Партия придавала большое значение обеспечению твердого и активного партийного руководства их деятельностью. Парторгами ЦК на них назначались опытные большевики – хорошие организаторы, как правило, квалифицированные инженеры, люди, умеющие сочетать живую партийную работу с решением производственных задач. Об одном из таких людей – Василии Михайловиче Рябикове я уже рассказывал. Многих других я близко узнал позднее, уже в годы Великой Отечественной войны, о чем расскажу в свое время. Однако подчеркну, что парторги ЦК сыграли огромную роль в последовательной реализации военной политики партии и обеспечении общего подъема производства оборонной продукции.
Словом, работа велась огромная, велась по всем направлениям. И она приносила ощутимые результаты. За три года – с 1938 по 1940 год – производство военной продукции увеличилось в 2,3 раза. На этой основе совершенствовались наши Вооруженные силы, обеспечивался быстрый рост их технической оснащенности, боевой готовности. Это особо отметила состоявшаяся в феврале 1941 года XVIII партийная конференция. В центре внимания конференции, как и вообще всей деятельности партии в канун войны, стоял вопрос о работе промышленности. В ее решениях был сформулирован ряд конкретных хозяйственно-политических задач. У себя на заводе мы детально изучили эти решения в партийном комитете, в партийных организациях цехов, на общих собраниях рабочих, инженерно-технических работников и служащих. Еще раз взвесили свои силы и возможности, перераспределили коммунистов на наиболее ответственные участки. Особое внимание было уделено правильному использованию заводского оборудования, материалов и всего имущества, укреплению хозрасчета, дальнейшему повышению дисциплины. Решению этой задачи способствовали меры по укреплению единоначалия и совершенствованию технического руководства производством, которые мы у себя на заводе начали проводить еще два года назад.
Все усилия коллектива "Большевика" направлялись на выполнение и перевыполнение плановых заданий 1941 года. Практически по всем показателям завод шел со значительным опережением. Люди работали с большим напряжением. И хотя над головой у нас было пока еще мирное небо, каждый сознавал необходимость делать все от него зависящее для того, чтобы выполнить и за себя, и за всю страну первую ленинскую заповедь: быть начеку. Мы не могли, не имели права забывать о том, что находимся на волоске от вражеского нашествия. Но, помня об этом, готовясь к отражению врага, мы в те предвоенные месяцы продолжали жить полнокровной и, как кажется теперь, особенно счастливой жизнью.
На понедельник, 9 июня 1941 года, у нас на заводе было назначено открытие нового дома отдыха. Для коллектива это было большое событие. Завод уже имел свои дома отдыха в Замостье и Шапках, профилакторий, дачи для детей. И вот теперь к ним добавлялся еще один дом отдыха в Териоки, на Карельском перешейке, в живописной местности на берегу Финского залива.
Накануне открытия было решено удостовериться в его готовности к приему первых отдыхающих. Вместе с представителями партийного и профсоюзного комитетов я выехал в Териоки. Мы проверили состояние помещений и территории, подготовленность всех служб. Отдельные недостатки были тут же устранены.
Поздним вечером возвратились в Ленинград, заехали на завод. У входа в заводоуправление нас встретил дежурный по заводу.
– По смольнинскому телефону звонил Алексей Александрович Кузнецов, – доложил он. – Сказал, что вам, Дмитрий Федорович, надо ехать в Москву. Срочно. Билет на поезд – у товарища из горкома, который ждет вас на вокзале у вагона № 5.
– Номер поезда…
– Первый.
Я взглянул на часы. Времени было в обрез. Позвонил домой, попросил жену быстро собрать дорожный чемодан.
Вручив мне на вокзале билет, представитель горкома отвел меня в сторону от провожавших товарищей и негромко сказал:
– Алексей Александрович просил передать, что вас вызывают в Центральный комитет. Зачем, по какому вопросу – неизвестно. Так что нужно быть готовым ко всему…
Через несколько минут поезд тронулся. Медленно поплыл назад и вот уже стал совсем не виден перрон с провожавшими меня товарищами.
