А главное – Мартын Петрович, всегда мог оказать медицинскую помощь тем, кто в ней нуждался или посоветовать, да и проследить за тем, как идет у кого лечение.
А скольким женщинам помогла такая добрая, заботливая опытная акушерка – как Варвара Францевна!? Многим сотням. Даже нашу старшую дочь, Екатерину, впервые брала на руки – Варвара Францевна.
Довольно известным человеком в Ащелисае, была и еще один действующий фельдшер, – Яцук Сима Ивановна. Она была прямой противоположностью Мартыну Петровичу. Военный фельдшер, была на фронте, работала в госпитале. Крупная женщина, резкая, быстрая, практически никогда не улыбающаяся. Ей некогда было улыбаться, слишком много было текущих забот: – четверо детей, корова, хлеб надо печь, чуть ли не через день, дежурства и т. д… Она была бескомпромиссна и прямая, как крепкий вкопанный столб.
Иду я один раз на работу, она навстречу, спешит в больницу. Холодно, зима. Я возьми и спроси: "Сима Ивановна, что-то у меня шея справа вроде как напухла, что это может быть?". Он, не останавливаясь, спрашивает: "А яйца не опухли?". "Да нет" – отвечаю. "Ничего – опухнут!"-уверенно бросает она и бежит дальше. А мне – хоть стой, хоть падай, – или беги за нею и спрашивай дальше.
А как-то раз прихватил меня спинной радикулит. Вибе, приписал какие-то уколы и я ходил их делать в больницу, брал с собой лекарство, а Сима Ивановна – делала те уколы. Ну, пришел я, сел на кушетку, в очередь. В это время Сима Ивановна делала укол своему соседу, Цокуру Николаю (я застал еще в живых его отца, тоже из первых переселенцев, Демьяна). Николай лежал тогда в больнице, с тем же радикулитом, в очень сложной форме, еле передвигался. Он стоит, а Сима делает ему подряд три укола, хватает поднос с кипячеными шприцами и бежит куда-то по коридору, делать уколы по палатам.
"Послеукольный" Цокур, тяжело садится на кушетку рядом со мной, и вдруг пулей вскакивает, хватает стоявшую рядом швабру, и как заправский бегун, бросается вслед за Симой. Оказывается, она забыла вынуть из него иголку от шприца, и Николай на неё сел…Главное – у него радикулит прошел мгновенно и он вечером уже был дома. Как говорится – не было бы счастья.
После того, как ушли из ащелисайской медицины, наши веселые и серьезные фельдшеры, которых заменили "ученые" врачи, переселение жителей села на кладбище, значительно ускорилось, а с учетом нынешнего состояния медицинского обслуживания сельского населения и в том числе ащелисайского, вполне возможно еще ускорение этого неприятного процесса, который "уже идет"…
Как Ащелисаю не вспомнить и не помнить, тех, кто готовил к жизни наших детей. Замечательных педагогов, стоявших у истоков уже полной средней Ащелисайской школы, Голубь Софью Никитичну, Гнояник Марию Андреевну, Виктора Вибе, Любовь Яковлевну Таранец!. Сколько труда, знаний, нервов и душевного тепла, они отдали нашим детям! Каким молодцом оказалась одноклассница моей старшей дочки, Екатерины, Лариса Николаевна Ильчевская (Дмитрюк), работающая ныне директором школы в самое, наверное, тяжелое и неопределенное, нынешнее время!
Поддержи её, Ащелисай, школа – сегодня это главное, что осталось от той, сладкой жизни соленой балки.
А знаешь, дорогой читатель, какими раньше были ащелисайские магазины!. И сколько радости постоянно и многие годы, дарили нашим людям, "главные" наши продавцы, Екатерина Лысенко и Нина Синица! Да какой там супер маркет сегодняшний!.Раньше, если есть деньги, в магазине можно было найти все элементарно необходимое. А в годы нашей молодости, в крошечном по нынешним меркам, продовольственном магазине (кто помнит – в том же здании старого магазина, сзади, с северной стороны), дешево, продавались такие деликатесы, копчености, десятки видов лососевых консервов, черной, красной и "белой" икры, копченые жереха (метровые), висели на стенах и лоснились от жира и т. д., что сегодня, тем более с учетом качества, и в московском ГУМе, такого не увидишь. Поверьте, я знаю, о чем говорю.
Проезжающие люди останавливались в Ащелисае, даже для того, чтобы посетить наши магазины. Была приличная сельповская столовая, пекарня, потом добавилась еще одна колхозная и проблемы с хлебом были решены.
Хотя здесь уместно напомнить: – раньше в наших колхозах, всей нашей ащелисайской зоны, в летний период, специальные мастерицы-женщины, пекли подовый хлеб в печах на капустных листах, специально для бригад на период работ. Такие огромные караваи с особым запахом и с таким вкусом, что и не расскажешь.
Утром привезут такой хлеб в бригаду, его придавишь, а он как губка, вырывается обратно на место. С молоком – чудо! больше ничего и не надо. Повезло тем ащелисайцам, кто жил в нормальное, как говорят сегодня некоторые умники, "застойное" время, когда было что и выпить и закусить, натурально и недорого.
Вроде бы – мелочь, а как приятно вспомнить!. Имеет человек – ОДИН рубль (раньше 10 до 1961 года). Подчеркиваю – всего один рубль!. В субботу – идет в баню, баня -20 копеек. После бани (святое дело для русского мужика) – заходит в столовую с друзьями, простите, но так было! берет 150 граммов водки за 60 копеек, итого уже 80 копеек, заказывает – гуляш мясной, за 16 копеек, итого 96 копеек, и еще ему хватает на стакан чая -3 копейки с сахаром и кусок хлеба. Вот вам и весь его один рубль. На один рубль, в Орске можно было купить 25!штук, вкуснейших, обжигающих пальцы пирожков. Так мы плохо жили, дорогая ты моя, соленая балка!.Помни и об этом тоже.
А сегодня тебя обкапывают вокруг карьерами, из которых кто-то черпает большими экскаваторными ковшами, деньги, прикрываясь "интересами государства", а у тебя основная масса людей – без работы, а значит и без ничего. Ну, это все ты знаешь, и каждый день видишь, а у нас по данной книге, несколько иные цели, – просто напомнить тебе о той уже далекой сладкой жизни, может быть, тогда и нынешняя, не такой горькой покажется…
Новоселы.
Помните, как в той песне: "Подумать страшно мне теперь, что я не ту открыл бы дверь. Другой бы улицей прошел…".
А ведь я попал в Ащелисай, можно сказать, совершенно случайно. Как часто по жизни и бывает и, вполне возможно, что сегодня не писал бы о нем…
Когда нас провожали на вокзале в Кишиневе, в феврале 1955 года, было довольно холодно и у музыкантов духового оркестра, от мороза прилипали губы к мундштукам труб, сам видел. Провожали нас шумно, с помпой. Первый эшелон целинников отправляла Молдавия в Казахстан, причем, конкретно в Актюбинскую область. Везли нас быстро, специальный поезд останавливался только на узловых станциях. Вагоны, естественно, "гудели". Многие набрали с собой вина, – в бочонки, канистры, грелки, ну, кто во что и сколько мог, плюс – получили некоторые "подъемные" деньги. В общем, некоторая материальная база была, к ней добавилась нервозность неизвестности, – куда, что и как, да и определенная свобода от всего, что было до сих пор. Все это вместе взятое и располагало к тому, чтобы "погудеть".
В документальных фильмах тех лет, да и отдельных художественных лентах, выезд на целину, как и на другие "великие" дела (строительства ГЭС, ЛЭП, позже БАМ и тп.), отъезжающих всегда показывали героями – патриотами, с комсомольскими путевками и горячими сердцами. По жизни, оно не всегда выходило так. Как правило, все начиналось с Решения Центральной власти, а потом – обычной вербовки, в масштабах, в зависимости от серьезности направления. Освоение целинных земель – тогда было главным и очень масштабным направлением, на него работали многие государственные органы и под него, выделялись огромные, по тем временам, средства. Больше всего среди нашего эшелона, ехало людей, что-то понимающих в механизации – комбайнеров, трактористов, водителей. Вербовщики выхватывали таких из списков желающих, в первую очередь (за таких им больше платили), а потом уже дополняли группы другими людьми, даже без специальностей, но таких в первом эшелоне, были единицы, в том числе и я. Пока в Министерстве сельского хозяйства Молдавской ССР, оформляли необходимые документы, тем, кого уже "присмотрели" вербовщики, выезжавшие до этого по районам, – предприимчивые представители молдавского комсомола, оперативно выдавали ребятам, подходящим по возрасту, комсомольские билеты и комсомольские путевки. Я тоже получил билет и путевку, в которых, стоял год рождения, – 1938-й. Так я был записан со школы. Других документов у меня не было, да больше никто ничего и не требовал. По тем документам, мне шел семнадцатый год, хотя на самом деле – шел пятнадцатый…Но никто этого не знал, да и кому это было интересно.
Состав того первого "молдавского эшелона", был очень разнообразен, и по национальному признаку и по возрасту. В основном это были украинцы, русские, белорусы, в разные времена, оказавшиеся на территории Молдавии, в том числе и во время Войны, и после неё, и из многих районов. Меньше всего, по совокупности, было молдаван, хотя нас всегда и везде (потом) называли "молдаванами", на что мы не обращали внимания, так как в этом не было ничего зазорного. В большинстве своем, они друг друга раньше не знали, были отдельные знакомые – соседи, но редко.
В Москве наш поезд поставили отдельно, на пригородном отделении, к каждому вагону подали большие грузовые, машины со скамейками для пассажиров, покрытые брезентовыми тентами, мы погрузились вместе с вещами и были оперативно перевезены на другой, Казанский вокзал. Старшие по вагонам объявили, что мы будем выезжать вечером, с такого-то пути и таким-то поездом, а до вечера, все свободны.
Пока мы ехали до Москвы, как-то само собой получилось, что два соседних купе плацкартного вагона, а это в общем -12 человек, нашли общий язык, вместе кушали, пили и пели, и как бы стали одной командой. Приехав в Москву и, получив целый день свободного времени, мы, всей этой вновь образованной "командой", вышли в город. Ну, естественно, поехали на Красную площадь, прошлись по главному магазину ГУМ (там с нашими кошельками делать было нечего), поели там мороженного и вышли на площадь. Рядом – здание Исторического музея, кто-то прочитал вывеску и предложил зайти в музей, все-таки Исторический!.Зашли. Прошлись по одному этажу. Для меня все (и всегда, и везде) – новое было интересно, среди нашей команды таких, как я, любителей старины и чего-то нового, больше не было. Возраст группы колебался от моих 15-ти, почти, и единственного среди нас молдаванина, Ивана Чунту (25 лет), а дальше от 35 (мой отец) и до 50-ти. Всем им, "эти старые музейные кости", были абсолютно не интересны, поэтому, кто-то видел слева от главного входа, влево дверь в полуподвал, с надписью "Столовая" и решили, что там будет гораздо интересней…
Пока я в одиночку осмотрел все этажи музея и пришел тоже в столовую, компания уже заканчивала трапезу, а на краю стола стояли восемь пустых бутылок из-под водки…Выйдя из музея, начали искать туалет, направо у кремлевской стены висел большой стеклянный шар, с надписью "Туалет", двинулись туда. У входной двери, влево – часовой с карабином, из кремлевской охраны, не говоря ни слова, нажал кнопку, вышел капитан с повязкой дежурного, спросил – в чем дело– это служебный вход в комендатуру. Спутники мои спросили туалет, мол, тут написано. Капитан сказал – там есть же стрелка, указывающая, что вход в подземный туалет, несколько дальше, вдоль стены. Слава Богу, обошлось все нормально, а то ребята наши были очень перевозбуждены, в том числе и по естественным причинам. С трудом добрались до вокзала, сели потом в поезд и прямым сообщением – на Актюбинск. Как и было договорено, мы снова заняли два последних купе, но наши ряды поредели. Не явились на посадку двое из нашей команды. Ну, их и в музее не было, они сразу куда-то отправились, может к знакомым или родственникам. Так как поезд был литерный, никто не сходил с него и не садился, то у нас образовалось в одном купе два свободных боковых места. На вопросы сопровождающих, где ваши попутчики – мы не знали, что отвечать. По дороге, на одной из узловых станций, курившие на перроне ребята из наших купе, подобрали какого-то побитого полу хмельного бедолагу, да еще с гармошкой. Его или из вагона выбросили, или он сам откуда-то сбежал, но наши его приютили, обогрели, а потом, всю дорогу заставляли играть и пели разные песни. Команда у нас такая собралась, песенная… Я не знаю, куда тот гармонист держал путь, но доехал он с нами до самого Актюбинска, как говорится – без билета и на всем готовом.
В Актюбинск наш поезд приехал, где-то в полночь. Мы сразу почувствовали вкус "переселенческой" жизни. Бушевал страшный буран, оставивший город и, естественно, вокзал, без освещения. На железнодорожных стрелках горели обычные свечи. Мороз был за 25 градусов. Старое здание железнодорожного вокзала, не могло вместить (даже стоя вплотную друг к другу) и половину целого эшелона. Вдобавок ко всему, местные встречающие заявили, что ждали нас только через два дня и т. д… Вышедшие из поезда разгоряченные пассажиры, кинулись было назад, в вагоны, но пустой состав очень оперативно куда-то утащили. А тут темень, буран, холод, крики, ругань. Наша команда из десяти человек, не вместилась в здание вокзала и вышла с его внутренней (городской) стороны. Темнота, ветер, снег, а мы стоим на автобусной остановке, прыгаем от холода и не знаем, что делать дальше. Тот Васька, – гармонист (оказался моим тезкой), начал играть что-то веселое, ребята начали прыгать под музыку и тут (вот когда вспоминаешь, что Бог есть!), к нам подъезжает машина, крытая брезентом, какой-то мужик выходит из кабины и спрашивает: "Ребята, вы артисты?". "А ты что – не видишь!" – ответил за всех Васька. "Тогда, давайте быстрее в машину и поедем, а то – замерзнете"– сказал тот мужик. Мы погрузились и поехали. Оказалось – в областной Дом Культуры. Разгрузились, нам показали, где разместиться. Тепло, сухо, благодать!. Ребята тут же начали "обмывать" наше чудесное спасение, естественно, под музыку. В Доме Культуры в то время был только сторож. Тот мужик, что нас привез – сразу уехал. Пошли песни, даже танцы, но, как говорится, не долго музыка играла, – часов в шесть утра, опять приехал тот мужик, начал крыть нас матом и выгонять из того Дома Культуры. Он снова привез артистов, уже настоящих…
Оказалось, что в Актюбинске проходил областной смотр художественной самодеятельности и того мужика, послали встречать ночью самодеятельных артистов из соседнего с городом, Мартукского района, но так как в связи с плохими погодными условиями, все графики движения поездов сбились, да еще мы приехали вне плана, то нас и приняли за тех артистов.
На обидные высказывания в наш адрес, почему мы сказали, что артисты, тот же Васька резонно ответил: "А мы такие и есть!".
Короче говоря, выпроводили нас опять на буран, но местный сторож, которому тоже кое-что перепало от нашего пиршества, потихоньку провел нас в соседнее с ДК здание, которое оказалось областным управлением сельского хозяйства (оказалось нас там всех и будут "распродавать" – днем), договорился там со своим коллегой-сторожем, и тот впустил нас в фойе управления. Ну, хоть не на улице и то, слава Богу.
И вот здесь появляется Его Величество – Случай, в лице хозяина заезжего дома Ащелисайской МТС в Актюбинске, и по совместительству, в то время, экспедитора и вербовщика кадров, одновременно – деда Данько. Называю его так, потому, что так его звали все. Ну, какой он тогда был "дед!", мужик лет под пятьдесят, крепкий, энергичный, с определенной хозяйской хваткой и ничто нечеловеческое ему не было чуждо, как показали последующие годы нашего знакомства.
Данько пришел раньше всех, ему было поручено из Ащелисая, выхватить из приезжих "молдаван" группу работников – механизаторов. Мы об этом не знали, но он именно потому и пришел пораньше, пока и начальства еще не было, и наших коллег пассажиров сюда еще не перевезли. Узнав, кто мы и что здесь делаем, Данько бросил на ходу: "Пидождить, хлопци, я скоро!"– и выскочил на улицу. Минут через двадцать, он снова появился и заторопил нас, побыстрее грузиться, машина стоит рядом с входной лестницей. Мы, не понимая, что к чему, но чувствуя какой-то к нам интерес, погрузились в машину и через несколько минут, уже были в доме Данько, вернее, в той комнате для приезжих, которую МТС снимал у него.
Опять благодать…Тепло, просторно, даже для 11-ти человек. Данько принес пару литров водки, соленого сала, лука, чеснока, хлеба, соли. Потом побеседовал с нами, с каждым по несколько фраз. Сказал, что представляет, хорошую, славную МТС, что нас там очень ждут и готовятся к приему. Что там есть железнодорожная станция (обманул, что МТС прямо на станции стоит), переписал наши фамилии, собрал путевки и сказал: "Вы тута пока грийтэсь, а я скоро прыду. Дождиться мэнэ!". Мы никуда и не собирались уходить, на улице уже рассвело, но буран не стихал, и было темно, как поздним вечером.
Вернулся он не скоро, но довольный. Сказал, мол, областное начальство очень довольно, что ему удалось так быстро собрать группу работников, согласившихся ехать в Ащелисай. Еще сказал, что мы через час выедем на вокзал и поедем поездом, сделав круг, через станцию Кандагач, так как из-за бурана по обычной дороге – не проедешь. Ребята наши стали возмущаться, что придется ехать поездом, с пересадкой и более 200-ти километров, но Данько их успокоил тем, что сейчас везде такая погода и такие дороги.
Поехали на вокзал, сидим – ждем. Опять тот Случай просится внести корректировки. Оказалось, что билетов на поезд, идущий на Кандагач – нет, в связи с нашим приездом, наверное. И тут! – к нам подходит какой-то мужчина, спросил, кто мы и куда двигаемся (Данько пошел искать билеты), тот мужчина говорит: "Ребята, да зачем вам тот Ащелисай, у черта на куличках! У меня вон стоит машина, я из Родниковской МТС, главный инженер, до Родниковки от Актюбинска -40 километров. Поехали, мы к вечеру будем дома!". Мы переглянулись, потом взяли свои вещи и пошли за ним…И тут, откуда ни возьмись – Данько! ну еще бы минуту не пришел бы и мы уехали, в Родниковку!. "Вы куда?!" – заорал на весь вокзал Данько и полез драться с тем инженером, он оказывается, сумел-таки достать десять билетов. Я не сказал, но наш гармонист, Василий, пока мы были на вокзале, – куда-то делся и больше мы его не видели. Поэтому, нас осталось ровно десять человек.
Понятно, что нам стало неудобно перед Данько, да и все наши путевки были у него, поэтому мы извинились и перед ним, и перед тем инженером, и выехали на Кандагач, там долго ждали поезд на Орск, но перед утром – были уже на нашей станции, тогда это был разъезд № 304.
И тут нас начали постигать разочарования. Оказалось, что от станции до Ащелисая, еще целых 7 километров! Пока мы на двух пароконных санях их преодолели, – просто закоченели от холода, и еще не раз потом вспомнили того инженера из соседней, с Актюбинском, Родниковки. Но выбор уже был сделан. Мне думается, что это не мы его, а он (Выбор) – нас выбрал…Вот с такими мелкими трудностями и пришлось столкнуться, прежде чем мы оказались холодным февральским утром в натопленном кабинете директора МТС – Кучеренко Якова Марковича, на первой ознакомительной беседе. Судьба играет человеком, а человек играет…на гармошке(в нашем случае). Так я появился в этом, ставшем впоследствии, родным для меня месте, а мог бы и – "другой улицей пройти", где – то, через Родниковку…