Но тот после больницы снова попал в лагерь. В 1951 был вывезен из Колымы для работы над атомным проектом. Но благодаря зачётам его срок иссякал через несколько месяцев. Поэтому его направили на север Коми в Инту как административно ссыльного. С 1954 до 1972 работал до пенсии в Ухте, признавался "лучшим изобретателем Коми АССР".
В 1965 вторично встретился с Шаламовым, переписывался с ним. Однако из-за творческих разногласий относительно изображения жизни в лагере (а Демидов писал свои рассказы), разорвал свои отношения с ним, хотя уважение к нему сохранил.
Продолжал писать рассказы после ухода на пенсию в 1972-м.
В 1980-м по всем адресам, где хранились рукописи Демидова, КГБ провёл обыск. Всё было изъято.
Георгий Георгиевич умер 19 февраля 1987 год. Летом того же года дочь Демидова обратилась к секретарю ЦК А.Н. Яковлеву с просьбой вернуть рукописи. В июле 1988 рукописи были возвращены.
Но опубликовать их оказалось трудно. Первым рассказ "Дубарь" напечатал в 1990-м Коротич в "Огоньке". Во Франции издали книгу, но из-за краха СССР, русское её издание не состоялось. После отъезда дочери в Канаду рассказы начали печататься в зарубежных изданиях. С 2008 году издательство "Возвращение" выпустило три тома сочинений "Демидова": "Чудная планета", "Оранжевый абажур", "Любовь за колючей проволокой". Увы, пока дальнейшее издание рассказов прекращено.
Режиссёр Светлана Быченко сняла документальный фильм "Житие интеллигента Демидова", построенного на интервью с дочерью – В.Г. Демидовой, со знакомыми писателя в Ухте и на текстах писем Г. Демидова.
* * *
Зиновий Давидович Львовский (родился 19 февраля 1891 года) занимался переводами на русский язык с французского, норвежского, английского, немецкого языков – в основном произведений Д. Лондона и О. Генри. Во второй половине 1926 года эмигрировал во Францию, где переводил писателей на французский язык (например, Эптона Синклера).
21 июня как иностранный подданный еврейского происхождения был арестован нацистами в Париже. 7 октября 1943 года этапирован в Освенцим, где погиб 12 октября 1943 года.
Так завершилась карьера весёлого человека, начинавшего в России пьесами "Безнравственная женщина" (1916) и "В купальне" (1912).
* * *
Борис Николаевич Агапов (родился 19 февраля 1899 года) в 1922 году окончил филологический факультет Тбилисского университета и переехал в Москву.
Вместе с К. Зелинским, В. Инбер и И. Сельвинским работал над созданием идеологической и формальной программы группы "конструктивистов" – их Литературного центра. В первом поэтическом сборнике центра "Госплан литературы" (1924) напечатал стихи и повесть в стихах "Топчук". Как и другие конструктивисты активно разрабатывал стихотворный размер – тактовик.
Затем посвятил себя описанию жизни учёных, инженеров, конструкторов. Писал документальные книги. Один из авторов книги "Канал имени Сталина" (1934).
Писал сценарии к документальным кинофильмам. Их написал много.
В 1946 году за фильм "Возрождение Сталинграда" (сценарий написан в соавторстве с И.М. Посельским) получил сталинскую премию 1 степени.
Такую же премию получил и в 1948 году за фильм "День победившей страны".
Умер 6 октября 1973 года.
20 ФЕВРАЛЯ
Николай Георгиевич Гарин-Михайловский (родился 20 февраля 1852 года) был крупным инженером-путейщиком.
Весной 1880 участвовал в строительстве порта Батуми, отвоёванного у Турции в войну 1877–1878 гг. Был помощником начальника участка на строительстве железной дороги Батум-Самтредиа. Подвергался вместе со строителями опасности нападений разбойничьих банд.
Отличался исключительной честностью и, в конце концов, подал в отставку, возмущённый корыстью коллег, отщипывающих в свой карман из бюджета.
