НАЧАЛО "КРИВОЙ" ПУТИЛИНА
В доме Сметанина, отца невесты с усами, нас встретили не особенно приветливо. "Сама" заболела, слегла в постель, а "сам", темнее тучи, рвал и метал, рыча аки лев…
- Вот дочку вашу хочу попытаться разыскать, любезный господин Сме-танин, - проговорил Путилин.
- Чувствительно благодарен, а только можно бы и без этого обойтись, - угрюмо ответил старый купец.
- Как?! Вы не хотите отыскать свою дочь?
- Совершенно верно, особого желания не имею.
- Почему же?
- А потому, ваше превосходительство, куда же она годится после такого сраму? На всю столицу ославилась и фамилию мою обесчестила.
- Ну, какое тут бесчестие, - утешил миллионщика Путилин. - Меня вот Русанов-старик просил отыскать невесту его сына - вашу дочь.
- Да ну? Неужто? Значит, не вполне прогневался? - В голосе Сметанина послышалась радость.
- Да ведь я бы и вам рекомендовал подождать гневаться на вашу исчезнувшую дочь. А что, если в этой необыкновенной оказии скрывается преступление?
Купец побледнел.
- А именно?
- А то, что вашу дочь могла похитить какая-нибудь банда негодяев. Знаете ли вы, что произошло почти одновременно с исчезновением вашей дочери?
И он поведал ошеломленному миллионеру о похищении дочери-невесты купчихи Сосипатровой.
- И у нее! Что же… что же это такое, ваше превосходительство?..
- А вот это-то и надо расследовать.
- Явите такую милость! Вовеки благодарен буду.
- Где комната вашей дочери? Укажите мне. Надо ее осмотреть.
Сметанин провел нас анфиладой комнат, убранных с поражающей купеческой роскошью.
- Вот ее комнаты, ваше превосходительство.
Они, как и все жилые помещения тогдашнего купечества были меблированы очень просто.
На диване, на стульях, на креслах - всюду в беспорядке валялись различные принадлежности женского туалета.
- С момента одевания к венцу вашей дочери эта комната не прибиралась? - спросил Путилин.
- Нет. До того ли было? Это страшное известие как громом поразило нас всех.
- Вы не помните, в каком платье была ваша дочь до венчального наряда?
Сметанин руками развел.
- Ей-богу, не упомню. Все из головы вышибло!
- Скажите, кто прислуживает вашей дочери?
- Девушка, Паша.
- Она, то есть ваша дочь, хорошо к ней относится? Любит ее!
- О да! Дочь моя - не гордячка, добрая, приветливая, так уж воспитана.
- Пригласите эту девушку сюда.
Через несколько минут перед нами стояла хорошенькая девушка с бойким, плутоватым лицом, несколько смущенным.
- Вы слышали, милая, какое несчастье приключилось с вашей барышней? Ее похитили из-под венца.
- Да-с, слышала, - не подымая глаз, пролепетала она.
- Вам жалко барышни?
На миг, еле уловимый, в лукавых глазенках горничной промелькнул какой-то огонек.
- Очень-с…
- А она ведь нашлась! - вдруг быстро выпалил Путилин.
- Да неужто? - отпрянула девушка. Странное дело, в этом возгласе послышалось больше испуга, чем радости.
Путилин усмехнулся.
- Ну-с, милая, а теперь покажите, в каком платье была ваша барышня до одевания в подвенечный наряд. В этом? И он взял с кресла тонкое батистовое платье.
- Ах нет, не в этом! Позвольте мне это… я уберу… тут такой беспорядок, - в сильном смущении залепетала горничная.
- Теперь можете идти! - властно приказал Путилин. Еще растерянный взгляд - и она ушла.
В платье Путилин отыскивал карман.
- Помилуй Бог, чего только не приходится делать! - шутливо бросил он нам.
Через несколько секунд в руках его находилась розовая бумажка. Он подошел к окну и углубился в чтение.
- Вы что-то нашли, кажется, ваше превосходительство? - спросил Сметанин.
- Так, пустяки… А вот вы лучше скажите мне, ваша дочь шла под венец с Русановым не по любви?
- Как сказать… она плакала, просила пообождать со свадьбой, но перед моей волей смирилась. У нас, в купечестве, еще слава Богу, дети отцов слушаются.
- И… пропадают, как пропала ваша дочь? - насмешливо бросил Путилин.
Миллионера-купца передернуло.
- Так что, ваше…
- Так что, любезный господин Сметанин, дочь вашу я поищу и, быть может, найду, но что она не будет женой Русанова - в этом могу поручиться вам.
- Это-с почему?
- Потому. Пока прощайте. Лишь только что узнаю, скажу вам.
