Однажды, когда я был в пабе, пастор пришел в Bulrush Cottage и Телма пригласила его на чай. Загвоздка в том, что наше жилище не было приспособлено для приема священнослужителей: повсюду валялись разбросанные банки из-под пива, ружья, бонги, к тому же, Телма не знала, чем его угостить. Прошерстила кухню и обнаружила отвратительный с виду кекс в старой жестяной коробке. Не было выхода, пришлось дать ему кусочек, хоть он на вид и на вкус был говно.
К сожалению, она забыла, что неделю назад мой дилер толкнул мне паршивый товар. Хаш зачерствел, курить его было невозможно, но крепости он не утратил. А чтобы добро не пропало, я натер его на терке, смешал с сухой смесью для кекса и испек. Травки у меня была целая гора, а в буфете нашлось только полбанки смеси, значит, конечный продукт содержал в себе 80 % гашиша и 20 % смеси. Когда я это попробовал, чуть не блеванул.
Помню, сказал Телме:
- Видишь эту коробочку? Никто не должен к ней прикасаться!
Она наверняка меня не слушала. Знала только, что есть коробка с нарисованными черепом и двумя костями, внутри какой-то кекс, а пастор ждет угощения. Вот и отрезала ему дольку.
Когда я вернулся из паба, тот собственно доедал последний кусок. Викарий сидит на диване, перед ним стоит пустая тарелка, полно крошек. Я начинаю догадываться, чем это закончится.
- Правда, хороший кекс. Спасибо большое, госпожа Осборн! - говорит священник - А могу ли я попросить еще кусочек?
- Да, конечно, пожалуйста! - отвечает Телма.
- Телма! - сказал я - Думаю, что у нас нет больше кекса.
- Нет, у нас есть, Джон, он на кух….
- У. НАС. НЕТ. БОЛЬШЕ. КЕКСА.
- О, не хочу доставлять вам хлопот, - говорит священник и поднимается с дивана. Вытирает лоб платочком. Затем его лицо приняло странный оттенок. Я точно знал, что сейчас будет. Видите ли, есть травку - это совсем не то, что её курить. Она действует на все тело, а не только на голову. И для передозировки достаточно совсем маленького кусочка.
- Надо же! - сказал викарий. - Кажется, я чувствую себя немного..
БУМ!
- Твою мать! Священник упал! - заорал я, бросаясь к нему проверить дышит ли он. Потом я вызверился на Телму:
- Чем ты думала?! - сказал я. - Он сейчас умрет! Я же просил тебя не трогать этот кекс. Слон бы скопытился, если бы сожрал столько афганского гашиша!
- Откуда я могла знать, что это заряженный кекс?
- Но я же тебе говорил!
- Нет. Ты не говорил.
- Как думаешь, для чего здесь нарисованы череп и кости?
- И как нам быть? - бледнея, спросила Телма.
- Мы должны вынести отсюда тело, другого выхода нет - говорю ей. - Ты бери его за ноги.
- Куда мы его понесем?
- Вернем туда, где он живет.
Итак, мы перетащили викария в его машину, положили на заднее сиденье, в бардачке нашелся адрес служителя культа, по которому и было доставлено бездыханное тело. Он был в отключке. В глубине души я был уверен, что он покойник, но поскольку я почти весь день пил, то мысли у меня путались. Я знал, если кто-то съест за один раз столько гашиша - будь то священник или кто другой - он может проститься с жизнью. Но я упорно убеждал себя, что парень просто проснется с похмелья и все будет в порядке.
Добравшись до его дома, я вынес викария из машины и усадил на ступеньки перед входной дверью. Был бы поумнее - уничтожил бы свои отпечатки в автомобиле, но меня все это так добило, и мне так хотелось верить в то, что с ним ничего не случится, поэтому подобная мысль даже в голову не пришла.
