На другой день, в понедельник, я пришел на работу, зашел к себе в кабинет, посмотрел партийную почту, а потом – пошел в бухгалтерию, ключи-то у меня, рабочий день начинается. Дернул за ручку двери – открыто, – там уже находился заместитель главного бухгалтера, Шотт Мартын Мартынович. Я с ним поздоровался, мы были всегда с ним в хороших отношениях, поговорили о моем отпуске в Молдавию, потом я сел за стол главного бухгалтера.
Начали подходить люди, бригадиры, водители, куда-то надо были доверенности и т. д… Шотт все выписывал, что надо, начали спрашивать, а кто будет подписывать документы. Ответил, что сегодня буду подписывать все за главного бухгалтера – я. Никто не удивился, что главный экономист сегодня замещает главного бухгалтера. Не удивились даже женщины-работники бухгалтерии, только шутливо спросили, а что, мол, у нас новый главный бухгалтер? И – все.
Я открыл стол бухгалтера, там лежала масса незнакомых мне документов, в том числе – платежных, уже прошедших через Госбанк, всевозможных выписок и т. д… То, что я в тот день испытывал, трудно кому-то объяснить, и сведущему, и не сведущему в этих делах, это просто надо пережить самому. Я понимал всю серьезность и ответственность момента. Хотя у меня внутри, далеко-далеко тлелась искра надежды, что завтра придет кто-то и примет на себя учетную службу и в такой сложный момент, как уборка урожая.
Очень понятливый Каструбин, в тот день, так и не зашел до обеда в бухгалтерию. Он просто дал мне как-то придти в себя. После обеда пришла секретарь – меня приглашает председатель. Когда я зашел – Каструбин встал, пошел навстречу, поздоровались, он, так, по-хорошему спросил: "Ну што – живой!? Ну и слава Богу! В районе обещали на днях прислать главного бухгалтера, поглядим, кто там будет. Присмотри там за всем хозяйством, у тебя теперь забот хватит, но главное – зерно и…деньги. Они нам сегодня очень нужны, начинаем большое строительство, детсад есть, клуб есть, теперича – начнем подымать производство животноводческой продукции. Готовь проекты по двум молочным фермам и молочарке, будем определяться, и с того года, начнем строить.
Ждали, ждали мы от района, того нового главного бухгалтера, а его так и не прислали. Много лет позже, я думал об этом, уже находясь вне колхоза и понял, что, скорее всего, Каструбин и не просил никаких новых главных бухгалтеров у района, да и не собирался их просить, а мне обещал, что пришлют, просто потому, чтобы протянуть время и дать мне возможность самому разобраться в учетных и финансовых премудростях, а дальше история снова повторится, как с моим назначением экономистом. Он в меня просто поверил и за это ему первое большое спасибо. С каким трудом достался мне тот первый учетный год – знает только Бог и я!.
Мне нельзя было терять лицо перед работниками бухгалтерии, в работе которой я мало что понимал, перед всеми специалистами и материально-ответственными лицами. Помогли годы работы экономистом, парторгом, механизатором, водителем, строителем и даже годы моей комсомольской работы в армии.
Но этого было мало. Я в своей жизни видел очень многих главных бухгалтеров, некоторые сидели по часу с важным видом в бухгалтерии, курили "Казбек", что-то там подписывали и потом уходили, чтобы появиться завтра и повторить все с начала, некоторые – вообще по несколько дней не появлялись – те, у которых были влиятельные папы – мамы-дяди или они были определенной, привилегированной национальности в том или ином регионе, такое тоже бывало. У меня – ничего такого не было и мне надо было двигаться самому, работать и доказывать свою состоятельность, как специалиста. Для этого – надо было все время учиться и учиться.
В техникуме – я перевелся на отделение чисто "Бухгалтерский учет в сельском хозяйстве", затем решил еще ускорить процесс своего обучения. В 1970 году, я закончил второй курс техникума. Это как бы уровень средней школы. "По горячим следам", подал заявление в Алимбетовскую среднюю школу, с просьбой разрешить мне сдачу государственных экзаменов за полный курс средней школы – Экстерном. Разрешили, получил Аттестат и уже по нему, поступил в сельскохозяйственный институт под Москвой. Получилось, что я, одновременно учился на третьем курсе техникума и на первом курсе института, и по одной и той же специальности "Бухучет в сельском хозяйстве".
