8 января в 19 часов части дивизии выступили из района своего расположения и к 6 часам 9 января сосредоточились в лесу севернее отм. 115.2. К 4 часам 13 января дивизия приняла боевой порядок для наступления. Первый эшелон дивизии, 1069-й полк, имея боевой порядок полка в три эшелона, занял исходное положение для наступления на участке исключительно Самбодзе - Татарческо; 1071-й полк, второй эшелон дивизии, - в районе садов, в полутора километрах южнее Вице-Всходне; 1067-й полк, третий эшелон дивизии, - в лесу, восточнее Воля Целеювска.
С наступлением темноты, скрытно от противника и от своего командования, выходили части дивизии на исходное положение для наступления. Если бы командующему армией стало известно о нашем выдвижении к берегу Вислы, он, безусловно, вернул бы дивизию в район, который был указан штабом армии, а тогда - прощай наш план боя, в успехе которого мы были уверены. А жили мы все тогда, и я, и командиры частей, одной лишь этой целью.
Мой командно-наблюдательный пункт был уже на восточном берегу Вислы в землянке, отрытой в дамбе реки. На старом КП была оставлена смена телефонистов с офицером, чтобы в случае звонка командующего они без промедления смогли бы соединить меня с начальством. Это было сделано с единственной целью - не вызвать никакого подозрения у командующего о смене КП.
Помню, уже после окончания войны мой старый знакомый генерал-лейтенант Баринов сказал мне:
- Не могу понять, как ты мог решиться на такой шаг, как форсировать Вислу. Ведь в случае неудачи тебя бы расстреляли!
- Я был одержим этой идеей, а в успехе был уверен на все сто процентов, - ответил ему я.
Мне хотелось перехитрить противника, разгромить его превосходящие силы и выходом на один из его флангов поставить его в очень тяжелое положение. Возможность такая была, и нужно было ею воспользоваться.
За двое суток до занятия пехотой исходного положения, вся артиллерия дивизии и пулеметные роты уже стояли на своих позициях в полной готовности к бою.
Наконец настал день атаки 14 января. По плану армии (фронта) 155-минутная артиллерийская подготовка атаки начиналась 25-минутным огневым налетом. Затем передовые батальоны дивизий первых эшелонов должны были в течение одного часа форсировать реку Пилица и овладеть плацдармами на западном берегу реки, а при успешных действиях передовых батальонов их успех развивали дивизии. На направлении главного удара армии (23-й стрелковой дивизии и 9-го гвардейского стрелкового корпуса) наступление войск сопровождалось двойным огневым валом на глубину 1–2 км.
Этот порядок устанавливался для войск, находящихся на плацдарме, и на нашу дивизию не распространялся. Мы были предоставлены сами себе. Планируя в дивизии огонь артиллерии и пулеметов, мы считали, что для подавления противостоящего противника и прорыва его обороны недостаточно будет ограничиться одним 25-минутным налетом.
В эту тревожную ночь саперы последний раз проверили состояние ледяного покрова реки. Полынья, как мы и предполагали, затянулась слоем льда. Погода, одна из главных проблем, которая беспокоила больше всего, не подвела. Можно было облегченно вздохнуть.
С оборудованного в дамбе реки наблюдательного пункта ведется наблюдение за левым берегом. Как и в прошлые ночи - тихо. Видно, немцы ни о чем не догадываются, хотя перед Мангушевским плацдармом противник непрерывно освещает ракетами подступы к своему переднему краю.
Подошло время действовать "рабочим войны". Командир саперного батальона майор Я. В. Матвеев дает последние указания своим командирам. Пять групп саперов под руководством командира роты старшего лейтенанта С. Ф. Денисова и сержанта М. У. Григоренко бесшумно ползком пробираются к противоположному берегу. Под самым носом у немцев они должны проделать проходы в минных заграждениях. Малейшая оплошность одного - и все может закончиться провалом. Работа саперов прикрывается дивизионом артиллерии, минометами и станковыми пулеметами. Эти средства огневого прикрытия еще засветло были нацелены и готовы по первому сигналу саперов обрушиться на противника.
Пошло около двух часов. На том берегу тихо. Как видно, саперам удалось незаметно подползти к переднему краю немцев. Внезапно противник открыл минометный огонь. Мины беспорядочно ложатся по руслу реки, образуя проруби. Через минуту все стихло. Ружейно-пулеметного огня не слышно - значит, немцы не обнаружили саперов. Проходит еще час. Наконец-то мы видим наших героев. Лица их возбуждены от пережитой опасности. Старший лейтенант С. Ф. Денисов докладывает:
- Задание выполнено!
Медленно, как вечность, тянется время. Через час в бой. На душе и радостно, и тревожно. Кто не переживал ночь перед атакой?! "Ведь самый страшный час в бою - час ожидания атаки".
