Это были самые счастливые месяцы в жизни Эхнатона и Нефертити. Стоя под яркими лучами солнца, которому они молились, они смотрели, как воплощается в жизнь их мечта о новом городе. Вместе с Беком они наблюдали, как землемеры с помощью шнуров и колышков прокладывают улицы, перенося на песок чертеж, сделанный на папирусе. Ни один даже современный архитектор не создавал столь совершенного плана. Для царя Эхнатона симметрия играла первостепенную роль.
Благодаря множеству великих археологов, проводивших раскопки в Амарне, мы можем восстановить малейшую деталь давно исчезнувшего города Эхнатона.
Мы не знаем точно, кто начертил план Амарны, но главный архитектор Бек рядом со своим собственным именем выбил имя царя Эхнатона – "того, кто лично меня учил". В свою очередь, Ай хвастался, что был наставником Эхнатона в изучении архитектуры. Эти свидетельства дают нам основание предполагать, что главная концепция Амарны принадлежала Эхнатону, город был построен по единому плану.
Теперь мы можем видеть лишь рельеф песка и очертания теней, оставшихся от того, что некогда было самым прекрасным городом мира.
Древний караванный путь, который шел вдоль Нила, был расширен до пятнадцати метров и превратился в Сиккет-эс-Султан (Царскую дорогу). По этому центральному бульвару, пересекавшемуся широкими улицами, которые могли бы сделать честь любому современному мегаполису, могло ехать в ряд четыре колесницы. С обеих сторон дороги выстроился священный город с точностью, достойной современных военных подразделений.
Как и много веков назад происходило с Фивами, строительство Амарны началось с восточного берега. Первым был возведен большой храм Атона "Дом солнца". Перед храмом располагалась центральная площадь, а на другой ее стороне возвышались царский дворец и административные здания.
Дворец был вторым по величине зданием в Амарне, а после окончания – и самым большим нерелигиозным зданием на земле. Его называли "дом праздника Атона". Он состоял из многих частей, включая "Гарем Севера" и "Гарем Юга", был окружен более мелкими зданиями, и, как все большие и маленькие дома в Амарне, имел внутренний двор с садом и обязательным колодцем.
Не прошло и нескольких месяцев, как на берегу Нила уже стоял величественный город. Он был изумительно украшен, в нем было множество садов, он был безупречен – жемчужина среди городов.
В законченном виде Амарна была около двух миль в длину и полмили в ширину в самом широком месте. Благодаря своей симметричной планировке город создавал впечатление воздушности и пространства. Через царскую дорогу, проходившую между царским дворцом и государственными зданиями, был перекинут мост. В северной части находились храм Солнца, Северный дворец, дворец Нефертити и окруженные изысканными садами виллы знати. Как и в Фивах, у города существовали северный и южный пригороды. Так же как и в нашем современном городе, по нему было раскидано множество храмов.
В Амарне как по мановению волшебной палочки вырастали самые прекрасные и большие здания, когда-либо возводившиеся в Египте.
Дворцов было несколько, о чем свидетельствуют найденные среди руин Амарны винные кувшины. Их горлышки были заткнуты пальмовыми волокнами и запечатаны (причем на печати была указана дата изготовления, место сбора урожая, имя и дом владельца).
Судя по этим кувшинам, один из дворцов принадлежал принцессе Бекетатон, сестре царя, а другой – он был полностью отделан, имел сокровищницу и зернохранилище – царице Тиу. Эхнатон явно надеялся, что его мать в конце концов переедет в Амарну. Для дочерей Нефертити, как только они достигали зрелого возраста, также строились отдельные дворцы.
Благодаря молчаливым свидетельствам предметов быта, например винных кувшинов или других, помеченных ее именем, мы знаем, что Нефертити последовательно занимала в Амарне три дворца.
С рождением города вокруг него развилось земледелие, и уже через несколько месяцев западная сторона Нила была сплошь занята посадками. Быки тянули деревянные плуги по богатой девственной земле, засевая ее зерном. Появились фруктовые сады – в них посадили привезенные из Фив саженцы.
Сады были повсюду, этот город был намного красивее Фив, как, впрочем, и любого другого города в Египте.
По новым улицам, на своей золотой колеснице, запряженной горячими конями, украшенными по последней амарнской моде гребнями из страусовых перьев, разъезжал Эхнатон. Рядом с ним восседала исполненная царственной красоты Нефертити, в ней не было и намека на ту внутреннюю силу, которую ей придется проявить в будущем. Амарна была их судьбой и их царством. И куда бы они ни шли, их глаза поднимались к солнцу.
В Фивах жрецы Амона, читавшие сообщения о счастливой жизни Эхнатона и Нефертити в своей новой столице, проклинали Амарну и ждали своего часа.