Я так долго об этом говорю в разговоре о Каструбине, потому, что именно благодаря ему, я и стал в основном тем, кто есть сегодня. Не подвел я его, и не зря он в меня поверил с самого начала. Да, пришлось здорово над собой поработать. Когда ты не знаешь почти ничего, а должен делать все и даже больше – надо учиться и учиться беспрерывно. Мои молодые годы, так сложилось у большинства, особенно сельских ребят, моих ровесников, прошли в постоянной физической работе, а я очень хотел всегда учиться, и, когда представилась такая возможность – усиленно этим пользовался.
Мне до сих пор стыдно перед ребятами, которые при мне работали в районе, бухгалтерами и ведущими экономистами, в то время, когда я стал главным бухгалтером, практически ничего в учете не смыслящим; не знаю, что они обо мне тогда думали, а я все-таки выучился и стал специалистом. До сих пор, а прошло более сорока лет после того, как я покинул Ащелисай, я поддерживаю дружеские связи с замечательными ребятами и прекрасными специалистами, помогавшими мне в те трудные мои годы становления. Это бывший начальник службы учета Ленинского райсельхозуправления тех лет, – Гибадуллин Жантлеу и начальник планово-экономической службы, мой ровесник, Токшимов Орынбасар. Мы переписываемся, перезваниваемся, даже иногда, видимся. Я им дарю свои книги и всегда благодарю за помощь и поддержку в трудные для меня годы. Я их тоже не подвел по жизни.
После многих лет работы в колхозе, я позже, работал и был признанным руководителем финансовой службы в Слободзейском (моем родном районе), где уровень учета был очень солидным, а в каждом хозяйстве работали десятки бухгалтеров с высшим и средним образованием. Так вот в то время, я уже не был новичком в учете и планировании, в то время я сам уже был Справочником по всем нашим сельским вопросам, а ведь все оно начиналось от колхоза "Передовик", да с легкой руки дальновидного его председателя – Каструбина Г.И., благодаря его умелому, своевременному и разумному "принуждению-вынуждению".
Кроме этих, двух главных поворотов изменивших всю мою жизнь, благодаря вмешательству Каструбина, у меня с ним было еще немало похожих "вынуждающих" моментов, в которых Каструбин, как бы был и ни причем, но я за многие годы, изучив его отношение ко мне, всегда чувствовал, откуда, как говорится, дует ветер. Я знал, что и он это чувствует и верит, что я поступлю именно так, как сегодня надо. Не мне – а всем.
1966 год. Я – главный экономист и парторг колхоза. Разгар уборки. Самый сильный урожай был в том году за 10 лет предыдущих. Сидим мы с Лысенко И.Т., в моем кабинете, считаем показатели по итогам уборки одного из новых сортов пшениц, посеянных на таком-то поле. Заходит Гришко Дмитрий Степанович, очень ответственный и серьезный был человек и сразу ко мне: "Ты мэнэ извыны, Васыль Андриевыч, но у мэнэ срочнэ дило. Прышло нам в Актюбынск ище тры комбаина, надо до обида сгрузыть и забрать з базы. Каструбыну позвонылы, вин мэни сказав – бэры, кого знайдэш и бигом за комбайнамы. А кого я знайду, уже всих, кого можно и кого нэльзя, – посадылы на нови комбайны, шо прышлы ранише. Я взяв Ивана Грузына, закрылы мы пока его мельныцю, и Пантелея Яцука, от склада запчастей, там пока Барг остався за його, завидуючий мастерскою. Бильше нэма никого, хоч убыйтэ мэнэ. Воны вже сыдять в кузови, Петро Гаркуша поиде и я с ным…А ще одного чоловика нэма. Шо я скажу тому Каструбину?!".
