Уголь
В 2009 г. на балансе горно-металлургической компании "Интергео" были консолидированы лицензии на геологоразведку 12 месторождений цветных металлов с запасами 15 млн т меди, 9 млн т никеля, 600 тыс. т молибдена, 750 т платиноидов, 50 млн т двуокиси титана в Забайкалье, Бурятии, Тыве, Таймыре, Иркутской и Амурской областях, в Якутии, где и было принято решение развивать самый амбиционный в стране угольный проект.
"Интергео" купила контрольный пакет (51 % акций) угольного холдинга "Колмар", добывающего около 1 млн т коксующегося угля в Якутии. Прохоров поставил перед директоратом "Колмара" задачу к 2011 г. выйти на IPO, а к 2012 г. стать крупнейшей угледобывающей компанией России, увеличив разведанные запасы до 700 млн т угля, а ежегодное производство концентрата - до 8 млн т, что примерно соответствует мощности крупнейшей российской угледобывающей шахты "Распадская".
"Это хорошее приобретение, которое позволит диверсифицировать портфель активов нашей компании", - рассказывал президент "Интергео" Максим Финский.
Гладко и радужно оказалось только на словах. 60 % угольных запасов "Колмара" залегают в районе 200-метровой вечной мерзлоты. Обильный водоприток в летний период до 1,2 тыс. т воды в час, отсутствие специалистов по подземному строительству в вечной мерзлоте, морозы до - 50 °C, вот неполный перечень проблем, с которыми столкнулись строители шахты "Денисовская". Все же к концу 2009 г. проект был доведен до конца, шахта заработала, но добыча угля пока в разы меньше проектных параметров. Но никто не сдается.
Энергетика
Тепло-генерирующая компания ТГК-4 объединяет 25 тепловых электростанций установленной мощностью 3,4 ГВт, работающих на территории Белгородской, Брянской, Воронежской, Калужской, Курской, Липецкой, Орловской, Рязанской, Смоленской, Тамбовской и Тульской областей. ТГК-4 стремится во всем быть похожей на владельца, то есть быть инновационной и продвинутой, и на примере европейских энергокомпаний не только разделять электричество и тепло, но использовать европейские технологии в модернизации ЖКХ.
Прохоров с удовольствием фиксирует эти планы: "В Париже, где проходила XIV сессия российско-французской двусторонней комиссии на уровне глав правительств, нашу делегацию возглавлял премьер-министр В.В. Путин, и во время работы комиссии было подписано большое количество бизнес-сделок, включая создание совместного предприятия на российском рынке тепловой энергии между Группой ОНЭКСИМ и ТГК-4 с одной стороны и компанией Dalkia International S.A. (Dalkia) - с другой. Совместно с нашим партнером мы хотим сделать прорыв в модернизации централизованного теплоснабжения с использованием современных инновационных решений для достижения результата по повышению качества услуг для потребителей, оптимизации тарифов и прозрачности теплового рынка, а также в среднесрочной перспективе ликвидации перекрестного субсидирования".
С наступлением кризиса и падением электропотребления Михаил Прохоров, опираясь на мнение профильной экспертизы, принял решение сократить предполагаемый ввод 1 ГВт новых мощностей, а по ряду строящихся объектов перенести сроки ввода.
Все бы прошло тихо-мирно, но возмутился председатель правительства РФ Владимир Путин, раскритиковавший генерирующие компании, включая ТГК-4, за невыполнение ими инвестпрограмм по срокам и числу объектов и за непрофильное расходование 66 млрд руб. государственных инвестиций, выделенных на новые энергомощности.
В ответ Прохоров заявил публично, что инвесторы перенесли свои инвестпрограммы как по объективным причинам, в связи с падением спроса, так и по субъективным. СМИ следили за всем этим с глубоким любопытством, уж не "вызовут ли доктора" к Михаилу Прохорову после таких прилюдных замечаний премьеру.
Хотя "доктор" не пришел, на следующий день Прохоров сделал сухое заявление, в котором он признал отставание ТГК-4 от графика ввода новых мощностей, отметив хорошую информированность премьера о состоянии дел в энергетике. На этом шум вокруг инвестиций в электроэнергетике поутих.
За 2008–2009 г. ТГК-4 сократила реализацию электроэнергии на 18 %, тепла - на 7 %, выросли и долги потребителей перед ТГК-4 до 1,7 млрд руб. Но даже в тот период компания была прибыльна. К тому же проекты федерального значения были обеспечены бесперебойным поступлением государственных средств.