Путилин сухо попрощался с хозяином дома, и мы уехали. Сидя в коляске, Путилин раздраженно заметил:
- Экие мастодонты каменного века! Сами калечат жизнь, счастье своих детей и сами же первые поют Лазаря.
- Ты что-нибудь узнал, Иван Дмитриевич?
- Только то, что я и предполагал. Но где находится эта красавица Глашенька, я не знаю, доктор.
- А как же с делом Сосипатровой?
- Видишь ли, если моя "кривая" не обманет меня в этом деле, то она вполне приложима и к похищению сей купеческой дочери. Решив первое уравнение, мы быстро и легко решим и второе.
НЕОБЫЧАЙНОЕ НОЧНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Около двенадцати часов ночи я услышал знакомый звонок.
"Неужто Иван Дмитриевич? - радостно подумал я. - Верно, случилось что-нибудь новое, экстренное".
Не успел я выскочить из спальни, смежной с моим приемным кабинетом, как в него вошел, громко звеня шпорами и пристукивая саблей, гусарский полковник.
Я попятился даже.
- Что вам угодно? - в чрезвычайном удивлении спросил я.
- Попросить вас, господин доктор, немедленно одеваться, чтобы следовать вместе со мной.
С нами крестная сила! Голос Путилина, моего талантливого друга!
- Иван Дмитриевич, да неужто это ты?! - Путилин - это был он - громко расхохотался.
- Что - удивлен? Таким меня еще никогда не видел?
- Черт знает, что такое… Ты, кажется, твердо решил сводить меня с ума своими сюрпризами.
- Однако, живо, живо! Нам нельзя терять времени, доктор! Мы должны ехать.
- Куда?
- Далеко. В Колпино.
- Что? В Колпино? Сейчас? Ночью? Зачем? Да сейчас уже и поезда нет.
Моему изумлению не было границ.
- Когда ты только избавишься от твоей постоянной привычки засыпать меня вопросами? А относительно того, как мы доберемся туда, не беспокойся: нас ожидает лихая тройка.
Через несколько минут мы уже находились в коляске.
- Ну, лихо валяй, Николай! - возбужденно крикнул кучеру мой друг.
По интонации голоса его я понял, что он находится в том отличном состоянии духа, какое у него всегда бывает, когда он нападал на верный след.
Признаюсь, сильное любопытство разбирало меня. "Что за история? Зачем мы ночью катим в Колпино?" Но, наученный горьким опытом, я знал, что все расспросы бесполезны до тех пор, пока мой гениальный друг не сочтет нужным сам объясниться.
Я только кряхтел, ожесточенно куря сигару.
- Любопытно? - вдруг спросил меня Путилин, лукаво поглядывая на меня.
- Ничуть, - с притворным равнодушием ответил я.
- Ой, врешь, доктор! - тихо рассмеялся он. - Вижу по тому, как ты дымишь сигарой… Признайся, что моя форма тебя смущает.
- Отчасти… если хочешь…
- С чего, дескать, Иван Дмитриевич обратился в гусарского полковника? Правда?
- Правда.
- Ну, так знай, что я тебе еще не такой сюрприз приготовил.
- Ого!
- Знаешь ли ты, куда и зачем мы едем?
- Понятия не имею, за исключением того, что мы едем в Колпино.
- Мы, - Путилин сделал паузу, - мы едем в церковь венчаться с тобой.
Как ни был я искушен всевозможными трюками гениального сыщика, я не поверил своим ушам.
- Что такое? Венчаться? Мы с тобой?!
- Венчаться. Мы с тобой. Вот в этом чемодане и твой подвенечный наряд.
Я не мог выговорить ни слова от изумления.
- Ты шутишь?
- Нимало, - ответил Путилин, раскрывая чемодан и вынимая из него белое платье, белые туфли, фату, флердоранж. - Помилуй Бог, если в фешенебельной петербургской церкви могла венчаться купеческая дочь с гусарскими усами, то почему в скромной колпинской церкви не может случиться такая же оказия?.. Прошу покорно, доктор, скинуть с себя все, что полагается, и облечься в наряд невинной голубицы.
- Иван Дмитриевич, не рехнулся ли ты?! - воскликнул я.
Путилин передернул плечами.
- Честное слово, доктор, ты заставляешь меня сожалеть, что вместо тебя я не взял с собою мою агентшу, твою знакомую по делам "Квазимодо" и "Калиостро". Но я хотел доставить тебе удовольствие… Ну, ну, мой старый друг, облачайся. Ты не рискуешь простудиться, так как ночь на редкость тепла. Я помогу тебе…
И… не прошло и пяти минут, как рядом с Путилиным сидела невеста, не скажу, чтобы очень изящная, так как она была - ваш покорный слуга, доктор медицины.