Два с половиной года Гарин-Михайловский вместе с женой и двумя детьми провели в Саратовской губернии, где купили имение. Жена лечила крестьян, а Михайловский пытался провести народнические идеи: укрепить крестьянскую общину, искоренить кулаков. Но недругов у Михайловского было много. Бесконечные поджоги вытеснили семью Михайловских из деревни.
В мае 1886-го Михайловский возвращается на службу путейцем. Он вёл изыскания на участке "Уфа-Златоуст", который позже станет начальным пунктом Транссибирской магистрали. Однако он вновь столкнулся с бюрократией и казнокрадством.
Надо сказать, что одновременно Михайловский описал свой неудачный деревенский эксперимент в повести "Несколько лет в деревне".
Рукопись была доставлена в Москву, прочитана однофамильцем и тёзкой писателя главой народников Николаем Константиновичем Михайловским, который предложил напечатать её в "Русской мысли". Для переговоров с автором отправился Станюкович.
Станюкович сообщил Михайловскому об успехе его рукописи, выслушал первые главы из повести "Детство Тёмы", пришёл в восторг и предложил самарскому помещику Михайловскому присоединиться к группе московских литераторов, которая намеревалась выкупить захиревший к тому времени журнал "Русское богатство", но не располагала наличными. Николай Георгиевич сумел достать денег, перезаложив имение.
С 1 января 1982 года "Русское богатство было выкуплено, издательницей его официально значилась Надежда Валерьевна Михайловская. В первых трёх номерах обновлённого журнала была напечатана повесть "Детство Тёмы" под псевдонимом Н. Гарин.
Повесть имела огромный успех, что подвигло Гарина-Михайловского на продолжение. В 1893 году в том же журнале появляется продолжение "Гимназисты", в 1895 – "Студенты". Над последней повестью "Инженеры" писатель работал с 1898 года и до конца своих дней, то есть до 10 декабря 1906 года. "Инженеры" он закончить не смог.
Этому мешало новое поступление Михайловского на службу. И новое в ней разочарование.
В конце концов, он примкнул к экспедиции Звегинцева, которая исследовала сухопутные и водные пути вдоль северокорейской границы и далее до Порт-Артура.
Несмотря на физические трудности, Михайловский совершил это путешествие. Из Порт-Артура на океанском пароходе прибыл в Сан-Франциско, а оттуда пересёк на поезде весь американский континент и приплыл на английском пароходе в Великобританию.
В России его встречали как известного путешественника. С Михайловским беседовали во дворце, хотели наградить орденом, но отменили награждение, а вместо этого административно выслали из Петербурга за то, что он подписал протест против избиения студентов и публики 4 марта 1901 года.
Михайловский умер известным русским писателем и прекрасным публицистом, отстаивавшим строительство в России недорогих железных дорог.
* * *
Александр Христофорович Востоков был внебрачным сыном знатного остзейского дворянина Х.И. Остен-Сакена. В младенчестве был отдан на воспитание в Ревель, в бедную полукрестьянскую семью.
Когда мальчику исполнилось 7 лет, Остен-Сакен, не желая усыновления, придумал ребёнку фамилию Остенек, которую тот впоследствии в будущем изменил на "Востоков".
Тогда же Остен-Сакен распорядился отправить мальчика на учение в Санкт-Петербург.
В Петербурге Востоков быстро стал активным деятелем Вольного общества любителей словесности, наук и художеств.
Востоков – прежде всего исследователь русского тонического стихосложения, памятников древнеславянской письменности, грамматики славянских языков, в том числе и русского. Он заложил основы сравнительного славянского языкознания в России.
В будущем Р.О. Якобсон будет превозносить работу Востокова "Опыт о русском стихосложении" (1812), где представлены типология систем стихосложения, анализ прасодических предпосылок русского языка, обзор разных форм русского фольклорного языка.
