Выстроив за несколько лет фундамент будущего благосостояния колхоза и села – Растениеводство, особенно в части производства зерна, как основы всего и вся в этой степной зоне, и достигнув в этом направлении определенных успехов, пришла пора обратить внимание и на развитие отрасли животноводства. Все-таки, две трети площадей хозяйства, занимали кормовые угодья (сеяные травы, естественные сенокосы и пастбища). В селе, в частных хозяйствах, коров в то время было в несколько раз больше, чем в самом колхозе. Приняли решение – развивать молочное стадо. Коровы – не трактора и машины, которые просто можно взять и закупить, все сразу. Коров не только надо найти, вырастить и накормить. Для коров в нашей зоне – необходимы соответствующие помещения, обслуживающий персонал, оборудование и еще много чего необходимого. Все это надо было подготовить и только потом начинать закупать и выращивать молочное стадо.
Надо отдать должное руководству колхоза: в тот период приоритет был отдан людям, а потом животным. Первым солидным объектом, построенным колхозом, была довольно приличная школа, сразу ставшая по статусу "средней" в 1962 году, вторым не менее солидным "общесельским" социальным объектом, в 1967 году, стал Дом Культуры на 350 мест с возможным расширением зала до 600 мест и тоже – общесельский детский сад. Понятно, что внутреннюю "начинку" этих объектов всем необходимым, современную по тем временам, тоже обеспечил колхоз, хотя все эти объекты, обслуживали всех живущих в селе людей, независимо от их участия в колхозной жизни.
Только после этого, началось интенсивное строительство животноводческих помещений, как новых, так и реконструкция и капитальный ремонт уже существующих. В Ащелисае были построены сразу два коровника по 200 голов каждый и рядом с ними – "Прифермская молочная", то есть пункт первичной переработки молока. Строительство этого пункта именно возле ферм, было очень правильным и выгодным для колхоза решением: Имея в наличии, в среднем до 500 голов коров, колхоз производил 1300–1500 тонн молока в год. Это целый железнодорожный состав молока. Особой необходимости в обеспечении молоком непосредственно сельских жителей, не было, так как в каждом дворе имелось минимум по одной корове, то все молоко реализовывалось государству. Но для этого, молоко надо было отправлять за 35 километров, на молокозавод, в Кос-истек. Это было проблемой, тем более – в осенне-зимнее время. Построив свой цех по первичной переработке молока, и оборудовав его всем необходимым, колхоз отправлял (или завод забирал) государству, всего около 50 тонн сливок в год! а весь обрат (то, что остается от молока после отбора жира), все эти 1400 тонн, буквально за копейки, шел на выпойку колхозным телятам (ферма-то рядом) и поросятам.
Увеличив в разы поголовье коров и, естественно, молодняка крупного рогатого скота, а также свиней и овец, колхоз стал крупным поставщиком не только молока, но и мяса, продавая его государству по 250–300 тонн в год. Получало государство от колхоза ежегодно, и около 20 тонн овечьей шерсти.
Только после того, как были решены вопросы обеспечения и развития основных производственных направлений – Растениеводства и Животноводства, пришла пора "улучшения и окультуривания", повышения привлекательности труда колхозников во всех отраслях и в целом по колхозу. Были пробурены мощные водяные скважины на территории бывшего села Бурановка, проложен многокилометровый водопровод, и в Ащелисае появилась чистая, холодная пресная вода, понятное дело – на всей его территории. Позже была построена уже вторая водопроводная сеть, с водой для полива приусадебных участков. Одновременно были построены большая красивая, прекрасно оборудованная колхозная столовая, которая стала обслуживать питанием все полевые бригады, где раньше были небольшие бригадные кухни, построена новая колхозная контора, совместно с сельским советом, куда не стыдно было принимать любого уровня начальство и гостей. Построена современная мельница, способная выпускать муку высших сортов, что сняло ежегодные проблемы с помолом зерна жителями села. Позже, рядом с мельницей, была построена и оборудована хлебопекарня, тоже решившая проблемы обеспечения села хлебом и хлебопродуктами. Реконструирована вся существовавшая до этого, ремонтная база колхоза, перед этим были оборудованы три механизированных зернотока, обеспечивающих первичную очистку зерна, поступившего от урожая, что позволяло сохранять ценные зерновые отходы, которые присутствуют при этом всегда, и, которые нерадивые хозяева, отправляли на элеватор вместе с чистым зерном (читай – выбрасывали), да еще платили элеватору за очистку зерна. Были построены несколько вместительных складов, для хранения зерна, на центральной усадьбе и других селах, где было животноводство. Возведены – крупный утепленный гараж для автомашин, мастерские для ремонта комбайнов, мощная котельная, склад запасных частей и оборудования, устроен и облагорожен большой машинный двор для хранения техники и еще целый ряд необходимых объектов для улучшения условий труда и производства.
После прокладки водопровода, по главной улице села и до станции Ащелисайская, была сделана добротная асфальтированная дорога. Заасфальтированы все зерновые тока. Освещение улиц, регулярная очистка дорог внутри села, и на станцию, от снега – были обычным, само собой разумеющимся делом, опять же по линии колхоза.
Колхозники, работающие и пенсионеры, бесплатно обеспечивались на зиму сеном, соломой и зерном, как продовольственным, так и фуражным. Выделенные вне поселка огороды для колхозников, бесплатно распахивались и поливались. Оказывалась помощь, как с выделением транспорта для вывоза урожая с коллективных огородов, так и для поездок колхозников на городские рынки городов Орска, Новотроицка, для реализации сельхозпродукции, подвоза дров, угля, стройматериалов и при вспашке огородов.
В колхозе применялись различные схемы материальной заинтересованности и поощрения. Десятки детей колхозников – студенты Вузов, техникумов, школ, учились за счет колхоза и не все из них возвращались в Ащелисай, но они где-то все равно работали на великую страну и это не вызывало недовольства у колхозников – ащелисайцев.
Сегодня отдельные переученные "умники", понятия не имеющие о принципах, сути и правовых порядках, действующих при колхозной системе, критикуют то время и те внутрисельские, отношения, как "халявно-расслабляющие", разлагающе, мол, действующие на сознание и психологию людей. Не стану вступать с такими мнениями в полемику, одно скажу: "Не знаешь, не понимаешь, тем более – не чувствуешь – лучше помолчи… А еще лучше – спроси у людей, да поинтересуйся, как село жило раньше. Нормальное село, где не приживались воры и расхитители, хоть рядовые, хоть руководители, тогда и будешь судить нас, прежних".
Взвалив на колхоз (читай – и на себя) текущие сельские проблемы, Каструбин Г.И.(читай-колхоз), постепенно выстроил систему взаимоотношений со всеми внутри сельскими организациями, большими и малыми, с таким расчетом, чтобы извлекать пользу уже из самого наличия их в Ащелисае. И надо отдать должное и СРМ, и автобазе, и другим, расположенным в селе организациям, они всегда охотно шли навстречу нуждам колхоза и села. Любые необходимые услуги для колхоза, по ремонту, обеспечению, транспортному и вспомогательному обслуживанию и другим направлениям, ими выполнялись в первую очередь, качественно и за символическую плату. Учитывая, во – первых, что они же исправно платили неплохую заработную плату своим работникам, живущим в селе, сами решали отдельные внутри коллективные социальные вопросы, с тем же жильем, обеспечением нуждающихся и т. п.; во – вторых, оказывали внимание "своим" пенсионерам и активно участвовали в общественной жизни села, таким образом, несколько уменьшали обще сельскую социальную нагрузку, ставшую одной из главных забот колхоза, на то время.
Не обижайся, читатель и не подумай ничего плохого, но именно на эту "двадцатилетку", 60-десятых,70-десятых годов, прошлого века, и пришелся пик "Сладкой жизни соленой балки".
Я уже говорил, что до конца пятидесятых годов, и Ащелисай, и окружающие его села, основанные теми же украинскими переселенцами, жили примерно одинаково. Ну, кто-то может получше, кто похуже, в зависимости от обстоятельств. Все улицы – ряд низких мазанок, на которые часто въезжали в бураны конные упряжки, и даже тракторы. На весь Ащелисай не набралось бы и десятка домов, которые имели крыши. Большинство мазанок имели округлый, приплюснутый вид, стояли наполовину вросшими в землю.
С укреплением колхоза, начали крепнуть и семейные бюджеты колхозников. Начиная с шестидесятых годов, старые землянки начали поднимать, перекрывать шиферными крышами, обматывать стены проволокой и оштукатуривать. Стало модным рядом с землянками ставить новые дома. Потом между тремя сельскими улицами появилось много переулков, уже с новыми, красивыми, просторными домами. За несколько лет, поселок стало не узнать. Рядом с домами, устраивались палисадники, радующие хозяев и прохожих, благоухающими цветами и деревьями. По всем улицам, особенно по – главной, весь день шло движение. Люди, техника, жизнь кипела повсюду. Надо сказать, что купить дом в Ащелисае в то время, стало большой проблемой. Шло переселение из окружающих сел и с других мест, особенно из Украины. Если раньше многие "переселенцы" пятидесятых, появлялись в селе как откуда-то высланные "за 24 часа" (было и такое раньше), то уже в семидесятые, люди приезжали к нам по доброй воле. Откуда-то узнавали, что здесь хорошо, можно жить, работать, иметь какую-то защиту и первичную помощь. Люди, конечно, были разные, но прибывали. И всех мы принимали на работу. Попробуй было не принять, тогда…
Можно сказать и так – в селе было две "главных" жизни: Одна жизнь – это наша работа, я говорю обо всех, кто работал в колхозе. Да, выходные дни и отпуска – только в зимнее время, да, с семи часов утра и до вечера, – мы работали и, как показала жизнь, – неплохо работали, каждый по своему направлению. Мы, каждый в отдельности, – винты, гайки и шестеренки одной цельной машины – крупного, многоотраслевого хозяйства. Эта отлаженная машина не дает сбоев, пока мы, повторяю, все её детали, находимся каждый на своем месте и работаем в едином комплексе. Иногда, даже от одного выпавшего из обоймы винтика, может постепенно рассыпаться вся машина. Тем более, если отвалится её головная часть, как случилось с Союзом ССР.
Абсолютное большинство жителей Ащелисая, работавших в колхозе в то время, понимали и чувствовали это и признавали, как долг, как необходимость, считали РАБОТУ – за первую "Главную" жизнь. Хорошо это было или плохо – только нам дано сегодня судить, и еще Господу, а не каким-то там комментаторам, тем более – чужим, чуждым и кем-то проплаченым.
Но у нас была и вторая главная часть жизни – вне работы. Хотя их (эти жизни), иногда очень трудно было разграничить одну от другой, они часто переплетались, но все-таки были. Мы не были роботами-автоматами, запрограммированными только на работу и работу. Нет, мы старались жить как люди, – дружить, любить, петь, танцевать, веселиться и веселить других, рожать и растить детей, помогать родителям и старшим, отмечать даты и праздники и, живя в селе, понятное дело, – заниматься домашним хозяйством. И на все у нас хватало времени, сил и возможностей.
Появившиеся в домах телевизоры в конце шестидесятых, еще не смущали наши головы круглосуточной многоканальной пустотной чушью, поэтому, несколько раз в неделю, мы, иногда всей семьей, напоив и накормив всех и все в домашнем хозяйстве, при любой погоде, бежали в клуб, позже – в Дом Культуры, посмотреть фильм, неважно – новый или старый. У нас тогда, большинство фильмов было таких, что по пять раз подряд можно было смотреть и полным зрительным залом. По прошествиии лет, – понимаю, больше чувствую, что мы бежали в клуб не только ради того кино, а ради того, чтобы пообщаться с друзьями, родственниками, просто знакомыми. На работе же не всех можно увидеть – а здесь, пожалуйста, можешь перекинуться парой слов, узнать как дела, какие-то новости общего плана и т. п…
Телевизоры, планшеты, смартфоны и т. п. полезные новшества, в нынешнее время, сделали многое, если не все, чтобы расчленить общность людей, разодрать могучий организм человечества на щепу и, простите, на – лыко, из которого потом можно вязать любые узлы… С этого многие сегодня могут смеяться и ехидничать, но, поверьте мне, уже многое и многих повидавшего, на своем веку, – это правда.
Мы не ждали, что кто-то придет и для нас что-то сделает лучше. Мы сами делали это "лучше" для себя и это у нас получалось.
Я уже говорил, что хорошо знал окружающие нас села, знал там многих людей, знал их способности, сильные и слабые стороны, из чего складывались потенциальные возможности каждого отдельно взятого села, и могу сегодня без всякого стеснения сказать, что таких сел как наше, и в социальном, чисто человеческом плане, не то что в районе, а и во всей области, в то время, не было. Ащелисаю здорово повезло на людей, как в нем проживающих, так и временно посещающих. И корни этого уходят в самое его начало, к самым первым его основателям – украинцам. Веселые, добрые люди, умели и весело работать и весело жить. Это передавалось новым поколениям и все сто лет, формировало трудолюбивое, доброе, достойное и по – настоящему толерантное, отношение друг к другу, в сложившемся ащелисайском обществе.
Ащелисай, как добрый плавильный котел, по – хорошему и по– доброму, перерабатывал своих и прибывающих людей в удобную для себя общую массу, постепенно отливая из неё, по необходимости, – то солдат – работников, то артистов, то специалистов разного профиля, то есть, тех, кто был сегодня был ему нужен. Попадавших в село лодырей, воров и проходимцев, не переплавляли, они не приживались и уходили сами, как ненужная накипь – пена. Наверное, поэтому, в селе никогда не было разбоев-разборок, каких либо серьезных драк и т. п… В любое время дня и ночи, люди спокойно ходили по улицам, спали в неогороженных дворах по ночам, гуляли, пели, веселились.
Здесь – хоть смейся, хоть плачь, но где можно было увидеть и услышать такое: – не часто, но раз – два в месяц, особенно в теплое время года, в селе проходили уличные импровизированные вечерние концерты. Заранее оповещенные по рации, обычно по субботам, в Ащелисай собирались "поющие" ребята из разных бригад, кто как мог – на попутных машинах, пешком. Когда я работал в колхозе "Красное поле" – мы, группой человек в 10, ездили в Ащелисай, на тарантасе бригадной поварихи. Приглашения на такие концерты, шли по рации под кодовым названием "Баня". Из диспетчерской МТС поступала к нам в бригаду радиограмма, где было сказано, что меня вызывают на субботу в баню. В переводе на обычный молодежный язык, это означало, что на эту субботу назначаются танцы, после кино, и мое присутствие, как гармониста – обязательно. Тех из поющих ребят, которым надо было идти, к примеру, пахать в ночную смену, мы оперативно меняли на других ребят, не все же ехали за 18 километров на танцы, тем более после непрерывной и тяжелой ежедневной работы на тракторе, а тем, для кого танцы были желаннее, – собирались и ехали. Кто на тарантасе, кто верхом на кобыле, если места не хватало. У меня была одна гармонь в бригаде, а другая, из МТС, – в