* * *
Олег Васильевич Волков (родился 21 января 1900) по Тенишевскому училищу был одноклассником В.В. Набокова. В 1922–1928 годах работал переводчиком в миссии Нансена, у корреспондента Ассошиэйтед Пресс, у концессионеров, в греческом посольстве.
В 1928 был арестован, отказался стать осведомителем, был приговорён к 3 годам лагеря и направлен в СЛОН. В апреле 1929 года лагерный срок заменили высылкой в Тульскую область, где он работал переводчиком технической литературы.
В марте 1931 года снова арестован, приговорён к 5 годам лагеря и снова направлен в СЛОН. В 1936 году оставшийся срок заменили ссылкой в Архангельск, где Волков работал в филиале НИИ электрификации лесной промышленности.
В марте 1942 года арестован, приговорён к 4 годам лагеря. В апреле 1944-го освобождён по инвалидности. Переехал в Кировабад, где нашёл работу преподавателя иностранных языков. В 1946–1950 жил в Малоярославце и Калуге, работал переводчиком в московских издательствах. В 1950 снова арестован, сослан в село Ярцево Красноярского края, где работал охотником-промысловиком.
В 1955-м освобождён из ссылки и приехал в Москву.
В 1957 году принят в Союз писателей СССР. Написал больше дюжины книг, а, кроме того, переводил Бальзака, Золя и других французских писателей, "Греческую цивилизацию" А. Боннара. Придавал большое значение охране памятников старины и сохранению природы. Входил одно время в правление Всесоюзного общества охраны памятников старины и культуры". Но потом, разочаровавшись в бюрократизме аппарата, вышел из общества.
Его самая известная книга "Погружение во тьму" предлагалась для печати "Новому миру" Твардовского, но напечатать её журнал не смог. Вышла только в 1990-м в России. Но впервые в Париже в 1987 году.
В 1991 во Франции он получил орден "За заслуги в области литературы и искусства". "Погружение во тьму" отмечена Госпремией РСФСР по литературе (1987). Волков – лауреат престижной Пушкинской премии фонда Топфера.
Мы с ним жили в соседних домах, раскланивались. Иногда прогуливались по двору. Его интересовала "Литературная газета", в которой я работал, а меня – его жизнь, о которой он вспоминал не слишком охотно.
Возле наших домов строители вырыли большие ямы для коммуникаций. Олег Владимирович, выйдя вечером с собакой, не увидел оставленной халатными рабочими открытой ямы и шагнул туда. Сломал ногу. Ему было 93 года. Ему оставалось жить ещё 3 года, но мог он уже только передвигаться по квартире.
Умер 10 февраля 1996 года.
* * *
В детстве "Клуб знаменитых капитанов" была моей любимой передачей. До сих пор помню её музыкальную заставку. Взрослым я узнал, что писали её два литератора Климентий Борисович Минц и Владимир Михайлович Крепс.
Климентий Борисович (родился 21 января 1908 года) в 1930-м окончил кинофакультет Ленинградского института истории искусств. В 1928 был одним из организаторов "Фабрики советского сценария" в Ленинграде. В 1928 дебютировал как кинорежиссёр.
Входил в кинематографическую секцию ОБЭРИУ. Туда же входил и Александр Разумовский, вместе с которым они показали монтажный фильм "Мясорубка".
Но это был единственный фильм, где Минц выступил как режиссёр. Отныне он занимается только кинодраматургией. С 1929 по 1976 год Климентий Борисович сценарист 17 фильмов, из которых наиболее известны "У самого синего моря" (1935) и "Укротительница тигров" (1954).
В декабре 1945 года в радиоэфир вышла первая передача "Клуба знаменитых капитанов", которую Минц написал вместе с Крепсом. Последняя передача прошла в конце 70-го.
С Крепсом Минц написал 9 книг. В том числе и по мотивам "Клуба знаменитых капитанов".
Минц значительно пережил Крепса. Он умер 22 декабря 1995 года.
22 ЯНВАРЯ
Пушкин сумел отделаться от клички " русский Байрон ". Несмотря на то, что наделил Онегина любовью к этому английскому поэту, отчасти подражанием его Чайльд-Гарольду.
Но когда друзья стали сравнивать пушкинский роман в стихах с байроновским "Дон-Жуаном", Пушкин отвечал (Бестужеву): " Никто более меня не уважает "Дон Жуана" (первые пять песен, других не читал), но в нём ничего нет общего с "Онегиным" ".