В работе "Рассуждение о славянском языке, служащее введением к Грамматике сего языка, составляемой по древнейшим оного письменным памятникам" (1820) Востоков выделил три периода истории славянских языков: древний (XII–XIII вв.), средний (XIV–XV вв.) и новый (с XVI века). В этой же работе он открыл носовые гласные (юсы), сопоставив русские слова с польскими. Эти буквы означали носовые гласные носовое "о" и носовое "е". Он впервые понял, что в славянских языках буквы "ъ" и "ь" обозначали краткие гласные.
Востоков много сделал для русской науки. Впервые перевёл "Остромирово евангелие", составил "Словарь церковнославянского языка", редактировал и писал работы в четырёхтомный "Словарь церковнославянского и русского языка".
О том, каков он был поэт, скажет его (до Ломоносова!) перевод римского поэта Горация. Великое стихотворение "К Мельпомене":
Крепче меди себе создал я памятник;
Взял над царскими верх пирамидами,
Дождь не смоет его, вихрем не сломится,
Цельный выдержит он годы бесчисленны,
Не почует следов быстрого времени.
Так; я весь не умру – большая часть меня
Избежит похорон: между потомками
Буду славой расти, ввек обновляяся,
Зрят безмолвный пока ход в Капитолию
Дев Весталей, во след Первосвященнику.
Там, где Авфид крутит волны шумящие,
В весях скудных водой Давнус где царствовал,
Будет слышно, что я – рода беззнатного
Отрасль – первый дерзнул в Римском диалекте
Эолийской сложить меры поэзию.
Сим гордиться позволь мне по достоинству,
Муза! сим увенчай лавром главу мою.
Умер Александр Христофорович 20 февраля 1864 года. Родился 27 марта 1781-го.
21 ФЕВРАЛЯ
Я немало встречал людей, которые относились довольно враждебно к диссидентам. Особенно к тем, кто преуспел в жизни, кто при правителях, против которых выступал диссидент, добился неплохого, хорошего, а то и очень хорошего положения в обществе. " Ну, чего ему не хватало? " – почти плаксиво выводили те, кто осуждал, допустим, академика Сахарова. Ту же песню заводили и по отношению к Петру Григорьевичу Григоренко.
Особенно много среди осуждавших было тех, кто уже достиг какого-то положения, надеялся на дальнейшее продвижение, втайне при этом соглашаясь с диссидентскими высказываниями. Они вели двойную жизнь, в которой им было комфортно, поэтому морщились от сознания того, что кому-то такая двойная жизнь может надоесть, и он пренебрежёт всеми благами и привилегиями ради возможности открыто говорить правду.
Пётр Григоренко из крестьянской семьи. Уже в 1922 году стал членом бюро комсомольской ячейки в родном селе. В 1926–1927 секретарь Селидовского сельского райкома комсомола. В1927-1929 – секретарь комитета комсомола транспортного комбината.
Понятно поэтому, что ему легко было поступить в 1929 году в Харьковский технологический институт, откуда его в 1931 году перевели в Военно-техническую академию в Ленинграде, а после перемещения её факультета в 1932-м – в Военно-инженерную академию в Москве. Её Григоренко и окончил в 1934-м. Дальше учился в Академии Генерального штаба, которую окончил в 1939 году. А перед ней в 1934–1936 году был начальником штаба отдельного сапёрного батальона в Западном особом военном округе. Винился позже в том, что на этом посту руководил разрушением трёх православных храмов. Писал, что, приняв на совесть эти разрушения, решил отныне не разрушать, а строить. И добился того, что ему дали руководить строительными работами: сделали командиром инженерного батальона Минского укрепрайона.
