Дональда Трампа поддержали те, чьи предки в Гражданскую войну сражались на стороне Юга, кто в душе считает темнокожих сограждан несчастьем Америки, кто открыто недоволен тем, что налоги, которые они платят, уходят на социальные пособия "неграм-бездельникам".
От Трампа ждут, что он отодвинет в сторону правящую элиту и вернет простому человеку возможность осуществить свою мечту. Равноправие национальных и сексуальных меньшинств для многих – не достижение современной цивилизации, а разрушение привычного порядка вещей. Недовольство темнокожим президентом среди определенного круга белых приобрело расовый характер. Америка, голосовавшая за Трампа, располагается в границах Конфедерации южных штатов, которые прежде были рабовладельческими.
"Дональд Трамп оживил старое разделение людей по расовому признаку, – отметила работающая в США немецкая журналистика Инес Поль. – Когда Трамп заявляет, что Америка вновь должна стать "великой", он не имеет в виду ничего другого, кроме того, что Америка снова должна стать белой".
Возможно, это слишком сильная фраза. Но Трамп определенно не желает увеличения небелого населения страны. И среди его сторонников немало откровенных националистов. Афроамериканцы – не единственные разгневанные люди в Америке. В мультирасовом и мультикультурном обществе множество источников напряженности. От радикальных националистов Дональд Трамп открестился, хотя движение белых "супрематистов" – чаще их называют "альт-райт" (альтернативные правые) – его поддерживает:
– Я осуждаю их. Я не признаю их и осуждаю.
Но Дональд Трамп дал правым, расистам, националистам право не стесняться. Он развязал им язык. На конференции "альтернативных правых", которые считают, что Америка принадлежит белым, праздновали его победу и скандировали:
– Да здравствует Трамп! Да здравствует наш народ! Да здравствует победа!
Некоторые вскидывали руки в нацистском приветствии.
Во время испытаний, когда привычные институты, кажется, не действуют или не справляются со своими обязанностями, когда людей охватывает чувство неуверенности и страха, даже самые демократические государства подпадают под влияние популистов, демагогов и толпы.
Отцы-основатели сделали все, чтобы уберечь страну от потрясений. Независимая судебная система, гарантии личных прав человека и сложная выборная система не позволяют эмоциям толпы определять политику страны. Тем не менее и Америкой не раз пытались завладеть демагоги, готовые нарушить любые моральные и политические нормы, требующие уничтожить внутреннего врага.
Самая яркая и характерная история – это судьба знаменитого Хью Лонга. Он стал губернатором штата Луизиана. И нацелился на Белый дом.
Он мог стать диктатором
В художественных фильмах, которые о нем сняты, его убивают первым же выстрелом. И зрители видят его труп на мраморном полу Капитолия. На самом деле он прожил еще тридцать один час.
О нем знают благодаря классическому роману прозаика Роберта Пенна Уоррена "Вся королевская рать", который перевели на множество языков, в том числе и на русский, и не раз экранизировали, в частности у нас в стране. Главного героя чудесно играл Георгий Жженов – в блистательной компании Михаила Козакова, Олега Ефремова и Ростислава Плятта.
В этой истории и так мало что понятно, а уж после стольких экранизаций вымысел вовсе перемешался с реальностью. В романе все определенно: политическая интрига, тайный роман, беспредельная ревность, невыносимая обида и роковой выстрел… В жизни все сложнее.
8 сентября 1935 года хирург-офтальмолог Карл Вайс застрелил сенатора Хью Лонга в здании Законодательного собрания штата Луизиана. Обезумевшие охранники Лонга открыли огонь и всадили во врача от тридцати до пятидесяти пуль. Сколько именно – патологоанатом даже не стал считать. Для Хью Лонга все кончилось, когда он был в самом расцвете, когда его карьера стремительно шла вверх.