Долгие военные годы не притупляют остроты чувств. Нервы натянуты, как струны. Тяжелый многодневный труд тысяч людей пройдет через главное испытание - жестокую проверку боем.
Передовой батальон выходит к самому берегу реки, готовый к действиям. Его командир майор Д. П. Маматов держится спокойно и уверенно. Он один из лучших командиров батальонов, поэтому ему предоставлена честь первому форсировать Вислу и пробить брешь в обороне противника. Бодрое настроение комбата передается бойцам и офицерам. Они шутят, острят и, как их командир, уверены в успехе. Глядя на этот спаянный боевой коллектив, тяжелая ноша добровольно взятой на себя ответственности перестает давить на плечи: эти ребята не подведут.
Стрелки часов отсчитывают последние секунды назначенного часа артподготовки. Все замерло в ожидании торжественного момента.
В 8 часов 30 минут тысячи острых языков пламени на плацдарме прорезают предрассветную темень, багровым заревом зажигая небо. Грянул гром пушек, затряслась земля, задрожал воздух. Началось! С наблюдательного пункта дивизии взвились зеленые ракеты - сигнал о начале дивизионного артиллерийского налета. Рядом раздался грохот пушек, заговорили мягким баском минометы, затрещали, захлебываясь от удовольствия, пулеметы.
Гром пушек и трескотня пулеметов - прекрасная музыка для солдатского уха, хотя не всегда она трогает душу. Бывалый солдат умело разбирается в симфонии пушек, несет ли она победу или трубит по-пустому. На этот раз по оживленным, довольным лицам бойцов было ясно - они довольны оркестром "бога войны".
Стоя на берегу реки, мы напряженно следили за разрывами наших снарядов и полетом трассирующих пуль. Я не заметил, как ко мне подбежал телефонист и прокричал в самое ухо:
- Товарищ генерал, вас вызывает срочно к телефону командир корпуса!
Я спустился к землянке и взял трубку.
- Выясните поскорее и доложите, что за пулеметная стрельба на правом берегу Вислы, в районе Самбодзе. Не немцы ли перешли Вислу? - услышал я в трубке встревоженный голос комкора.
Пронзительная стрекотня наших пулеметов прорвалась сквозь гул артиллерийской канонады, достигла плацдарма и вызвала беспокойство командира корпуса.
- Здесь все в порядке. Стрельбу ведут наши пулеметчики по левому берегу Вислы, - ответил я генералу.
- Вы все-таки проверьте, не немецкая ли разведка там.
Разговор был прерван: командира корпуса вызывали к другому аппарату.
Беспокойство М. А. Сиязова было небезосновательным. В штабе корпуса никто не верил в возможность форсирования Вислы, полагая, что оговорка в приказе "если лед позволит" предостережет командование дивизии от рискованного шага. Не случайно поэтому за все время подготовки дивизии к бою никто ни разу в штабе корпуса не поинтересовался, чем занимается дивизия, и не требовал от нас никаких докладов до самой последней минуты. Внимание командования и штаба корпуса было всецело поглощено подготовкой к прорыву 23-й дивизии, а о нашей просто забыли, хотя, откровенно говоря, мы и не старались напоминать о себе.
Вот поэтому пулеметная стрельба на фланге и в тылу корпуса так озадачила М. А. Сиязова, тем более что в период артиллерийской подготовки, и особенно в начале ее, в практике наших войск огонь такой массы пулеметов не применялся. Шум пулеметных очередей был слышен через грохот тысячи стволов артиллерийской стрельбы, потому что пулеметчики просверлили (в полковых мастерских) дыры в пулях: в полете оболочка пули разрушалась, принимала неправильную форму и, вращаясь вокруг своей оси, невыносимо-пронзительно визжала.
Истекали последние минуты артиллерийского налета. Батальон майора Маматова с батареей противотанковых пушек быстро спустился к реке и бегом устремился в атаку. Мы с волнением наблюдали за ними. Ни один боец не провалился под лед. Противник продолжал упорно молчать, забившись в щели от огня наших батарей и пулеметов. Рота лейтенанта А. И. Сидорова уже на том берегу. Через двадцать минут майор Маматов докладывает:
- Овладел южной частью острова Кемпа Конарска и опорным пунктом противника Пулько. Продолжаю успешно продвигаться вперед.
На реке распоряжается начальник инженерной службы дивизии подполковник Н. М. Ваганов, прекрасный, грамотный инженер.