Хотя это, конечно, не тот уровень доходов, к которым Прохоров привык в "Норникеле".
На что же расчет? В чем цимес, как говорят в народе? Слово Прохорову.
"У нас есть четкое понимание, что энергетика будет расти бурными темпами, и стоимость этих активов увеличится с учетом роста стоимости 1 кВт до $1200–1500. Все, что можно сделать эффективным, будет переоценено. Станции ТГК-4 работают на газе, и у нас есть понятная программа, как повысить эффективность его использования на 30–35 %, вырабатывая больше тепла и электроэнергии. Второе направление - строительство новых мощностей в рамках реализации инвестпрограммы, третье направление - внедрение топливных элементов. ТГК-4 будет для нас полигоном для внедрения новых установок и строительства новой инфраструктуры.
Есть несколько мировых экономических проблем, и одна из них - энергетическая проблема.
Это называют сегодня энергобезопасностью. "Азиатский мультипликатор" прибавляет к числу представителей среднего класса во всем мире 1 % в год - это практически 30 млн человек, которым требуется энергия. Это будет определять развитие мировой экономики на протяжении как минимум следующих 20–25 лет, и она не готова к этому.
Именно здесь, на мой взгляд, будет прорыв. Какой будет энергетика будущего? Она будет сочетать в себе традиционную энергетику и так называемые новые источники энергии - ветер, солнце и водород. У традиционной энергетики две основные проблемы - регулирование пиков потребления энергии и проблема эффективного накопления энергии. Водородная энергетика должна их решить. Я абсолютно убежден в том, что здесь имеются условия для кратного роста стоимости бизнеса - вот я и буду его создавать. В конце концов, мне тоже хочется доказать, что и в нашей стране есть свои Биллы Гейтсы и Генри Форды, меня это сильно мотивирует.
Все принципиальные открытия в области водородной энергетики уже сделаны, сейчас идет процесс удешевления технологии. Ключевая проблема - электроды, изготовляемые из платины или палладия и составляющие 65 % стоимости топливного элемента в водородной энергетике. Но каждый год себестоимость его снижается на 20–25 %. Если сравнивать с веком интернета, то по водородной энергетике мы сейчас находимся в середине 90-х. Я имею в виду распределяемую энергию, а не, например, двигатели внутреннего сгорания или батарейки - в эти области мы заходить не планируем.
А в распределенной энергетике наша страна вполне может совершить прорыв. Инновационную экономику невозможно построить на песке, она должна на что-то опираться. Россия - энергетическая держава, и логично развивать инновации именно в этом направлении. Хочется создать компанию, которая будет сочетать традиционную энергетику и инновационную.
Я считаю, что здесь можно создать стоимость и новую экономику, которая является продолжением конкурентных преимуществ нашей страны".
Аплодисменты. Занавес. Заслушаться можно. Точно, у Прохорова мышление главкома, стратег - вот его истинное назначение и профиль, ему тесно в рамках компании, оперативного буквоедского управления. Ему нужен не плацдарм, даже не фронт, а весь театр войны за счастливое будущее. Только в таком качестве Прохоров чувствует себя комфортно, ловит кураж.
Но это еще не все. Вот очень интересный пассаж Прохорова насчет водородной энергетики. Важный для понимания мотивации Прохорова в его страстном, даже безоглядном, врабатывании в инновационную экономику, миллиардных рублевых вложениях в новые технологии.
"Генерирующие активы мы будем сочетать в развитии с инсталляцией инфраструктуры водородной энергетики. Она еще дорогая, но я готов уже начать расстановку топливных элементов - их КПД достигает 90 %, а любая газовая турбина дает всего лишь 50–55 %.
Еще один важный момент - топливный элемент работает не только на водороде, но и на метане и дает такой же КПД. Водородная энергетика не придет сразу и немедленно. Для нее надо подготовить инфраструктуру. Поэтому нужен ресурс, чтобы дорогостоящие пока топливные элементы попадали в реальную жизнь.
Водородные технологии в перспективе займут до 20 % мирового энергобаланса - именно эта часть и есть мощности для регулирования пиков потребления электроэнергии.
Мы собираемся делать продукт, который будет востребован не только в нашей стране, но и во всем мире. У нас уже есть уникальные разработки. Не просто лабораторные образцы, а действующие. Но их надо внедрять - на это необходимо потратить несколько лет…
Это может быть единственный проект (Развитие водородной энергетики. - Авт.), в котором я выступаю Дон Кихотом. И в некотором смысле сильно рискую. Там такие серьезные риски - интеллектуальные, страновые и прочие, что я реально считаю, что этот проект, хотя он и бизнесовый, можно вывести за скобки.
