...
"Иден . Относительно постоянного статуса Германии. Мы хотели бы разделения Германии на отдельные государства, в частности. Мы хотели бы отделения Пруссии от остальной части Германии. Мы хотели бы поэтому поощрять… сепаратистские движения в Германии… Было бы интересно узнать мнение Советского правительства по этому вопросу…
Молотов . Я отвечаю г-ну Идену и г-ну Хэллу: во всех мероприятиях союзников, направленных на максимальное обезвреживание Германии как агрессивного государства, Советское правительство поддерживает Великобританию и Соединённые Штаты Америки. Этого достаточно или недостаточно?
Иден. Я хотел бы знать, что Вы, г-н Молотов, думаете по вопросу, который мы обсуждаем. В Лондоне… мы пришли к заключению, что было бы исключительно знать Ваше мнение и мнение маршала Сталина относительно расчленения Германии… Задача заключается в том, следует ли тут применять силу…"
Как видим, само понятие "расчленение" пришло в словарь переговоров от англосаксов. При этом Иден очень хотел узнать – согласна ли Москва на насильственное расчленение, а Молотов ссылался на то, что "Советское правительство, вероятно, несколько отстало в изучении данного вопроса", и объяснял это тем, что "наши руководители сейчас заняты больше военными проблемами".
Однако Молотов всё же заявил, что "мы такие меры не считаем исключёнными".
Вскоре вопрос обсуждался уже "Большой тройкой" – на Тегеранской конференции, проходившей в столице Ирана с 28 ноября по 1 декабря 1943 года.
"Под занавес", 1 декабря, Рузвельт в 15 часов 20 минут в беседе со Сталиным с глазу на глаз между завтраком и круглым столом спросил: "Будем ли мы обсуждать вопрос о раздроблении Германии?"
Сталин ответил: "Не возражаю".
И когда в 16 часов начался круглый стол, Рузвельт сразу же заявил, что он хотел бы обсудить вопросы о Польше и Германии.
Вначале разговор коснулся Польши, но затем Сталин спросил, какие ещё имеются предложения. Рузвельт тут же откликнулся: "Расчленение Германии".
Видно, очень уж американского президента интересовал этот вопрос и особенно – точка зрения Сталина на него. Интересовала она, как мы помним, и Лондон.
Далее – по стенографической записи:
...
"Черчилль . Я за расчленение Германии. Но я хотел бы обдумать вопрос относительно расчленения Пруссии. Я за отделение Баварии и других провинций от Германии.
Рузвельт . …Я хотел бы изложить составленный мною лично два месяца тому назад план расчленения Германии на пять (!! – С.К. ) государств.
Черчилль . … Корень зла Германии – Пруссия".
Особо обращаю внимание читателя на то, что англосаксы уже в 1943 году не просто планировали создание нескольких временных оккупационных зон в Германии, но строили планы государственного раздробления единой Германии на ряд карликовых государств. По сути, это была идея нового Вестфальского мира 1648 года, более чем на триста лет исключившего немцев – как единый великий народ – из европейской истории. Понадобились воля и гений ряда лидеров типа Бисмарка, чтобы воплотить в реальность чаяния и устремления многомиллионной немецкой массы к единой родине. Теперь же англосаксы затевали новый раздел Германии.
Намётки были таковы:
...
Рузвельт . …Пруссия должна быть ослаблена и уменьшена в… размерах… Во вторую часть… должны быть включены Ганновер и северо-западные районы Германии. Третья часть – Саксония и район Лейпцига. Четвёртая часть – Гессенская провинция, Дармштадт, Кассель и районы, расположенные к югу от Рейна, а также старые города Вестфалии. Пятая часть – Бавария, Баден, Вюртемберг. Каждая из этих пяти частей будет представлять собою независимое государство. Кроме того, из состава Германии должны быть выделены районы Кильского канала и Гамбурга…
Черчилль . Вы изложили "полный рот всего"… Я считаю, что существуют два вопроса: один разрушительный, а другой – конструктивный. У меня две мысли: первая – это изоляция Пруссии…; вторая – это отделение южных провинций Германии – Баварии, Бадена, Вюртемберга, Палатината от Саара до Саксонии включительно… Я считаю, что южные провинции легко оторвать от Пруссии и включить их в дунайскую конфедерацию…"
Сталин спокойно выслушивал все эти прожекты и молчал. И лишь когда Рузвельт и Черчилль выболтались, а Черчилль ещё и проболтался, что хотел бы иметь некую южную конфедерацию (безусловно – лояльную к бриттам), Сталин счёл необходимым вмешаться.
...
