"А если бы, – как сказал г-н Чуров, – не чудовищная метель и пурга на Сахалине, то процент единорогов был бы еще значительно выше!" Будто никто не ведает, какой процент населения России уместился на этом острове… А как объявили, что процент от не прошедших в Думу партий будет распределен пропорцианально (сохраняю очепатку компа!) между партиями, победно прошедшими… будто никто, кроме депутатов, арифметику в начальной школе не проходил! Какой же процент населения России вдруг взял и вывалился из избирательных урн на площади, не согласившись с объявленными результатами выборов в нашу Думу (не переименовать ли ее в "Ума палату", чтобы продолжать обсуждать педофилов, дресс-коды, мат, компромат и прочие промилли)?
Историческое событие – это то, чего опять не ожидаешь. История куда менее предсказуема, чем кризис. Ну никак я не ожидал, что народ вот так возьмет и вывалится на площади! Мой застарелый цинизм насчет незрелости нашего общества треснул, оказавшись позитивным стрессом: неужто наконец общество рождается? Впервые я почувствовал себя частью МЫ, а не противоположностью ОНИ. То есть народом, который не только боится власти, но и сам себя уважает: хватит выбирать из одного, хватит подчиняться объявленному "подавляющему большинству", больше – не значит лучше (мы уже не большевики), мы сами и есть большинство. И это общество и есть (не общественность). А общество – есть единственный возможный регламент власти, порождающий и двухпартийность, и выбор из двух, и парламент, состоящий и впрямь из "народных избранников", способный выработать законы, распространяющиеся на всех и хоть как-то удовлетворяющие общество; то есть, будьте добры, дайте нам самим возможность не только ненавидеть, но и уважать власть. И то сказать: людям, не помнящим советской власти без Афгана, подчинившимся новому Ящику (интернету), уже и за тридцать и под сорок.
А власть все та же, только подверглась инновации. "Инновация" лишь слово новое, а так она была всегда. Каждая смена правителя сопровождалась своим баннером (знаменем), будь то "Долой самодержавие!" или "Вся власть Советам!", а после расстрела династии (это я в преддверии 400-летия Романовых) – "построение социализма" или "разоблачение культа личности", "эпоха зрелого социализма" или "гласность и перестройка", "выход России из СССР" или "поднимем Россию с колен!". За новым баннером следовала и инновация технологии: то председатель совнаркома, то генсек, то Верховный совет, то Дума, то президент СССР, то президент России. Президент-2001 создал новую Однопартийность. Команда и банда – хоть и рифма, но слабая. Команда нужна, чтобы укрепиться, а от банды и рад бы, но не так просто отделаться. Вот и борись с коррупцией…
Обольщаться властью нечего – она всегда заинтересована лишь в самой себе. "Власть отвратительна, как руки брадобрея", и никто ее никогда не свергает, пока она сама не перережет себе горло или не повесится на новом баннере.
На таком уровне находился мой обывательский гражданский разум, когда люди вышли сами (подчеркиваю, что бы ни утверждали теперь СМИ, сами на площади, пусть их поток и сплавили в "болото" на Болотную). И хоть я человек не площадной и не митинговый, мне стало стыдно своего неверия в людей, того, что я не с ними, своего неучастия. Всю жизнь я истощал свое сознание только текстами и в результате оказался (пользуюсь советским штампом) "менее сознательным", чем неведомая мне аудитория. Поэтому когда мне позвонили из родного Питера 21 января (день смерти Ленина) и призвали к участию, я уже не смел отказаться и стал, едва проснувшись, набрасывать эту речь. Прекрасно понимая, что она слишком длинна и невразумительна, к 3 февраля я набросал от руки не менее десятка страниц и поехал.
Речь еле влезала ко мне в карман, я даже не успел просмотреть, что в ней написано, как уже подходил к Конюшенной площади.
Муниципальные власти сами не учли, на сколь знаковое место они согнали в конце концов митинг: между храмом, где отпевали Пушкина, и храмом-на-крови Александра-освободителя. Хорошая была бы фраза для начала речи, но передо мной орал отморозок, без конца скандируя: "Россия для русских!" – и никак не слезая с трибуны, народ на площади и так был уже заморожен, и мне стало не до красоты, лишь бы регламент соблюсти. "Главное, не более двух минут!" – твердил я себе.
Владимир Владимирович помог мне своей заботой. Перед выходом на лобное место успел я увидеть и услышать и прочесть его напутствие по ТВ своим сторонникам, собиравшимся на Поклонной горе. "Будет очень холодно, поэтому не надевайте тесную обувь и не употребляйте алкоголь, но те, кто придет на Поклонную, будут самые стойкие и сумеют дать достойный отпор "оранжистам".