общежитии, поэтому за пару часов, пока мы ехали в Ащелисай – конечно же, репетировали, в основном частушки. Частушки – дело индивидуальное, каждый подбирал и исполнял куплет сам, главное – чтобы не было повторов. И без всяких "купюр", то есть без цензуры, натурально. Там было, что послушать…Мы собирались возле общежития, потом все гурьбой шли в баню, после бани (святое дело) заходили в местную столовую, как перед боем, принимали "фронтовые" 100 граммов, посылали гонца в клуб, узнать началось ли кино, сколько примерно у нас есть времени до его окончания, потом выстраивались в одну шеренгу, со мною и гармошкой, посредине, и направлялись по главной улице – на север. С музыкой и с частушками. Человек 20–25 растягивались фронтом, чуть ли не во всю ширину улицы – и пели. Принцип очередности был простым: кто возле меня справа, например, запевает, он закончил – поет за ним – следующий, и так, пока шеренга вправо не закончится. После этого начинает тот, кто слева от меня, и так чередуются всю дорогу. А до конца улицы километра полтора, на конце её – разворачиваемся и идем обратно, до самого клуба. К этому времени там уже фильм заканчивался, молодежь оперативно убирала тяжелые деревянные скамейки, освобождая место для танцев, и я начинал играть. Всем, кроме меня, было хорошо. Слава Богу, что в полночь в селе гасили свет, минут за 15 свет моргал, предупреждая, за это время ставили на место скамейки и все покидали помещение клуба.
В отличии от местных молодых людей, мы, живущие весь сезон в поле, отправлялись в бригаду. Пока я относил гармонь в общежитие, ребята запрягали нашу кобылу, которая все это время отдыхала в конюшне МТС, и двигались на северо-восток, в нашу бригаду, вначале оживленно обсуждая прошедшие выступление и танцы, а потом постепенно затихая-засыпая. Кобыла сама привозила нас в бригаду, часа в три ночи. Ребята переодевались, мылись, а уже в шесть часов завтракали и шли менять своих напарников, работавших ночью. После краткого ежедневного технического обслуживания техники – мы выходили в поле, надеясь – на будущие приглашения "в баню".
Что здесь сказать – вроде бы бытовая мелочь, и только гораздо позже, став уже баянистом, я узнавал от многих местных людей разных возрастов и пола, о том, как им нравились эти натуральные концерты и как они их ждали. Стесняясь нам показываться, в лунные ночи, они прятались в затененных местах, слушали и наслаждались (по их словам). А там было что послушать. Частушка – это готовое цельное произведение, а ребята из разных областей России – умели их подать так, как надо. Мне, конечно, тяжело доставались такие концерты, поиграешь на ходу пару часов, – на улице, потом – часа два-три – танцы, и никаких фитнесов и диет – не надо. Но было интересно и было к кому ехать…Это главное.
Ну ладно там, в молодости! А кто нас заставлял ездить с концертами по району!. Зимой (летом не до концертов), – фанерная будка на тракторных санях, гусеничный трактор, пять километров в час, буран, а мы, как селедки в той будке, ездим по селам за 20–30 километров и даем концерты, естественно, бесплатные. А главное, что нас приглашают и ждут люди! Мы же из Ащелисая! А у нас(в Ащелисае), как я уже не раз говорил, по мнению людей из окружающих сел, – все лучшее, – и хлеб, и песня.
По уровню самодеятельного творчества, мы всегда уступали только коллективам райцентра, понятно, что там были совсем другие возможности, музыкальная школа, да и власть…тоже. Наша волейбольная команда всегда на равных "билась" со сборной района и, когда мы построили при школе приличный спортивный зал, "сборники" не раз приезжали к нам меряться силами.
Имел колхоз свою футбольную команду, и выступали ребята неплохо. Иногда приходили ко мне, просили сыграть за колхоз, если очередной соперник был серьезный. Чтобы им помочь победить, я, редко, но ездил вместе с ними по селам, и последний свой гол за колхозную команду, забил как раз в день своего 33-летия, будучи главным бухгалтером колхоза.