Несмотря на то, что с открытого наземного старта предполагалось выполнить всего лишь несколько пусков, стартовая позиция для ракеты Р-36 по удобству установки ракеты, операций по её заправке, предстартовым проверкам систем и мерам для обеспечения безопасности обслуживающего персонала стала значительным шагом вперёд по сравнению со стартами для ракет Р-16.
А вот пусковой стол изначально не вызывает доверия.
- Очень уж упрощенный, - говорит Сафонов Валентину Петровичу Глушко, прилетевшему на полигон по случаю первого пуска новой ракеты. - Опоры не выше одного метра, отражатели пламени сделаны из бетона в форме пересекающихся параллелепипедов и не смогут отвести в стороны пламя из сопел двигателей. При отстыковке от борта заправочных трубопроводов, - Сафонов показал на выходящие из-под земли гибкие трубы в металлической оплетке, - возможен удар их замками по соплам камер сгорания.
Сафонов легонько покачал еще не пристыкованные к ракете трубопроводы, показывая, как свободно они достают до сопел.
- Забоина на внешней стенке сопла может привести к перекрытию потока охлаждающей жидкости, местному перегреву, прогару стенки сопла и взрыву двигателя.
Несмотря на то, что была середина августа, от вчерашнего пекла не осталось и следа, будто бы его и не было вовсе. Северный ветер принес с собой небывалое для этой местности похолодание, от которого могла спасти разве что меховая куртка, но никак не пиджак - самая теплая верхняя одежда, прихваченная Ковалёвым в командировку, да и то для того, чтоб не замерзнуть на обратном пути в Москве.
Глушко в изысканном светло-сером демисезонном пальто посмотрел на посиневшие губы Ковалёва и сказал:
- Что же вы не позвонили мне? Я бы привез теплую одежду.
Ковалёв переглянулся с Сафоновым: во-первых, если бы они позвонили, их бы ни за что не соединили с Глушко, а, во-вторых, даже если бы они изложили просьбу начальнику отдела Июдину или заместителю Главного конструктора Радутному, те ни за какие пироги-коврижки не пошли бы к Глушко с этим вопросом.
- Назавтра обещают потепление, - нашелся Анатолий Васильевич, хотя ни он, ни я даже не интересовались прогнозом погоды.
Внимательно осмотрев новую стартовую позицию, Глушко негромко произнес:
- Да, чувствуется прогресс по сравнению с теми стартами, - кивнул он, полуобернувшись, в сторону сорок третьей площадки.
Действительно, здесь не чадили "ураганы", не гудели мощными насосами автомобили-топливозаправщики, да и обслуживающего персонала было намного меньше, чем на пусках Р-16.
На подземном командном пункте, или попросту, в бункере, где основным действующим лицом был подполковник Матренин, все почтительно встали, приветствуя Глушко.
Михаил Кузьмич Янгель в неизменной летней светло-серой шляпе, похожей на соломенную, но из перфорированного синтетического материала, пожал Глушко руку:
- Здравствуйте, Валентин Петрович. Как вы доехали, как устроились?
- Спасибо, нормально. Успел осмотреть и ракету, и старт, - ответил Глушко. - Приятно, что целый ряд предстартовых операций переведен на автоматику или на управление с командного пункта, это намного снижает влияние человеческого фактора.
Глушко отошёл, как бы невзначай, в сторону, увлекая за собой Янгеля.
- Но есть и настораживающие технические решения.
- Какие? - спросил Янгель.
- Очень низкий пусковой стол, чрезмерно упрощены, если не сказать, что совсем отсутствуют, отражатели пламени. Это может привести к перегреву днища первой ступени ракеты и ее гибели. Кроме этого, гибкие заправочные магистрали при отстреле их от борта ракеты повредят сопла камер сгорания.
- Придется с вами согласиться, - ответил Янгель. - Но пуск назначен на завтра, крайний срок - послезавтра, по его результатам выплывут и другие вопросы, поэтому мы его отменять не будем.
На самом деле, и Янгель, и Глушко (в меньшей мере это касалось разработчиков систем, связанных с управлением ракетой), вынужденные играть в аппаратные игры на самых высоких властных уровнях, понимали, что, прежде всего, это в их интересах не отменять пуск или переносить его на более поздний срок.
Дата старта первой опытной ракеты нового поколения известна не только председателю партийной комиссии по военно-промышленным вопросам генералу Смирнову и Министру Общего машиностроения Афанасьеву, но и генеральному секретарю "нашей партии" товарищу Брежневу Леониду Ильичу.
А тут главные конструкторы решили вдруг перенести пуск на неопределенное время по причине необходимой переделки стартовой позиции из-за очевидных ошибок, обнаруженных при первом же беглом осмотре старта! Даже если этот перенос спасёт баснословно дорогую ракету.
"Что это? Непрофессионализм?" - наверняка подумают наверху. - "Почему такой пустяк не заметили при согласовании документации? Какие это Главные конструкторы!"
Взорваться же, первой опытной ракете вроде бы на роду написано, и когда она разнесет старт, тогда в перечне вероятных причин взрыва и будет указана необходимость переделки пускового стола. По результатам лётного испытания.
Но при этом, сроки первого лётного испытания будут выдержаны.
Площадка для эвакуации всех, кто служит, работает по найму на 43-й площадке или прибыл сюда в командировку, никак не оборудована и находится прямо в пустыне за монтажно-испытательным корпусом. Это территория определена комендатурой, как место, прямо противоположное курсу полета ракет, запускаемых со стартовых позиций площадки.
В то же время, эвакуация населения на это же место при пусках королёвских "семерок" с 32-й площадки не поддается логике, так как находится на продолжении прямой, соединяющей 32-ю и 43-ю площадки, только на полтора километра дальше последней. Сбившаяся с курса ракета с равной вероятностью может угодить как в саму 43-ю площадку, так и в место эвакуации.
Поскольку время пусков ракет зависит от так называемого "стартового окна", то пуски могут выполняться не только днем или в тёплую погоду, но и ночью, и в лютые морозы. Это означает, что и эвакуация проводится в любое время суток и при любой погоде.
Но неудобства эвакуированных с лихвой компенсируются фантастическими зрелищами пусков, особенно если речь идет о ночном старте королёвской "семерки". На большой высоте происходит отстрел пиропатронами четырех боковых блоков, выработавших топливо. Двигатель, расположенный в центре, продолжает уводить облегченную ракету дальше в космос, а "боковушки" разлетаются в стороны. Жидкий кислород, остатки которого дренируются из баков в атмосферу, рисует в ночном небе гигантский призрачный голубоватый крест, наблюдаемый даже с Алтая. Это вызывает в душе очевидца непередаваемо сильные чувства, заставляя утвердиться в величии человеческого разума на мистическом фоне, отдающем холодом потустороннего мира.
Люди, живущие за тысячи километров от полигона, не имея объяснений такому явлению, воспринимают его почему-то, как северное сияние. Даже в разгар лета.
Вот и теперь с площадки эвакуации видна призрачная на фоне голубого неба белая ракета Р-36, а вся картина из-за слегка расплывчатых очертаний, размытых расстоянием и маревом, невольно ассоциируется с картиной Верещагина "Мавзолей Тадж-Махал".
Сюда, в зону эвакуации, не доносятся предстартовые команды, но замершая многотонная транспортно-установочная платформа, будто игрушка, отведенная от ракеты на угол тридцать градусов, сигнализирует о приближении момента пуска.
Как в немом кино, бесшумно, по горизонтали, вспыхивает малиновое пламя запустившихся рулевых двигателей.
Одновременно с долетевшим звуком запустившихся "рулевиков" стартовая площадка беззвучно скрывается в огненном шаре взрыва двухсот тонн компонентов топлива. Ожидание звука чем-то похоже на ожидание боли человеком, порезавшим руку, - факт состоялся, а досада и боль придут только через несколько секунд.
Хлёсткий звук ударной волны поднимает невесть откуда взявшегося зайца. Он перепугано мечется, выполняя немыслимые прыжки, уворачивается от многочисленных охотников, пытающихся ударить его ногой, брошенным предметом или набросить какое-нибудь покрывало, прихваченное для того, чтобы присесть в ожидании пуска. Азарт охоты увлек всех, даже появившихся недавно на полигоне военнослужащих-девушек.
Расшифровка пленок телеметрии, проведенная нами в тот же день в вычислительном центре на "десятке", показала, что межконтинентальная баллистическая ракета нового типа, прежде чем уничтожить стартовую позицию, преодолела расстояние в 20 миллиметров.
Высота полета была зарегистрирована датчиком контакта подъёма.
- Мужики! Знаете, какое кино будет сегодня в клубе?
Назаров появился с наружной стороны МИКа, где Ковалёв и Астахов с помощью брандспойта отмывали от гептила и азотного тетроксида обломки камер сгорания. Обломки были собраны собранные в радиусе не менее полукилометра от пускового стола.
- Чапаев? - предположил Астахов.
- Не угадал, - голос Назарова звучал взволнованно.
- Тогда про то, как на Марсе будут яблони цвести, - Астахов увидел, что Назаров отрицательно качает головой. - Ну, тогда не томи, говори.
- "Бабетта идёт на войну" - глаза Назарова торжествующе сверкали оттого, что он так удивил всех, отчего и получил возможность наблюдать обалдевшие физиономии.
- Врешь, поди, - осторожно предположил Коля Прядкин.
- Нет, нет, правда, - продолжал убеждать нас Назаров.
- Тогда это серьезный просчет в работе политорганов, - заметил Астахов. - Ну и почему ты еще здесь? Ну-ка беги в клуб и бери билеты на всех. Знаешь, сколько народа понаедет со всех площадок?
Назаров собрал с присутствующих по двадцать копеек и помчался за билетами.
Назаров во время учебы в институте был отчислен после первого курса за неуспеваемость, военкомат тут же подгрёб его и отправил служить на Черноморский флот. "Курортный флот", как называл его Назаров за рюмкой спирта, вспоминая о морской службе.
- Представляете, - простодушно говорил он, - только попал на корабль, как сразу же схлопотал наряд на камбуз. А там мне говорят, что в макаронах очень часто попадаются гвозди и поэтому необходимо продуть несколько коробок макарон, чтоб хватило на всю команду. Пока я продувал, двери на камбуз не закрывались, вся команда прибегала смотреть на меня, салагу. А когда пошли в поход, то меня поставили на самый нос корабля, дали лопату и заставили разгонять ею туман.
В память морской службе Назарова прозвали "Адмиралом", и это несмотря на то, что он частенько позорил столь высокое звание - в усмерть пьянел от граненого стакана спирта, вульгарно разбавленного водой, после чего направлялся "в люлю", то есть, в свою койку.
Во сне он был страшен - скрипел зубами, стонал и невыносимо храпел в перерывах между стенаниями и зубовным скрежетом. Результатом было перетаскивание Назарова на матраце на предстоящую ночь в ванную комнату, где его укладывали на пол, головой под постоянно журчавший унитаз.
Если же к тому времени, как народ начинал собираться в кино, Назаров не успевал уснуть, то увязывался вместе со всеми. Тогда на сеансах на непечатном языке звучали громкие комментарии к происходящему на экране, нелестные для героев фильма.
Как и ожидалось, слух о том, что на 43-й вечером будут крутить французский фильм, разнёсся по всему полигону.
У клуба толпились интеллигентно тихие инженеры, представляющие ракетные, двигательные и управленческие фирмы, и матерые загорелые и краснорожие монтажники наземных и шахтных стартов, прокаленные жарой, морозами, ветрами и невероятным количеством спирта, прошедшего через их желудки.
Клуб на полторы сотни мест не мог вместить даже аборигенов площадки, шансы же заезжих представлялись вообще призрачными. Солдат-киномеханик напрочь отказывался крутить ещё один сеанс.
- Да забирают у меня его, сразу же после сеанса! - отбивался он от внушительных монтажников, всем своим видом демонстрировавшим непреодолимое желание посмотреть на эту худосочную французскую глядь, хотя несколько лет назад они уже видели её.
- Ишь ты, сразу политруки спохватились, небось сами втихаря смотреть будут.
- Слышь, мил человек, - говорил один из них киномеханику. - Надоела, понимаешь ли, эта Анка-Пулемётчица. Очень хочется взглянуть на Бриджитку, она такая изящная.
- К нам на площадку приезжала одна такая. Страсть, какая стройная, - не без благоговения вспомнил другой. - Мне именно такие и нравятся. Я только с ней танцевать начал, а тут мужик, крепко под этим делом, - монтажник выразительно постучал себя по горлу, - подходит и тащит её от меня. Тоже танцевать с нею хочет.
- Я Мишин! - кричит.
- Уйди, мужик, от греха, - говорю я ему. - Представляешь, что будет, если я сейчас рвану тельняшку на груди и крикну: "Я Гриша!"
А он снова орет:
- Я Мишин!
- Ну, я и въехал ему промеж глаз! Откуда мне было знать, что это Зам самого Королева? А бабе сразу же ухать пришлось. Думаю, она здесь больше не появится.
Монтажники, которым все равно, что строить, лишь бы строить, - невероятно сложные и гигантские старты для ракет, плотины гидроэлектростанций или египетские пирамиды, знали, что им простят любые шалости, потому что без них всё равно не построят, стояли на своем:
- Пока не посмотрим фильму, ни за что не уедем!
Все командированные из Химок благодаря стараниям Назарова, под цепкими взглядами чужаков, в которых зависть и презрение перемешались поровну, едва протолкнулись в клуб, чтоб насладиться тем, как юная, стройная и непередаваемо прекрасная Бриджит Бардо приезжает из провинции в Париж, чтобы по протекции поступить на работу в публичный дом.
Она даже не успевает согрешить - начинается война. Девушки на какой-то подводе уезжают из Парижа. Но тут налетают немецкие "Юнкерсы" и начинается страшная бомбежка.
- Если дело так пойдет и дальше, - щебечет одна из девушек, - то немцы положат нас на обе лопатки!
- Ха, - отвечает ей подруга, - если им это и удастся, то не бесплатно!
Те, кому доводилось слышать звуковое сопровождение фильма, находясь, например, в парке за оградой летнего кинотеатра, помнят, как загадочно звучат голоса актеров, и какое непреодолимое желание увидеть происходящее на экране возникает при этом.
За треском отдираемых досок на мгновенье не стало слышно бурного хохота зала. В стене, что отделяет клуб от бескрайней пустыни, на высоте человеческого роста появился широкий черный провал, заполненный колоритными физиономиями монтажников, по которым загуляли блики происходивших на экране событий.
По результатам первого пуска новой ракеты сняли с занимаемой должности главного конструктора стартового стола, а стол и отражатели пламени сделали такими же, как на стартовом комплексе ракеты Р-16. Под новую высоту опор стартового стола пришлось доработать и платформу установщика.
Может быть, привычка наступать два, а иногда, и три раза на одни и те же грабли является нашим национальным достоянием, но два последовавших за этим успешных пуска притупили бдительность испытателей и возродили пофигизм.
Решимости отказаться от эвакуации после подготовки к старту очередной ракеты добавляли ночь да пронизывающий ледяной ветер, беспрепятственно пролетающий над пустыней многие сотни километров. От такого ветра не спасает даже непробиваемая куртка из сверхпрочной ткани, называемой чертовой кожей, подбитая изнутри овечьим мехом.
Как уже говорилось, ракета Р-36 изначально проектировалась и создавалась для стартов из подземных шахт. Поскольку в шахтах в течение всего времени боевого дежурства, а это десятилетия, поддерживается оптимальный микроклимат со стабильной положительной температурой и влажностью, то это обстоятельство не только продлевает сроки службы применяемых материалов, но и при проектировании двигателей определило выбор одного из компонентов топлива - окислителя.
При пусках с наземных стартовых позиций азотный тетроксид с температурой замерзания -11 градусов по Цельсию требует дополнительного внимания, особенно зимой. Конечно, сотня тонн тетроксида в баке хоть и лимитирует время до пуска, сразу не замерзнет. Но некоторые трубки и емкости с минимальным содержанием этого компонента приходится подогревать. Вот почему, если пуск предполагается в морозную погоду, на головную часть надевается чехол из плотной стеклоткани, снабжённый электроподогревом. С помощью пиропатронов чехол отстреливается минут за пятнадцать до пуска и падает рядом с пусковым столом.
Так и на этот раз. Подполковник Матренин щелкнул тумблером автомата защиты сети, нажал кнопку отстрела чехла. Пиропатроны сработали, о чем просигналила лампа на табло.
Народ, загружавшийся в автобус для эвакуации, видел, как после щелчков на высоте более тридцати пяти метров, довольно-таки тяжелый чехол соскользнул с головной части и повис на антенне системы телеметрии. Знатоки, а таковыми были все очевидцы, отметили, что нагрузка от чехла удачно пришлась на наиболее прочное ребро антенны, и он вряд ли повредил её. Но сигнализации о том, что чехол не упал на землю, а повис на антенне, на командном пункте не было, а это означало, что там продолжают выдаваться команды на пуск ракеты. Вот и теперь по громкой связи прозвучала очередная команда.
Единственная возможность сообщить о нештатной ситуации - ломануться в двери бункера. Это удалось как раз в тот момент, когда солдат, дежуривший у входа, крутил изнутри маховики запоров бронированной двери. Отчаянные удары в дверь снаружи заставили солдата лениво спросить:
- Кто там ещё?
- Открывай, тут ЧП!
- Какое ещё ЧП?
- Открывай немедленно!
- Не имею права! - уперся солдат.
До назначенного времени старта оставалось не более 10 минут, вот-вот пройдет команда на включение гироскопов.
- Бегом, скажи подполковнику Матренину, что чехол повис на антенне!
- Какой ещё чехол? - спросил флегматично солдат, боявшийся обратиться к высоким чинам, сидевшим за командными пультами.
- Глядь такая, - загрохотали мы руками и ногами в дверь.
Мысль о том, что мы не успеваем предупредить о зависшем чехле, что угроза взрыва ракеты реальна в случае, если процесс запуска примет необратимый характер и пламя из сопел двигателей разложит нас на молекулы, мелькнула у всех нас одновременно. А нас было семеро. Понятно, что бить в дверь мы принялись с удвоенной энергией.
- Кто там ломится? - послышался за дверью голос, принадлежавший другому человеку. - А ну открой!
Вслед за этим раздался звук открываемых задвижек и на пороге бункера появился заместитель главного конструктора Южмаша Будник.
При взгляде с земли на двенадцатиэтажный дом его высота воспринимается адекватно, а вот ракета такой же высоты кажется почему-то невысокой.
Поэтому на резонный вопрос подполковника Матренина:
- Что делать?
Будник, выигрывая время, заметил:
- Извечный вопрос, донимающий русскую интеллигенцию, - и тут же предложил Матренину: - Ну, не сливать же нам топливо! Давай команду на задержку пуска часа на два и будем срочно искать пожарную машину с лестницей.
- Такая машина может быть только на "десятке", потянулся Матренин к телефону. - Штаб? Срочно узнайте у пожарных, какой максимальной длины есть у них лестница? Я на связи. Тридцать метров? Дайте команду, чтоб она была у нас на площадке в возможно короткое время. С личным составом.