(Болотная и Поклонная – язык всегда сам совершит свою работу, и за ним не угнаться никакой власти!)
Обувь у меня была не тесная, и алкоголь я не употреблял. Не помню, что я сказал, но вкратце приблизительно вот что:
"За всю свою историю Россия еще ни разу не выбирала из двух, только из одного. Это как входить в темную комнату, дважды щелкая выключателем, проверяя, что это: лампочка перегорела или вообще света нет? Как образованные структурами "Наши" были сразу прозваны "нашистами", так Путин только что обозвал вас "оранжистами", с чем вас и поздравляю. Власть всегда сама рыла себе яму: борясь с двухпартийностью, она ее и создает. Одной сильной партии может противостоять только другая конкурентоспособная. Одной усиленной партии только выгодна ослабленная многопартийность. Но принцип "Разделяй и властвуй" начинает оборачиваться своей противоположностью. Разделение между "своими" стало ослаблять власть. Пришла пора это учесть, и для этого мы на площади. Мы перестали бояться проиграть, перестали бояться прослыть дураками (то есть говорить то, что думаем). Как придурок со стажем, я с вами. Вы научились стряхивать лапшу с ушей, с чем я вас еще раз поздравляю!"
Ах, ничего-то я не сказал! Однако и переписывать свои черновики здесь не буду. Я произношу свою речь в третий раз, уже не письменно и не устно, а на компьютере. И чем бы мне ее завершить?
Возвращаюсь к своему "вещему" сну.
И сон оказался в руку, и его величество Ящик свою "правду" поведал: всесоюзная перепись населения России не состоялась, и по-прежнему не ясно, сколько нас и кто из нас кто, зато всесоюзная перепись царей состоялась, и кто из них кто было показано и стало зримо:
Владимир Третий (Ильич) – начал классовый геноцид народа, развязав Гражданскую войну, топя в крови какую бы то ни было возможность выбора из двух.
Император Иосиф – завершил шаткое здание Ильича, достроил "Союз нерушимый", покончив с последним и основным классом России – крестьянством, снова закрепостив его и сковав страну вечной мерзлотой ГУЛАГа.
И кто посмеет утверждать, что страна наша не сопротивлялась большевизму, если, чтобы утвердить его, потребовалась рука Сталина и 20–30 миллионов жертв? Здесь начинается моя личная память (мой отсчет "царей"), здесь поместилась и великая война, выигранная все-таки не им и не Жуковым, а советским народом. Империя достигла невиданных пределов на Западе и Востоке ("После меня все разворуют", – предсмертный вздох императора).
Царь Никита – все еще веря в нерушимость Союза, начал с этого, легкомысленно переложив Крым в карман Украины и поссорившись с Китаем, за счет разоблачения "культа личности" императора Иосифа.
Царь Леонид – дал возможность социализму созреть и перезреть, положив начало смертельному урожаю вождей.
Царь Юрий – имел намерения что-то сделать, оказавшиеся агонией.
Царь Устинович-Черненко – воплотил эту агонию, дав последнюю возможность структурам под шумок истории тишком и торопливо распилить мышиные запасы на будущее своих семей.
Царь Михаил – объявил это тайное перераспределение законченным, после чего уже не стало сил удерживать Восточную Европу под эгидой СССР.
Куда привели благие намерения, известно: породили смену формы воровства.
Царь Борис – с мощным похмельем завершил этот развал не только советской власти, но и всей империи, отделив Россию от СССР. Но он первый и единственный хоть за что-то извинился ("за мальчиков кровавых в глазах"), и он первый обошелся без смерти или свержения, передав годуновскую миссию междинастийной власти в руки преемнику.
Царь Владимир Четвертый – взошел на это кладбище, поправляя и укрепляя поваленные кресты. И это была тяжкая работа. Вертикалью власти опять оказались одна (пусть и не коммунистическая) правящая партия и все тот же Кремль. Чтобы передохнуть и набраться правовых сил, он создал "тандем", выбрав для промежутка свое "врио".
Царь Дмитрий – "прекрасный во всех отношениях", устроил всех, потому что ничего не менял, кроме Лужкова. Ввел в обиход необидно непонятные (как Инь и Ян) слова "инновация" и "нанотехнология".
