ПОСЛЕДНИЙ ПАССАЖИР "ОЛЬГИ". ПУТИЛИН ПОСРАМЛЕН. ТОРЖЕСТВО САВИНА
В великолепной гавани Констан-тинополя два парохода готовились к отплытию. Погрузка уже кончилась. Вся эта громада разношерстных людей, "снарядивших" гигантские пароходы, отирала с лиц обильно струившийся пот.
По трапу входили последние пассажиры.
Они, испуганные, боящиеся опоздать, были нервны, суетливы.
"Скорей! Сейчас последний звонок… А вещи?"… - "Все сдано… все сдано…"
На пароходе прямо у трапа стоял Савин - "граф Тулуз де Лотрек", "маркиз да Коста дель Ривольто" - претендент на Болгарский престол, окруженный своей свитой.
- Ваше высочество бледны… Вам худо?
- Пустяки, Цанков, пустяки… Но, говоря откровенно…
- Вы боитесь этого дьявола?
В голосе болгарина, политического эмигранта, слышалась тревога.
- Да, я боюсь Путилина. Вы, конечно, не знаете, что это за огромный талант… До сих пор он был непобедим.
- Но его противники?
- Ах, Цанков, он боролся с Домбровским, со Шпейером, и…
- Всех победил?
- Всех.
- Но вы, ваше высочество, не им чета. Вы…
- Послушайте, Цанков, вы хорошо осмотрели весь пароход?
- Чудесно.
- И… и его нет?
- Если он не обратился в мышь, даю вам слово, что его нет.
Вздох облегчения вырвался из груди Савина, "его высочества".
- Ну, а я-то его не пропущу. Я узнаю его, хотя бы он загримировался самим дьяволом.
Последние пассажиры непрерывной лентой проходили мимо претендента и его свиты.
Как жадно, с каким жгучим вниманием впивался знаменитый корнет в их лица!
Мимо него проходили дамы, мужчины, молодые, старые.
"Не он, не он"… шептал про себя претендент на Болгарский престол.
- А тот, другой пароход? - вдруг услышал Савин взволнованный голос Цанкова.
Савин усмехнулся.
- Во-первых, Цанков, мы отплываем раньше, стало быть, если бы он догадался, то не стал бы терять времени, а во-вторых, какой смысл ему миновать борт нашего парохода? А впрочем, дайте-ка бинокль.
- Пожалуйста, ваше высочество!
Савин наставил бинокль на трап другого парохода, готовящегося к отплытию.
Вдруг из его груди вырвался подавленный крик радости.
- Смотрите, Цанков, смотрите: он, он!
- Кто "он", ваше высочество?
- Путилин! Путилин!
- Да не может быть? Да неужто?!
- Да, да, смотрите… Вот он идет… Видите этого джентльмена, седого, с сумкой через плечо? Вот он обгоняет даму!.. Вот он приподнял свою панаму, извиняясь за то, что чуть-чуть толкнул ее, эту красавицу. Это он, он!
И Савин расхохотался безумно радостным смехом.
- Попался! Попался! Пароходом ошибся, гениальный сыщик!..
Те несколько болгар, которые составляли свиту будущего "князя", во главе с душой заговора с Цанковым, - поддерживали своего будущего повелителя.
"Ловко! Ловко!" - "Иди, иди, проклятая собака-ищейка!"
На пароходе шли последние приготовления.
- Давай сигнал! Сейчас! К отплытию! - раздалась команда.
Бросились уже убирать трап.
- Стойте! Стойте! - на ломаном языке послышался испуганный крик.
По трапу бежал низенький, горбатый католический священник.
Его ряса-сутана смешно раздувалась, словно парус поднятый ветром.
- Эдакое животное! - недовольно пробурчал капитан, злясь на опоздание. - Не мог вовремя поспеть!..
Минута, другая - и католический священник входит на борт парохода "Ольга".
- Отчаливай! - послышалась команда капитана. Винты парохода зашипели, зашумели, пеня и бунтуя тихую гладь великолепной бирюзовой воды.