Не удивительно, что Пушкин остановился на шестой песне: с неё роман Байрона теряет набранную было энергию и превращается в вязкое повествование, которое, кстати, и сам Байрон не мог окончить.
О Байроне, кажется, всё известно. Он, родившийся 22 января 1788 года, прожил немного: 36 лет. Его мрачному романтизму подражали все европейские писатели (вот почему подозрение в подражании одно время падало на Пушкина!). Его бесчисленные романы с женщинами обсуждались во всех великосветских салонах Европы. О личной его храбрости рассказывали легенды.
А его вольнолюбие, его любовь к свободе выразились в том энтузиазме, с каким Байрон захотел принять участие в греческом восстании, в борьбе греческого народа за независимость от Османской империи. На собственные деньги Байрон купил бриг, припасы, оружие, взял с собой 500 солдат, полностью им экипированных, и отправился в Грецию. Когда же выяснилось, что нужны ещё средства для борьбы, Байрон распорядился продать всё своё имущество в Англии и полученные деньги отдал повстанцам.
Греция в конечном счёте добилась независимости в этой войне, но, увы, до её независимости Байрон не дожил. Лихорадка унесла его в могилу. Последние его слова застенографированы: " Сестра моя! дитя моё!.. бедная Греция!.. я отдал ей время, состояние, здоровье!.. теперь отдаю ей и жизнь! " Было это 19 апреля 1824 года.
* * *
В 1984 году к 50-летию Союза писателей был опубликован указ Черненко, где он весьма щедро раздавал ордена литераторам, в том числе и нескольких произвёл в герои соцтруда. Им, в частности, стал Анатолий Иванов. А вот Петру Проскурину, которого критика привычно ставила рядом с Ивановым, достался орден Ленина.
Одна известная актриса (так рассказывали), узнав, что к какому-то юбилею Малого театра дирекция занимается распределением наград, которые пойдут для оформления в президиум Верховного Совета, пришла к директору театра Царёву с грозным предупреждением. " Михал Иваныч, – сказала она, – учтите, если мне дадут орден Ленина, я восприму это как плевок в лицо! " Похоже, что именно так воспринял свой орден Проскурин. Пьяный, с бутылкой портвейна в кармане, он ходил по нашему двору (мы жили тогда в одном доме), прихлёбывал из бутылки и жаловался каждому встречному: " Тольке, этому кабану поганому, героя, а? Представляешь, Иванов – герой! А он писать-то умеет? "
Через четыре года, уже при Горбачёве Проскурин получил-таки к 60-летию звезду. Так что бушевал он зря. Оказался даже с лишним орденом Ленина. Подобрел. Забронзовел. Телевидение транслировало его творческий вечер. Но тогда, в 1984-м, его обида была понятной: чем он хуже Анатолия Иванова?
Впрочем, хуже он или лучше, но близкий мне человек, работавшая вместе с хорошей нашей знакомой Сашей (Александрой) Васильевой корректором в журнале "Москва", рассказывала, как удивился и поначалу не поверил Пётр Проскурин тому, что Роберт Фальк вовсе не западногерманский художник, как было написано у него в журнальном варианте романа. И если б не корректоры, быть бы у Проскурина Роберту Рафаиловичу Фальку, родившемуся в Москве, уехавшему в 1928 году в Париж, но через девять лет вернувшемуся назад в Россию, западногерманским гражданином.
Не удивительно, конечно, было встретить подобные ошибки у Проскурина. Помните, как осторожно предполагал один герой "Мастера и Маргариты" о другом, что тот – " конечно, человек невежественный "? А здесь и осторожничать не надо. Примерно в то же время, когда "Москва" печатала роман Проскурина, показали по телевидению его творческий вечер в Останкино, он беседовал с залом о печальном забвении фактов отечественной истории. " Ну кто, к примеру, был первым главнокомандующим Красной армии? " – вопрошал он у зала. И, получив ответ: " Троцкий ", – горестно качал головой: " Вот так мы знаем свою историю! Не Троцкий, а Сергей Сергеевич Каменев ". Я пожалел тогда, что не нашлось в зале человека, кто встал бы и сказал Петру Лукичу, что Сергей Сергеевич Каменев возглавил Красную армию с августа 1919 года, после отставки её первого главкома Иоакима Иоакимовича Вацетиса, на чём настоял основатель Красной армии Лев Троцкий. Он же поспособствовал Каменеву стать главнокомандующим, против чего выступал Сталин. Каменев командовал полком в Первой мировой войне, а Сталин категорически не соглашался с Троцким, привлекавшим на командные посты в армии бывших царских офицеров. Но в то время мнение Троцкого было намного весомее сталинского.