Первое, что я делаю, - строю принципиально новую систему управления. Там есть три элемента. Первый элемент - так называемый научный интегратор. Это новая форма, которая убивает технопарки. Вот технопарки - это фишка XX века. А мы сегодня работаем в XXI веке. Что такое технопарк? Это интеллектуальная мысль, лаборатории, промышленная установка и производство. Только вот этих четырех функций там сейчас быть не должно. Сейчас основой является научный системный интегратор. Именно он разрабатывает некоторый продукт и разбивает его на 20 составных частей. Это может быть группа буквально из 10–15 человек. К примеру, создаем водородную установку. Причем водородная установка не должна работать одна. Это должно быть в сочетании, например, с ветровой, солнечной энергией. Вот создали систему, она состоит из 20 элементов американской, японской, российской и других разработок. То есть возникает создание продукта на уровне постановки задачи. Выясняется, что из 20 элементов системы 15 нормальные, а пяти не хватает. Вот в эти пять направлений мы и начинаем вкладывать средства, подтягивая либо западные компании, либо российские. Им нужно закончить этот продукт. И системный интегратор говорит не о том, где это изобретается, а кто получает как девелопер максимальную маржу. При обычном строительстве получаешь 15 %, а при правильно выбранном девелопменте можно и 200–300 % получить! И совершенно не обязательно, что интегратор владеет всеми патентами и занимается производством. Вообще не так. Он создает продукт.
Пример - корпорация Dell, которая сама ничего не производит, но правильно консолидировала определенный продукт, дала его рынку, заключила со всеми бизнес-договоры и заработала 1000 % капитализации. И это основная тенденция. Почему технопарк разваливается? Потому что если раньше нужно было ученого из Индии или России везти, например, в Силиконовую долину и платить $10–15 тыс., обеспечивать его жильем, то новые коммуникационные связи позволяют в онлайне работать 24 часа. Знаете, как сейчас работают проектные фирмы? Над проектом работают 24 часа. В одном месте работа закончилась, тут же передали в другое, китайцы передали нам, потом европейцам, потом американцам, и это единый процесс. Ускорение работ происходит в разы. Сейчас не надо сидеть всем в одной лаборатории. Где производить лабораторные испытания, где сделать ОПУ (опытные промышленные установки. - Авт.), где размещать производство - это разные вопросы.
Итак, повторю: первый элемент, важнейший - системный интегратор. Второй элемент - это создание классического инвестиционного фонда высоких технологий. Вложу до $1 млрд. Он имеет двойное значение. Собственно как фонд, который покупает компании, западные в основном и некоторые российские, имеющие интересные разработки и способны кратно расти. Второе условие - это должно быть обязательно одним из элементов системного интегратора. То есть не просто покупаем абы какие компании, которые, как мы считаем, вырастут. Ни в коем случае! Мы должны понимать, как их разработки могут вписаться в конечный продукт. Это очень важный принцип работы фонда. Наконец, третье направление - это создание в России уникального научного лабораторного комплекса. Участок земли, о котором мы говорили, это одно из ответвлений, где будет располагаться научно-техническая база. Для чего это нужно? В России не хватает концентрации интеллектуального продукта. Нужно освоить площадку, где любая иностранная или российская фирма, которая хочет заниматься исследованиями, сможет сделать лабораторию. Там будет происходить неизбежный обмен знаниями. Надо делать современную лабораторию, которая за две недели путем перенастройки оборудования может становиться площадкой для исследований - от ядерных до микробиологических. Вот эти три элемента составляют основу бизнеса высоких технологий. Дико интересно, тяжело и много непонятного. Если честно - стопроцентно, до конца я этот проект не чувствую, чувствую на 90 %.
Я сам по локоть в это ушел, но у меня есть отдельные группы, которые находятся внутри элементов системы. Я читаю много всякой странной литературы, которая связана с футуристическими исследованиями. Я слежу за текущими макроэкономическими изменениями. Системщика, который это систематизирует вместо меня, пока нет. Найду сильнее - уйду на пенсию".
Маниловщина? Но ведь, когда Прохоров вещал про мировые перспективы "Норникеля", слушателям наверняка планы эти казались грезами, капризами богача. В основании нового проекта всегда есть светлая личность, любой, самый невозможный проект, состоится лишь в случае его, если угодно, очеловечивания. Это - закономерность, которая может сработать и в случае с инновационными идеями Прохорова.