Медленно и горделиво покачиваясь, пароход отвалил. Свита будущего Болгарского князя почтительно взяла под козырек.
- Ваше высочество, поздравляем вас с вступлением на престол!
- Не рано?
- Нет. Вы сами говорили, что последний враг ваш, проклятый Путилин, попал на другой пароход.
- А остальное, друзья мои?
- Остальное позвольте довершить нам, ваше высочество. За это мы ручаемся…
Восторг засветился в глазах Савина.
- В таком случае… надо выпить шампанского? Не правда ли, друзья мои?
- Если угодно вашему высочеству, - ответствовала свита.
И через несколько секунд лакей подавал шампанское. Савин, взяв в руки бокал с искрометной влагой, торжественно начал:
- Я подымаю бокал, господа, прежде всего за посрамление моего врага - Путилина.
- За посрамление Путилина! За здоровье вашего врага! - подхватила свита.
Встал Цанков.
- А мне, ваше высочество, позвольте выпить за здравие будущего князя Болгарии… Господа, за здоровье нашего повелителя!..
Радостный клич пронесся по палубе первого класса.
- За князя! За князя!
- За болгарский народ! - вторично поднял бокал Савин.
- За народ! За народ!
В эту секунду к группе ликующих заговорщиков подошел католический священник.
- Простите, господа… Я не знаю, не имею чести знать, кто вы. Но ваш тост за посрамление Путилина меня глубоко растрогал. Как вам, быть может, известно, он вмешался даже в дела церкви и иезуитского ордена. О, этот проклятый нечестивец!
Голос "последнего пассажира" задрожал от глубины негодования и скорби.
- Я знаю, padre, эти его розыски-похождения, - с чувством произнес Савин.
- Ну, не наглец ли? Я… я… с удовольствием выпью бокал шампанского за его посрамление.
И палуба парохода "Ольга" огласилась восторженным кликом.
- За погибель Путилина! За посрамление его!
- А вы все-таки, padre, чуть-чуть не сыграли ему в руку! - улыбнулся Савин.
- Я? Удивился padre - католический священник.
- Вы. С чего это вам пришла такая фантазия запоздать на пароход до последнего звонка?..
- Задержался… Давал святые дары умирающей женщине.
В КАЮТЕ ПРЕТЕНДЕНТА. ТУАЛЕТ БОЛГАРСКОГО КНЯЗЯ
Пароход "Ольга" подходил к Бургасу. В комфортабельно убранном салоне-каюте претендента на Болгарский престол было весело, шумно.
Весь будущий кабинет министров во главе с премьером Цанковым окружали великого русского авантюриста-самозванца.
Графиня Тулуз де Лотрек мирно и покойно почивала.
Во сне, наверно, ей грезились ослепительные курорты и трон Болгарского княжества. То и дело хлопали пробки от бутылок шампанского.
- Друзья мои! - обращался к своим министрам, политическим эмигрантам, Савин. - Мы переживаем исторические минуты!
- О, еще бы, ваше высочество!
- Честное слово, это напоминает мне Наполеона! С той только разницей, что великого императора везли на Эльбу в заточение-изгнание, меня же везут в Софию на престол на воцарение.
Подошел Цанков.
- Ваше высочество, вам следовало бы теперь обличаться в полную парадную форму.
Савин, искренно вошедший в свою роль, горделиво простер руку вперед.
- Дайте все, что мне следует!
- За исключением короны, ваше высочество… Ее вы возложите на себя там, в Софии, во время коронования.
И началась сцена, знаменитая, единственная в истории авантюр: патентованный мошенник облачался - не маскарада ради - а всерьез в форму одного из венценосцев.
- Кушак, господа.
- Пожалуйте, ваше высочество.
- Цанков, где звезды?
- Здесь, ваше высочество.
- Ха-ха! Я дорого бы дал, чтобы Путилин посмотрел на меня теперь. О, он понял бы, что шутить со мной нельзя!