За всю дорогу так и не сомкнул глаз. Что значил этот вызов? Постукивали колеса на стыках, отсчитывая километр за километром. А память вела свой отсчет. Перед глазами вставали картины далекого и близкого прошлого. Волга, светлая река моего детства. Родительский дом в Самаре. Отец, мать, братья… Коммунары-чоновцы и красноармейцы – мои боевые товарищи. Комсомольские собрания. Профтехшкола. Вступление в партию. Стройка. Студенческая страда. Научно-исследовательский институт. Завод… Вся моя жизнь прошла передо мною в эти слившиеся для меня в короткие мгновения часы, когда поезд стремительно мчался сквозь ночь.
За вагонным окном быстро светлело. Поезд подходил к Москве. Я не знал, что ждет меня там. Ночные раздумья словно подытожили все, что я успел сделать за свои тридцать два года. Совесть моя была чиста. И из вагона я вышел бодрым, полным сил.
Столица встретила меня прозрачной прохладой июньского утра, чистотой свежеумытых улиц. Москвичи спешили на работу. Город начинал новый трудовой день.
С вокзала я направился прямо в ЦК. У входа предупредили, что пропуск на меня заказан на 11 часов. Времени оставалось около полутора часов. Пошел в сквер напротив здания ЦК.
Мне и до этого приходилось бывать в Центральном комитете партии. Обычно это было связано с обсуждением какого-либо важного вопроса. На такие совещания приглашались работники наркомата, конструкторы, директора предприятий. Заблаговременно сообщалось, что нужно было докладывать, по какому вопросу быть в готовности выступать.
Сейчас ничего этого не было. В ожидании я посматривал, не появится ли у здания ЦК кто из знакомых. Время шло. Но никто не появлялся.
К одиннадцати пошел к проходной. При вручении пропуска мне сказали, что следует идти к секретарю ЦК партии Г.М. Маленкову.
В приемной представился.
Через несколько минут был приглашен в кабинет.
– Вы, товарищ Устинов, не знаете, зачем вас пригласили? – спросил, поздоровавшись, секретарь ЦК ВКП(б).
– Нет.
– В ЦК есть мнение назначить вас наркомом вооружения.
Откровенно говоря, я ожидал чего угодно, но только не этого. Какое-то мгновение собирался с мыслями.
– Спасибо за доверие. Но сумею ли его оправдать? Одно дело – завод, а тут наркомат – десятки заводов.
– Хорошо. Подумайте. Сейчас идите в гостиницу. О нашем разговоре пока никому не говорите. Потом вызовем, и вы сообщите свое решение.
Я вышел из кабинета. Было над чем подумать. Конечно, ничего чрезвычайного в том, что директоров заводов назначали наркомами, не было. Я хорошо знал И.А. Лихачева, из рабочих назначенного директором самого крупного в стране автомобильного завода, а затем с завода – наркомом автомобильной промышленности. Знал и другие факты подобного рода. Назначенные товарищи справлялись с возложенными на них ответственными обязанностями.
Справлюсь ли я?
Не заметил, как вышел на Красную площадь. Остановился у Мавзолея В.И. Ленина. Невольно вспомнился Макарьев, тогдашняя боль от известия – умер Ленин – вновь обожгла сердце.
Не знаю, как долго стоял у Мавзолея. Но вот прошла очередная смена часовых. И кажется, именно в этот миг я по-настоящему осознал: мне предложен пост наркома. В такое сложное время. А вдруг действительно нагрянет война? Справлюсь ли?