Первым законченным зданием был большой храм "Дом солнца", воздвигнутый Эхнатоном в честь Атона. Мы точно знаем его размеры и местоположение.
Храм кардинально отличался от любого другого места поклонения, построенного в Египте. Ни в одном из них не было ни таких огромных залов, ни такого множества опор. Длина одного только алтаря была 60 м. Алтарь был ступенчатым, а длина его ограждения была равна полумиле.
На картинах храмы Древнего Египта всегда изображаются со стоящими перед ними длинными шестами, украшенными флагами. Следы подобных шестов были найдены только перед большим амарнским храмом.
В раскопках храма Атона принимали участие такие великие археологи, как Говард Картер, доктор Франкфорт и сэр Леонард Були. Более чем через три тысячи лет после разрушения Амарны сэр Леонард нашел возвышавшийся над уровнем земли цементный фундамент с еле видными красными линиями, сделанными царскими ремесленниками, которые натягивали смоченные в красной краске шнуры вдоль свеженастеленных полов, а концы веревок отмечали места, где находились абсолютно прямые стены. Стены храма были полностью уничтожены во время безжалостного разрушения города. Но на их кусках сохранились элементы украшений, выполненных в стиле, до тех пор невиданном в Египте.
Первые службы в храме проводил сам Эхнатон, будучи верховным жрецом, а верховная жрица Нефертити пела гимны, "ублажая Атона своим нежным голосом и отсылая его на отдых двумя прекрасными руками, в каждой из которых она держала по систре" (так приказал ей Эхнатон).
В храме эффектно появлялся Ай. Вероятнее всего, он не проводил все свое время в Фивах, поскольку упоминается в качестве "хорошо известного генерала и придворного Амарны" и восторженного почитателя Атона (как раньше он был почитателем Амона).
Стоя под символом солнца с расходящимися лучами, Ай запевал в мужском хоре:
Приветствую тебя, живой Солнечный Диск,
сияющий в небесах!
Который наполняет все сердца и приносит на
землю радость своим сиянием…
Затем, обращаясь к Эхнатону, Ай пел:
Атон воплотился в своем сыне, Царе.
Он обнимает его своими руками
И дает ему вечную жизнь.
Повернувшись к своим собратьям-жрецам, он продолжал петь, но уже от себя:
Я великий человек из числа знати и друзей
царя.
Я глава преданных последователей
Его Величества,
который наставил меня на путь Истины.
Мне отвратительно зло, так как я знаю, что
Единственный
в глазах Солнца находит удовлетворение
в Правде…
Будучи философом-практиком, Ай мог успокаивать себя тем, что Амон-Ра и Атон на самом деле являются лишь различными именами солнца, и для бога солнца невелика разница, под каким именем ему молятся, хотя подобная софистика гораздо больше соответствовала бы нашему времени, чем временам Ая. Впрочем, он всегда опережал свой век.
Итак, в великом храме Амарны Ай со всем пылом воспевал Атона (как прежде – Амона в Фиванском храме), демонстрируя верность Эхнатону, своему царю и верховному жрецу.
Что ж такого было в учении Эхнатона и почему оно было проклято вскоре после его смерти?
Историки нередко сравнивают его с Иисусом Христом, но сравнение это не правомерно. Эхнатон унаследовал процветающее и мирное царство, но оно было до основания опутано суевериями, которые современному человеку просто невозможно вообразить. Египтянам со всех сторон угрожали опасные божества.
Эхнатон пытался освободить Египет от ужаса суеверий. Взамен он предложил чистую и возвышенную веру в единого бога, Атона, доброго творца-жертвователя. Атон не требовал жертв, не угрожал, не устанавливал никаких законов. Эхнатон, голос Атона на земле, верил, что любовь превыше законов.
В своде этических норм египтян присутствовало сорок две заповеди. Десять из них нам знакомы. "Не солги… не убий… не лжесвидетельствуй". Эти заповеди были составлены мудрыми людьми еще до Эхнатона, и любой человек мог использовать их в своей жизни. Но бог Эхнатона был выше угроз.
Атон был сама жизнь. Он был любовь. Его следовало восхвалять и превозносить. Следуя его примеру, человек мог счастливо жить и на земле, и в загробной жизни.
Эхнатон не проповедовал. В век насилия и запугивания он восхвалял простую идею мира. Окруженный угрозами богов и демонов в Фивах, он рисовал в своем воображении нового человека, который видит вещи такими, какие они есть. Он говорил о честности, любви и доброте, а это не легко было воспринять в стране, которой управляли демоны.
В Фивах жрецы Амона стали называть его новым и ужасным именем. Втайне от людей они перешептывались: "Царь – еретик".
А находившийся в Амарне царь добавил к своему имени гордые слова "живущий в истине".
Эхнатон недолго занимал должность верховного жреца. Наступил день, когда он призвал во дворец Мерира для "важного назначения". Мерир (или Рамери, Возлюбленный Ра) был почитаемым жрецом, который храбро служил Атону в Фивах.
Во дворце на берегу реки, как и в Фиванском дворце, был балкон, опиравшийся на множество колонн, который назывался "окном появлений", где фараон показывался тем, кого желал наградить. В день, когда Мерир со своими друзьями появился под мраморной балюстрадой, царь Эхнатон объявил о своей отставке в качестве верховного жреца Атона и пожаловал Мериру звание "великого пророка… верховного жреца Атона в храме Атона в городе Атона".
Записаны и другие почести, которых был удостоен Мерир. На одном рисунке "великий пророк" изображен стоящим у входа в храм, Эхнатон, Нефертити и две их маленькие дочери вручают ему подарки, и царь говорит: "Повесьте ему на шею золото, чтобы оно свисало спереди и сзади, и золото ему на ноги, потому что он познал учение фараона, проникся каждым его высказыванием, произнесенным в этом святилище Атона в Ахетатоне".
Мерир благоговейно внимал учению Эхнатона. Его благочестие было богато награждено – у него был один из лучших домов в Амарне.
Среди других фаворитов, получавших награды под "окном появлений", был генерал Мэй. Не менее часто удостаивался наград Ай.
На чествовании Мерира были показаны две маленькие дочери. К тому времени Нефертити родила вторую дочь, которая была первой из родившихся в Амарне. Как и ее сестра, она получила "солнечное имя" Мекетатон.
Мекетатон родилась в 1367 году до н. э. Эхнатон увековечил любовь к своей семье следующими словами:
"Мое сердце наполняет нежная любовь к царице и ее маленьким детям. Даруй долгие лета царице Нефертити, чтобы она долго могла держать руку фараона. Даруй долгие лета царской дочери Меритатон, царской дочери Мекетатон и их детям, чтобы они вечно могли держать руку матери".
Теперь ему было восемнадцать, а Нефертити – семнадцать. За два года своего супружества они уже многое успели пережить.
За всю историю человечества не было на земле здания, прекраснее Северного дворца, второго дворца, построенного в Амарне (он был последним из домов Нефертити, где все было устроено в соответствии с ее вкусом). Иллюстрации в книгах, рисунки и фотографии воссоздают расписанные стены и фрески, некоторые из которых чудом сохранились под развалинами после полного разрушения дворца.
В нем было множество внутренних и наружных двориков (один – с большим прудом, другой – с алтарем для молитв), колоннад и комнат. Один из двориков был полностью отдан под цветы, другой засажен виноградом.
В одном из подсобных помещений содержался различный домашний скот. Сделанные из камня стойла было легко чистить, а на каменных кормушках были изображены питавшиеся из них животные. Одна комната была отдана изумительной птице – курице, которая ежедневно снабжала деликатесами царский стол. Во многих царских покоях потолки были голубыми, как любимый головной убор Нефертити, на них изображалось небо. Дворец поражал своей воздушностью и напоминал сад.
В знаменитой Зеленой комнате, стенную роспись которой так часто воспроизводят, на известной фреске, скопированной Н. де Гари Давис и его женой (в настоящее время хранящейся в музее "Метрополитен"), нарисовано огромное окно около шести метров длиной – возможно, первое в мире окно-обманка. В окне был изображен сад, так что сама комната казалась продолжением сада. На трех остальных стенах были изображены голубые воды реки, а дальше – зеленые заросли тростника и лотоса. Среди напоминающих перья листьев папируса были нарисованы изысканные птицы – зимородки, дикие голуби и сорокопуты. Черная панель стены сливалась с черным берегом озера. Пол и потолок были белыми.
В те времена это была прекраснейшая комната в мире, оазис прохлады для жаркого климата.
Другие комнаты выглядели не менее роскошно. Капители колонн были украшены лепными цветами или инкрустированы цветной глазурованной керамикой, изготовленной амарнскими мастерами с помощью той же техники, что и чудесная фаянсовая посуда и ювелирные украшения. Там были стены, инкрустированные декоративным камнем, для укрепления которого не использовалась штукатурка. Каменные фрагменты держались исключительно за счет плотного прилегания. В одном из покоев украшением потолка служила шпалера с виноградными листьями, с которой свисали крупные грозди пурпурного фаянсового винограда.
Расточительная роскошь этих помещений могла сравниться лишь с роскошью старого дворца в Фивах, но в еще более фантастическом масштабе.
Одной из наиболее богато украшенных комнат был тронный зал, где подданные выражали почтение египетской царице Нефертити, сидящей рядом с Эхнатоном, а у их ног грудами лежали сокровища, присланные вассальными царями.
Вскоре в Амарне, как в Фивах, были построены длинные каменные причалы, и дань со всех концов империи, из Нубии и Ханаана, которая прежде поступала в Фивы, начала поступать в новую столицу.
Теперь флот царя, нагруженный щедрыми подарками, уже не спускался по Нилу до Фив, а останавливался на полпути в Амарне.
Великим событием в истории нового города был день, когда храм Атона получил первую дань. Сохранилось описание, как под крики ликования у ворот храма во главе "блестящей процессии" на своей сверкающей колеснице прибыл сам царь Эхнатон. Войдя, он увидел высокий алтарь во дворе храма и все окружающие хранилища, заполненные "богатыми жертвоприношениями", только что принесенными богу Атону. Жрецы Амона в Фивах, сперва лишенные лучших художников и ремесленников, а теперь и доходов, составлявших источник их власти, были возмущены разорением Фив и вынашивали планы мести молодым царю и царице.
О растущей ненависти жрецов Амона Эхнатона и Нефертити не раз предупреждала царица Тиу.
Но их это не беспокоило, слишком счастливы они были в своей новой жизни. Они забыли про Амона и про всех остальных богов с головами зверей. Их миром был молодой и прекрасный город – истинный город Солнца.
У них не было причин бояться рассерженных жрецов Амона. Амон уже не был верховным богом Египта. Его место на троне занял благодетельный Атон.
Амарна, как и планировал Эхнатон, была совершенством вплоть до последней детали.
Северный дворец и храм отличались от всех ранее созданных построек в Египте, но дворец "за стеной", построенный Эхнатоном для Нефертити, не отличался новизной. Он был почти полной копией Фиванского дворца, построенного его отцом для царицы Тиу на западном берегу Нила. Сохранившиеся фрагменты расписанных фресками стен, потолков и полов служат доказательством его редкостной красоты. Крышу поддерживали резные колонны, напоминавшие пальмы. А в мотивах росписи отразилась любовь Нефертити к животным, птицам и цветам.
Высокие стены, окружавшие дворец, давали ощущение гаремного уединения, столь любимого египтянами.
За симметрично распланированными великолепными садами Амарны ухаживала целая армия садовников, прибывших из Фив. Среди дворцов и гаремов стояли павильоны для обедов и развлечений. Амарна была создана для удовольствий, но это был и религиозный город, поэтому во всех садах были устроены святилища, а в женских дворцах – и "солнечные беседки", служившие личными часовнями, где царица и другие члены царской семьи могли вознести молитвы Атону, укрывшись от жгучих лучей солнца.
Впрочем, назвать эти беседки маленькими можно было лишь в сравнении с построенными рядом большими церквями. Каждая женщина царской семьи имела свою собственную садовую часовню.
"Солнечная беседка" царицы Тиу, изображенная на стенах гробницы Ая в Амарне, имела вид окруженного колоннами двора рядом с Большим храмом, внутри которого находились мелкие дворики и коридоры.
Такую же беседку, построенную для подросшей старшей дочери Нефертити Меритатон, удалось идентифицировать благодаря найденному фрагменту с надписью "Солнечная беседка принцессы Меритатон в Доме для празднеств в Доме Атона в Ахетатоне".
Для Нефертити Эхнатон воспроизвел дворец, построенный его отцом для его матери в Фивах. Перед дворцом располагались обширные сады с прудами, озером, павильоном и большой "солнечной беседкой", описаний которой не сохранилось, хотя известно, что в ней играли арфисты. Царица молилась там со своими младшими дочерьми и придворными дамами, а иногда к ним присоединялся и Эхнатон.
Царское озеро было копией того, что было устроено Аменхотепом для царицы Тиу перед дворцом в Фивах. Оно наполнялось водой через отведенный от Нила канал. По воде плавали листья лотоса, миниатюрные барки и маленькая царская галера Нефертити.
Симметрия Амарны подчеркивалась еще и тем, что, за исключением храмов и дворцов, все дома в городе были одинаковыми. Большие дома были построены по одному плану, меньшие – по второму. Все они были похожи на бунгало с плоскими крышами, но стояли на некотором расстоянии, каждый в своем садике, поэтому жилые районы выглядели как предместья. Дома строились из обожженных на солнце кирпичей, украшениями им служили каменные колонны и роспись.
Внутренние стены могли быть сделаны из нильского ила, но их внешний вид был улучшен благодаря цветной штукатурке, росписи и деревянной отделке. Полы были украшены узорами. Владельцы домов могли дать волю своему воображению и расписать их по собственному вкусу. Например, в одном доме спальня была оранжевой.
Окна были забраны решетками, сами комнаты были большими и открытыми для солнца, сады окружены стенами, увитыми живыми и нарисованными растениями и украшенными цветами, гирляндами и розетками. Между ними резвились нарисованные птицы (самыми любимыми были белые гуси) и животные. Распространенным мотивом были змеи. Они уже не были богами, но оставались царской эмблемой Нижнего Египта.