Целую ночь я пролежал с открытыми глазами в ожидании воя сирен. Если обследуют тело священника, наверняка, ко мне постучатся в первую очередь. Кто ещё в этом приходе мог бы дать ему смертельную дозу кекса с гашишем? Но в ту ночь сирен я не услышал. И днем - тоже.
Проходили дни и, по-прежнему, ничего.
От чувства вины я не находил себе места, черт возьми. И Телма тоже. Несмотря на это, я предпочитал не светиться возле прихода, чтобы не породить подозрений, а когда приходил в паб, то начинал задавать наводящие вопросы. "А кто в последнее время видел священника? - как бы невзначай спрашивал я. - Хороший парень этот викарий, да? Интересно, что скажет на воскресной проповеди". И тут кто-то заметил, что викарий, должно быть, приболел, "потому что он не появился в церкви, и его уже какое-то время никто не видел".
Это все, думал я. Я убил его. И подумывал, а не пойти ли сдаться в полицию. "Это был несчастный случай, Ваша Честь - готовил я свое обращение к судье. - Ужасное, роковое стечение обстоятельств". И так продолжалось, по меньшей мере, неделю.
А потом, как-то раз я вошёл в паб и увидел его. Он сидел в баре, одетый в свою рясу, и потягивал клюквенный сок.
Я чуть было не обнял и не расцеловал этого парня.
- Э… Здрасьте, викарий, - сказал я, испытывая облегчение, от которого у меня даже прояснилось в голове.
- А, мистер Осборн! - пожимает мне руку священник - Знаете, что самое интересное? Абсолютно не помню, как я тогда добрался домой. А на следующее утро у меня был такой ужасный грипп.
- Сочувствую, викарий.
- Да, да, противная вещь, этот грипп.
- Безусловно.
- У меня никогда не было ничего подобного.
- Ну, я рад, что вам уже луч…
- Три дня меня мучили галлюцинации, представляете? Весьма любопытно. Я был убежден, что на лужайку перед моим домом приземлились марсиане и пытались организовать там лотерею.
- Это ужасно, викарий. Надеюсь, что сейчас вам лучше.
- Уже лучше, спасибо. Правда, за эту неделю, наверное, набрал килограмм шесть, так был голоден.
- Послушайте, викарий! - сказал я. - Если я что-нибудь могу сделать для церкви, все что угодно, только дайте мне знать, ладно?
- Как это мило с вашей стороны. А вы, случайно, не играете на органе?
- Э-э-э, нет.
- Но вы же играете в какой-то популярной группе, правда?
- Да.
- Скажите, а как вы называетесь?
- "Black Sabbath".
- О! - Викарий минуту морщит лоб. Потом смотрит на меня и говорит:
- Немного странное название, вы так не считаете?
6. Конец близко
Следующий альбом мы записывали в замке с привидениями, где-то на абсолютном отшибе. Не знаю, бля, кому пришла в голову эта гениальная мысль, но наверняка не мне. Замок назывался Клиэрвэлл, находился в Форест-оф-Дин на границе с Уэльсом, а мы обосрались от страха в первый же день. Там был ров, опускающаяся решетка на воротах, кровати с балдахином в комнатах, повсюду огромные камины, головы животных на стенах и старый, темный, покрытый плесенью подвал, где мы репетировали. Замок был построен в 1728 году на месте бывшего постоялого двора Тюдоров. Местные рассказывали, что ночью по коридорам со стоном и воем блуждает безголовое тело. Мы поржали над этим, но как только чемоданы были распакованы, все начали подсирать от страха. По крайней мере, мы перестали беспокоиться о материале для новой пластинки. Нас больше пугала перспектива спать поодиночке в этих старых понурых комнатах, с развешенными на стенах мечами и доспехами, чем мысль о том, что наш новый альбом не разойдется миллионным тиражом. Как оказалось, никакие мы не Повелители Тьмы, а просто Короли Серунов, если уж на то пошло. Помню, как на Рождество в Филадельфии мы отправились посмотреть фильм "Экзорцист". Были так зашуганы, что сразу же пошли на "Жало" для контраста. Все равно, со страху спали в ту ночь все вместе в одном номере. Забавно, но спустя много лет, Линда Блэр, сыгравшая в этом фильме девочку, одержимую сатаной, встречалась с моим корешем, Гленном Хьюзом из "Deep Purple". Ей определенно нравились музыканты. Она даже гульнула разок с Тедом Ньюджентом. А ко мне как-то не приблизилась.
