он поднялся по лестнице. Почему в подъездах всегда пахнет мочой? Туалетная бумага для Москвы явление из ряда вон выходящее, но самих туалетов ведь не так уж мало.
Он постучал в Зоину дверь. Когда она открыла, он увидел, что лицо у нее заплаканное. Подождав, пока она закроет и запрет за ним дверь, он спросил:
- Что случилось? Скажите же.
- Чувствуете запах?