- Ну, и у нас не сахар, - заметил Садиленко.
- А кто говорит, что вам сладко? - возразил Егоров. - Война везде война, а нам, подрывникам, и на морозе всегда горячо. А скоро будет еще горячее. Будем осваивать и ставить новые мины.
- Подумаешь, диво какое, новые мины, - протянул пренебрежительно кто-то из минеров.
- А что, пожалуй, и на самом деле диво, - утвердительно кивнул Егоров. - МЗД-5, или электрохимическая мина замедленного действия, "душечка-эмзедушечка", как мы ее называем, работает по нашему желанию. Как настроишь, так и действует.
- По заказу? - недоверчиво спросил Всеволод Клоков.
- Нет, по инженерному расчету, - спокойно ответил Егоров. - А есть еще и электромагнитные мины замедленного действия. Слыхали?
- Слыхать-то слыхали, а вот видеть не приходилось. Где все это добро есть? - с горечью спросил Дмитрий Резуто. Его Алексей запомнил по мягкому картавому "р".
И тут партизаны заговорили все враз, перебивая друг друга. Егоров выждал, пока они успокоятся, потом поднял руку, призывая к порядку.
- А вы, я вижу, народ нетерпеливый и нервный. - Он засмеялся. - Прямо вот вынь да положь. Но не волнуйтесь. Мины, о которых я вам только что сказал, у нас в соединении есть. Вы же вчера сами их принимали с самолета. Сегодня я их с собой не захватил, а вот начнем занятия - все увидите. Только до этого нам с вами вместе надо одну задачу решить. - Егоров посмотрел на Садиленко. - Сколько у нас подрывников сегодня, Алексей Михайлович?
- Двадцать четыре, - ответил Садиленко.
- А требуется самое меньшее - триста.
Тишина воцарилась на поляне. Подрывники переглядывались: дескать, загибает.
- Где же нам столько людей взять? - удивился Садиленко.
- А вы не собираетесь, товарищ начальник, самого генерала записать в подрывники? - шутливо спросил Клоков.
- А вот шутки тут вовсе и ни к чему. Уж если о генерале заговорили, то вполне серьезно могу ответить: диверсионная работа на вражеских коммуникациях - нынче его первейшая забота и главная задача соединения.
И Егоров подробно рассказал подрывникам о масштабах диверсионно-подрывной работы на ближайшее время, о планах перестройки этой важной службы и учебе подрывников.
- Занятия начнем, как только оборудуем полигон. Руководить учебой буду я, - добавил он в заключение. - Изучать будем новые мины, способы их постановки и тактику применения. Время у нас ограниченное, придется учиться день и ночь. А по окончании подготовки уже каждый из вас в отрядах будет учить людей. Ну, об этом потом, а пока что, - глянул Алексей на часы, - вы свободны.
Это был приказ.
Партизаны неохотно расходились с "майдана". За столом на поляне остались двое: Егоров и Садиленко. Молча курили, украдкой поглядывая один на другого.
Первым заговорил Садиленко.
- Ты, Алексей Семенович, теперь старший над подрывниками. Возможно, мне, как говорится, и не с руки поучать начальника, - издалека и осторожно начал Садиленко, - но все же хотел бы дать тебе, новому у нас человеку, кое-какие советы. - Он прищурил глаза и глубоко затянулся дымом. - Сам понимаешь, большинство - с первых дней войны вместе. Каждый не раз лицом к лицу сталкивался со смертью, потому не боятся ни бога ни черта. У нас, минеров, свои порядки, свои законы и традиции, с которыми… ну, как тебе сказать? - Командир роты задумался, подыскивая слова, чтобы ненароком не обидеть-нового человека.
Егоров понял это:
- Выкладывай, Алексей Михайлович, все, что думаешь.
- Я хотел сказать… Да ты и сам знаешь, что за профессия у подрывников. Небось тебе известна поговорка: подрывник ошибается один раз в жизни. - Садиленко выдержал многозначительную паузу. - И наш генерал это понимает и высоко ценит нас… Мы у него на особом положении и подчиняемся только ему. Одним словом, - гнул свое Садиленко, - наш брат, подрывник, особого подхода требует.