Хью Лонг был человеком, который мог радикально изменить политику Соединенных Штатов, и он нажил себе больше врагов, чем кто бы то ни было. Самым влиятельным из его политических противников был президент Франклин Делано Рузвельт, который по-настоящему боялся Хью Лонга. Пожалуй, точнее было сказать, что если президент Рузвельт и боялся кого-то, то это был Хью Лонг.
Сенатор обещал выставить свою кандидатуру на президентских выборах 1936 года против Франклина Рузвельта. Лонг объявил об этом в августе 1935 года. И месяца не прошло, как он был мертв.
Если бы Лонга не застрелили, он почти наверняка победил бы на выборах Рузвельта и стал президентом. И пока шла Вторая мировая война, Хью Лонг определял бы политику Америки. И кто знает, не выбрал ли бы он сторону Адольфа Гитлера?
В 30-х годах либеральная интеллигенция и журналисты видели в нем опасного демагога, сотканного из того же материала, что Бенито Муссолини и Адольф Гитлер. Не сомневались в том, что он ведет страну к диктатуре.
"Он был ближе всего к превращению в диктатора за всю историю Соединенных Штатов, – считает один из крупнейших американских политологов. – Он не гнушался преступных методов и использовал силу против своих противников. Он провозгласил популистский лозунг: "Каждый человек – король". Но в реальности в его царстве только один человек носил корону, и этим человеком был сам Хью Лонг".
И при этом его считают одним из пяти лучших губернаторов XX века. Лонг добился больших успехов в штате Луизиана, который раздирала ожесточенная политическая борьба, в штате, куда Великая депрессия пришла задолго до того, как она захватила остальную Америку. Необразованные бедняки из заболоченных мест, обитавшие в глиняных хижинах, считали, что он вытащил штат из грязи.
Хью Пирс Лонг родился 30 августа 1893 года на ферме. Окончил школу и юридический институт в Оклахоме. В нем рано проснулась тяга к политике. Он стал членом комиссии по железным дорогам, потом возглавил ее. Лонг сделал себе имя и завоевал симпатии сограждан, потому что вел постоянную борьбу с нефтяной компанией "Стандард ойл", самой крупной корпорацией штата.
У него рано обнаружился талант ладить с простыми людьми и завоевывать их сердца. В 1927 году он баллотировался в губернаторы. Женщине, с которой ехал в поезде, доверительно показал, вытащив из-под сиденья чемодан, белый полотняный костюм, который собирался надеть на митинг.
"Под костюмом я заметила две бутылки виски, – вспоминала случайная спутница, – он выпивал, знаете ли". Она ехала домой из колледжа, где получила диплом учителя, чтобы найти работу. Лонг сказал ей, что, если она придет на митинг на следующий день, он использует все свое влияние, чтобы найти ей работу. Мать ее отговаривала:
– Хью Лонг? Он же никому не нравится! Он пьет и бегает за женщинами!
Но она все-таки рискнула и пришла на митинг. Хью сдержал свое слово. Увидев ее в толпе, объявил с трибуны:
– Эта молодая женщина хочет преподавать в школе. У кого есть место?
Она получила место учительницы. А на следующий год и Хью Лонг наконец получил свое место – губернатора штата. В течение следующих семи лет тысячи его верных сторонников и друзей также получили работу.
– Он был верным человеком, – вспоминали те, кто его знал, – если он был вам другом. Но если вы его рассердили, берегитесь! Он умел мстить. Некоторые люди в Луизиане боялись его до смерти. Просто цепенели от страха!
Он был прирожденным оратором. Он был неподражаем на трибуне перед тысячной толпой, со вздетыми к небу руками кричащий в микрофон, обращающийся к напряженно слушающим его выходцам из самых глухих уголков.
Лучше всех это описал Роберт Пенн Уоррен:
"Он смотрел на толпу, мигая своими большими глазами, словно только что вышел из темного вестибюля и старался привыкнуть к свету. Потом он тряхнул головой, глаза его выкатились, и в них возник этот блеск.