…Помню, после войны речь ленинградца еще отличалась от речи москвича. Это у москвичей "как слышится, так и пишется" (мечта всех безграмотных реформаторов русской речи), а у питерцев до сих пор "как пишется, так и слышится". "Россия, сосредотОчивайся!" – призвал Путин. И опять только "наш великий и могучий" его поправит: пусть это будет все-таки точка отсчета, а не тачка, которую мы уже век катаем.
Написана 21 января – 19 февраля.
Опубликовано "Новая Газета" 3 марта 2012 г.
(Родительское Воскресенье)
Тройная уха моей речи выкипает в письмо.
Дорогой Владимир Владимирович!
Как старик я просыпаюсь в пять утра. На этот раз мне приснился хороший сон, пишу в его ключе. Вчера навестил родителей и бабушку на Шуваловском кладбище. Какие сугробы, какой чистый снег! Тут Вы меня поймете… Это Ваш год, повторяющийся лишь раз в 60 лет (год Черного Водяного Дракона). Когда мне стукнуло столько же, я получил от Бориса Николаевича пугающую телеграмму: "Давно слежу за вами…", и далее – вы такой-то и такой-то и сделали то-то и то-то. Отправился на следующий день похвастаться ею перед родителями и никак не мог отыскать их место. "Я могилу милой искал, но ее найти нелегко"… Свято место было пусто.
Оказалось, накануне срубили под корень крест (он был бронзовый). С проклятьями на всю страну бросился я к кладбищенским мастерам, которые мне этот крест устанавливали, тряся депешей первого президента России. Никакого впечатления! Знать не знаем ни вас, ни креста, ни президента, сами с бодуна. Учтите мой печальный опыт: всякое может случиться. Снимите с себя камуфляж: разгоните Ваших бездарных пиарщиков и имиджмейкеров. Чтобы ни амфор, ни байкальских батискафов.
Прекратите сами антипутинскую кампанию, а ведь она продолжается: зачем же до сих пор пафосные репортажи о митингах и шествиях в защиту Путина? И никакой мало-мальски объективной информации совсем об иных митингах? Люди, вылившиеся так неожиданно для властей по своей воле и жажде справедливости на площади, – не угроза, а опора. Эти люди уже не боятся власти и не обязаны ее любить, они хотели бы ее уважать. Вы родились с характером, а характер (что у Вас, что у меня) не меняется с годами, разве что портится. А так, как я был мальчиком, запомнившим первую блокадную зиму с ее голодом и холодом, так им и остался; и Вы, как были мальчиком, мечтающим стать чемпионом по всем видам спорта, включая разведку, так им и остались: и вот уже почти трехкратный если не четырехкратный президент! И страшно, и не хочется подумать, что такая устремленность направлена лишь на личную победу, а не ради более высокой цели. И не надо стращать (сиречь бояться) людей гражданской войной. Нацизм куда большая угроза, чем либерализм. Все-таки ума, опыта и духа Вы всегда обязаны иметь чуть больше, чем власти.
Сегодняшний сон приберегу.
С ожиданием, однако…
Роль захватчика в русской истории
– 27 мая вам исполнилось 75. Радио Свобода и наши слушатели от всего сердца поздравляют вас с юбилеем, пусть несколько запоздало. Желаем вам очень долгих лет жизни и творческих успехов! Как-то в одном из интервью Радио Свобода вы, А. Г., сказали замечательные слова, я их процитирую: "Как мне подсказывает мой опыт, всякая власть всегда свергает себя сама. Не люди это делают, она сама себя поедает". Вот о том, какой вам видится Россия сегодняшняя, о том, в каком положении находится в России власть, готова ли она сама себя свергнуть, нам бы, кроме всего прочего, и хотелось с вами поговорить. Что же вы имели в виду, когда говорили, что всякая власть свергает себя сама?