Вечером, после ужина в гостинице, лег спать. Уснул быстро. Видимо, сказалось необычное напряжение дня. Посоветоваться с кем бы то ни было я не имел права. Никто никуда меня не вызывал. Это даже успокаивало: может, передумали…
Утром по пути на завтрак в гостиничный буфет купил "Правду". Просматривать газеты перед началом рабочего дня давно уже стало у меня привычкой. На первой странице бросилось в глаза: Указ Президиума Верховного Совета СССР о назначении…
Обычно такие сообщения просматриваешь бегло: кого-то Родина отметила высокой наградой, кому-то доверен высокий пост руководителя.
А тут словно толкнуло что-то в грудь, когда увидел после слов "о назначении народным комиссаром вооружения СССР" свою фамилию и инициалы. А как же слова Маленкова: идите подумайте, потом вызовем?
Быстро рассчитался за завтрак и отправился в наркомат, полагая, что там-то наверняка обо всем знают. Первым в коридоре наркомата мне встретился заместитель начальника главка Б.А. Хазанов. Не успел я поздороваться и обратиться к нему с вопросом, как он обрушился на меня:
– Ты чего здесь? Разве ты не знаешь, что директорам строго-настрого запрещено без разрешения уезжать с предприятия? А ты уехал. Кто разрешил? Это преступление! За это строжайше наказывать надо!
Я еще не успел ничего ответить, как на шум в коридоре из кабинета вышел первый заместитель наркома вооружения В.М. Рябиков. Увидев меня, тепло поздоровался, позвал нас к себе в кабинет.
Только мы вошли, как зазвонил телефон. В.М. Рябиков поднял трубку:
– Слушаю. Нет, не читал. А что?
Василий Михайлович слушает и смотрит удивленно на меня. Положил трубку. Схватил со стола газету, глянул на первую страницу и тут же протянул мне руку:
– Поздравляю от души, Дмитрий Федорович, с назначением. Вновь будем работать вместе.
Ничего не понимающий Хазанов тоже взял газету. Прочтя, смутился и попытался незаметно выйти из кабинета. Но я его удержал:
– Правильно вы поступили, Борис Абрамович. Требовать надо. Только вот не так громко, да и слова не мешало бы покультурнее. Вы хоть и заместитель начальника главка, но ведь директора заводов – тоже уважаемые люди.
Когда Хазанов вышел, я задал Василию Михайловичу вопрос, который возник у меня еще вчера, после разговора в кабинете Маленкова:
– А где Ванников?
– Борис Львович уехал, ничего никому не сказав.
Шестую страницу газеты, где в хронике сообщалось, что Б.Л. Ванников освобожден от поста наркома вооружения, ни я, ни Рябиков к тому моменту еще не читали.
Позднее мы узнали, что Б.Л. Ванников был арестован. Месяц спустя его освободили и назначили ко мне заместителем. Признаюсь, я с некоторой озабоченностью думал о том, как сложатся наши отношения. Но, как оказалось, сомнения мои были напрасными. Борис Львович с первого же дня после возвращения в наркомат показал, что главное для него – дело, которому он готов служить в любом ранге и должности. Работали мы дружно и слаженно, что называется, рука об руку, без малого год. И потом, когда в апреле 1942 года Борис Львович возглавил Наркомат боеприпасов, и в послевоенные годы наши товарищеские, деловые отношения сохранились.
– Послушай, Василий Михайлович, а ведь мне, наверное, надо доложить о прибытии в наркомат? – спросил я Рябикова.
– Да, пожалуй, доложить надо.
Я решил отсюда же, из кабинета В.М. Рябикова, позвонить Н.А. Вознесенскому – первому заместителю председателя Совнаркома – председателю Госплана СССР, курировавшему в правительстве Наркомат вооружения.
Николай Алексеевич поздравил меня с назначением.
– Вам надо, не затягивая, приступить к руководству наркоматом, – сказал он. – Главное сейчас – выполнение плановых заданий, особенно по выпуску нового вооружения. Изучите этот вопрос и завтра доложите, как обстоят дела. Желаю успехов.