Не удивительно, повторяю, что Проскурин путался, перевирал факты. Этот писатель был, судя по всему, таким же знатоком отечественной истории, как и знатоком живописи. Где-то что-то слышал, но, увы, не так понял…
Романов он написал много. Они однообразны. Только к концу жизни (родился он 22 января 1928 года, а умер на 74-м году жизни: 26 октября 2001-го) появилась у него в произведениях страсть: гневно ругать тех, чьими усилиями распался Советский Союзе. Этому занятию он предаётся с сладострастным наслаждением в романе "Седьмая стража", "Число зверя", рассказе "Азъ воздам, Господи". Обратите внимание, как записано название рассказа: "азъ" – с ером, тогда почему "воздам" – без ера? Или Проскурин думал, что по дореволюционной грамоте писали только церковнославянские слова? А кроме того: кто это говорит в Евангелии: " Мне отмщение, и Аз воздам "? Христос. Зачем же оповещать Его, что ты нарушишь Его заповедь?
Впрочем, об удручающей неграмотности Проскурина я здесь и написал.
* * *
Георгий Иванович Чулков (родился 22 января 1879 года) был арестован за революционную деятельность в 1901 году и сослан на четыре года в Якутию. В 1903-м после амнистии жил в Нижнем Новгороде под полицейским надзором. Через год переехал в Петербург, где выпустил свой первый сборник прозы "Кремнистый путь". Мережковский пригласил его на должность секретаря журнала "Новый путь", который просуществовал до 1905 года. С 1905-го стал издавать журнал "Вопросы жизни", где печатал Николая Бердяева и Сергея Булгакова.
В 1906 году Чулков выпустил свою известную книгу "О мистическом анархизме", где проповедовал теорию, утверждающую индивидуализм и исповедующую внутреннюю свободу личности, на который не позволено покушаться любым силам, будь они социальные или политические.
Уже в 1911–1912 году Чулков издаёт собрание сочинений в шести томах, куда включает стихи, прозу и философские трактаты.
В 1914-м выпустил роман "Сатана", в 1916-м – роман "Серёжа Нестроев", в 1917-м – роман "Метель".
После революции Чулков не пытался приспособиться к новой власти. Выпустил два сборника прозы "Посрамлённые бесы" (1921) и "Вечерние зори" (1924), сборник "Стихотворения" (1922).
Его мемуары "Годы странствий" (1930) вызвали мощный шквал обвинений в преувеличении Чулковым собственный роли.
В конце жизни занялся литературоведением: составлял и комментировал сочинения Тютчева, издал книги "Жизнь Пушкина" и "Как работал Достоевский", но ощутимого успеха они ему не принесли.
Умер он 1 января 1939 года.
О том, каковы его стихи, можно судить вот по этому стихотворению:
Какая в поле тишина!
Земля, раскинувшись, уснула.
Устав от солнечного гула,
От хмеля терпкого вина.
И я дремал, забыв, что ярость
Страстей мятежных не прошла.
Что не распутать мне узла,
Завязанного мной под старость.
Очнувшись, вспомнил о тебе,
Моя ревнивая подруга,
И сердце будто от недуга
Запело жалобу судьбе.
Но полно! Одолей унылость!
Уныние ведь смертный грех:
Не для себя живёшь – для всех,
И безгранична Божья милость!
* * *
Об Алексее Ермиловиче Разорёнове известно мало. В основном из некрологов, появившихся в некоторых мелких печатных изданиях, откликнувшихся на смерть Разорёнова 22 ноября 1891 года (родился он в 1819 году). В "Саратовском Листке" (1891. № 25), посвящённом Разорёнову, некий А. К-ский пишет: " В высшей степени оригинально было видеть старика-лавочника в длиннополом (московском) полукафтане, декламирующего из-за прилавка целые монологи из "Гамлета", "Короля Лира", "Ляпунова", "Скопина-Шуйского", "Велизария" и других пьес и с чисто юношеским увлечением произносившего наизусть любимые места из "Демона", "Евгения Онегина", "Бориса Годунова" и "Громобоя"… Отдельным сборником его стихотворения ещё не были пока изданы; в них много искреннего, задушевного чувства; это не плоды фантазии, а песни пережитого и перечувствованного ".