Лучше сказать о том, что я думаю сейчас, поскольку мысль в России о власти непрерывна. Совершенно не будучи политизированным человеком, я вынужден, пока жив, думать об одном и том же. Сейчас я начал работать над проектом – я называю это эссе, но это проект – под названием "Роль захватчика в русской истории". И вчера проснулся со странной мыслью, что наш народ, скорей всего, ребячлив, но власть наша – инфантильна. Какие бы ужасы она ни показывала. По сути дела, она тратит все свои силы на то, чтобы добраться доверху. И потом сидит. Сидит и по-ребячески любуется собою. Собственной силой. Ну и озабочена тем, чтобы ее не подсидели. Вот это и есть диагноз. Смотрите, как довольны собой и друг другом эти ребята. Это же видно, и народ это смотрит. И возмущается. Даже сведенный к одному лишь телеэкрану как информативному полю, народ смотрит и видит. Он именно видит! До тех пор, пока не поймут, что эти волны протеста не организованы ничем кроме реального возмущения, что народу не нравится, что все, что в глаза, – Божья роса, им из этого не выкрутиться. Если власть захвачена серьезно и надолго, то надо продумать именно эту сторону вопроса. Как помириться с оппозицией. То есть до тех пор, пока не возникнет вторая сила, – до тех пор не будет первой. Она сама себя съест, это и произойдет. Власть в России всегда была слишком самодостаточна, никогда не допускала выбора из двух. И общество наше никогда не было к этому готово, поскольку не жило в пространстве выбора. В том и заключается возмущение: дайте нам выбрать. А выбирать надо хотя бы из двух. Из двух выбирать крайне затруднительно, тем более что мы еще и не обучены. 50:50 – выбор практически невозможен. Это "русская рулетка" не с одной заряженной пулей, а с половиной обоймы. Так что угрожать, по-моему, нечему. Кроме того, что грозят какие-то катастрофы глобального характера – кризисы, там, экология – и за этим тоже можно скрываться. Потому что выступать все время в роли спасителя от бедствий ("что бы вы без нас делали" и т. д.) – это, конечно, тоже пиар. Но организовывать и сплачивать сопротивление против себя власти невыгодно, и она должна это понимать. К власти всегда рвутся не самые лучшие люди, и нечего компрометировать друг друга: "Ты сам такой!" Надо просто кому-то стать чуть более зрелым, чуть более свободным. В том числе – самое сложное – стать властителю более свободным и более зрелым. То есть быть достаточно сильным и уверенным в себе, чтобы допустить… Конечно, выборы в Думу были порочными, это факт. И то, что я рекомендовал в "Новой газете", во фрагменте, который был пущен вперед статьи, – первое дело, чтобы завоевать оппозицию – распустить парламент, назначить перевыборы, раз ты уже на коне, и выпустить Ходорковского. Поскольку цензура всюду, даже "Новая газета" позволила себе вырезать у меня фразу, хотя в принципе напечатала полный текст. Ходорковский для них "священная корова", для меня он – никто, просто феномен, на который заточено общественное мнение. Я написал, обращаясь прямо к Владимиру Владимировичу: ну что вам эти Чуров с Ходорковским? Действительно, почему вы думаете, что если что-то уступите, то вы проиграли? Это детскость, абсолютная детскость! Вот это я и называю – инфантилизм власти. Надо ему стать зрелым мужиком. Тем более что он там во всех видах спорта накачался и вполне доказывает – по трудолюбию хотя бы, и по целеустремленности, и по некоторой, скажем так, опытности и толковости – вполне доказывает, что он мог бы это сделать, позволить это себе. Надо себе это позволить. Я не понимаю одного: насколько вся эта структура схвачена, – поскольку, говорю, я не политизирован. Но чем себя окружишь – тем и будешь. Вот, опять же, вопрос команды. Гнать одного слабенького министра в силу какой-то глобальной неудачи – это мало. Это не то. Если ты правитель, то будь им. Будь смел, зрел и мужествен. А то получается ребячество: победили в песочнице – и рады. А песочницу-то сами нарыли.
– Вот вы говорите об инфантильности власти. Мы сейчас не касаемся политических вопросов, текущего момента, мы говорим о ее природе, да? Я приведу ваши слова: "Что бы ни говорили о вождях, но если бы не пролилась кровь и не было гражданской войны, то они справились с задачей". Вы сказали в свое время такую фразу. Где границы инфантилизма? Или, то же самое, где границы лени российского народа? Об этой линии вы сказали по-другому: "Лень – это мать качества. Ленивые русские – такие же перфекционисты, как немцы"…
Повторяться неохота. Суть в незанятости, а не в лени. Человек должен быть занять своим делом. И это проблема судьбы каждого, между прочим, а не только власти. Обвинения ее в том, что случилось с образованием, с наукой, имеют под собой основания. Мужику, например, всегда было некуда деться, кроме как, я не знаю, в чемпионы, в армию или за руль сесть – за ним хоть пить нельзя. А сейчас еще мужик подался в охрану. Ну что это такое, когда взрослое трудоспособное население охраняет и водит. Это, конечно, вовсе не занятость населения. Это касается мужиков, которые должны, между прочим, работать. Хоть я виноват, может быть, перед своими семьями, что мало занимался непосредственно ими, но я был занят их обеспечением. Это я всегда и до сих пор устаревше считаю единственным занятием. А что касается женщин, то их мало. Кроме нашей замечательной мэрши питерской…
– Бывшей уже.