- Скорей! Потрогивай, Николай! - покрикивал на кучера Путилин.
Мы ехали по шоссе, тянувшемуся параллельно полотну железной дороги, очень быстро. Верстовые столбы мелькали. Душная июньская ночь, когда еще заря с зарей сходится, кончалась. Вот-вот - и должно было появиться солнце во всем своем сверкающем великолепии.
- Что же я должен делать? - обратился я к моему "жениху".
- Молчать. Больше ничего. Остальное предоставь мне, - невозмутимо ответил Путилин.
Вот из-за леса уже брызнули первые лучи восходящего солнца. Мы подъехали к Колпину.
В ГОСТЯХ У КОЛПИНСКОГО СВЯЩЕННИКА
Колпино в то время было совсем маленьким, глухим посадом с церковью, с небольшими деревян-ными домишками, пользовавшимся далеко не лестной репутацией.
Несколько раз там были обнаружены тайные притоны фальшивомонетчиков, воров-рецидивистов и даже убийц. Когда мы въехали в него, он спал еще, этот посад. Ни души, ни звука. Даже собаки не лаяли.
- К дому священника, около церкви! - отдал Путилин приказание кучеру.
"Святители! Да никак Иван Дмитриевич на самом деле думает о венчании?" - с изумлением подумал я.
Мы проехали несколькими узкими улицами - если только эти закоулки между домишками можно так назвать - и остановились около одноэтажного деревянного домика, потонувшего в зелени сада.
- Ну-с, вот мы и приехали, - пробормотал мой талантливый друг. - Теперь прошу тебя опустить вуаль на лицо, особенно тщательно закутать им лицо и не произносить ни слова.
Он вылез из коляски.
- А я?
- Пока погоди.
Подойдя к высокому крылечку и поднявшись по ступеням его, Путилин постучал в дверь.
Из сада донесся неистовый лай собаки.
- Кто там? - раздался из-за двери недовольный женский голос.
- К батюшке приехали, - ответил Путилин.
- Да кто вы будете?
- Отворите, тогда увидите.
- Как бы не так! А если вы разбойники?
- А вы сами кто будете? - со смехом в голосе спросил Путилин.
- Я-с матушка попадья.
- Так вы вот что, матушка, пойдите к вашему супругу… Он спит?
- Почивает…
- Будите его скорей, скажите, что из Петербурга гусар приехал с барышней… Он знает, по какому делу…
Но будить матушке батюшку не пришлось: очевидно, он или кого-нибудь поджидал, или же сон его был очень чуток.
Дверь распахнулась.
- Иди, иди! Не твоего ума тут дело, - бросил старый-престарый священник своей попадье.
Та, однако, терзаемая, по-видимому, злейшим любопытством, выглянула и всплеснула руками.
- Военный! Невеста! Батюшки святы! - и быстро скрылась.
На лице священника, вышедшего в одном подряснике, изобразилось некоторое удивление при виде Путилина.
- Ну, вот, батюшка, доставил вам невесту. Позвольте представиться: однополчанин моего друга, полковник Путилин.
- Весьма приятно-с… Польщен честью. Изволили сказать: Путилин? Не родственник нашему замечательному начальнику сыскной полиции, Ивану Дмитриевичу Путилину, проникновенно раскрывающему самые тщательные дела?
Путилин усмехнулся.
- Нет-с, батюшка, не состою в родстве.
Я, несмотря на все мое необычайное положение в роли и костюме невесты, еле удержался от смеха.
- Простите уж великодушно, что стою перед вами в столь неприглядном виде, - пробормотал престарелый иерей. - А скажите, пожалуйста, какую же из двух невест изволили вы привезти?
- Как которую из двух? - с сильнейшем изумлении вырвалось у Путилина.
На этот раз в голосе моего друга я ясно различил нотки не притворного, а искреннего удивления.
"Что все это означает?" - пронеслось у меня в голове.
- Так-с, ведь сейчас двух будем окручивать, - улыбнулся престарелый иерей.
Путилин провел рукой по лбу (этот жест он всегда употреблял, когда его что-либо сильно озадачивало) и вдруг громко рассмеялся.
- Невесту первого обратившегося к вам, батюшка! - Хохот Путилина был настолько заразительно-веселым, что батюшкасам тихо рассмеялся.
- Девицу Сметанину, значит? Ах, бедокуры вы, бедокуры! Эдакие вы фортели выкидываете! Нагорит мне здорово за ваши гусарские проделки…
Путилин расхохотался еще пуще.
- Однако, батюшка, я думаю, что коляску следовало бы ввести во двор… Неравно, кто увидит… хоть и рано еще, всего четвертый час в начале, а вдруг кто проснется.
- Верно, верно, - смущенно залепетал иерей. - А невестушка?
- Я ее сейчас высажу, и мы подождем здесь, у крылечка, вас.
- А в горницы? Милости просим, в горницы.
- Нет, не беспокойтесь. Мой друг ведь говорил вам, когда мы приедем? Когда назначено венчание?
- Да часов в пять утра, а может, и раньше. Они, ведь как вам известно, вместе приедут.
- Да, да… Но он просил меня прямо привести невесту в церковь. Уж вы будьте добры, батюшка, одевайтесь скорее. Времени терять нельзя…
- Да, да… сейчас… сию минуту… Ах, Господи, - Путилин подошел ко мне, помог мне высадиться из коляски и накинул на меня мою шинель. - Въезжай в ворота! - отдал он приказ кучеру. - Сейчас их откроют.
- Иван Дмитриевич, голубчик, хоть одно слово… В чем дело?
- Я знал одно, но не ожидал другого. Помилуй Бог, вот нежданность, погонишься за одним зайцем - поймаешь двух.
Вскоре ворота раскрылись. Коляска въехала туда. На пороге домика появился священник с дряхлым тоже стариком в подряснике.
- А это пономарь - псаломщик мой. Пожалуйте!..
В ЦЕРКВИ, В ОЖИДАНИИ СВАДЕБНОГО ПОЕЗДА
- Ну, Кузя, отворяй с Богом!
Кузя, которому было лет за семьдесят, отпер большой замок на железной двери, раскрыл ее, и мы вошли во внутренность церкви. Миром, покоем, святой тишиной повеяло на нас.
Церковь была маленькая, бедная. Тут не сверкали золотом и драгоценными камнями скромные ризы икон, тут не было нарядных копров, серебряных паникадил… Но зато тут была масса воздуха, света.
Лучи солнца врывались через окна и заливали храм золотыми потоками.
- Ну, Кузя, приготовляй, - обратился к псаломщику батюшка. Путилин посмотрел на часы.
- Да, теперь надо скоро ожидать.
- Мне-то не долго облачиться… Скажите, барышня, вы, конечно, по доброй воле идете под венец? - вдруг обратился старенький священник ко мне.
Я, твердо памятуя приказание моего друга, молчал.
- Вы не удивляйтесь, батюшка, что невеста молчит… Сами понимаете, волнение… тревога… утомление… А только Сметанина идет, безусловно, по доброй воле. Да, впрочем, кто же таким романтическим образом, уводом, венчается не по любви?..
- Это вы точно сказали, господин полковник, - мягко, тихо рассмеялся старый батюшка. - А вы, извините, как полагаете, почему я решился на такое венчание?
- Чрезвычайно добро и любезно с вашей стороны… хотя и рискованно, - пробормотал Путилин.
- Вы, может, полагаете, что я на деньги польстился? Нет, полковник, из-за денег я не пошел бы на это дело. А вот случай был со мной один в моей долгой священнической службе.
Лицо симпатичного иерея омрачилось.
- Какой же случай, батюшка?
- А такой, изволите видеть. Вот как бы теперь, к примеру сказать, обратился ко мне один молодой человек. "Повенчайте, - говорит, - ради Бога, нас, батюшка, без бумаг невесты. Свадьба, - говорит, - уводом. Мы любим друг друга, а родители невесту мою за другого прочат". Я наотрез отказался. Ни за что, говорю, нипочем! Он аж в слезы. "Что ж, - говорит, - нам делать? Так взять жить - ее только ославишь, сраму предашь; ждать - за другого волоком потащут в церковь. С деньгами да с бумагами в порядке - кто же не окрутит?" Так я и отказался. Ушел мой бедный молодой человек, а через неделю я в газете прочитал, что он застрелился. Поверите ли, оторопь, жуть, тоска взяла меня. Мой, думаю, ведь это грех. Повенчал бы я их, ничего этого не случилось. Долго мучился я и тогда же решил, что ежели ко мне когда кто иной еще обратится с такой же просьбой, уважить сию просьбу, обвенчать. И вот-с, спустя столько-то лет случай и выходит с вашими знакомыми. Я даже обрадовался: грех старый сниму с души. А денег мне не надо: нам со старухой моей попадьей жить немного осталось, хватит…
Путилин, человек чрезвычайно добрый, чувствительный, был растроган рассказом старого священника и с чувством пожал ему руку.
- Вот какие светлые личности попадаются среди духовенства, - бросил он мне. - Позвольте, я слышу топот лошадей. Кажется, едут.
- И то, и то!.. - засуетился симпатичный батюшка. - Что ж, встречу бедокуров!
И с этими словами он засеменил старческими ногами к выходу из храма.