Девелопмент
В Группе ОНЭКСИМ большой удачей считают получение контроля над ОПИН (ОАО "Открытые инвестиции"). У нас есть планы создать на базе этой компании мощный девелоперский бизнес… Нам интересен девелопмент, и сейчас у нас отличная база, чтобы развивать это направление, говорили в Группе.
После всех сделок на балансе ОПИН остались - "ОПИН-плаза" (90 000 м2), коттеджные поселки "Пестово", "Мартемьяново", "Павлово", торгово-развлекательный Центр искусства им. Райкина (75 000 кв. м), более 1000 га земли в Московском регионе, а также канадская строительная компания Viceroy Homes. По словам представителя Группы ОНЭКСИМ, с учетом площадок ОПИН и ОНЭКСИМ земельный банк структур господина Прохорова составит около 80 тыс. га (по другим данным - 30 тыс. га).
Но и в этом направлении денег пока не предвидится. Больших денег. Зато свои ожидания Прохоров четко структурировал.
"Направление "банк земли" делится на две части. Первая связана с тенденцией мирового роста стоимости продовольствия, а она будет расти неизбежно, мы заинтересованы в росте и аккуратно покупаем качественные сельскохозяйственные угодья. Мы сами обрабатывать их не будем, будем привлекать партнеров, чтобы они реально развивали сельхозбизнес. Стоимость 1 га земли, на которой производится сельхозпродукция, сейчас занижена этак раз в 25. Поэтому нам это интересно. Мы понимаем, какие регионы будут развиваться в течение пяти-десяти лет. Это проект неликвидный, но он долгосрочный и даст очень высокую прибавку стоимости. Вторая часть - это земли общего назначения. Мне кажется, я понимаю, как будет меняться в инфраструктурном плане европейская часть страны. И поэтому мне понятно, куда будут вести дороги, на которые будут выделяться бюджеты в следующие 15 лет. Есть ряд направлений, которые абсолютно безальтернативны. И в этих местах очень полезно иметь участки земли. В Московском регионе, я считаю, подходящего мультипликатора нет или почти нет. Транспортная составляющая оставляет желать лучшего. Участки на Рублевском шоссе, которые мы купили, будут задействованы под элитную застройку и проект в сфере высоких технологий.
Я думаю, что элитная часть должна где-то в Азии появиться, один какой-то курорт должен быть там равноценен в будущем южному берегу Франции. В Европе больше вообще не вижу мест. ОАЭ - да. Но там есть морально-психологическая тема, элита там зажигать не будет. Один из объектов будет в Юго-Восточной Азии. Всего мы смотрим на девять направлений. Просто землю купить, а потом кто-то построит. Вопрос заключается в том, что не надо рассматривать направление "элитная недвижимость" как здания, это может быть земля, может быть гостиница, курорт и т. д. С партнерами, без них. Важно понять заранее, какая точка может претендовать на это право.
Например, в 1997 году был кризис во Франции, там все попадало в цене со страшной силой. Там был дедушка один, который сказал: чего вы волнуетесь? Через десять лет все вырастет в цене в 15 раз. Мы сказали: да ты сумасшедший! И сейчас, когда все это произошло, дедушка говорит: да вы не переживайте, сейчас еще в пять раз вырастет. Народ говорит: это ведь невозможно. Он объясняет очень просто: каждый год в Азии 1 % людей становятся средним классом, это 30 млн человек. Из этих людей 1 % становятся миллионерами. А из миллионеров 0,1 % становятся миллиардерами. Если вы посчитаете, получается 300 человек. Учтем погрешность. В десять раз уменьшили число миллиардеров. Тридцать много? Пусть будет десять! За десять лет это 100 человек, которые работают в рисковой зоне, еще не устоявшейся. Где они хотят отдыхать и иметь недвижимость? В матушке-Европе. А где лучшее место? Южный берег Франции. Если десять человек, всего десять, в течение десяти лет захотят что-то элитное купить, цены вырастут в пять раз, потому что никто там ничего не продает. Чтобы продали, нужно заплатить такую цену, которая находится вне рамок сознания. Я с этой логикой абсолютно согласен. Потому что все правительства развитых стран печатают деньги и рассказывают про инфляцию, которая на самом деле еще выше. А элитных мест мало, они, с одной стороны, неликвидны, а с другой - стоить будут много. Если сделать элитную недвижимость единственным бизнесом, можно попасться: он неликвиден. А если это небольшое направление, в масштабе там $1,5 млрд, это нормально и удобно как вариант залогов".