"А ничего говорить не надо, – ответил я Гришко, – поехали. А вы, Илья Тимофеевич, закроете потом кабинет". Я как был – так и поехал. Лето, жарко, в кузове – нормально. Получили мы те комбайны, заправили и выехали уже почти к вечеру. До Ащелисая от базы -150 километров. В тот год (1966-й) начали строить дорогу от Актюбинска до Каргалы (речки). Местами подняли насыпь, местами были впадины для будущих мостов. Жатки от комбайнов и отдельные узлы повезли в колхоз машины "Сельхоз техники", ну а сами комбайны, пришлось гнать нам троим, "комбайнерам". Я до армии работал на самоходном комбайне, да и на автомобиле тоже, Иван Ефимович Грузин, работал только на прицепных комбайнах, причем недавно, лет десять тому назад, а Яцук, – никогда на самодвижущемся транспорте не ездил, а комбайн, без жатки и копнителя, как заводная детская игрушка, его бросает из стороны в сторону при неопытном водителе. Как мы ночью, при одной фаре каждый, ехали, как съезжал неоднократно с трассы комбайн Яцука, сколько я раз останавливал попутные машины и возвращался, садился за руль его комбайна и проезжал опасные участки – это отдельная повесть, но я опять вернусь к Каструбину, его правильной и грамотной организационной политике. Комбайны мы пригнали в Ащелисай к утру. Поставили возле старой тогда еще конторы и пошли по домам. Утром я пришел пораньше, смотрю – возле тех двух комбайнов, что пригнали Грузин и Яцук, крутятся какие-то люди, (Позже выяснилось – Жора Бусенко, белорус, прекрасный был парень, и старший сын Малюченко Г.А. -Николай). Потом они завели комбайны и уехали…А "мой" комбайн сиротливо стоит под складом, никому не нужен. Я еще подождал с полчаса, стало мне все понятно, завел комбайн. Поехал в гараж, там оперативно навесили жатку, собрали копнитель, одели цепи, ремни и т. д., пропустили жатку и молотилку, подъехал Володя Курносенко, он тогда был бригадиром третьей (бугумбайской) бригады и мы с ним, двинули в Бугумбай. По дороге я заехал в контору, сказал в бухгалтерии, что еду на комбайне косить хлеб, в Бугумбай. Никто ко мне из руководства не подошел, получилось так, как вроде бы я сам, по своей инициативе, сел за штурвал комбайна. Каструбин после, приезжал в Бугумбай, спрашивал, как дела, но вовсе не ругал, что я "без спроса" пошел косить…Мне это засчитали, как само организованность секретаря партийной организации. Помните, как на фронте – "Коммунисты – Вперед!". Хотя, после десятилетнего перерыва, менять карандаш на штурвал комбайна, было не совсем комфортно. Но – так было надо.
А мне даже было интересно, да и ребятам комбайнерам – тоже. Все рядом – свой коллега комбайнер, он же экономист, может любую норму объяснить, а если будет надо, – то на месте её доработать, он же и парторг, при необходимости – можно поговорить на любые темы, я находил минуты просматривать газеты и журналы после работы, ребят они мало интересовали, а, имея определенный опыт, я быстро выбирал, то, что могло быть им интересно и делился с ними.
Был у меня в плане "вынуждения" и еще одно пересечение с Каструбиным, когда я уже в колхозе не работал. Приехал я в свой первый отпуск, работал я в то время главным финансистом Слободзейского районного совета колхозов. Приехал в Актюбинск, встречал меня на вокзале, Шотт Петр, водитель Каструбина. Он так обрадовался, как раз была суббота и у его дочери была свадьба в тот день; он меня привез в Ащелисай и попросил поездить с Каструбиным за рулем, выходные дни, пока пройдет у них свадьба. И я, и Каструбин, встретили это предложение с удовольствием – пару дней, в такое горячее время – начиналась уборка зерновых, мы будем вместе, поговорим, вспомним и т. д… Мы объехали многие поля, были на элеваторе, на токах. На второй день – заехали во вторую бригаду, Синицы А.П., а там комбайн стоит, и никого возле него нет. На вопрос Каструбина, – кто на нем работает, Синица ответил, что – Сашка Кабельский, сын Петра Кабельского. Психанул чего-то и ушел из бригады перед самым началом косовицы. Ждали, что придет – а он – не появился больше. Тут Каструбин делает рекламный ход и говорит мне, – а ну, поедем к тому Кабельскому Сашке, в Преображенке. Приехали, постучали, вышла довольно старая бабушка. Каструбин спрашивает: "Где Сашка?", она отвечает – : "Он поехал в хорот(город)". "А чего он поехал в город?" – Каструбин. "Его бригадир ругал. А Саша у нас хордый. Он, когда школа ходил и учител называл его Казоль(козел) – он больше школа не ходил. Очень хордый!". Когда я привез вечером Каструбина домой, он сказал: "Отдохни, сходи на рыбалку на новое озеро, потом встретимся, я дам знать". Это был посыл, который мы знали оба, но не говорили вслух.
На другой день, в понедельник, я пошел с утра в гараж, не могу же я гулять по селу в такое время, когда все в поле. Попросил машину из тех, что стояли в гараже, дали самосвал и послали во вторую бригаду! Работать на току – зерно с буртов – возить на очистку. Скучно, но везде свои люди, с ними – уже интересно. Пару дней повозил я зерно, потом подошел к Синице, давай говорю, я займусь тем, Сашкиным комбайном. Синица начал меня отговаривать, потом куда-то уехал (наверняка встречался с Каструбиным), а когда приехал – подошел ко мне и сказал: "Ну, дывысь сам, Андреич, раз тоби так хочется, сидай и косы". Вечером – я уже был на комбайне в гараже, главный инженер, Клинк В.А., по-свойски "наградил" меня огромной десятиметровой жаткой ЖВН-10 и, через день, я выехал в поле. Каструбин несколько раз подъезжал ко мне, один раз даже с Алма-атинским телевидением, но ни разу не посетовал, зачем, мол, ты связался с тем комбайном и т. д., так как прекрасно понимал, что это было бы лишнее, а я бы все равно сделал бы так, как сделал.
Двенадцать лет я проработал с ним рядом, был участником всех главных происходивших в колхозе событий. Даже работая главным бухгалтером, я продолжал принимать участие в строительной жизни хозяйства. Последним моим практическим действием была выкладка стеклянного пола в столовой. Не знаю, жива ли та колхозная прекрасная столовая или нет, но в большом зале пол был выложен из двух цветов большой стеклянной плиткой. Я две ночи располагал орнамент раскладки листов так, чтобы было не только красиво, но и прилично – под каждый стол, спроектировал черный квадрат, на общем голубом фоне. И считаю своей заслугой такую мелочь: – По моему эскизу выложили плитку по всему залу и ни одного! повторяю – ни одного листа, не пришлось резать. Так было правильно все расположено и потом уложено.
В отличие от многих руководителей и не только сельских, Каструбин, никогда не договаривался сам с подрядчиками – строителями. В колхозах тех лет это были обычные приезжие бригады. У нас за год их бывало по 20–25, это в среднем. Мы к ним постепенно приноровились. Знали, что например, грузины и западные украинцы, могут быстро и качественно строить объекты любой сложности, армяне – стелить асфальт, это была прерогатива этой нации, скорее всего, проплаченная до самого "верху", другие представители Кавказа, из дагестанских народностей, чеченской и других северокавказских национальностей, качественно строить, чаще всего не умели. Мы их использовали на ремонтных работах, они перекрывали старые кошары и т. п. постройки, где работали с глиной и ветками.
Естественно, мы заранее готовились и знали, что и где в этом году будем делать, – строить или ремонтировать. Где было надо – уточняли и согласовывали проектную документацию, и определяли "вилки" договорной оплаты за производство работ – Минимум – Максимум.
Где-то с февраля – марта, начинался "договорный" период. Приезжали посыльные с разных мест, как правило – руководители бригад, и мы вели с ними переговоры, с каждым в отдельности, выбирая интуитивно в процессе бесед – лучших потенциальных подрядчиков. Постепенно, у нас сложились четкие деловые отношения с некоторыми солидными бригадами, и они многие годы приезжали и работали. Мы знали их способности и возможности, они, в свою очередь, – знали, что мы и обеспечим их всем необходимым, и гарантировано рассчитаемся по договору. Повторяю, председатель никогда и ни с кем не договаривался лично. Обязательно были – "в приемной комиссии" – прораб, экономист или главный бухгалтер. Все годы, работая рядом с Каструбиным, мне довелось принимать участие в тех, договорных кампаниях, и в качестве прораба-экономиста-парторга, и в качестве главного бухгалтера. Каструбин умел договариваться. Помню, хотели мы строить зерновой склад на центральной территории, ну принимаем одну бригаду, аварцы были из Дагестана, веселые такие ребята, со всех сторон. Каструбин говорит, – предлагаем работу, – построить склад для зерна, здесь в селе". Их бригадир тут же заявляет: "Двадцать пять тысяч!". Каструбин даже развеселился: "Да ты хоть спроси, что и как надо построить, объемы работ и т. д.! так нет же – сразу 25000! В честь чего?". "А мне все равно, что будем строить, нас пять человек в бригаде и всем надо заработать за лето по пять тысяч!". "Ну с вами все понятно – сказал Каструбин – погуляйте пока, ребята, на этот объект мы других поищем, а если что-то останется свободным – вас пригласим". Это так, мелкий штрих, но построили мы за те годы, пока я работал в колхозе – очень много объектов разного направления. И, собственно, с тех пор ничего нового в колхозе и не было построено. Просто уже не было необходимости.
Что бы я хотел здесь добавить, дорогой читатель. Опытные строительные подрядчики, неважно – это частные бригады или государственные организации, со своей стороны – тоже заранее узнавали и выясняли, с кем будут иметь дела, в плане заказчиков. Чтобы сказать все это одним предложением – проходимцы искали (и находили) проходимцев. Всю эту "кухню" за свою сельскохозяйственную жизнь, я изучил досконально. Там стоит только один раз споткнуться…, а дальше ты пойдешь, как говорится, по – рукам.