"Сталин. Мне не нравится план новых объединений ( Сталин имел в виду, конечно, искусственные, "лоскутные" "объединения. – С.К. ) государств… Как бы мы ни подходили к вопросу о расчленении Германии, не нужно создавать нежизнеспособного объединения дунайских государств. Венгрия и Австрия должны существовать отдельно друг от друга…
Рузвельт . Я согласен с маршалом Сталиным…
Черчилль . Я не хочу, чтобы меня истолковали так, как будто я не за расчленение Германии. Но я хотел сказать, что если раздробить Германию на несколько частей, тогда, как это говорил маршал Сталин, наступит время, когда немцы объединятся.
Сталин . Нет никаких мер, которые могли бы исключить возможность объединения Германии (выделение моё. – С.К. ).
Черчилль . Маршал Сталин предпочитает раздробленную Европу?
Сталин . При чём здесь Европа? Я не знаю, нужно ли создавать четыре, пять или шесть самостоятельных германских государств. Этот вопрос нужно обсудить. Но для меня ясно, что не нужно создавать новые объединения…"
Сталин был сдержан в Тегеране по ряду причин.
Шла война, и если бы немцы были извещены о том, что союзники, кроме обеспечения разгрома и капитуляции Германии, намерены её потом ещё и расчленить, то сопротивление немцев, и так ожесточённое, ещё усилилось бы.
России, ведущей в одиночестве реальную войну против Германии, это было ни к чему.
Но Сталин сразу не очень поддержал идею расчленения и в принципиальном отношении. Он громко сказал на весь мир: "Гитлеры приходят и уходят, а Германия, а народ германский остаются", и это было не просто звучной формулой, но и убеждением Сталина.
Впрочем, в конце 1943 года до практической постановки вопроса о судьбе послевоенной Германии было ещё далеко.
Но время шло, Германия терпела поражение за поражением, советские войска вошли в Европу и в Германию. Становилось понятно, что планы обескровить и обессилить Россию в спровоцированном англосаксами её конфликте с Германией не удались. Наоборот – Россия однозначно становилась в будущем наиболее значимой европейской державой.
И планы расчленения Германии начали отходить для союзников на второй и более дальний план. Начальник имперского генерального штаба Соединённого Королевства Алан Брук записывал в дневнике:
...
"Расчленить ли Германию, или постепенно превратить её в союзника, чтобы через двадцать лет дать отпор угрозе со стороны русских, существующей уже сейчас? Я предлагал второе и был уверен, что отныне мы должны смотреть на Германию совсем с другой точки зрения. Господствующая держава в Европе уже не Германия, а Россия… Поэтому сохраните Германию, постепенно восстанавливайте её и включите в западноевропейский союз".
Общая направленность идеи здесь заявлена вполне внятно. Так же, как не могло быть двух мнений относительно смысла следующей констатации дневника Брука:
...
"К несчастью, всё это приходится делать под прикрытием священного союза между Англией, Россией и Америкой. Политика нелёгкая…"
Похоже, Сталин быстро уловил такие изменения позиции англосаксов в отношении будущего Германии, и на Крымской (Ялтинской) конференции уже не Рузвельт и Черчилль, а Сталин раз за разом возвращался к проблеме целесообразности расчленения Германии. Но не столько для того, чтобы поддержать эту идею, сколько для того, чтобы уяснить себе – чем дышат в этом направлении наши "заклятые" союзники?
Недаром уже в первый же день Крымской конференции – 4 февраля 1945 года, в ответ на предложение Черчилля назначить на 5 февраля заседание по политическим вопросам, "а именно, – как уточнил Черчилль, – о будущем Германии, если у неё будет какое-либо будущее", Сталин коротко и веско ответил: "Германия будет иметь будущее".
В Ялте Сталин очень умно и умело выявлял суть отношения Рузвельта и Черчилля к проблеме устройства послевоенной Германии и заявил, что "если союзники предполагают расчленить Германию, то так надо и сказать".
Черчилль (точнее – английская элита, конечно) уже видел Германию как будущего партнёра против России, что подтверждает и дневник Брука.
Рузвельт (точнее – элита США) в тот момент всё ещё склонялся к максимальному ослаблению Германии. В конце концов янки затеяли Вторую мировую войну в том числе и для того, чтобы избавиться от Германии как от опаснейшего экономического конкурента.
Поэтому Черчилль выражался всё более расплывчато, зато Рузвельт гнул и в Ялте своё, заявляя, например, 5 февраля 1945 года, что в "нынешних условиях" он "не видит другого выхода, кроме расчленения". Рузвельт вопрошал при этом: "На какое количество частей? На шесть-семь или меньше?"