Вот так всегда: глаза выкатывались, будто внутри у него что-то произошло, а потом появлялся этот самый блеск. Вы знали: что-то в нем произошло – и говорили себе: вот оно, начинается. Так бывало всегда. Глаза выкатывались и вспыхивали, и что-то холодное сдавливало вам живот, словно кто-то схватил что-то там, в темноте, которая внутри вас, – схватил холодной рукой в холодной резиновой перчатке… Он стоял неподвижно, глаза его были расширены и горели, а в толпе не раздавалось ни звука".
Он обошел более опытных соперников, которые распоряжались большими деньгами, не в последнюю очередь потому, что нашел путь к сердцам бедняков. Он стал губернатором разъедаемой депрессией Луизианы в тридцать четыре года, совсем молодым.
Луизиана занимала в Соединенных Штатах последнее место по грамотности населения. Одно из первых его решений – бесплатная раздача учебников. До него, если родителям учебники были не по карману, дети уходили из школы. Теперь могли учиться все. Еще он открыл бесплатные вечерние школы для взрослых, построил комплекс зданий для Луизианского университета, медицинский институт в Новом Орлеане, сеть благотворительных (то есть бесплатных) больниц. Резко увеличил объем общественных работ. Штат оказался в долгах, тогда губернатор пересмотрел систему налогообложения таким образом, что корпорациям и деловым кругам пришлось платить больше.
Конечно же Хью Лонг умел преподнести себя. Школьники публично благодарили его за учебники и возможность ходить в школу. Сотни луизианцев в те времена получали при рождении имя Хью – в его честь. В это время он стал называть себя "царь-рыбой". Вот написанное в ту пору стихотворение Рэнди Ньюмена "Царь-рыба":
Кто взял людей "Стандард ойл"
И высек их,
Как он и обещал?
Они не будут больше управлять
Этим штатом,
Этим штатом будут управлять
Маленькие люди, как ты и я.
Вот идет царь-рыба,
Друг рабочих людей,
Царь-рыба, царь-рыба,
Он спасет эту землю.
Хью Лонг не скрывал своих амбиций. Когда бывший президент Кэлвин Кулидж в 1930 году проезжал через Новый Орлеан, губернатор Лонг принял его. Во время разговора иронически поинтересовался, являются ли Герберт Гувер и его жена, занимавшие в те годы Белый дом, "хорошими домовладельцами".
– Думаю, да, – вежливо ответил Кулидж.
– Отлично, – заметил Лонг. – Когда меня выбрали губернатором, я обнаружил губернаторский дом в таком отвратительном состоянии, что мне пришлось снести его и построить заново. Не всем это понравилось. Так что, когда меня выберут президентом, мне бы не хотелось начинать с перестройки Белого дома.
Хью Лонг нажил себе влиятельных врагов: большие корпорации, нефтяные короли, клан плантаторов, политические аристократы, которых он удалил со сцены. Они пытались устранить его самого: в сенат штата Луизиана был внесен законопроект об импичменте. Но враги его недооценивали. Настоящий политический гений, наделенный завидной интуицией, Лонг с удовольствием играл в эти игры.
"Он казался человеком неторопливым, медлительным, – писал Роберт Пенн Уоррен, – сидел в расслабленной позе, мигал, как филин в клетке, и вид у него был такой, словно он погружен в себя и уже никогда оттуда не вынырнет.
И тут он ошарашивал вас внезапным движением. Например, выбрасывал руку, чтобы схватить надоедливую муху на лету, – я видел, как показывал этот фокус один спившийся боксер, который ошивался у нас в баре. Он держал пари, что поймает муху на лету двумя пальцами, – и ловил. Хозяин тоже ловил".
Выиграв сражение за пост губернатора, Хью Лонг изменил свои взгляды на отношения с политическими противниками. Он стал жестче:
– Раньше я говорил им "пожалуйста, отойдите в сторонку". Теперь я буду сметать их со своего пути.
В 1930 году он был избран сенатором. Приехав в Вашингтон, начал с того, что поссорился с политическим истеблишментом. Сказал об одном сенаторе:
– Да, он умеет дружить. Подстережет момент, когда друг в беде, всадит ему нож в спину и выпьет всю кровь.
Дерзкий, державшийся со всеми запанибрата, непрерывно курящий сигару, Хью Лонг во время разговора с президентом Рузвельтом не снял шляпу, немало шокировав столичную публику.
Президент Рузвельт в узком кругу заметил: Лонг – "один из двух самых опасных людей в Америке". Тем не менее пытался наладить с ним отношения.
– Я могу заполучить любого политика в Вашингтоне на свою сторону всякий раз, когда я позволяю ему занять место за моим обеденным столом, – говорил Рузвельт.
Он пригласил Лонга на семейный обед. Но ничего из этого не вышло. Семейству Рузвельт не понравились экстравагантный костюм сенатора-новичка, его грубоватые манеры, желание поучать президента Соединенных Штатов. Мать Рузвельта громким шепотом спросила:
– Кто этот ужасный субъект?
Присутствовавшие на обеде сделали вид, что ничего не слышали. Но Хью Лонг услышал. Потом он пренебрежительно сказал:
– Я сочувствую президенту. У него в семье больше сукиных детей, чем в моей.
Он угрожал выдвинуть свою кандидатуру в президенты и выступить против Рузвельта, если Белый дом не начнет перераспределять доходы от супербогатых к бедным.
– При существующих порядках, – возмущался Хью Лонг, – жизнь, свобода, счастье принадлежат всего одному проценту населения страны.
Он поносил крупнейших олигархов Америки – Морганов, Меллонов и Рокфеллеров, предлагая перераспределить их капиталы. "Поделим наше богатство" – под таким лозунгом клубы сторонников Хью Лонга возникали по всей стране. Эти клубы превращались в его политическую опору.
– Не должно быть такого, чтобы человек не имел того, что ему необходимо для жизни, – говорил Хью Лонг. – Мы добьемся, чтобы каждая семья могла купить дом, автомобиль, радиоприемник, дать детям образование. Для этого нужно ограничить богатство. Никто не должен иметь больше десяти миллионов долларов. Это и так значительно больше, чем человек может потратить за всю свою жизнь…
Когда его спросили, собирается ли он выставить свою кандидатуру против Рузвельта в 1936 году, Лонг ответил:
– Если все будет, как сейчас, и в стране ничего не изменится, почти наверняка я буду баллотироваться в президенты.
Бедняки считали, что о них забыли все, кроме Хью Лонга. Казалось, что президент Рузвельт больше озабочен улучшением отношений с деловыми кругами. Лонг воспользовался этим, чтобы выступить по радио с серией речей, озаглавленных так: "Наше грубо ошибающееся правительство", "Недостаток правды и искренности в политике Рузвельта".
Хью Лонг грохотал в микрофон. Рука вздымалась вверх, невидимая, но вселяющая надежду в слушателей. Уставшие от депрессии люди собирались у приемников на крыльце, на кухне или в гостиной. Даже в фешенебельных кварталах из окон неслись звуки его голоса. Лонг мог победить на президентских выборах 1936 года, и Рузвельт это понимал. Распорядился, чтобы налоговое ведомство проверило Лонга и его друзей.
– Тот, кто работает на Хью Лонга, – провозгласил президент Рузвельт, – работает против нас.
Накануне президентских выборов вышла книга Лонга под названием "Мои первые дни в Белом доме". Он перечислил имена политиков, которых включил бы в свое правительство. Франклину Рузвельту он отвел место министра военно-морских сил, другого бывшего президента, Герберта Гувера, готов был сделать министром торговли. Лонг даже составил текст решения Верховного суда страны, которое поддерживало его план "Поделим богатство".
В родных местах он был настоящим диктатором. Посадил в кресло губернатора послушную фигуру. Провел в законодательные органы штата своих сторонников. Смещал всех, кто выступал против него, – окружных чиновников, судей, мэров. Ни один представитель оппозиции не имел возможности быть избранным на сколько-нибудь значимую должность. Хью Лонг организовал принятие закона, который передавал губернатору право формировать избирательные комиссии.
Трудно передать глубину ненависти к нему политических противников. Редактор одной из газет, ненавидевший Лонга, доказывал, что Луизиана попала в тиски деспота, такого же, как в нацистской Германии, поэтому "остаются только древние способы исправить положение". Когда собирались два-три заметных в Луизиане человека, кто-то обязательно произносил сакраментальную фразу:
– Этого сукиного сына надо пристрелить.
Он оседлал белого коня смерти. И наверное, что-то предчувствовал.
В августе 1935 года Хью Лонг выступил в Вашингтоне и рассказал, что готовится заговор с целью его убийства. Он зачитал запись подслушанной беседы политических деятелей, редакторов и бизнесменов – противников Лонга, состоявшейся в Новом Орлеане. Один из участников беседы сказал:
– Понадобится всего один человек, один пистолет и одна пуля.
Через месяц Лонг приехал в Луизиану, чтобы участвовать в специальном заседании конгресса штата. Когда сенатор шел из зала заседаний в кабинет губернатора, его остановил доктор Карл Остин Вайс-младший, известный хирург и зять судьи Бенджамина Генри Пэйна, политического противника Лонга. Доктор держал в руке автоматический пистолет. Так и получилось: один человек, один пистолет, одна пуля.
Хью Лонг лишил Пэйна его места в суде. Говорят, он обещал опозорить судью, рассказав, что в жилах его детей течет "кофейная кровь". Доктору Вайсу сказали, что Лонг болтает направо и налево, что жена доктора – наполовину негритянка.
Карл Вайс пошел в Капитолий объясняться. Лонга сопровождали шестеро телохранителей. Когда доктор выстрелил в Лонга, охранники открыли беспорядочную стрельбу. Выстрелов было так много, что пороховой дым окутал весь коридор.
Сто тысяч человек пришли отдать ему последний долг. Похоронные поезда отходили из Нового Орлеана каждые полчаса. Машины часами ждали паромной переправы через Миссисипи. Люди со всего штата на машинах, испачканных красной глиной проселочных дорог, ехали на похороны по бетонным шоссе, которые прославили Хью Лонга.
Но история его убийства по-прежнему остается загадкой.
Ходят слухи, что доктор Вайс был безоружен и просто ударил Лонга. А в Лонга случайно попала одна из пуль, выпущенных его собственным телохранителем. Во всяком случае, так утверждали несколько свидетелей. Даже называли имя непреднамеренного убийцы. Это один охранник сенатора Джо Мессина, нервный тип. Он начал стрелять, стоя за спиной Лонга, поэтому и попал ему в шею.
Только сам доктор Вайс мог бы объяснить, зачем он остановил сенатора в коридоре Капитолия. Но Вайса застрелили. Так что уже не узнать, почему и как именно был убит Хью Лонг, который мог изменить судьбу Соединенных Штатов Америки.
– Хью Лонг производил на меня сильнейшее впечатление, – говорил один из видных американских журналистов. – Но, как бы ужасно это ни звучало, я был действительно рад, когда его застрелили. Он мог стать диктатором и погубить Америку.
Франклин Рузвельт победил на выборах и тридцать шестого, и сорокового годов. Соединенные Штаты воевали на стороне антигитлеровской коалиции. Америка избежала фашистской заразы. В одной европейской стране за другой фашисты или полуфашисты приходили к власти. Фашистские партии становились реальной силой, но только не в Америке. Американцы с облегчением повторяли: "У нас это невозможно".
А что стало бы с Соединенными Штатами, если бы чья-то пуля не отправила Хью Лонга на тот свет? Как повела бы себя Америка, если бы этот одаренный демагог и популист оказался в Белом доме? Решился бы он, как Франклин Делано Рузвельт, вступить в войну против гитлеровской Германии?