- То есть? - переспросил Егоров.
- Уточняю: с минерами надо миром и ладом все решать… Не приказом, а добрым словом воздействовать советую на людей.
- Ну, разумеется, - с усмешкой согласился Егоров.
- А ребята у нас - во! - Садиленко оттопырил большой палец. - Хочешь, расскажу про каждого из них?
- Конечно хочу, расскажи.
- Новому человеку это просто необходимо знать, - нажимая на то, что Егоров тут "новый человек", начал Садиленко. - Взять хотя бы тех же Павлова с Клоковым. Вроде обыкновенные парни, а на их счету по нескольку подорванных эшелонов, а значит, немало уничтоженных гитлеровцев. Каждый из них стоит целой роты.
Садиленко увлеченно рассказывал о новых и новых эпизодах, называя фамилии подрывников, восхищаясь их смелостью, отвагой, риском. А Егоров слушал как-то рассеянно.
- Да ты, я вижу, товарищ Егоров, совсем и не слушаешь меня.
- Нет, почему же? - виновато улыбнулся Алексей. - Я слушаю и в то же время думаю…
- О чем, разреши поинтересоваться? - встревожился Садиленко.
Егоров не сразу ответил. Неторопливо достал из кармана папиросы, протянул пачку Садиленко. Закурили.
- О вас думаю, товарищ Садиленко, о ваших ребятах. - Егоров помолчал. - Вот ты все на смелость, самоотверженность, риск нажимал. Слов нет, это, конечно, необходимая черта подрывника. Впрочем, смелость и самоотверженность нужны любому солдату. И о подрывниках ваших, о тех же Клокове, Бондаренко, Павлове, да и о вас многое слышал еще в Москве и в штабе соединения. Слушал и завидовал вам, гордился, что на мою долю выпадет воевать вместе с такими отважными людьми. Вот я и думаю, как бы ваш опыт и вашу отвагу помножить на крепкую дисциплину. Цены бы вам не было…
- Ну, это уж вы слишком, - обиделся Садиленко.
- Почему же "слишком"? А в каком виде вы расхаживаете в роте? А "майданчик"? Да и комиссар намекнул, что в партизанской роте Садиленко многовато… партизанщины.
Садиленко покраснел.
- Ну, ладно, Алексей Михайлович, у нас еще будет время поговорить об этом. Сейчас хотелось бы посмотреть твое хозяйство, - поднимаясь из-за стола, сказал Егоров.
- Как прикажете, - обиженно произнес Садиленко. - С чего начнем?
- Хозяину виднее.
- Тогда пойдем по расположению лагеря, посмотришь наше житье-бытье, порядки, может, и изменишь мнение о нас, непутевых.
Егоров рассмеялся и обнял Садиленко за плечи.
Солнце уже поднялось высоко. Даже в лесу было жарко. Но лагерь жил своей обычной жизнью. Одни чистили оружие, другие чинили и подгоняли одежду, обувь. Некоторые, распоясанные и разутые, просто лежали на травке и спокойно провожали глазами проходящее начальство. Этим Садиленко молча показывал за спиной Егорова кулак. Стоял тихий говор, откуда-то из землянки доносилась песня.
Егоров и Садиленко спустились в большую землянку. Командир роты рассказал старшему лейтенанту о ее обитателях, не забывая о каждом сказать что-нибудь приятное. Егорову понравилось, что командир роты хорошо знал своих людей, уважал их. И еще он убедился, что партизаны любят своего командира.
- Что ж, неплохо, по-хозяйски устроились, да и жить умеете, - подытожил Егоров.
- И воевать умеем, вот увидите, - самоуверенно добавил Садиленко.
- Кто же спорит… А это что? - Егоров показал на повозки, которые заметил еще утром, когда шел в роту.
- А это наш склад. Взрывчатка, боеприпасы, детонаторы, шнур. Одним словом - все боевое хозяйство минеров.
Неприятное впечатление производил этот подвижной склад. Готовые мины, ящики со взрывчаткой, мотки шнура лежали навалом, ничем не прикрытые. Никакой охраны возле повозок не было. Егоров покосился на Садиленко. Тот стоял мрачнее тучи и ждал очередных замечаний. Именно поэтому Алексей ничего не стал говорить.
- Ну, что же, на сегодня хватит, пошли к тебе в землянку. А об этом, - показал Егоров на повозки, - кому надо сам скажешь.
Ночью ожидались самолеты со взрывчаткой и новыми минами. Решали, кого послать принять и перевезти в роту опасный груз.
- Александра Машукова, нашего пиротехника, - не раздумывая, предложил Садиленко. - Он профессор в этом деле. А что до склада, так ему это хороший урок.
Егоров хоть и колебался, зная, что беспорядок на складе боевого имущества - упущение Машукова, но особенно возражать не стал. Командиру роты виднее. С Машуковым шли еще двое партизан - Владимир Гончаров и Иван Грибков, - тоже, как сказал командир роты, люди очень надежные. Хотел было их проинструктировать, но Машуков запротестовал:
- Не надо, товарищ старший лейтенант, нам не впервой.
- За кого вы нас принимаете? - обиделись и его помощники.
- Береженого и бог бережет, лишний раз напомнить не мешает.
Самоуверенность и беспечность минеров беспокоили Егорова. Всю ночь он ворочался на жестких нарах в землянке Садиленко, так и не заснув ни на минуту, слышал гул транспортных самолетов, сбрасывавших груз, и все ждал, что вот-вот прогремит взрыв. И как только забрезжил рассвет, он поднялся, решив пойти на поляну, где принимались грузовые парашюты. Разбудил командира роты и пригласил пойти вместе. Садиленко нехотя согласился.
Еще издали увидели сквозь деревья яркое пламя костра. Подошли и глазам не поверили: на краю поляны в яме лежали мешки с толом, чуть в стороне - коробки с детонаторами, капсюлями, химическими ампулами, ящики с минами МЗД, а посередине всего этого - костер, возле которого двое спали, а третий поддерживал огонь, подбрасывая в костер промасленную бумагу от упаковки.
- Вы что, с ума посходили? На тот свет не терпится? - не своим голосом закричал Егоров. - Немедленно гасите костер!
Разбуженные криком партизаны с недоумением смотрели на Егорова и Садиленко.
- Ничего опасного, - успокоительно произнес Машуков. - Это же бумага с упаковки горит, и только…
- Бумага?.. А если там капсюль остался?
- Мы все внимательно перебрали.
И вдруг в костре: "трах, трах, трах!"
Куда и сон, и самонадеянность подевались! Все трое сперва испуганно припали к земле, а потом спохватились и кинулись засыпать костер землей, затаптывать ногами. Огонь быстро погасили, а партизаны, вытирая взмокшие лица, только виновато хлопали глазами. Не лучше выглядел и Садиленко. Теперь он ничего хорошего для себя не ждал…
- Всех троих под арест! - выслушав Егорова, приказал Федоров. - И командира роты вместе с ними.
- Осмелюсь возразить, товарищ генерал…
- В чем? - Федоров с неудовольствием смотрел на Егорова.
- Проступок минеров, бесспорно, серьезный, но я хотел бы просить не арестовывать людей. Любое другое взыскание, но не арест.
- Это почему же?
- Во-первых, сам этот урок, пережитый минерами, для них не прошел даром. Ведь это одни из лучших минеров, и мне кажется, они все поняли. А во-вторых, они мне нужны не под арестом, а для выполнения вашего же приказа - быстрее научить инструкторов, чтобы с их помощью подготовить сотни других подрывников. И потом, вы же понимаете, если арестовать Садиленко, ему уже не командовать ротой.
- Знаю, все понимаю, - раздраженно ворчал генерал. - Да надоели мне эти минерские выходки… Совсем недавно, перед твоим приездом, в Чапаевском отряде подрывники заспорили, как надо подключать электродетонатор. Надо было не торопясь вместе разобраться, что к чему, так нет, нашелся хвастун, вылез: что тут, дескать, мудреного? И только хотел свою образованность показать, как прогремел взрыв.
- И все же на первый раз прошу вас пойти мне навстречу, - настаивал Егоров. - В других обстоятельствах и в другое время я бы не просил, да и сам мог, своими правами, наказать…
- Не с того начинаешь, заместитель, - оборвал его Федоров. - Надеюсь, что твоих адвокатских выступлений больше не услышу. А сейчас иди и наводи порядок у минеров, пользуясь своими правами. И передай всем: за такие фокусы будем судить.
ЛЕСНАЯ АКАДЕМИЯ
Уже несколько дней Алексей Егоров в партизанском крае. Обошел все отряды в поисках кандидатов на курсы, встречался с десятками людей. Лишь изредка бывал в штабе - чаще в роте. Оказалось немало хлопот и с организацией курсов, и с оборудованием учебного полигона. А командир соединения торопил - пора было открывать партизанский фронт. Многие партизаны были уверены, что за этим и идут они в западные районы Украины. По только им известным приметам они замечали, что в Полесье пришла партизанская силища и заняла исходный рубеж перед крупным партизанским наступлением на вражеские коммуникации.
Нелегкая задача выпала Алексею Егорову - за две-три недели подготовить минеров из вчерашних стрелков и автоматчиков, для которых даже ручной пулемет - сложная техника. А тут электричество, химия.
И вот сегодня - первое занятие. Ровно в пять утра рота подрывников выстроилась на поляне. В стороне, в тени деревьев, на грубо сколоченном столе была разложена новая подрывная техника - мины, батарейки, стеклянные ампулы. Приняв рапорт хмурого Алексея Садиленко, Егоров разрешил посадить людей на траву перед столом. Партизаны без особого шума рассаживались, но что-то в их настроении ему не нравилось. Как только он сказал, что подрывникам предстоит познакомиться с миной новой конструкции, из "аудитории" последовала вдруг реплика, вызвавшая смех:
- Сгораем от нетерпения быстрее встретиться с новой подругой жизни.
- Это хорошо, если ваше увлечение искреннее, а не легкомысленный флирт, - попытался отшутиться Егоров.
- В искренности можете не сомневаться, товарищ старший лейтенант, только не поздно ли нам переучиваться? - Это уже командир роты Садиленко решил вступить в разговор. - Мы привыкли к минам натяжным да нажимным, и выходило неплохо. А вы нас в академию тянете. Только время зря потеряем.
- Вот-вот, Алексей Михайлович, именно академия! - подхватил Егоров. - Отлично сказано. Лесная академия. Неделя-другая напряженной учебы, и каждый из вас - академик.
Егоров усмехнулся, а сам подумал, как нелегко бывает преодолевать силу инерции. Ему припомнились напутственные слова полковника Старинова, который перед отлетом Алексея в партизанский край предостерегал, как трудно будет приживаться новая мина. "Придется преодолевать предубеждение против неизведанной, а значит, и страшноватой техники, заставить поверить в нее. Тут уж придется и лаской, и таской". Как он прав! И генерал прав: пора и свою власть употребить.
- К тому же, товарищи, времени у нас не так много, чтобы тратить его на бесполезные споры, давайте работать, - как можно спокойнее сказал Егоров.
- А почему бы и не поспорить? Говорят, в спорах рождается истина, - высунулся теперь минер Дмитрия Резуто.
Алексею стало ясно, что уговорами тут не сладишь.
- Говорят, - сурово повторил он. - А еще говорят, что на войне надо выполнять приказы. И не только говорят, но и пишут: в присяге, в уставах. Мы здесь не на посиделках, поэтому приказывай прекратить болтовню и слушать меня. Мы с вами будем изучать новую мину и учиться ставить ее на путях, для чего и соорудили на полигоне отрезок железной дороги. Может, еще что неясно?
- Разрешите? - изображая застенчивого школьника, поднял руку Павлов.
- Слушаю вас.
- Вот вы назвали в качестве учебного пособия звено рельсов, уложенных нами на полигоне. А нужна ли нам эта игра в железную дорогу?
Партизаны снова задвигались, послышались смешки.
- Мы, можно сказать, университеты прошли на настоящих дорогах, а вы нас в начальную школу сажаете. Не лишнее это, товарищ старший лейтенант?