Блядь, ни разу!
Замок Клиэрвэлл не был пределом наших мечтаний, когда мы приступали к записи пластинки. Первоначальный план предполагал возвращение в Бел Эр для работы над текстом и музыкой, но мы узнали, что ни фига из этого не выйдет, потому что Стиви Вандер поставил огромный синтезатор в нашей любимой студии "Record Plant". А значит, этот замысел отпал сам по себе. И очень хорошо, ведь когда мы записывали наш последний альбом в Лос-Анжелесе, нас почти доконал кокаин. В то же время, в замке Клиэрвэлл нам грозила только смерть от страха.
И конечно, мы старались, очень старались, чтобы именно так и случилось.
Не прошло и дня, а уже начались приколы. Я был в первых рядах: прознал, что если вставить катушку в восьмидорожечный магнитофон и убрать громкость до нуля, то в конце песни раздастся громкое "ЧА-ЧАНК-ЧИК", которое эхом разлетится от каменных стен. Ну, я и спрятал магнитофон у Тони под кроватью. Перед тем как он пошел спать - а до этого, для пущего страху, состоялся спиритический сеанс в подземелье - я пробрался в его комнату, нажал воспроизведение и убрал громкость. Потом смылся оттуда в соседнюю комнату.
Наконец, услышал, как Тони ложится в постель.
Жду.
Свет в замке гаснет, становится темным-темно. Если не считать треска стропил и ветра, который стучит в оконные рамы, царит полная тишина.
Я терпеливо жду.
И вдруг в темноте: "ЧА-ЧАНК-ЧИК"!
Одновременно из комнаты доносится отчаянное "ААААА!", а потом Тони с грохотом свалился с кровати. Двери открываются, он влетает в одних трусах и орет:
- У меня там что-то есть! Блядь, у меня в комнате что-то есть!
Много дней я смеялся над этим.
Замок позволял нам забыться, но не помогал в написании песен. Проблема заключалась в том, что "Vol.4" уже стал классикой, по крайней мере, по меркам "Black Sabbath". Поэтому мы хотели записать его продолжение, еще один классический альбом. Только это невозможно контролировать. В определенном смысле, нужно оказаться в нужном месте в нужное время. Не думаю, чтобы Майкл Джексон однажды сел и подумал: "Знаете что? Через год запишу альбом, назову его "Thriller", каждая песня произведет фурор, а я буду продавать по миллиону пластинок в неделю". Такое невозможно запланировать.
С другой стороны мы панически боялись влиться в ряды всех этих групп, которые начинали с парочки классных, по мнению публики, альбомов, а потом просто гнали сплошную халтуру. Никто из нас не мог осознать, как сильно изменилась наша жизнь после возвращения в 1969 году из "Star Club". Думаю, мы все ожидали, что однажды пруха закончится и наша песенка будет спета.
Лично меня больше всего беспокоил тот факт, что мы делаем не совсем то, что ожидают от нас поклонники. Я знал, что мы не можем бесконечно клепать "Iron Man", мы должны развиваться. Но с другой стороны, нельзя в каждую вещь воткнуть духовые инструменты и играть какой-нибудь дебильный абстрактный джаз. И пока группа будет носить название "Black Sabbath", мы должны играть тяжелую музыку в духе "Black Sabbath", чтобы люди относились к нам серьезно.
Возьмем, к примеру, того парня, что играл Бэтмэна. Это хороший актер, но если в следующем фильме ему придется сыграть официанта-гея, зрители все равно до конца фильма будут ждать, когда же он сорвет с себя смокинг и сиганет в окно в облачении супергероя.
А значит, мы должны были действовать крайне осторожно.
Если быть до конца откровенным, поначалу в замке Клиэрвэлл мы не знали с какой стороны подойти к работе. Первый раз в жизни Тони не смог придумать ничего нового. А значит, у нас не было риффов. А без риффов - не было песен. В конце концов, нас спасла эта голландская группа - "Golden Earring". Мы слушали их новый альбом "Moontan", когда в голове у Тони вдруг что-то переключилось. Пару дней спустя, он пришел в подвал и начал играть аккорды к "Sabbath Bloody Sabbath". Я уже говорил: всегда, когда мы думали, что Тони не справится, он справлялся, да еще как! С той минуты никаких запоров в записи уже не было.
Это было большое облегчение.
Но мы никак не могли сконцентрироваться в этом долбаном замке. Так себя накрутили, что ночью никто не мог заснуть. Лежишь на кровати - глаза широко открыты - и ждешь, когда доспехи рыцаря в любое мгновение сами по себе войдут в спальню и воткнут тебе кинжал в задницу.
А сраные сеансы только усложняли дело. Сам не знаю, о чем мы думали, ведь они были с душком, эти сеансы. Ты понятия не имеешь, кто передвигает стакан, а потом убеждаешь себя, что за спиной стоит прабабка Салли с простыней на голове. А в подвале все это выглядит еще страшнее.
Самым большим приколистом был Тони. Как-то раз нашел в шкафу манекен для примерки одежды, натянул на него платьице и паричок, а потом выбросил всю эту красоту из окна четвертого этажа, аккурат на вернувшихся из паба Билла и Гизера. Те чуть не обосрались. Билл проскочил двор с такой скоростью, что, наверняка, побил рекорд Англии в беге по пересеченной местности. Еще был случай - не видел этого собственными глазами, но кто-то мне рассказывал - Тони привязал белую нитку к старой модели парусника, которая стояла в комнате одного из техников, а потом запустил ее через дверь в соседнее помещение. Подождал, пока техник останется сам - и легонько потянул за ниточку. Техник смотрит, а там по пыльной каминной полке, поддерживаемой двумя горгульями, плывет сам по себе кораблик. Бедняга выбежал из этой комнаты и ни в какую не хотел туда возвращаться.
Но больше всего досталось Биллу. Однажды ночью он упился своим сидром и отъехал прямо на диване. Мы притащили туда огромное зеркало в полный рост и подвесили его таким образом, чтобы оно зависло в нескольких сантиметрах над лицом Билла. Потом толкали его, пока он не проснулся. Когда Билл открыл глаза, то увидел в отражении собственное лицо. Я до сих пор не слышал, чтобы взрослый человек так громко кричал. Наверное, Билл подумал, что проснулся в аду.
После этого случая Билл ложился спать с кинжалом.
В конце концов, шуточки вырвались из-под контроля. Люди стали уезжать на ночь домой, вместо того, чтобы спать в замке. Самое смешное то, что единственный, по-настоящему опасный случай, произошел со мной, когда я напился и уснул с ногой в камине. Помню, просыпаюсь в три часа утра, что-то странно щекочет ногу. Я вдруг вскакиваю с криком и начинаю прыгать по комнате с горящим ботинком, в поисках какой-нибудь жидкости, чтобы потушить пожар. Все вокруг при этом неплохо веселятся.
Гизер просто смотрит на меня и говорит:
- Огоньку не найдется, Оззи?
Но улыбка исчезла с его лица, когда от ботинка отлетел кусок раскаленного угля и поджег ковер. Собственно, я благодарю Бога за бочонок сидра, который Билл держал за своей установкой. Именно благодаря сидру, нам удалось погасить пламя. Скажу вам честно, меня это удивило. Я ведь пробовал сидр Билла и скорее надеялся, что он шарахнет как коктейль Молотова.
Когда мы покидали замок Клиэрвэлл, материал для пластинки был практически готов. Мы перебрались в "Morgan Studios" на Уиллэзден Хай Роуд в северном Лондоне, чтобы завершить работу.
"Morgan Studios" пользовалось огромной популярностью и если вы ехали туда на запись, неизбежно встречались с другими группами. Все заканчивалось совместным походом в тамошнюю кафешку, где можно было немного развеяться: поиграть в дартс и выпить. Я пошел поприветствовать соседей по студии, а тут - парни из группы "Yes", что означало облом. Когда мы работали над своим альбомом в "Студии 4", они записывали в "Студии 3" "Tales From Topographic Oceans". Эти ребята были хиппи и притащили с собой вырезанных из картона коров, чтобы их пространство в студии было ближе к природе. Позже я узнал, что у каждой коровы было электрическое вымя. И никакой это, на хер, не прикол! Разбросали там горы сена, поставили заборчик из белых кольев, а в углу - маленький амбар. Детский сад какой-то! "А мне казалось, что только Гизер какой-то странный" - подумал я.
За все время, проведенное в "Morgan Studios", единственным участником "Yes", которого я повстречал в кафешке, был клавишник Рик Уэйкман, их мегазвезда. Он был знаменит тем, что с космической скоростью исполнял соло на синтезаторе "Муг", облаченный в мантию волшебника. Как оказалось, он был единственным нормальным парнем в группе "Yes". Действительно, он постоянно зависал в кафешке, где конкретно напивался, и ему было по барабану все это хипповое дерьмо вместе с коровами. Рик предпочитал отвлечься от работы и побросать со мной дротики.
Не раз мы конкретно отрывались, я и Рик, и до сих пор остаемся друзьями.
У парня просто врожденный талант рассказчика. Каждая встреча с ним как передача "Вечер с…" Однажды он мне рассказал, как в законном порядке изменил фамилию на Михаэль Шумахер - на случай, если полицаи поймают его за превышение скорости и потребуют представиться. Чуваки в погонах бухтят, мол, перестань прикалываться, требуют предъявить водительское удостоверение, и он дает, получите и распишитесь, черным по белому. Чего не сделаешь, лишь бы позлить людей с жезлом.
Тогда в его коллекции насчитывалось около тридцати "Роллсов" и "Бентли", хотя я не знаю, когда он на них ездил, потому что Рик всегда был под мухой. В этом смысле он ненамного переплюнул меня. Спустя годы, с ним случилось несколько сердечных приступов подряд и с бухлом пришлось завязать.
Похоже, что Уэйкман страшно скучал на записи "Tales From Topographic Oceans". Одна из самых смешных историй про него связана с гастролями "Yes" в поддержку этого альбома. Рик так проголодался, что посреди одного из восьмичасовых проигрышей заставил своего техника купить и принести на сцену карри. Сидел потом под клавишами и, накрытый пелериной, уплетал курицу в остром соусе и покуривал сигаретку.
После этого надолго в "Yes" он не задержался.
Во всяком случае, однажды в "Morgan Studios", когда Рик скучал больше обычного, я спросил его, а не хочет ли он заглянуть в Студию 4 и послушать несколько наших новых вещей. Там, на своем синтезаторе ARP 2600, наиграл ему мелодию из "Sabbra Cadabra". Корявенько вымучил этот рифф одним пальцем: да-да-дау да-да-да-дау, а Рик смотрит на меня. Когда я закончил, он говорит:
- Хм, а может так прозвучит лучше.
Склоняется над синтезатором и лабает свои диддли-диддли-диддли-диддли-дад-диддли-дад. Пальцы его летают так быстро, даю слово, их даже не видно.
Начинаю ковать железо, не отходя от кассы, мол, не сыграл бы на нашем альбоме, на что он, с удовольствием согласился, если мы заплатим ему обычную ставку.
- Сколько? - спрашиваю я.
- Два бокала самого лучшего директорского биттера.