Ещё одна подробность. На 2 курсе Академии Генерального штаба написал письмо секретарю ЦК партии А.А. Андрееву, в котором, требуя повысить качество обучения, обвинял преподавателей в восхвалении врагов народа и в преуменьшении роли Сталина в Гражданской войне. В своей автобиографической книге "В подполье можно увидеть только крыс" он вспоминал о таких вещах: "Нас обманули потому, что мы хотели быть обманутыми. Мы так верили в коммунизм и нам так хотелось в него поскорее протиснуться, что мы готовы были оправдывать любые преступления, если они хоть немного подлакировывались коммунистической фразеологией. Мы не хотели охватывать происходящие события широким взглядом. Нам больше нравилось упереть взгляд в конкретное явление и заставить себя поверить, что это единичное явление, а в целом дело обстоит так, как его партия освещает, то есть так, как это и положено по коммунистической теории. Так было спокойнее для души и… признаемся честно, БЕЗОПАСНЕЕ". Однако уже тогда он действовал не так уж осмотрительно. Арестовали, потом отпустили родного брата Ивана, который рассказал Петру о чудовищных злоупотреблениях органов безопасности в Запорожье. Григоренко написал об этих преступлениях Вышинскому, добился у него приёма. После этого организаторы запорожских репрессий были арестованы. Позже Пётр Григорьевич, на которого уже был выписан ордер на арест, понял, что справедливость восторжествовала потому, что разговор с Вышинским и с его заместителем совпал по времени со сменой руководства НКВД. "Это уже действовала бериевская метла", – написал Григоренко. В 1939-м Григоренко служил офицером Генштаба в управлении фронтовой группы во время боёв на Халхин-Голе. Был ранен. В 1940 году – офицер в штабе Дальневосточного фронта. В 1942-1943-м – командир отдельной 18 стрелковой бригады. С декабря 1943 года – заместитель начальника штаба 10 гвардейской армии (2-й Прибалтийский фронт). В феврале 44-го тяжело ранен. Ещё в 1941 году выступил с критикой Сталина за политическую близорукость, из-за чего не получил генеральской должности. В дальнейшем у Григоренко были неприятности со СМЕРШем, перехватившим письмо, где Пётр Григорьевич критикует методы ведения войны. Так что звание генерал-майора получил только после смерти Сталина и критики его культа – в 1959 году. С 1945 по 1961 работал в Военной Академии имени Фрунзе. Был инициатором, создателем и начальником кафедры военной кибернетики. Был автором более 60 военных работ.7 сентября 1961 года на партийной конференции Ленинского района Москвы выступил с призывом отказаться от номенклатурных привилегий, ратовал за сменяемость и выборность руководящих кадров. И поскольку его выступление было признано ошибочным, Григоренко написал открытое письмо к избирателем, в котором критиковал Хрущёва и его окружение за "неразумную и часто вредную деятельность". После чего был уволен из Академии и с понижением переведён на Дальний Восток. В 1962–1964 году – начальник оперативного отдела штаба 5 армии (Дальневосточный военный округ). Осенью 1963 года создал "Союз борьбы за возрождение ленинизма", который выпускал листовки с критикой советской бюрократии, за народный контроль над властями.1 февраля 1964 года вместе с сыновьями генерал был арестован и направлен на судебно-психиатрическую экспертизу в Институт имени Сербского. Экспертиза признала его невменяемым. Он был переведён в Лефортовскую тюрьму. 17 июня 1964 года Военная коллегия Верховного Суда СССР признала Григоренко душевнобольным, лишила воинских званий. 14 августа 1964-го он был этапирован в Ленинградскую специальную психиатрическую больницу. После отставки Хрущёва весной 1965-го Петра Григорьевича освободили, но не восстановили в воинском звании, так что для того, чтобы прокормить семью, он работал грузчиком в овощном магазине, швейцаром. В связи с обсуждением книги А.М. Некрича "22 июня 1941" написал работу о первых месяцах войны и ответственности Сталина за трагедию поражений того времени. Работа была издана в самиздате. В 1967-м неофициально читал лекции студентам МГУ по истории Великой Отечественной войны. В 1968-м осудил советскую агрессию в Чехословакии. Разочаровался в подпольных методах ведения борьбы, выступил за активную и гласную деятельность диссидентов. Название его до сих пор актуальной и очень интересной книги "В подполье можно встретить только крыс" восходит к его высказыванию о том, что "власть стремится уйти из-под света, изображает наши действия, как нелегальные, подпольные, пытается загнать нас в подполье. Но мы твёрдо знаем, что В ПОДПОЛЬЕ МОЖНО ВСТРЕТИТЬ ТОЛЬКО КРЫС". Григоренко решительно поддержал движение крымско-татарского народа, призвал его требовать всего, что у народа было незаконно отнято.7 мая 1969 года во время поездки в Ташкент на процесс крымских татар был арестован и помещён в специальную психиатрическую больницу. Но там не подтвердили его психической болезни. Тогда его перевезли в Институт имени Сербского, который подтвердил свой прежний диагноз и направил Григоренко в Черняховскую психиатрическую спецбольницу. С жалобой на такое положение дел к Генеральному прокурору Руденко обращались правозащитники А.Д. Сахаров, М.А. Леонтович, В.Ф. Турчин, В.Н Чалидзе. Молодой врач-психиатр Семён Глузман за проведение заочной экспертизы, доказывающий факт психического здоровья Григоренко, был в 1972 году осуждён на 7 лет лагерей. В 1974-м под давлением мировой общественности бывший генерал был освобождён и продолжил диссидентскую деятельность. В конце 1977 года выехал в США для операции и встречи с сыном и лишён вдогонку советского гражданства.21 февраля 1987 года Пётр Григорьевич скончался в Нью-Йорке (родился 16 октября 1907 года). Посмертная судебно-психиатрическая экспертиза 1991 года признала заключение о невменяемости Григоренко необоснованным. А возвращаясь к тому, о чём написал вначале, ещё раз сошлюсь на замечательную книгу "В подполье можно встретить только крыс":
" …после XX съезда партии, после всех лицемерных разговоров о культе Сталина, при одновременном создании нового культа, в моей душе царил разлад. Мне трудно было молча терпеть лицемерие правителей, но одновременно я понимал, что выступление будет стоить мне крушения всего устоявшегося и вполне меня устраивающего уклада. Поэтому я старался давить свои протестные настроения волевым усилием и работой. Теоретический труд, о котором я уже упоминал, создание курса лекций для новой кафедры и работа над докторской диссертацией плюс текущая служебная деятельность забирали меня всего. Но постепенно обстановка разряжалась. В 1960 г. вышел в свет теоретический труд. Учебные материалы на 1961/62 учебный год впервые кафедра закончила разработкой к началу августа. В последних числах этого же месяца я сдал в совет академии также докторскую диссертацию и почувствовал себя освободившимся.
И тут с особой силой навалилась на меня уже давно преследовавшая мысль: "Надо выступать. Нельзя молчать. Тем более что я могу иметь трибуну, с которой далеко прозвучит…" […]
Тогда опасности мне представлялись преувеличенными. И готовился я к самому худшему. Страха не было. Но было хуже страха. Жалость к близким людям. Жалость опустошающая, когда стоишь рядом с любимым человеком, видишь его муку и помочь ему не можешь. И отчаяние охватывает тебя: "Нет, к черту, никаких выступлений, простите меня, родные, за то, что хотел вам такое зло причинить". Но проходит время, и новые, не менее мучительные, мысли: начинаю с иронией: "Да, правильно. Зачем это тебе? Генеральские погоны надоели, высокие оклады, специальные буфеты и магазины? Какое тебе дело до каких-то там колхозников, рабочих, гниющих в тюрьмах и лагерях. Живи сам, наслаждайся жизнью. Подонок ты этакий, Петр Григорьевич". И так от одной до другой крайности. Всё ищу ответа, как быть. А ответа нет, нет до самой конференции, до самой трибуны конферентской ".
О том, что было после этой трибуны, мы уже здесь говорили.