Так фактически в день опубликования Указа Президиума Верховного Совета СССР я стал исполнять обязанности наркома вооружения. После разговора с Н.А. Вознесенским окончательно осознал всю полноту возложенной на меня ответственности.
Положив трубку на аппарат, я обратился к Рябикову:
– Василий Михайлович, надо собрать коллегию. Когда это можно сделать, самое быстрое?
– Через час, Дмитрий Федорович.
– Хорошо.
Когда все члены коллегии собрались, я объявил им о вступлении в должность. Рассказал о разговоре с Н.А. Вознесенским.
Чтобы идти завтра к нему с докладом, нужно было знать состояние дел во всем наркомате, иметь соответствующую справку.
Следует сказать, что по структуре, разнообразию и объему выпускаемой подчиненными ему предприятиями продукции Наркомат вооружения был сложнейшим организмом. Он ведал конструированием, испытанием и производством полевой, морской, противотанковой и зенитной артиллерии, пушечно-пулеметного вооружения для авиации и танков, стрелкового оружия всех систем и боеприпасов к нему, оптических приборов для Красной армии и Военно-морского флота. Основными структурными подразделениями наркомата являлись главки с подчиненными им заводами.
Главное артиллерийское управление наркомата осуществляло руководство производством всех видов артиллерии. Его возглавлял Н.Э. Носовский, работавший до этого в течение ряда лет директором крупного артиллерийского завода. Одно из главных управлений, которым руководил А.Е. Добровольский, ведало оптикой и приборами. Этой продукцией снабжались все виды Вооруженных сил и рода войск. Вопросами производства боеприпасов ко всем видам стрелкового оружия занималось главное патронное управление. Его начальником был С.И. Ветошкин. Материально-техническое снабжение предприятий осуществлялось главным управлением снабжения и сбыта. Оно состояло на полном хозрасчете и имело конторы и агентства в ряде городов страны. Вопросы строительства новых предприятий находились в ведении главного управления капитального строительства.
Кроме того, в наркомате действовали отделы производственно-распорядительные, технический, кооперирования, планово-экономический, транспортный и другие. Производственно-распорядительных отделов было несколько. Каждый из них занимался определенными видами вооружения, контролировал работу непосредственно подчиненных наркомату предприятий, оказывал им помощь в решении производственных и других проблем. В функции технического отдела входило руководство разработкой и проведением в жизнь мероприятий, направленных на дальнейшее совершенствование конструкции, технологии и организации производства предметов вооружения. Он руководил научно-исследовательскими и проектными институтами, конструкторскими бюро, находившимися в прямом подчинении наркомата, занимался развитием станкостроения, металлургического и инструментального производств на предприятиях, вопросами изобретательства, стандартизации и технической информации. В его ведении были постоянная технологическая выставка и техническая библиотека.
В составе наркомата помимо заводов было 5 научно-исследовательских и проектных институтов, 10 отдельных и центральных конструкторских бюро, 8 вузов, 13 техникумов и 4 рабфака. Было у нас и свое издательство, выпускавшее журналы "Вооружение", "Оптико-механическая промышленность" и "Производственно-технический бюллетень".
Одним из важных органов наркомата был технический совет. Он имел секции конструкторскую, металлургическую, механическую, технологии и другие, подсекции и рабочие комиссии. Периодически проводился пленум техсовета, на котором вырабатывалась техническая политика в отрасли. Председателем техсовета и одновременно начальником технического отдела был Эдуард Адамович Сатель, высокоподготовленный и авторитетный специалист в области вооружения, в прошлом – директор крупного завода, заместитель начальника и начальник главка. Доктор технических наук, профессор, он вел большую научную и педагогическую работу, руководил кафедрой в Московском высшем техническом училище имени Н.Э. Баумана, которое сам когда-то закончил.
Главные вопросы деятельности отрасли решались коллегией наркомата, которая аккумулировала в себе коллективный опыт и знания его руководящих работников. Члены коллегии – заместители наркома В.М. Рябиков, И.А. Барсуков, И.А. Мирзаханов, И.П. Карасев, начальники ведущих главков и техотдела – несли ответственность за состояние дел на конкретных участках и направлениях работы отрасли.
Вот почему для подготовки справки и других необходимых сведений были привлечены все члены коллегии. Работали допоздна. Помня о напутствии Николая Алексеевича, я стремился тщательно разобраться с выполнением плановых заданий по выпуску вооружения, особенно его новых образцов. В ходе бесед с членами коллегии выяснял наиболее узкие места, причины сбоев, имеющиеся трудности.
К утру справка была готова. Мы сообща прикинули также, что можно сделать для увеличения выпуска наиболее важной продукции. Все это и было доложено Н.А. Вознесенскому. Выслушав доклад и дотошно выяснив ряд частных вопросов, он еще раз подтвердил необходимость наращивания производства нового вооружения.
Объем такого производства уже тогда был весьма значительным. Но обстановка требовала увеличить выпуск вооружения, прежде всего артиллерийских систем. Постоянное внимание этому вопросу уделял Центральный комитет партии. Его решение лично контролировал И.В. Сталин. Он неоднократно подчеркивал огромную роль в войне артиллерии. "Если мы с вами заглянем в историю, – говорил И.В. Сталин в 1937 году, – то увидим, какую важную роль во всех войнах играла артиллерия… Чем побеждал Наполеон? Прежде всего артиллерией. Чем в 1870 году под Седаном были разгромлены французы? По преимуществу артиллерией. Для успеха войны исключительно ценным родом войск является артиллерия. Я хотел бы, чтобы наша артиллерия показала, что она является первоклассной". Свежи были в памяти и слова И.В. Сталина, сказанные при подведении итогов советско-финляндского вооруженного конфликта. Тогда он назвал артиллерию богом войны.
В годы предвоенных пятилеток была проведена огромная работа по созданию мощного артиллерийского производства. Творческая мысль и деятельность наших конструкторов и производственников были направлены на широкое освоение и внедрение на заводах наркомата новой техники и передовой технологии. Были созданы специальные институты и техникумы, откуда вышли тысячи инженеров и командиров производства. Широко развернулись научно-исследовательские работы, обеспечившие высокий технический уровень артиллерии.
В июне 1941 года в серийном производстве находились 76-мм горная пушка образца 1938 года, 107-мм пушка образца 1940 года, 122-мм гаубица образца 1938 года и пушка такого же калибра образца 1931/37 года, 152-мм гаубица образца 1938 года, 152-мм гаубица-пушка образца 1937 года, 203-мм гаубица образца 1931 года.
Для зенитной артиллерии промышленность вооружения производила 37-мм автоматическую пушку образца 1939 года и полуавтоматическую 85-мм пушку образца 1939 года, признанную лучшей в мире. Продолжалась отработка опытных образцов 100-мм зенитной пушки. Выпускались также крупнокалиберные 12,7-мм зенитные пулеметы системы В.А. Дегтярева и Г.С. Шпагина и 7,62-мм зенитные установки (одиночные, спаренные, счетверенные) под пулемет системы Максима.
Для вооружения танков выпускались 7,62-мм танковый пулемет образца 1939 года, 45-мм танковая пушка образца 1940 года, 76-мм танковые пушки образца 1933 и 1940 годов. Технический уровень наших артиллерийских систем в целом отвечал требованиям времени, что было, несомненно, большой заслугой конструкторских коллективов В.Г. Грабина, Ф.Ф. Петрова, И.И. Иванова, М.Я. Крупчатникова, Л.В. Люльева, Л.А. Локтева и других. Следует сказать, что две трети образцов артиллерийских орудий, находившихся к началу войны в производстве, были созданы в 1938–1940 годах. В них были учтены последние достижения науки и техники, а также опыт боевых действий в различных районах мира.