Саперный батальон майора Я. В. Матвеева укладывает на лед деревянные настилы для пропуска артиллерийских систем и автомашин. Опасные места и проруби, образовавшиеся от разрывов мин и снарядов, обозначаются флажками. В полной готовности оказать необходимую помощь находится аварийная команда. Вот по настилу пошла первая пушка сержанта В. Л. Журавлева, за ней другая, третья, четвертая…
За первым батальоном двинулся в бой батальон капитана Д. Е. Савотина с задачей, расширяя прорыв справа, наступать на Погружице. В голове батальона - рота лейтенанта П. Д. Богданова. Она не идет, она несется в атаку. Выскочив на берег, рота с ходу овладевает отдельным двором западнее озер и, не задерживаясь, продвигается в направлении Подгужице. За батальоном, не отставая ни на шаг, двигается и поддерживает метким огнем прямой наводки взвод младшего лейтенанта А. К. Демина.
Не успел 2-й батальон выйти на левый берег, как на реке появился батальон капитана В. К. Свиридова с задачей - наступать на восточную окраину Конары. В голове 3-го батальона - командир 1069-го стрелкового полка подполковник Закки Хабибуллин в окружении офицеров штаба и связистов. Он сияет, горд за полк - все идет по плану. Хабибуллин любит ратное дело, риск, опасность. За боевую удаль в полку его прозвали Чингисханом.
Лед трещит и местами трескается под тяжелым грузом, но саперы быстро переносят настилы от опасных мест. С каждым батальоном уходят штатные огневые средства. Управление огнем постепенно децентрализуется.
Офицеры политического отдела дивизии информируют личный состав об успешном форсировании Вислы и прорыве обороны противника 1069-м стрелковым полком.
Пока враг не разгромлен, расслабляться нельзя. Как только противник опомнится, он будет пытаться контратаками из глубины обороны восстановить положение. Командующему артиллерией дивизии полковнику В. Ф. Буевичу ставится задача: немедленно перебросить на левый берег реки противотанковый резерв в составе отдельного истребительного противотанкового дивизиона и саперной роты под командованием командира дивизиона Н. Е. Розенберга с противотанковыми минами, начальнику разведки дивизии подполковнику Е. Г. Шуляковскому вести разведку в направлении Кемпа Конарска - Конары.
Пока батальоны 1069-го стрелкового полка вводились в бой, передовой батальон капитана Маматова овладел опорным пунктом противника Острувек. В бою за этот укрепленный пункт беспримерную храбрость и находчивость проявили наводчик 45-мм пушки М. Д. Винтоняк, командир стрелкового отделения сержант П. В. Данкин, рядовой С. Атлиев и многие другие.
В 10 часов подполковник Хабибуллин доложил по телефону:
- Полк овладел населенным пунктом Острувек. Противник понес большие потери. Немцы, оставшиеся в траншеях и землянках, сдаются в плен. Первую партию пленных 997-го и 692-го охранных батальонов в числе 34 человек направляю к вам. Среди пленных командир 3-й роты 997-го охранного батальона обер-лейтенант Вайс Эрих. Наши потери незначительные.
Подошло время вводить в прорыв 1071-й стрелковый полк. На наблюдательном пункте дивизии ждет приказа командир полка майор А. Ф. Сен-Этьен (в молодые годы, будучи курсантом, он изменил свою фамилию Рыжов на более "благозвучную". В связи с этим в период культа личности имел много неприятностей). Ближайшая задача полка - овладеть участком шоссе Конары - Магерова Воля.
Быстро спускается к реке батальон майора К. А. Будькова. Бойцы и командиры, окрыленные первыми удачами 1069-го полка, спешат включиться в бой, пока противник дезорганизован. Майор Будьков - опытный командир; он отлично разбирается в сложившейся обстановке и понимает, что для успешного развития прорыва требуется только одно - быстрота и натиск.
За первым батальоном - третий, капитана В. Д. Топорова. Батальон двигается бодро и смело.
Вот показался второй батальон. Его ведет майор A. A. Семирадский, стройный, подтянутый, отличный офицер. Увидев меня, приветливо машет рукой. Мы давно и хорошо знаем друг друга. Не раз попадали в переплеты, но он никогда не терял самообладания, оставаясь спокойным и уверенным в себе. Я не переставал удивляться, как в этом еще очень юном человеке удивительно гармонично сочеталась мягкая душевность с огромной силой воли и мужеством.
В успехе дивизии не последнюю роль сыграл командир 122-мм артиллерийского дивизиона майор И. Е. Улыбышев. Артиллерист высшего класса, наделенный огромным чувством ответственности, среди командиров стрелковых подразделений и частей он пользовался большим уважением и любовью. Он постоянно находился в боевых порядках полков и батальонов и, как мастер своего дела, следя за полем боя, всегда знал наверняка, каким ходом ответит противник на действия нашей пехоты. Улыбышев умел разглядеть хорошо замаскированные огневые точки там, где другие их не видели. Каждый его снаряд достигал цели. Самое главное - он никогда не ждал просьб на огонь от тех, кого поддерживал. Следя за наступлением стрелковых рот, дивизион своевременно давил огнем все, что мешало продвижению пехоты. Такие артиллеристы, как майор Улыбышев, сохранили сотни человеческих жизней, прокладывая пехоте огнем своих батарей дорогу вперед.