Сталин и в Ялте не очень возражал, когда слышал от партнёров слово "расчленение". И формально на Крымской конференции было принято решение о таком изменении условий капитуляции Германии, при котором в число мер по осуществлению союзной верховной власти в Германии входили бы меры не только по полному разоружению и демилитаризации Германии, но и её расчленению.
Однако уже 26 марта 1945 года, когда в соответствии с решениями, принятыми в Ялте, в Лондоне начала работу комиссия по расчленению Германии, советский представитель в комиссии Ф.Т. Гусев по поручению Советского правительства направил председателю комиссии Иену письмо, где было сказано:
...
"Советское правительство понимает решение Крымской конференции о расчленении Германии не как обязательный план расчленения Германии, а как возможную перспективу для нажима на Германию с целью обезопасить её в случае, если другие средства окажутся недостаточными".
В этом направлении Сталин постепенно и продвигался в ходе уже Потсдамской конференции. В предпоследний день работы Конференции он дважды прямо говорил о необходимости "какого-то центрального административного аппарата Германии", без которого "общую политику в отношении Германии трудно проводить".
В тот же день, когда решался вопрос о сохранении Рурского промышленного района в составе Германии, Сталин предложил в итоговом документе Конференции зафиксировать, что Рурская область остаётся частью Германии.
Английский министр иностранных дел Бевин поинтересовался, почему ставится этот вопрос, и Сталин пояснил, что "мысль о выделении Рурской области вытекала из тезиса о расчленении Германии", а далее сказал:
...
"После этого произошло изменение взглядов на этот вопрос. Германия остаётся единым государством. Советская делегация ставит вопрос: согласны ли вы, чтобы Рурская область была оставлена в Германии. Вот почему этот вопрос встал здесь".
Трумэн сразу же согласился. Бевин (очень уж Лондону хотелось наложить на Рур свою лапу) сослался на необходимость консультаций со своим правительством и прибавил:
...
"Мы предлагаем на известное время никакого центрального немецкого правительства не создавать".
Сталин и тогда жёстко возражать не стал – ситуация была очень сложной. Однако вопрос о восстановлении централизации управления единой Германией поднял именно русский вождь. А саботировать этот вопрос стали англосаксы.
И об этом не надо забывать ни русским, ни немцам.
Собственно, принципиальную позицию СССР в отношении единой Германии Сталин высказал ещё 9 мая 1945 года в обращении к советскому народу в день Победы над Германией:
...
"Германия разбита наголову. Германские войска капитулируют. Советский Союз торжествует победу, хотя он и не собирается ни расчленять, ни уничтожать Германию".
Так кто расчленил Германию?
Кто освободил Европу – русские или янки?
СРЕДИ подлых мифов о конце войны, постепенно перебирающихся со страниц "демократических" СМИ на страницы "россиянских" школьных учебников, имеется и миф о выдающемся вкладе англосаксов и прежде всего янки в дело освобождения Европы.
Собственно, сегодня пытаются представить 1945 год как год блистательных триумфов союзного оружия, полностью затмевающих бездарное продвижение по Европе русских, устлавших свой путь трупами собственных воинов.
Что ж, остановимся немного и на этом, начав, пожалуй, не с начала, а с конца или – с почти конца.
В ходе переписки Сталина с Рузвельтом по поводу англо-американских сепаратных переговоров с представителем маршала Кессельринга в Берне Сталин в письме Рузвельту от 3 апреля 1945 года писал:
...
"Я понимаю, что известные плюсы для англо-американских войск имеются в результате этих сепаратных переговоров в Берне или где-то в другом месте, поскольку англо-американские войска получают возможность продвигаться в глубь Германии почти без всякого сопротивления со стороны немцев, но почему надо было скрывать это от русских и почему не предупредили об этом своих союзников – русских?
И вот получается, что в данную минуту немцы на западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки ( выделение моё. – С.К. ). Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией – с союзницей Англии и США".
Сталин знал, что писал. И писал он правду – немцы весной 1945 года почти не сражались с союзниками, зато яростно сопротивлялись советским войскам.
Рузвельт (при всей его политиканской ловкости он особым блеском ума не обладал), сам того не понимая, подтвердил справедливость тяжелейшего – если вдуматься – обвинения Сталина уже в ответном своём послании от 5 апреля 1945 года.
В этом послании Рузвельт высказывал "крайнее негодование" в отношении информаторов Сталина, "кто бы они ни были", в связи с "таким гнусным, неправильным описанием моих действий или действий моих доверенных подчинённых", но в середине письма писал вот что: