Наше внедрение в ащелисайскую жизнь, было довольно сложным с самого первого дня. Вначале нас поселили в заезжем доме колхоза им. Буденного, это рядом с домом Лакшенко И.П…(Позже в том доме жил Яков Майер). Там сделали нары во всю ширину комнаты, и мы все вповалку там спали. Вечером первого дня, как мы туда вселились, пришел знакомиться сосед, Лакшенко. Принес на закуску несколько небольших соленых арбузов, Мы их поели, а круглые арбузные чашечки-корочки сложили да утра на окне. Рано утром, страшный рев буквально потряс всю нашу группу.
Все попадали с общих нар, в каком-то необъяснимом страхе. И окна одного в землянке не стало, исчезло куда-то…, И снежок в дыру залетает.
Оказалось, Иосиф Петрович, утром выпустил погулять на улицу корову и годовалую телку. Одно из окон, как раз там, где лежали арбузные корки, было без стекла, просто забито тонкой черной кровельной бумагой – толью. И было то окно почти рядом с землей, землянка низкая, вросла в землю. Телка унюхала лакомство, те арбузные корки, прорвала толь, просунула в окно половину головы и жует себе. Голова спящего на нарах крайнего мужика, всего-то в полуметре от окна. Когда мужик услышал какие-то чавканья рядом с лицом своим, открыл глаза и увидел, что черт с маленькими рожками (так ему с похмелья показалось), подбирается к его голове…,он в ужасе вскочил, заорал нечеловеческим голосом и, естественно, напугал телку. Та, с перепугу, дернула головой, зацепила рогом за раму и убежала с окном на шее.
Мы в том заезжем доме жили недолго, но о том времени, можно было бы очень много чего написать. Просто добавлю, что привыкшие к музыке нашего случайного попутчика, Василия, наши земляки, заявили, что им скучно, пустили по кругу шапку, собрали 400 рублей, купили в сельском магзине, отличную шуйскую гармонь, принесли её домой, вручили мне и сказали: "Вот тебя Василек, гармонь и у тебя есть ровно месяц, чтобы научиться на ней играть. А то нам очень скучно!". Так я стал гармонистом, а потом и баянистом, на всю жизнь.
И еще добавлю – из тех десяти приехавших в тот год, "молдаван", в первый же год осталось только четверо: единственный в нашей группе молдаванин, Иван Чунту, работал в колхозе "Новый путь", бригадиром тракторной бригады, еще один из нашей группы, Любицкий Эдуард Данилович, очень толковый, знающий и трудолюбивый был человек, женился на моей немецкой "матери", Франческе Штиль и уехал в Джамбульскую область, я один из всех их, прожил в Ащелисае 22 года, а вот мой отец, Гурковский Андрей Гаврилович, проработавший на ащелисайской земле, четыре года, достоин, чтобы о нем сказать несколько слов. И вовсе не потому, что он мой отец.
Он был и кузнецом, и особенно, комбайнером высочайшего класса. По работе, поверь мне читатель, я не осрамлю свою седую голову, – ему не было равных, ни в Ащелисае, ни во всем, родном ему и мне, Слободзейском районе. Но три войны, шесть ранений и контузий, плюс вспыльчивый характер, всегда ему мешали, всю жизнь и везде.
В 1956 году он работал на сцепе двух комбайнов от МТС, в колхозе им. "Розы Люксембург". Каждую неделю, областная газета, "Актюбинская правда", давала о нем материалы под рубрикой "Герои жатвы". Всю уборку он шел впереди всех по области и намолотил 1200 тонн зерна, при "норме" на Героя социалистического труда, в то время, – 1000 тонн. И он гарантировано получил бы того "Героя", в крайнем случае – один из орденов Ленина, выделенных в том году на нашу МТС. (их тогда получили Шиц Э.Я. и Грузин И.Е., у которых показатели были просто несравнимы, с показателями отца). Но. Закончилась уборка и отец, расслабившись, может и по делу, не знаю, но обругал матом, кого-то из руководства МТС, в итоге, вместо Героя, – не получил даже самой низшей, по статусу, медали.
Точно такое же повторилось с ним в Ащелисае, и в 1958 году, один к одному. Такое же было с ним и много раз, уже дома, в Слободзее. Местные начальники, когда он добивался наивысших в районе показателей, зная его слабости, иногда сами провоцировали его на конфликт, чтобы потом обделить его всем, чем было можно. Единственный раз, как-то он сумел выдержать эту "наградную" паузу и получил орден Трудового Красного Знамени, а мог бы быть весь (простите) увешан наивысшими наградами за все годы работы, и по заслугам. Ну, что было, то было. Теперь уже ему не до наград, к сожалению.
Эта групповая фотография показала, что были хорошие люди и среди новоселов, тех же "молдаван", белорусов, русских, украинцев (не только первопоселенцев) и других прибывающих на нашу балку людей разных национальностей, многие из которых тоже оставили свой добрый след на этой земле.
ПОБЕДА ВО ИМЯ ПОБЕДЫ
Ежегодно, в мае, мы отмечаем очередную годовщину Победы нашего народа в той далекой уже Великой Отечественной войне. Мы, сегодняшние, привыкли к тому, что 9 Мая – праздник, причем великий праздник. При этом те, кто участвовал в войне или жил в то время, воспринимают этот день, конечно, иначе, чем поколения, выросшие после войны. Но все равно, праздник есть праздник.
А ведь было и такое время, когда эту дату, по воле отдельных людей, и в угоду их амбициям или чьей-то личной неприязни друг к другу в верхних эшелонах власти, просто "забыли", и праздничный день с 9 мая был официально перенесен на 2 января. Сделано было и "обосновано" такое действие по инициативе Н.С. Хрущева, которому не давали покоя всенародная слава и любовь к герою войны – маршалу Г.К. Жукову. Уже после пятнадцати послевоенных лет внимание ко Дню Победы было искусственно ослаблено.
И только к 20-летию Победы, то есть к 1965 году, этому дню был возвращен статус Праздника Победы. 20-летие, впервые после войны, отмечали с большим размахом по всем направлениям жизни страны.
Впервые была учреждена юбилейная медаль, выпущены юбилейные монеты, возводились памятники, выпускались открытки, издавались книги, плакаты и другие всевозможные атрибуты, достойные всесоюзного юбилейного торжества. Вспомнили, наконец, о ветеранах войны, установили ряд льгот для них и т. п. В плане юбилейных торжеств, прошла целая волна спортивных и культурно-массовых мероприятий.
Хочу рассказать о малозаметном для всех, но очень существенном для меня случае, происшедшем в канун именно того, 20-летнего юбилея. Обычном случае, характерном для тех времен, обязательных и в какой-то мере довольно часто "показушных".
Но это фото– быль, и никуда ее не денешь. Это как бы штрих из жизни работников-организаторов нижнего (рабочего) звена партийно-государственной власти тех времен. На кого раньше ложилось основное бремя всей организационно-массовой пропагандистской и воспитательной работы? На первичные ячейки, первичные партийные и комсомольские организации, рай-сельсоветы и, конечно, руководителей хозяйств и предприятий. Основная работа шла в фундаментном слое – от первички до уровня райкома (горкома). Дальше (обком, ЦК республики и выше) шла совсем другая деятельность. Надо признать, что именно в первичном (по район) слое, шла действительно работа – без выходных, без праздников и всего того, что с этим связано.
Парторги и другие организаторы низовых звеньев, в большинстве своем люди ответственные и порядочные, в те времена, как правило, были "прислугой" за все и представляли собой что-то вроде касты "мальчиков для битья". Если от кого-то хотели избавиться (как правило, хорошего, но "неудобного" для кого-либо из руководства человека), его "добровольно" избирали парторгом любого уровня, а затем очень быстро находили причины, и наступали различные виды воздей-ствия. "Удобным" и "своим" людям, наоборот, давали возможность прыгать по иерархической лестнице, иногда через несколько ступенек.
В марте 1965 года на известном Пленуме ЦК КПСС по сельскому хозяйству был намечен ряд мер по подъему этой отрасли – я не буду их перечислять и комментировать, так как тема рассказа совсем иного плана.
В конце апреля меня, и как экономиста, и как парторга колхоза "Передовик", вызвали на семинар в область по разъяснению материалов прошедшего пленума. Семинар был солидный и по времени продолжительный. Закончился 6 мая. Вечером в гостинице мне сообщили, что надо позвонить домой, в колхоз, какое-то срочное дело. Позвонил Каструбину, он говорит: "Я не был дома, но была телефонограмма из района (Новороссийска), чего-то тебя туда вызывали. Это было еще до 1 мая. Ты завтра утром съезди в райцентр, там ближе, и все узнай".
На следующий день я первым автобусом выехал из Актюбинска – в Новороссийск, там был наш райцентр в то время, и уже к 9 утра был в райкоме партии. У входа встретил второго секретаря, Сапара Сагинтаева. С ним я был знаком еще до армии, когда он был у нас первым секретарем райкома комсомола. Позже, при Горбачеве он закончил свою карьеру на посту председателя Актюбинского областного Совета. И первое, что он спросил, было: "Ты команду привез?" Не понимая, в чем дело, я уклонился от ответа, перевел разговор на другие темы, и мы расстались. Ну, раз разговор зашел о команде, значит, что-то связано со спортом.
Пошел в районный спорткомитет и выяснил, что перед первомайскими праздниками, собирали секретарей на совещание, где объявили о проведении районной спартакиады в честь 20-летия Победы. Было разработано и доведено положение о спартакиаде, ну, и все, что с ней связано. Как и прежние юбилейные мероприятия, спартакиада имела больше политический оттенок, чем спортивный, и обязательность участия в ней не подлежала обсуждению. С тех пор прошло две недели, команды колхозов, совхозов, училищ, естественно, готовились, а некоторые дальние, уже даже приехали и тренируются на месте проведения соревнований, то есть на школьном стадионе райцентра. Я понял, что в отсутствие председателя и меня, в район никто не поехал, и о спартакиаде в колхозе, никто ничего не знает.
Прихватив с собой копию положения о спартакиаде, не говоря ни слова, внешне спокойный, я вышел из спорткомитета и пошел позавтракать.
В райцентре была столовая с громким названием "Ресторан". Сидя в ожидании заказанного завтрака, познакомился с условиями юбилейной спартакиады. Один день, 8 мая, десять видов: бег на 100, 200, 400, 1000, 3000 метров, прыжки в длину и высоту, метание гранаты, диска и волейбол. Причем, волейболисты играют в двух подгруппах, а потом – финал. Все просто и понятно. Одно плохо – мы об этом не знали. Ну, кому потом объяснишь, что в лучшем в области хозяйстве, не нашлось десятка ребят, способных выступить на юбилейной спартакиаде?
Тут тебе вспомнят все – и отказ от инструкторства, и "черные" пары, и многолетние травы, и все, что было и не было. Я уже видел перед собой укоризненный взгляд председателя, а ему достанется гораздо больше моего, до очередного юбилея не дадут покоя, если вообще дадут спокойно дожить до того, следующего.
Я мучительно искал выход. Домой через областной центр – более 200 км, поездом – 80 км, но поезд ходит через день, сегодня ушел в нашу сторону, а обратно будет через сутки, ночью. А начало завтра – 8-го мая, в 10.00.
Дикость и нелепость ситуации, заключалась еще и в том, что я, парторг колхоза, в отличие от большинства своих коллег парторгов-аграрников, – бывший победитель первенства округа, по боксу, двух окружных первенств по волейболу, победитель и призер многих районных и областных соревнований, имевший первые разряды по пяти видам спорта, – и на тебе, оказался вне игры. Любые мои самые объективные объяснения потом – будут детским лепетом. Но что делать?.
Я мог бы сам за всех отбегать и отпрыгать, хотя по положению один участник может выступать только в двух видах, не считая волейбола, но не могу же я сам и в волейбол играть!
Как всегда в таком положении сама натура подсказывает: а что если?! Я вспомнил, что пару месяцев назад, в этом же ресторане встретился с Валерой Заваровым, мы с ним раньше в волейбол играли. Разговорились, оказалось, что он здесь пока живет и работает в геологоразведочной экспедиции. Живут геологи за поселком, в вагончиках. Есть телефон. А что если?!
Я тут же из ресторана позвонил в экспедицию и почувствовал, что фортуна пока ко мне спиной не повернулась. Оказалось, что Валера только вчера со своей группой вернулся с вахты и на праздники будет дома. А сейчас отдыхает в таком-то вагончике.
Я извинился перед официантом за заказ и буквально побежал за поселок, к вагончикам. Нашел Валеру, попросил помочь сыграть в волейбол, всего несколько встреч, хотя бы для регистрации. Как говорилось в те времена, – важна не победа, важно участие.
Валера сказал, что есть в его бригаде несколько "фитилей", но он не знает, играют ли они в волейбол или нет. Сейчас они спят, и если не дать им сегодня напиться, то к завтрашнему дню они могут быть в форме. Тем более, если пообещать им "магарыч". Потом.
Попросив его проконтролировать все вопросы, связанные с их пробуждением и времяпровождением, я вернулся в поселок. У меня уже созрел стратегический план на ближайшие сутки, необходимо было отработать детали. Одной из важных деталей были деньги. После двух недель командировки, в кармане одни копейки – на проезд. Где взять деньги в чужом поселке? И быстро? Так как я был одновременно и парторгом, и экономистом, и прорабом колхоза, то у меня в районе было и три места подчинения – райком, планово-экономический отдел управления сельского хозяйства и строительная служба того же управления. Ну, райком денег не дает, тем более что я там уже был, районные строители, как и все наши строители тех лет, сами ищут, кто бы их с утра опохмелил. Остается экономический отдел.
Непосредственным моим начальником в этом направлении был умнейший, добрейший и хитрейший человек – Иван Иванович Мартенс. Я с ним всего полгода работал, но чем-то ему приглянулся. Это было заметно. Вот потому я пошел к нему и попросил 100 рублей. Объяснил, зачем и почему. Он сразу все понял, через 10 минут принес деньги и благословил меня на, в принципе, не родственный для экономистов поступок. "Это тело, нушное, Вася, тавай, тействуй", – сказал он, и я уехал в Актюбинск.
Там, без всяких проблем, оперативно купил семь одинаковых зеленых футболок, шесть трусов, пару тапочек для себя, волейбольный мяч, насос с иглой для подкачки и после обеда снова был в райцентре.
Нашел Валерку. Он подтвердил, что договорился с четырьмя ребятами, они что-то в волейболе смыслят и сейчас ждут меня. Мне они, честно говоря, сразу не понравились – высокие худые флегматики с безжизненными глазами и развальной походкой. Неразговорчивые, и без видимого интереса к жизни.
Что-то засветилось у них в глазах, когда я им пообещал по червонцу за участие. А Валера сказал им просто: "Мы с Василем будем играть, а ваша задача – не давать бить противнику и ставить блоки".
Договорившись, мы накачали мяч и часа три разминались, привыкая и к мячу, и друг к другу. Вечером я зашел в райспорткомитет и сделал заявку на участие нашей колхозной команды в спартакиаде.
Официальная заявка выглядела так: я бегу 100 и 200 метров и участвую в волейбольном турнире. По всем остальным номинациям значились фамилии реально существующих, но отсутствующих ребят – колхозников, причем с учетом их потенциальных возможностей, ведь я хорошо знал, кто и что у нас в селе, может делать.
Неофициально – все, кроме волейбола, должен был делать я сам. Проблемными оставались только два вида – бег на 3000 метров и метание диска. Дело в том, что если я после четырех беговых дистанций и двух видов прыжков, еще буду метать гранату и бежать 3 километра, то на волейбольную площадку меня принесут на носилках. А диск я вообще держал в руках два раза в жизни – первый раз в школе как-то бросали, а второй раз, когда покупал диск в магазине, работая в комсомоле.
"Ну, завтра даст Бог день – даст Бог и пищу", – думал, засыпая в гостинице.
8 мая в девять часов я был на стадионе, познакомился с членами оргкомитета, который возглавлял все тот же второй секретарь райкома Сагинтаев, и с судейской коллегией.
Подтвердил заявки и стал ждать моих "клиентов". Договорились, что к десяти часам, они подойдут на построение.
Надо сказать, что участников и болельщиков собралось очень много для тех мест – несколько тысяч. Объединенный район был тогда просто огромным по территории. Некоторые коллективы, например, два училища механизации, управление железной дороги, опытная станция, привезли человек по 50 только участников. Многие тут же, играя мускулами, демонстрировали свое умение и самое себя, раздражающе и "устрашающе" действуя на соперников.
При построении некоторые коллективы представляли целые полнокровные роты и лишь один, самый передовой в области колхоз "Передовик", был представлен командой из одного спортсмена (он же парторг). Сразу заметив это с трибуны, Сагинтаев в рупор спросил: "Василий Андреевич, а где ваша команда?" Он думал, что я ее привез вчера, когда мы встретились, ему и в голову не могло придти, что наш колхоз не выставит команду. Я крикнул: "Переодевается".
Когда разошлись по секторам, подошли мои "легионеры". Слава Богу, что, волейбольных команд оказалось только восемь. Их разбили на две группы, победители групп, встречаются между собой в финале. Чтобы получить два очка за участие, надо сыграть хотя бы матч, а чтобы стать победителем по волейболу и заполучить 10 очков (за каждое первое место по всем десяти видам начислялось 10 очков, за все последующие места шло начисление по определенной системе), надо было выиграть четыре матча – три в группе и один в финале. Каждая из двух групп соревновалась на отдельной площадке. К счастью, первые две игры шли без нас. Это давало мне шанс разобраться со всеми другими номинациями без осложнений.
Что я оперативно и сделал. На 100, 200, 400 и 1000 метров ушло примерно час, полчаса – на прыжки и метание гранаты. И что интересно (есть все-таки Бог на свете!), когда я бежал 1000 метров и с ужасом представлял себе, как буду при этой жаре бежать 3 километра, в толпе многочисленных болельщиков, мелькнуло знакомое лицо. Закончив дистанцию, я нашел это лицо. Оно принадлежало Володе Крупскому, троюродному брату моей жены. Он был тогда еще паца-ном, лет 16–17, и по каким-то делам находился в районе. Я уговорил его бежать 3 километра Он, бедняга, смог одолеть всего два круга вокруг стадиона и упал, зарывшись в песок своими ушами и носом. Затем начал плакать и жаловаться мне же, на то, что я его заставил бежать. Это была неправда, но дело уже было сделано, а полученные нами два очка – была уже правда.
Правда была еще и в том, что, выиграв четыре первых беговых дистанции, я бы не смог даже посредственно, бежать на пятой и, независимо от результата, выбил бы себя из волейбольных соревнований. А этого нельзя было делать, так как волейбол – мой любимейший вид спорта Тем более, слишком много я сделал, чтобы сыграть именно в волейбол на этой спартакиаде.
Не буду утомлять читателя излишними подробностями этого труднейшего, если так можно сказать, дня в моей парторгской жизни.
Мы в тяжелейшей борьбе выиграли четыре матча подряд и стали победителями. В остальных видах – 100, 200, 400 и 1000 метров – первые места. Прыжки в длину – первое место. Прыжки в высоту – третье место. Метание гранаты – первое место. 3000 метров – два очка за участие. В метании диска, хоть мы и были заявлены, но не участвовали. Я боялся сорвать руку и не пошел в сектор для метания. По этому направлению у нас зиял ноль.
Но мне уже было все равно, есть у нас очки или нет. По телу как будто асфальтный каток прошелся.