И тут вдруг Алексей успокоился. Ему, кажется, становилось ясно, чем больны некоторые минеры. Сдвинув детали мины в сторонку, он сел на край стола.
- В последнем вопросе я ничего не услышал, кроме чванства. Дескать, вот мы какие образованные, а вы нас за парту. Мне думается, при всей вашей образованности нескромно хвастать своими университетами. Товарищи вправе и обидеться. А потом, оглянитесь-ка, много ли вас, даже в одной роте, с университетами-то? Раз, два и обчелся. Для предстоящей же работы нас, подрывников, должно быть вдесятеро, а то и в двадцать раз больше. Вам, образованным, первым курсантам партизанской академии, самим придется в отрядах учить остальных. С таким-то настроением да спесью?
Наступило неловкое молчание.
- Новая мина не терпит приблизительного знания, ее постановка имеет свои особенности, которые легче усвоить, изучая не на пальцах, а на настоящих рельсах и шпалах. Мы будем ставить мины так, чтобы их никакой вражеский сапер не обнаружил день, два, неделю - сколько нам нужно. А этому можно научиться только с настоящей миной на настоящей железной дороге. Мы должны нашей миной вселить страх в оккупантов, сохранить ее для врага таинственной, неразгаданной. А для этого надо стать мастерами. - Егоров оглядел посерьезневшие лица слушателей и спросил: - Ну, есть еще желающие высказаться?
Поднялся Алексей Садиленко.
- Думаю, достаточно, товарищ старший лейтенант. Наговорились, пора и честь знать. Вы правы - не от ума, а от гонора наши доводы. Извините нас.
…Стоит жаркий июнь, воздух над Убортью напоен нежными запахами созревающих в лугах высоких трав. Устав от тренировок, а еще больше от жары, в минуты перекуров минеры с удовольствием валятся в душистую траву и, закрыв глаза, то ли дремлют, то ли думают о чем-то своем.
Вот и Алексей Егоров прилег в тени молодого, еще нежного и не колючего можжевельника, или яловца, как здесь называют эти крошечные хвойные деревца с нежным, чуть слышным горьковатым запахом и чешуйчатыми шишками. В приятной истоме Алексей слушает, как уходит из отяжелевшего тела усталость. На душе у него спокойно. Тот неприятный и скользкий разговор на садиленковском "майдане" оставил внутри какую-то занозу, но постепенно затухала обида, и, когда генерал Федоров спросил его, как идут дела на курсах, Алексей с чистой совестью доложил, что все нормально. Золотым человеком оказался Алексей Садиленко. Хитрый одессит, после того как извинился перед Егоровым за своих хлопцев, ловко повернул разговор. "Вот вы все, - говорит, - Алексей Семенович, "душечка-эмзедушечка" и тому подобное насчет химии и электричества… А вы на время отодвиньте железки и пробирки с батарейками в сторонку и расскажите об этой "душечке" так, чтобы и мы влюбились в нее, как вы. Разве ж нам не хочется, чтобы фрицы боялись ездить по железке?"
И Алексей рассказал, как минувшей зимой, во время наступления Брянского и Западного фронтов в районе Орла, партизанам Брянщины была поставлена задача сорвать переброску резервов противника по железной дороге, вывести из строя Брянский узел. Несколько крупных отрядов пытались выполнить эту задачу с прежними натяжными и нажимными минами, но гитлеровцы только усилили охрану дороги, а эшелоны продолжали идти. Вот тогда в партизанский край и были заброшены опытные образцы мин замедленного действия, а для их внедрения посланы подготовленные инструкторы. И эта далеко не совершенная прабабка нынешней "эмзедушки" оказалась серьезным оружием в руках умелых подрывников. В несколько ночей минеры установили на важнейших дорогах около двухсот новых мин. Некоторые с замедлением до полутора месяцев. И вот под самым носом у вражеской охраны начали подрываться составы.
Алексей, улыбаясь, вспомнил, как удивил самолюбивых минеров его рассказ. А он еще добавил, что теперь эти мины прислали по просьбе генерала Федорова, который понимает, насколько эта техника лучше прежней…