Тревоги и опасения остались позади. Приятно было осознавать, что, форсируя Вислу, мы правильно оценили и силы противника на избранном направлении, и фактор внезапности в данных условиях обстановки. Река оказалась нашим добрым союзником. Ее ледяной покров был не настолько прочен, чтобы вызвать у немцев беспокойство, и не настолько слаб, чтобы заставить нас отказаться от форсирования.
О результатах боя надо было немедленно доложить по телефону командиру корпуса. Выслушав мой доклад, генерал-майор Сиязов сказал:
- Подождите минутку….
Не отрывая трубки от уха, я слышал, что командир корпуса кому-то передает содержание моего доклада. Не прошло и минуты, как я услышал в трубке голос командующего армией:
- Повторите все, что вы доложили командиру корпуса.
Я повторил слово в слово.
- Скажите, каким образом ваши полки могли оказаться за Вислой? Вы, очевидно, пьяны или что-то безнадежно путаете, - возмущался и недоумевал командующий.
С началом наступления, увлеченный боем дивизии, я забыл, что командующий разрешил форсировать Вислу только одним батальоном, опасаясь провала неокрепшего льда. Резкий тон командующего и его сомнения в правдивости моего доклада напомнили мне всю предысторию этого дела и подтвердили то, о чем я раньше только догадывался, а именно, что приказ штаба корпуса до Военного совета не дошел. Не сразу нашел я, что ответить. Не хотелось подводить командира корпуса. Однако после небольшой паузы коротко, не вдаваясь в подробности, я доложил, каким образом наши полки форсировали Вислу и оказались там, где их совсем не ожидал противник.
- Я не поверю вам до тех пор, пока своими глазами не увижу пленных у себя на командном пункте, - уже немного мягче сказал командующий.
Я заверил его, что пленные будут немедленно отправлены к нему, но для того, чтобы убедиться в достоверности моего доклада, надо через десять минут взглянуть на западную окраину Острувек, где передовые подразделения 1069-го полка обозначат линию своего фронта ракетами зеленого огня. Командующий согласился, его голос потеплел, видно, он все понял и поверил. А у меня отлегло от сердца.
Тут же на наблюдательном пункте дивизии перед отправлением в штаб армии был допрошен обер-лейтенант Эрих Вайс, здоровенный мужик лет сорока, член национал-социалистической партии. На вопрос, почему немцы без особого сопротивления сдались в плен, он ответил:
- Вы применили новое оружие, уничтожающее все живое. Ни один человек не способен выдержать такого жестокого испытания. Это бесчеловечно.
Ответ гитлеровца возмутил и одновременно рассмешил нас. Слова о бесчеловечности из уст фашиста звучали кощунственно. Его вывели из землянки и, указав на 45-мм пушки, сказали:
- Вот, погляди на наше новое оружие.
Он посмотрел, покачал головой, но ничего не сказал. Зато здорово посмеялись над незадачливым воякой пушкари-пехотинцы.
В результате первого дня боя части дивизии расширили прорыв до 3 км по фронту и 6 км в глубину, овладев при этом сильно укрепленными пунктами Острувек, Пулько и отм. 118.2 (южной). Бойцы, сержанты и офицеры проявили высокий воинский дух, образцы героизма и мужества.
Особенно отличились в боях: командир батальона майор Д. П. Маматов, погибший смертью храбрых на поле боя, командир роты саперного батальона старший лейтенант С. Ф. Денисов, командир 45-мм орудия истребительного противотанкового дивизиона старший лейтенант Лобода, командир стрелкового отделения красноармеец И. Г. Кайдан, командир огневого взвода 120-мм минометной батареи лейтенант Ф. Д. Липатов и многие другие.
15 января в 9 часов 30 минут, после 30-минутной артиллерийской подготовки, части дивизии перешли в наступление и полностью очистили от противника остров Кемпа Конарска, овладели населенным пунктом Подгужице, выс. 118.2 (сев.), шоссейной дорогой севернее Магерова Воля и завязали бои за Конары и рощу, что южнее Марынин. В ночь на 16 января противник, подтянув из резерва части 251-й пехотной дивизии и до 50 танков, неоднократно переходил в контратаки, но все его усилия были напрасны. С утра дивизия, разгромив остатки охранных батальонов и до двух батальонов 251-й пехотной дивизии, овладела населенным пунктом Конары, городом Гура Кальварья и, преследуя противника, вышла на рубеж Сабикув, Чаплинек, создав серьезную угрозу окружения Варшавской группировке немецких войск.