В память его кружком Московских самоучек издан был в Москве, в 1896 году, сборник стихотворений "Грёзы", в котором, кроме стихотворений современных самоучек, помещена автобиография, 7 стихотворений А. Е. Разорёнова и его портрет.
" Вся жизнь моя , – пишет Разорёнов в автобиографии, – прошла в тяжёлой борьбе за существование, среди нужды, лишений, тьмы невежества и людей, умом убогих.
Писательские стремления пробудились во мне очень рано, но большинству первых моих опытов не суждено было увидеть печати.
Писал много, печатал мало (в "Грамотее", "Рассвете" (сборник, изданный И. З. Суриковым), "Иллюстрированной Неделе", "Воскресном Досуге", "Радуге", "Московском Листке", "Новостях Дня", "Русском Курьере" и некоторых других), и всё, что было мной написано и напечатано, – всё это явилось прямо из души в такие минуты, когда я чувствовал непреодолимую потребность писать ".
Всё это, добавим от себя, увы, исчезло. Кроме одного стихотворения, которое и сейчас известно каждому:
Не брани меня, родная,
Что я так люблю его.
Скучно, скучно, дорогая,
Жить одной мне без него.
Я не знаю, что такое
Вдруг случилося со мной,
Что так бьётся ретивое
И терзается тоской.
Всё оно во мне изныло,
Вся горю я как огнём,
Всё немило мне, постыло,
Всё страдаю я по нём.
Мне не надобны наряды
И богатства всей земли…
Кудри молодца и взгляды
Сердце бедное зажгли…
Сжалься, сжалься же, родная,
Перестань меня бранить.
Знать, судьба моя такая -
Я должна его любить!
На это стихотворение сочиняли музыку немало композиторов. Но известным романсом оно стало на музыку Александра Ивановича Дюбюка, чьи песни вошли в репертуар почти всех известных певцов того времени.
Во втором томе антологии старинного русского романса автора-составители Елена и Валерий Уколовы под названием "Романсы московского гуляки" поместили почти весь багаж Дюбюка (1812–1898) – более ста романсов и песен. Особый очерк почти детективного характера авторы посвятили романсу "Не брани меня, родная".
* * *
С Юрой Левитанским мы одно время крепко дружили. Жили в одном доме. Ходили друг к другу в гости. Или вместе в гости к другим.
Я уже тогда понимал, что он поэт незаурядный. Хотя не гремел. Его не знали, как популярных. Думал, что узнают, когда он однажды в "Дне поэзии" выдал изумительные пародии на современных поэтов на сюжет зайчика, который вышел погулять, и охотника, который вышел пострелять. Юра оказался волшебником. Он обладал таким даром перевоплощения, что казалось: он вообще не писал этих стихов. Это писала Ахмадулина, это – Самойлов, это – Окуджава и т. п.
Потом вышла книжка пародий. Я успел написать о ней в "Литературке". Но книжка разошлась и больше не допечатывалась.
Тоже как-то прошла мимо ценителей. По телевизору гомерически хохотали над эпиграммами Александра Иванова, а то, что рядом с ним живёт великий и настоящий пародист, – любители веселиться не усвоили.
То же самое происходило и с его стихами. Юрий Давидович родился 22 января 1922 года. Лейтенантом воевал не только с Германией, но и в Манчжурии. Печатался со стихами во фронтовых газетах.
В Иркутске выпустил первый сборник "Солдатская дорога" (1948). Потом ещё несколько в Москве. Окончил Высшие литературные курсы при Литинституте.
То есть был из поколения Самойлова, Наровчатова, Винокурова, Ваншенкина. Но их знали, а его почти нет.
Есть какая-то тайна, сопровождающая стихи: одни сразу становятся известными читателям, другие – далеко не сразу, третьи – вообще могут стать известными после смерти автора.
Юра, начавший печататься в конце сороковых, становится известным в конце семидесятых. Кажется, с книги "Кинематограф". Но настоящая известность приходит к нему во время и после перестройки. И не только как к поэту.
Левитанский не скрывает своей радости по поводу падения советской власти. Очень рассчитывает, что не повторится больше российская трагедия. С удовольствием окунается в общественную борьбу. Ведёт себя бесстрашно и бескомпромиссно.
Ему вручают Госпремию РФ. Он обращается к вручавшему премию Ельцину с призывом немедленно остановить войну в Чечне.
25 января 1996 года в московской мэрии состоялся "круглый стол" московской интеллигенции против чеченской войны. Юра говорил очень эмоционально. Кончил, откинулся на спинку кресла и умер.
Одно из моих любимых стихотворений Левитанского: