* * *
Под вечер пришел Владимир Мартынович. Он был взволнован и заикался больше обычного.
- Я привез плохие вести, Владимир Ильич. У меня только что была барышня из сената - та, что перепечатывает ваши рукописи. Сегодня она печатала решение императорского финляндского сената о выдаче царскому правительству всех русских революционеров.
- Что ж, от финляндской буржуазии иного и ждать было нечего. Вы предупредили товарищей?
- Да, да. Кроме того, приезжал товарищ из Питера и просил вам передать, что петербургская судебная палата вынесла приговор об уничтожении книги "Две тактики". Вынесено решение о конфискации вашего сборника "За 12 лет", и возбуждено дело о привлечении автора книги к суду.
- И, как мне кажется, охранке стало известно мое местопребывание… Давайте-ка подумаем, дорогой Владимир Мартынович, как поступить дальше. - Владимир Ильич прошелся по комнате. - Очень прошу вас помочь Надежде Константиновне выбраться в Стокгольм. Ей понадобится несколько дней на организацию дел в Петербурге. Я же выеду в Швецию немедленно. Мне нужен паспорт, лучше всего немецкий. Уйду отсюда просто следом за вами. Хозяйкам скажу, что поехал в Гельсингфорс по делам и скоро вернусь. Вам же нужно будет приехать сюда завтра и расплатиться, забрать книги. Сейчас не следует создавать впечатления моего бегства. Это обеспокоит хозяек - они и так сегодня поволновались.
- Опять в Швейцарию? - спросил Владимир Мартынович.
- Да-да, в сонную, затхлую Женеву, в растреклятую эмиграцию.
Последняя остановка
Пассажиры почтового поезда Гельсингфорс - Або дремали под равномерное постукивание колес, удобно устроившись в креслах. Был одиннадцатый час ночи. В купе вместе с Владимиром Ильичем ехали пожилые люди - муж и жена. Муж спал, прикрыв лицо носовым платком, и звучно храпел. Его жена, чопорная шведка, слегка толкала мужа в бок и озабоченно поглядывала на многочисленные саквояжи и баулы. Глаза ее стали все чаще и чаще закрываться, и, привалившись к плечу мужа, она тоже заснула.
Владимир Ильич, сидя в кресле, казалось, дремал. Иногда он открывал один глаз и посматривал на фотографию какого-то собора, висевшую в рамке под стеклом на противоположной стене купе. Не поворачивая головы к двери, он словно в зеркале видел на блестящей поверхности фотографии отражение прогуливающегося по коридору мужчины. Движения мужчины были неторопливы, одет он был в хороший костюм, высокий белый воротничок плотно облегал его жилистую шею. Внимание Владимира Ильича привлек нарочито равнодушный вид этого странного пассажира. Перед каждой остановкой поезда и во время остановок он проходил мимо застекленной двери купе и скользил по фигуре Владимира Ильича оловянным, равнодушным взглядом. "Шпик, - определил Владимир Ильич, - и, несомненно, из питерских, натренированный. Недремлющий. Я его даже где-то видел".
Когда поезд остановился, Владимир Ильич надел пальто, шапку и направился к выходу. "Недремлющий" шагал по коридору.
Увидев своего поднадзорного в пальто, шпик растерялся, но затем опрометью бросился в свое купе, схватил пальто и, никак не попадая в рукава, опять выскочил в коридор. На площадке он чуть не сбил с ног задержавшегося Владимира Ильича.
Предположение Владимира Ильича оправдалось. За ним следили.
На следующей остановке Владимир Ильич снова вышел прогуляться и больше уже не снимал пальто, тем более что в вагоне заметно похолодало.
На одной из остановок он заметил вторую пару оловянных глаз.
"Прислали подкрепление", - про себя отметил Владимир Ильич.
Теперь сыщики выходили на остановках по очереди.
Поезд прибыл на станцию Литтойнен. Это была последняя остановка, а там уже Або - западный пограничный пункт княжества Финляндского, тупик Российской империи. Там кончался железнодорожный путь. У города Або река Аура сливалась с водами Ботнического залива. Дальше была только одна дорога - по морю.
На станции Литтойнен Владимир Ильич вышел на перрон и стал прогуливаться - точно так же, как он это делал раньше, на предыдущих станциях. Теперь, пожалуй, он шагал чуть медленнее и был более задумчив.
Оба шпика ходили за ним по пятам. Еще бы! Не хватало, чтобы на последней остановке перед Або поднадзорный ушел из их рук.
Раздался второй звонок. Владимир Ильич не торопясь поднялся в вагон и прошел на свое место.
Третий звонок, свисток - и поезд тронулся.
"Недремлющий" заглянул в купе, уже не таясь и не стесняясь. Его поднадзорный сидел в своем кресле и изучал пароходное расписание, разложенное на столике.
Филер тихонько хихикнул и зашел в купе к напарнику. В Або все должно быть подготовлено: пока подойдут агенты охранного отделения, он с напарником схватит поднадзорного за руки, а у вокзала за углом их ожидает полицейская карета.
Поезд набирал ход.
Вскоре в окне вагона замелькали портовые огни Або.
- Я пройду в конец вагона и буду идти сзади него, а ты выходи вперед, - распорядился "недремлющий". - Да смотри в оба: прозеваешь, голову оторвут.
"Недремлющий" прошелся по коридору и бросил взгляд в знакомое купе. Пожилой швед снимал с полки корзины, баулы, саквояжи. Его жена водрузила себе на голову шляпу и прикалывала ее огромной булавкой к волосам. Супруги загородили все купе, и шпик не сразу смог разглядеть своего поднадзорного. Он прошел дальше по коридору и, возвращаясь обратно, вновь заглянул в купе и тут обнаружил, что его не видно. Что за оказия? Предчувствуя что-то неладное, шпик рванул дверь в купе, грубо отстранил супругов и почти ткнулся носом в пустое кресло у окна. К ужасу своему, он понял, что его в купе нет…
На столе лежало раскрытое пароходное расписание Або - Стокгольм. "Недремлющий" тронул пальцами оконное стекло - стекло было на месте.
Филер метнулся к себе в купе.
- Его там нет, - только и мог он произнести.
Оба шпика ринулись в тамбур.
Проход в другой вагон был закрыт, об этом они позаботились раньше, чтобы поднадзорный не мог пройти в другие вагоны на ходу поезда.
"Недремлющий" выглянул с площадки наружу.
Мимо проносились деревья, телеграфные столбы. Ледяной ветер со снегом хлестал в лицо.
"Матерь пресвятая богородица, куда же он девался?"
Расталкивая пассажиров, "недремлющий" ворвался в злополучное купе.
- Где русский? - крикнул он в лицо оторопевшему шведу. - Вы с ним заодно?
Он готов был избить этого толстого шведа, не желавшего понимать по-русски.
- Мин готт! Что случилось? - восклицала перепуганная дама.
- Успокойся, дорогая, это, наверное, русский сыщик принимает нас за революционеров.
- Возмутительно! - ответила жена.
Филеры вошли к себе в купе, и "недремлющий" посмотрел на напарника ненавидящими глазами…
Курносый паровоз, распушив пары, пыхтя и отдуваясь, подходил к станции Або.
После отъезда
В этот день сестры Винстен сели обедать, как всегда, в два часа. Стол был сервирован по-преж-нему, меню было обычное для пятницы: гороховый суп, красная рыба с картофельным пюре. Размеренная жизнь в пансионе текла своим чередом, но сестрам было необыкновенно грустно.
Вот уже несколько дней, как инженер Петров уехал, а каждый день разговор за обедом почему-то возникает только о нем.
- Помнишь, Анна, как он старательно заучивал шведские слова и никак не мог правильно произнести шю и как смеялся сам над своим произношением?
- Смеялся звонко и очень весело. Так могут смеяться только хорошие люди, - отозвалась Анна. - А как тонко он понимал музыку! Я уверена, что он и сам неплохо музицирует. Помнишь неправильные глаголы? Когда я увидела русского полицейского, у меня от страха похолодели руки и замерло сердце, а он говорит: "Неправильный глагол - ершрекен". Сказал таким тоном, мол, бояться нечего, и глаза стали хитрыми-хитрыми. У меня и страх прошел.
- Очень милая у инженера Петрова жена, наверно, они теперьвместе, - задумчиво произнесла Сонни. - Помнишь, мы не хотели ее впускать?
- Ну, уж здесь виноват сам господин Петров, - перебила сестру Анна. - Ты ведь отлично помнишь, что он предупредил нас о том, что к нему во вторник приедет товарищ. Он не сказал - жена, он сказал - камрад. А фру Петрова приехала в понедельник. Хорошо, что у нас были сахарные крендельки, они ей очень понравились.
И сестры вспоминали, вспоминали без конца…
Сонни в который уже раз пересказывала сестре, как в тот вечер к инженеру Петрову пришел смешной и милый человек в очках, с необычайно высоким лбом и удлиненной головой. Он приходил к нему и раньше, но всегда со связкой книг и подолгу засиживался. В этот раз пробыл несколько минут. После его ухода инженер Петров сказал, что ему нужно отлучиться по срочным делам. Когда Анна вернулась из города с покупками, квартиранта уже не было. К ночи он тоже не вернулся. Не возвратился и на следующий день. Сестры очень беспокоились, но в сумерках второго дня снова пришел человек в очках, передал сердечный привет от инженера Петрова, принес шестьдесят марок за квартиру…
- Шестьдесят марок и пятьдесят пенни, - уточнила Анна…
Наутро сестры наводили порядок в комнате инженера Петрова. Сонни открыла шкаф и ахнула: на вешалке висела аккуратнорасправленная люстриновая куртка, в которой квартирант всегда работал. Сонни взяла ее в руки. Куртка хранила на себе складки на сгибах рукавов, на локте была аккуратно вшитая заплатка и одна пуговица больше других - видно, ее случайно подобрали вместо потерянной.
Сестры были очень огорчены. Как же теперь вернуть инженеру Петрову его куртку?
- Может, дать объявление в газетах? - предложила Сонни, но Анна строго заметила, что Сонни совсем ещелегкомысленное дитя: такое объявление может ему только повредить.
Решили спрятать куртку в сундук. Инженер Петров обнаружит пропажу и приедет за ней или при случае кого-нибудь пришлет.
В комнате оставалась груда газет - сестры целый вечер топили ими печку. Анна, прежде чем бросить газету в огонь, бегло просматривала энергично отчеркнутые инженером Петровым на полях газеты строчки, многочисленные значки "нота бене", вопросительные и восклицательные знаки, и ей становилось понятно, на чьей стороне симпатии инженера Петрова и против кого направлены иронически звучащие "Сик!!". Газетные статьи говорили о самоотверженной борьбе русских рабочих против самодержавия и о жестоком терроре царизма, направленном против революционеров. Теперь Анна не могла пройти мимо киоска, чтобы не купить газеты. Это стало привычкой. Как-то само собой получилось, что, пока инженер Петров квартировал в пансионе, жизнь сестер была заполнена, с ним было беспокойно, но интересно, а теперь спокойная, размеренная жизнь стала пустой и незначительной.
После обеда Сонни села за фортепьяно. Вальс Сибелиуса не радовал. Анна подошла к жардиньерке с кактусами. Они пахли пылью. Белый шпиц грустными глазами следил за хозяйкой.
Неожиданно воинственно закричал попугай, и Анна кинулась к двери - не Петров ли это? Нет. Посетитель был в форме лейтенанта финляндской полиции. Он заявил хозяйкам пансиона, что ему велено расследовать некоторые вопросы, связанные с пребыванием у них "главного русского революционера Ульянова-Ленина". Лейтенант протянул сестрам фотографию, на которой они сразу узнали инженера Петрова.
- Знаете ли вы этого человека? - спросил полицейский.
Сонни широко раскрыла глаза и с испугом посмотрела на сестру. Анна тронула ее за руку и ответила, что не помнит, чтобы видела когда-нибудь этого человека.
- Не хитрите, фрекен Анна, - сказал лейтенант. - Нам отлично известно, что Ульянов-Ленин жил у вас в пансионе под именем инженера Петрова.
- Где же он теперь? - спросила Анна.
- За границей.
Сестры вздохнули с облегчением.
- Я должен установить, - продолжал полицейский, - как ему удалось выехать за границу, минуя порт Або, и кто помог ему бежать. Что вы можете сказать?
О, Сонни и Анна теперь всё понимали!
- Что мы о нем можем сказать? Инженер Петров был великолепно образован. Он хорошо владел немецким языком, отлично знал спряжения глаголов. Ты, Сонни, конечно, хорошо помнишь: "Алзо, вир хабен унс нихт ершрокен"? - Анна выразительно посмотрела на сестру.
- Да, да, он умел вести себя. Он не закурил бы в нашем доме без разрешения, - как бы между прочим заметила Соннн.
- Он и не курил вовсе, - добавила Анна.
Полицейский поискал глазами пепельницу и погасил сигарету.
- Его интересовали все области науки и искусства…
- Меня это не касается, - прервал сестер полицейский. - Мне поручено выяснить, с чьей помощью Ульянов-Ленин скрылся за пределы Российской империи.
- К нашей помощи он не прибегал, - сказала Анна.
- Не на аэроплане же он улетел… Кто вам его рекомендовал?
- Инженер Петров явился в пансион сам, по объявлению в газете.
- Кто его навещал?
- Они не оставляли нам своих визитных карточек.
- Вам нечего бояться, фрекен, вам ничто не угрожает. Ваш долг - только помочь установить, каким путем Ульянов скрылся за границу, - примирительным тоном убеждал полицейский сестер.
- Инженер Петров не обсуждал с нами своих планов, он был просто нашим квартирантом, - пояснила Анна.
- Может быть, у вас остались какие-нибудь бумаги, документы или вещи вашего квартиранта? - не унимался полицейский.
- О да! - вспомнила Сонни про люстриновую куртку. - Он оставил…
- Он оставил, - перебила Анна сестру, - очень хорошее о себе воспоминание, господин лейтенант.
Сквозь ледяную мглу
В порту
Стояла хмурая декабрьская ночь. Ветер тащил с моря тяжелые тучи, и они засыпали город Або колючим, шуршащим снегом. Глухие удары волн о причалы доносились до тихой улочки, упиравшейся одним концом в каменную ограду церкви. Люди спали. Улица казалась необитаемой, и только в доме коммерсанта Вальтера Борга светилось окно.
Гуго и Свен так и не успели раздеться. Они сидели на отцовском диване в теплых куртках, зимних башмаках, с шапками на коленях. Вальтер Борг шагал по комнате и с нескрываемым беспокойством расспрашивал сыновей:
- Может быть, вы затеяли игру в снежки и опоздали к поезду?
- Мы говорим правду, отец. - Старший, Гуго, вскинул на отца глаза, полные обиды. - Уверяю тебя, что твой товарищ с этим поездом не прибыл. Мы видели всех, кто вышел из шестого вагона.
- Да, из вагона номер шесть… - подтвердил Свен.
- Ты говоришь, к зтому вагону подошло много русских? - спросил отец Гуго.
- Да, они встретили двух мужчин и сразу стали их ругать. Ругались по-русски, и мы со Свеном ничего не поняли. Человек с коричневым саквояжем и с газетой в правой руке из вагона не выходил.
- Это просто невероятно, - сокрушался отец. - Мне звонили из Гельсингфорса уже после того, как он уехал. Куда же он мог деваться? - Сыновья молчали. - Марш спать! Через три часа разбужу, пойдете к утреннему поезду.
Мальчики ушли спать, смущенные и огорченные.
Отец прилег на диване, но понял, что сна не будет. Он взял с полки книгу. Не читалось. Сел за стол и стал просматривать фирменные счета и письма. Завтра кончается срок рекламации за подмоченный сахар. Если он не поедет к поставщику, "Торговый дом Вальтер Борг и сыновья" потерпит убыток. "Ну и черт с ним, с этим сахаром!" Борг отодвинул в сторону бумаги. Его занимала только одна мысль: куда мог исчезнуть Ульянов? Неужели мальчишки опоздали к поезду и он сейчас бродит по улицам Або?
Чуткое ухо уловило скрип калитки. Кто-то быстро поднимался по ступенькам.
Борг выбежал в коридор, распахнул дверь.
- Наконец-то! Здравствуйте, товарищ Ульянов. Мои мальчишки вас прозевали? Я так и думал. Где же вы были до сих пор? - Борг помог гостю снять пальто.
- Мальчики напрасно ходили на вокзал… Они уже спят? - шепотом спросил Владимир Ильич, проходя в комнату. - Дело в том, что шпики не оставляли меня своим вниманием от самого Гельсингфорса, и я понял, - он лукаво прищурил глаза, - что в Або полиция готовит мне пышную встречу. На последней остановке перед Або… Как она называется?
- Станция Литтойнен?
- Совершенно верно. На станции Литтойнен я их перехитрил. Поезд тронулся, я углубился в изучение пароходного расписания, они нырнули к себе в купе. Тогда я забрал свой саквояж, выбрался на площадку вагона и… покинул поезд. Благо на откосах сугробы глубокие. Сюда пришлось добираться пешком.
Владимир Ильич ходил по комнате, потирая пальцами уши. Щеки его пылали, веки глаз припухли от ветра и снега.
Вальтер Борг стоял потрясенный. Выпрыгнуть из поезда на полном ходу, ночью! Какой страшный риск! И вот он живой, невредимый.
- Это бог знает что такое! - воскликнул Борг. - Сейчас же приготовлю пунш, и - в постель!
- А вы приготовили мой отъезд в Швецию?
- Сейчас, сейчас все расскажу. А пока, разрешите, я принесу пунш, иначе вы рискуете заболеть от простуды, товарищ Ульянов.
- Теперь я доктор Мюллер, - предостерегающе поднял палец Владимир Ильич. - И, чтобы вы знали, я - геолог. Только что прибыл из Германии, интересуюсь абоскими известняками. Намерен пробыть в этих краях день-два - и обратно в свой фатерланд.
Борг понимающе кивал головой.
- И, кстати, пунш я не пью, а стакан горячего чаю - с удовольствием.
Хозяин ушел готовить чай. Владимир Ильич шагал по комнате, заложив руки за спину под пиджаком и чуть наклонив голову к плечу. Как же выбраться из Финляндии? Что может придумать Борг? Обычный путь на пароходе исключен, порт сейчас несомненно под неусыпным наблюдением полиции. Как же добраться до Швеции, чтобы оттуда ехать дальше в Швейцарию? Он подошел к карте, висевшей на стене, и стал ее рассматривать. Быть может, подняться выше на север страны и там перейти по льду? Или переправиться на рыбачьей лодке по фарватеру, пробитому ледоколом? А может, обойти пешком Ботнический залив? Любопытно, сколько это будет верст? Не меньше семисот.
Вальтер принес чай, хлеб, сыр, расставил все на столе. Его пышущее здоровьем лицо болезненно морщилось, когда он поглядывал на усталого Владимира Ильича.
В торговых реестрах Або Вальтер Борг числился добропорядочным коммерсантом, но всю свою жизнь и свое торговое предприятие он подчинил интересам партии социал-демократов. Своих двух сыновей он тоже готовил на службу рабочему классу.
- Ну, так как же вы будете отправлять меня в Стокгольм, дорогой товарищ Вальтер?
- Я договорился с капитаном парохода.
- На пароход мне нельзя, - подхватил Владимир Ильич. - Хорошо бы через шхеры, где пешком, где на лодке.
- Надо будет поговорить с финляндскими активистами. Есть здесь один студент, член шведского рабочего союза Людвиг Линдстрем. Завтра, когда вы отдохнете, мы пойдем к нему.
- Нет, нет, не завтра, а немедленно, сейчас же. - Владимир Ильич решительно отодвинул стакан в сторону. - Полиция, конечно, разыскивает меня в Або. Нельзя допустить, чтобы меня нашли в вашем доме. У нас с вами еще очень много дел, товарищ Вальтер.
- Да, это верно.