Воспоминания о юности у меня светлые. Был даже момент, когда состояние счастья я ощутил физически. Я учился тогда на первом курсе института и был влюблен в девушку на год младше меня. Мы гуляли в парке. Даже за ручку не держались, про поцелуи вообще не говорю, тогда отношение к этому было другое. Просто разговаривали, например, о том, можно ли считать самоубийцу сильным человеком? То есть вели вполне интеллектуальные беседы. А вопросы жизни и смерти в юности интересуют особенно остро.
Вдруг она сказала, что будет ждать меня до своего совершеннолетия.
Я приехал домой окрыленный, лег спать и физически ощутил счастье в груди. Мне трудно описать это ощущение, оно длилось минуты две-три, но сила этих нескольких минут запомнилась навсегда. А потом я понял, что это искренние слова, которые не имеют никакого отношения к реальному будущему.
Через много лет я испытал настоящее физическое ощущение счастья. Моя жена была беременна, я клал голову ей на живот, ощущал, как ребенок брыкается, и чувствовал счастье!
Но, конечно, не меньшее счастье, что сбылась мечта о космическом полете. Представьте, я мечтал о ракетах, о космосе где-то с юношества. Но мечтали-то все, а летали единицы. И, наконец, в 75-м году, когда мне было уже сорок четыре года, сбылась эта совершенно невероятная, заветная мечта…
Но у меня осталась еще одна давняя мечта. Вечером перед сном послушать любимую музыку. В субботу днем почитать интересную книгу, а вечером посмотреть хороший фильм. И наконец, в ночь с субботы на воскресенье выспаться. Это моя мечта о нормальной жизни пока еще не сбылась.
Чем длиннее путь от несчастья к счастью, тем счастье пронзительнее. Однажды в компании предложили тост: чтобы жизнь наших детей была легче, чем наша. Я категорически отказался за это пить. Я желаю своим детям счастья, но не желаю им легкой жизни. Только преодолевая трудности, можно ощутить всю полноту жизни, быть счастливым лично.
А вот, что сказал Семонид Кеосский:
"Для полного счастья, человеку необходимо славное Отечество".
Мне повезло, я начал сознательную жизнь уже после сталинских репрессий, а моя активная деятельность закончилась еще до этого бардака с "прихватизацией" и нашей "рыночной" экономикой без конкуренции. Социализм без расстрелов мне нравится гораздо больше, чем грабительский капитализм с ручным управлением, без верховенства закона.
Мы жили в прекрасной стране в прекрасное время. С десяти лет, когда начал трудиться, и пока не ушел на пенсию, весь этот период был для меня счастливым. Мечты, их выполнение, труд, любовь, радость, верность, приключения – настоящая жизнь. Мы, космонавты, ощущали свою нужность стране, обществу. Много работали и верили, что наша работа нужна. Такая была психологическая атмосфера. Не хотел бы я родиться на тридцать – сорок лет позже, чтобы мои лучшие годы пришлись на эпоху гайдаро-чубайсовских "реформ".
У меня ностальгия по справедливости. Я, наверное, типичный советский человек. Мне, и как думаю, большинству наших граждан, важнее справедливость, чем богатство. Мы во время войны выживали на картошке, о хлебе лишь мечтали. Вместо конфет нам, детям, давали печеную тыкву. Но морально мы жили намного лучше, чем сейчас, когда видишь такую несправедливость, когда наворованные практически деньги хамски возвышают одних людей над другими.
Мне говорят, что при социализме, когда все были равны, то некоторые были равнее. Они могли "достать" финскую колбасу и ондатровую шапку. Да, но они не могли купить дом в Майами или самую дорогую в мире яхту.
Когда мы с Алексеем Губаревым отправлялись в первый полет, нас провожал Алексей Леонов. К тому времени уже прославленный космонавт, он пожелал нам удачи. А я был тогда рационалист и брякнул в ответ: нам удача не нужна, а нужен успех. Удача – это везение, а успех завоевывается своим трудом, своим умом и руками. Сейчас я понимаю, насколько в любом деле важна удача! Полет мне это доказал. Леонов расстроился: "Жора, ты отказываешься от удачи?!" Вскоре я понял, насколько Алексей был прав. Для счастья в жизни нужны и удача, как дар свыше, и трудовой успех.
Случайность или закономерность?
Я считаю, что вся жизнь – это игра случайностей и закономерностей. Как правило, на первый план выходит закономерность, но иногда решающую роль играет случайность. Моя жена Людмила Кирилловна в случайность не верит. Она считает, что за каждой случайностью стоит закономерность, а мы просто не всегда ее можем увидеть. Но я не согласен, что случайность – это просто непознанная закономерность. У меня иной жизненный опыт.
Приведу простой пример. Еду по Ленинграду на мотоцикле. Засматриваюсь на здание театра, а когда поворачиваюсь вперед, то вижу, что несусь прямо в кабину грузовика. Я почти положил мотоцикл на землю и проскочил перед грузовиком. И в момент, когда я проскакивал, почувствовал удар. Мотоцикл вздрогнул на большой скорости, и вроде все хорошо. Я ставлю ногу на подножку, а подножки нет. Продвинься грузовик еще хотя бы на один сантиметр, и я бы не был космонавтом, уж это точно. Этот сантиметр никто не мог ни предугадать, ни измерить. Это их величество случайность.
Были хорошие случайности, были и трагические. Пожар даже на Земле – вещь тяжелая, особенно на пятом, на двадцатом этаже. А мы-то пребывали на тысячном этаже, 350 км до Земли. Поэтому во время пожара на орбитальной станции, когда я повернулся и увидел, что станции нет, один дым, это было страшно. Страшная случайность.
Однажды случайно выглянул в иллюминатор и увидел какую-то красивую светящуюся серебряную полосочку над горизонтом – серебристые облака. И меня сразу заинтересовало, почему эти облака иногда видно, а иногда нет. Я стал фиксировать, когда они появлялись, когда многослойные, когда яркие. Они были над Антарктидой. Пришлось по будильнику вскакивать ночью, чтобы их зафиксировать. Я построил таблицу.
И оказалось, все-таки судьба и везение! Пришла большая удача. Случайно одновременно с нами в Антарктиде проводились пуски геофизических ракет. Они изучали эти высоты с помощью ракет, а я – из космоса.
И когда мы сопоставили мои наблюдения и результаты исследования ракет, то с серебристыми облаками нам стало все ясно. Серебристые облака – это пылинки. Когда они охлаждаются, то влага на них замерзает и пыль начинает сверкать. Чуть потеплеет, и серебристые облака исчезают. В результате, насколько я понимаю, мы решили загадку серебристых облаков.
Если говорить на более высоком уровне, я убежден, что мы живем только потому, что существует и определенность, и случайность. Есть в квантовой механике принцип неопределенности. С этим принципом уже боролся Эйнштейн, который считал, что все определено. Двадцать лет гений искал исключительно определенность. А квантовая механика с принципом неопределенности работает на ядерную физику.
По Северному Ледовитому океану ходят атомные ледоколы, под водой всех океанов атомные подлодки, значит, квантовая механика с принципом неопределенности работает. То есть случайность, существует. И более того, если бы существовала только закономерность, то человечество было бы обречено. Почему? Вот я знал: кончу школу, поступлю в институт, хорошо буду учиться – получу хорошее распределение. Теперь в условиях рыночной, а вернее нашей базарной экономики, главную роль стала играть случайность. Те, кто шли по жизни с определенностью, сейчас не имеют работы. А вот другие люди, которые не укладывались в эту определенность, вдруг стали миллионерами. То есть в нормальной ситуации основное, от чего зависит жизнь, – это закономерность, определенность, заслуженный успех. А, когда нормальная ситуация нарушается, как сейчас в России, тогда начинает работать именно случайность. И удача становится важнее успеха. Весь этот процесс – жизнь, движение, развитие – это игра определенностей и случайностей.
Разговор с министром
Я уже упоминал Сергея Александровича Афанасьева – нашего министра, который много лет курировал всю ракетную и космическую отрасль, а назывался из конспиративных соображений скромно – "министр общего машиностроения". Я не заглядывал в справочники в поисках его имени-отчества. Я его накрепко запомнил. Это был настоящий честный, крепкий министр, волевой и знающий управленец. Должности министров тогда не покупались и не были синекурой для собственного обогащения. Он был подлинным государственником, честно прошел путь от мастера на заводе до индустриального маршала. Трудился для страны и для будущего, держал в руках огромную индустрию. Я этого человека очень уважал. Жаль, что пресса редко вспоминает о таких людях и в учебниках истории для них не находится места.
В первые десятилетия моей работы "на космос", когда я прошел путь от техника до замначальника отдела, я как-то не задумывался – а кто нами руководит в правительстве? Моим руководителем был Королев, а с министерством я дела не имел. Даже не знал, где оно находится. Все это было от меня слишком далеко. Так получилось, что сидя на одном стуле, я сменил три места работы. Потому что отрасль подчинялась то одному, то другому ведомству, пока не попала в крепкие руки Афанасьева.
С ним я, как следует, пообщался дважды.
Первый раз – когда мне нужно было оформлять пенсию. Я подал документы, все было собрано. Оставалось только получить подпись министра. Бумаги поступили к нему. В ту ночь я не смог заснуть. В голове болталась одна мысль: "С завтрашнего дня ты – пенсионер!". Эта мысль меня обжигала. И наутро я ворвался в кабинет Афанасьева, потребовал свои пенсионные бумаги и… порвал их! Потом очень долго восстанавливал.
Второй раз мы поговорили на Красной площади, во время первомайской демонстрации. Мы – космонавты, военные, производственники на праздниках всегда стояли слева от мавзолея, министры – справа. Но мы с Афанасьевым в какой-то момент оказались рядом. С ним было легко разговаривать на равных, без апломба, хотя я и говорил с ним с большим искренним почтением.
Меня много лет волновал вопрос "Бурана". Для "Бурана" был набран новый отряд космонавтов, состоявший из летчиков-испытателей. Испытатели вообще-то, неохотно шли в космонавты. В отряде космонавтов и испытания были сложнее, и зарплата меньше, чем у действующих летчиков-испытателей. А тут набрали отряд из таких асов. Это, на мой взгляд, было обоснованное решение.
Но сам проект "Бурана" вызывал у нас, простых инженеров сомнения. Мы спрашивали друг друга: Зачем мы с таким напряжением делаем "Буран"? Военного значения он не имеет. Тридцати тонн научной аппаратуры, которую он был способен вмещать, у нас нет и не предвидится. По нашей инженерной логике, "Буран" не был нужен. Это же просто мертворожденный проект! Вот об этом я его и спросил. И был уверен, что логичного объяснения программы "Буран" он не выдаст. Я просто себе представить не мог разумного обоснования!
Но его неожиданный ответ меня поразил: "Для полета на Луну мы собрали огромную кооперацию – больше двухсот институтов, заводов, конструкторских бюро и прочее. А потом американцы успешно высадились на Луну. Гонка была проиграна. Правительство принимает решение отказаться от лунной программы. Передо мной встал выбор: или разрушить кооперацию, или ее перенацелить. Вот мы и решили бросить все силы кооперации на создание советского "Шаттла", который бы превосходил американский".
Оказалось, что управленческая логика – "сохранить кооперацию!" – тоже по-своему разумна. И громадная кооперация у Афанасьева работала без сбоев. Она была такая, что хоть черта, хоть дьявола могла создать, хоть орбитальный город, хоть марсианский корабль. Это преимущество социализма. Сейчас добиться такого сосредоточения сил невозможно! И "Буран" технически превосходил "Шаттл". Он сам, без пилота взлетел и сел с минимальным отклонением. Мы даже не верили, что в кабине не было летчика!
И все-таки жаль, что после смерти Королева наша космонавтика лишилась перспективного видения. И воспроизвела наш бесперспективный корабль типа "Шаттл".
Про космических туристов
В последние годы меня частенько спрашивают про космический туризм. Еще 100 лет назад Циолковский сказал: "Земля – колыбель человечества. Но человечество не будет вечно жить в колыбели". Я считаю, пока мы только выглянули из колыбели, но еще из нее не вылезли.
В принципе, не только туризм должен быть, но и эмиграция на другие планеты.
Сейчас поднимается вопрос, что случится, если на Землю упадет большой метеорит и жизнь на планете закончится. Специалисты рассматривают возможности колонизации других планет. Это уже не фантастика. Королев говорил, что в космос будут летать по профсоюзным путевкам. Но всему свое время, и пока, на мой взгляд, оно не наступило.
Не царское это дело – возить туристов в космос, потому что в космос летят за знанием. Основную идею выразил все тот же Циолковский. Он сказал, что надо лететь в космос, который "даст нам бездну могущества и горы хлеба". Возить туристов в космос это все равно, что микроскопом забивать гвозди. Конечно, почему бы не забить, но микроскоп может решать более интересные задачи. Поэтому я не сторонник космического туризма на государственном уровне.
Всевозможные частные инициативы – другое дело. Наверное, нужно создавать специальные орбитальные станции для туристов и специальные корабли. Более надежные, чем те, на которых работали мы. Лучше всего – на частной основе. В мире есть пять фирм, которые планируют выпускать такие корабли. И цены снижаются – речь идет уже не о двадцати миллионах, а о десяти, потом – о сотнях тысяч долларов. Дальше – меньше.
На суборбитальные полеты я бы туристом не полетел и другим не советую. Увидеть из космоса пустыню, черное небо над собой, потом развернуться – и сесть! Это как с тигрицей целоваться – страшно и никакого удовольствия. А вот если устроить отель на орбитальной станции – это действительно заманчиво. Мне в космосе нужно было работать. Но, если бы я попал в туристический полет – прилип бы к иллюминатору и не отлип до конца путевки. Неземная красота – в прямом смысле.
На сегодняшний день космос – это сфера деятельности профессионалов. Когда даже не турист, а учительница погибла на "Челленджере", у меня возник вопрос: за что ее убили? Кто ей объяснил, что она идет на риск и может умереть? Нам еще рано играть в игры с туристами. Недавняя гибель шаттла "Колумбия" это лишний раз доказала.
Я не верю, что 20 миллионов долларов, вырученных за билет к звездам, смогут спасти российскую космонавтику. Тем более неизвестно, куда уходят эти деньги. Посудите сами: переговоры с туристами ведет некая иностранная фирма, летают же они на наших аппаратах…
Нас готовили годами. Я, например, в отряде космонавтов был двадцать лет. Поэтому, когда в космосе что-то случалось, мы справлялись. Иногда к нам прилетали космонавты, у которых была годичная, двухгодичная подготовка. Им в космосе становилось плохо, они теряли трудоспособность, поэтому нам приходилось делать их работу и даже за ними убирать. Туриста готовят и того меньше – несколько месяцев. И учат его четырем основным вещам: говорить по-русски, есть в космосе, ходить в туалет и что нельзя трогать.
Союз друзей
Одна моя большая мечта до сих пор не сбылась – чтобы вновь было Союзное государство! Чтобы все лучшее, что есть в Белоруссии и России, снова объединилось. Именно это отвечает интересам, наших двух народов! У меня есть и личная заинтересованность в восстановлении Союза. Моя мать – белоруска, а отец – украинец. Так что в моем лице это объединение уже свершилось!
Политики давно обещают нам новый союз, произносят модное слово "интеграция". Иногда, пролистывая газеты, не понимаю, что творится. Почему мы одновременно повысили своим братьям белорусам цену на нефть и газ? У нас и того, и другого много. Президент Буш дарит миллиард долларов иракцам, которые убивают американцев. А мы отняли миллиард у братьев-белорусов.
Это непостижимо мне и не только потому, что у меня мама из Белоруссии. В Белоруссии находится центр по предупреждению о воздушном и ракетном нападении (отслеживает все пуски ракет с западного направления). В Белоруссии узел связи с нашими атомными подводными лодками, несущими ядерные баллистические ракеты, патрулирующими в Атлантике. В Латвии аналогичная станция у нас была. Латыши ее взорвали, а американцы построили там свою станцию. Мы что хотим за этот несчастный миллиард лишиться нашей последней станции на западе? Цена безопасности государства больше, чем миллиард!
Не могу понять также того, что когда мы продаем нефть в Германию, во Францию, наши горе-финансисты говорят: нефтедоллары нельзя вкладывать в бюджет, так как будет инфляция. И нефтедоллары отправляют в Америку, в, так называемый, стабфонд! А когда мы отняли миллиард у белорусов, то нам заявляют, что эти деньги пойдут в бюджет, осчастливят наших учителей и врачей! Почему доллары из Европы вызывают инфляцию, а без долларов из Белоруссии у нас голодной смертью помрут бюджетники? Вопрос. Безответный вопрос.
Я недавно был в Белоруссии. Продукты питания стоят там дешевле, чем у нас. И вкусные, я пробовал! Там не задерживают выплаты зарплат, а стипендии больше, чем в России. Простые люди поддерживают президента, потому что он защищает интересы народа. Что касается оппозиции в Белоруссии, то я обратил внимание, что одновременно, как только мы подняли для Минска цены на газ и нефть, Буш выделил миллион этой оппозиции. Я сомневаюсь, что оппозиция на американские деньги будет для народа прогрессивной.
Молочные товары из Белоруссии лучше наших. Я вижу кооперацию белорусов с Ярославским заводом, на котором делают двигатели. Я вижу, что с Белоруссией нам выгодно. А кому невыгодно? Догадываюсь, что не выгодно тем, кто "прихватизировал" нашу экономику и с вожделением мечтает "приватизировать" белорусскую экономику. А Лукашенко не дает. Значит для российских олигархов, играющих, к сожалению, большую роль в жизни нынешней России, он плохой. Я не вижу угрозы для России со стороны нынешней Белоруссии и ее президента. Белорусы – братский нам народ, который был с нами в годы страшной войны. Предполагаю, что критика белорусских властей призвана защищать экономические интересы российских олигархов, а не национальные интересы России. Других причин, чтобы так напасть на Белоруссию, я не вижу.
За державу обидно!
Демократия – это власть у народа.
А все остальное у власти.
Тревога сегодня – чувство обоснованное. Посмотрите, как развивалось человечество – сначала бегали с палкой, потом изобрели колесо, изобрели паровоз, самолет, полетели в космос. А сейчас мы как будто остановились в развитии, деградируем в сторону обезьян. Нам ничего не интересно, у молодых людей скоро останется только по одному пальцу, чтобы стучать на компьютере. Астрономию в школах отменили тогда, когда весь мир праздновал Год астрономии. Что же мы хотим – начать все сначала, с палкой бегать?