- Охота вам, ваше высочество, тревожить себя воспоминанием о каком-то сыщике… Позвольте, я лучше вам стяну мундир.
- Еще, еще Цанков.
- А не будет туго?
- Нет. Слушайте, господа: мне так понравился этот милейший падре, что я хотел бы пригласить его к нам и угостить бокалом шампанского. Почтенный иезуит, ха-ха-ха, кажется, не дурак выпить…
Глаза Савина горели.
Он не отводил взора от зеркала, которое отражало его красивую, стройную фигуру, облаченную в парадную форму Болгарского князя.
Теперь уже никто и ничто не могли бы разуверить его в том, что он - только жалкий безумный самозванец.
- Когда я войду на Болгарский престол, я с трона произнесу такую речь. "Господа! В то время, когда политический горизонт Европы обложен мрачными тучами, я возвещаю вам с высоты престола, что Болгария ничего не боится. Почему? Да потому, что во главе Болгарии стою я, Сав, - Савин спохватился, поправился и продолжал, все более и более воодушевляясь. - Стою я, ваш великий князь. Верьте в меня слепо так, как верили старые гренадеры Наполеону, и мы утрем нос и Германии, и России, и Путилину…"
Савина слегка качнуло.
- Ваше высочество… вы бы отдохнули, - обратился к самозванцу Цанков.
Выпитое шампанское сказывалось: язык Савина путался, заплетался.
- Нет, я не буду, я не хочу спать. Пригласите сюда, господа, католического священника. Я хочу побеседовать с ним о Ватикане. Нам (гениальный авантюрист сделал ударение на этом слове) необходимо знать о положении дел Святейшего Престола.
Прошло несколько минут и один из заговорщиков, Мацавелов, вернулся.
- Я нигде не мог найти его, ваше высочество. Каюта его пуста.
- Ну… Ладно… Черт с ним, - совсем уж не по великокняжески бросил Савин. - Я продолжаю, господа: "Политика, которой мы будем держаться по отношению к России…"
В это время в каюте капитана происходила не менее любопытная и важная сцена.
- Могу я переодеться у вас? - спокойно обратился к капитану парохода католический священник входя в каюту.
- Переодеться? У меня? Это с какой же стати? Разве у вас, падре, нет своего помещения? - удивленно спросил капитан.
- Есть, но видите ли, - начал католический монах что-то объяснять капитану.
Говорил он довольно долго. С каждой секундой лицо капитана все более и более бледнело и принимало глупо-растерянное выражение.
- Стало быть, вы?
- Да.
- И сейчас?
- Сейчас.
- А если сопротивление?
- Вы обязаны оказать мне поддержку. Помилуй Бог, у вас команды хватит.
Капитан схватился за голову.
- Вот не думал! Вот не чаял!
- Бывает, - усмехнулся католический священник…
АРЕСТ "БОЛГАРСКОГО КНЯЗЯ"
До прибытия в Бургас оставалось всего несколько минут. Те пассажиры, которым надо было высаживаться здесь, толпились на палубе.
Из капитанской каюты вышел высокий, представительный господин с роскошными седыми бакенбардами, одетый в безукоризненный черный сюртук.
За ним вышел капитан с взволнованным, бледным лицом.
"Кто это"? - "Не знаю. Такого пассажира не было видно".
Спокойной, размеренной походкой подошел элегантный господин к каюте-салону, занимаемому претендентом на Болгарский престол и его блестящей свитой. Савин давал клятву политическим заговорщикам.
- Вы должны, ваше высочество, поклясться в том, что будете свято и нерушимо поддерживать нашу партию.
Знаменитый авантюрист, совершенно уже претворивший в себе новый высокий титул, с пафосом ответил:
- Даю вам в этом слово, господа. Клянусь.
- Вы никогда не должны забыть наших услуг.
- Я это понимаю.
- Вы всегда должны помнить, что только благодаря нам вы вошли на Болгарский престол.
- О, я этого не забуду, господа! - с чувством произнес маскарадный князь.
Он сделал театральный жест.
- В ту минуту, когда я войду на трон…
- Вы никогда на него не войдете, Савин! - раздался звучный, спокойный голос.
На пороге салона, раздвинув портьеру, стоял элегантный старый барин.
Это был Путилин.
Если бы тут, сейчас с оглушительным треском разорвалась бомба, это не произвело бы такой паники, такого ошеломляющего эффекта, как слова и внезапное появление гениального сыщика.
У всех присутствующих вырвался громкий крик испуга.
Савин - в парадной форме Болгарского князя - в ужасе отшатнулся.
- Путилин?! - слетело с его побелевших губ.
- С вашего разрешения, ваше бутафорское высочество? - с неподражаемой иронией, насмешкой ответил Путилин.
"Что? Кто это?" - "Как, Путилин?"
Цанков просто замер, окаменел. Путилин сделал несколько шагов по направлению к великому авантюристу.
- Именем закона я вас арестую, бывший корнет Николай Савин!
Страшным усилием воли растерявшийся Савин взял себя в руки.
- Что? Вы желаете меня арестовать? - произнес он, гордо откидывая назад голову.
- Да. Имею твердое намерение.
- По какому праву?
- За вами, господин Савин, накопилось слишком много… недоимок русскому храму Фемиды. Пора свести счеты.
- Но вы забываете, любезнейший, что здесь не Россия! - гневно вырвалось у Савина.
- Но и не турецкая территория, любезнейший экс-корнет. Здесь водная территория, здесь палуба корабля. На такой почве я имею право вас арестовать.
- Ни за что! Я не отдамся в ваши руки, слышите? Господа, вашего князя хотят арестовать. Вы должны заступиться, - обратился будущий болгарский князь к своим верноподданным.
Яростный вопль вырвался из грудей политических заговорщиков.
Кулаки судорожно сжались, глаза засверкали бешенством.
- Мы не выдадим вас, ваше высочество, этому сыщику!
- Как вы смеете посягать на нашего князя?! - выступил Цанков.
- На вашего князя? - саркастически расхохотался Путилин. - С каких пор русский авантюрист сделался болгарским князем? И по какому праву вы, кучка политических эмигрантов, выбираете народу, который вас вышвырнул, претендента на престол?
- Полегче, полегче! Я страшен в гневе! - заскрипел зубами Цанков.
Путилин стоял невозмутимый.
- Вы… вы что же, любезный господин Путилин, серьезно желаете вести с нами борьбу?
- В каком смысле "борьбу?" Драться, бороться с вами? О, этого я совершенно не предполагаю. Слушайте, Савин, вы очень умный человек и потому предлагаю вам прекратить этот жалкий маскарад, эту высокую комедию. Поймите, сознайтесь и придите к выводу, что вы попались. Вы в моих руках.
- Я буду бороться! Я… я, - совсем обезумел претендент на Болгарский престол.
В его руке сверкнуло дуло револьвера.
- Господа! - властно крикнул он своей свите.
Несколько револьверов и ножей-кинжалов были моментально выхвачены.
И только Путилин стоял безоружный, с голыми руками.
- Великолепно. Это мне нравится. Итак, вы желаете меня убить? - Ни йоты тревоги, ни признака испуга не слышалось в этих словах.
Это поразительное хладнокровие изумило даже его врагов, и не только изумило, но и восхитило.
"Молодец! Какая смелость, выдержка!" - тихо пробормотал Цанков своим товарищам-заговорщикам.
- Теперь, Савин, я должен сказать вам следующее: моя смерть не принесет вам спасения потому, что я, предвидя возможность ее, принял все, понимаете, все меры для того, чтобы вы все-таки были арестованы.
- Дьявол! Вы лжете! - прохрипел авантюрист.
- Я лгу? Разве вы не знаете, что Путилин никогда не лжет? Капитан парохода предупрежден. Телеграммой я уведомил консула в Бургасе о вашем следовании на Болгарский престол. Он встретит вас с достаточным количеством людей для вашего ареста.
Вопли бешенства опять прокатились по каюте-салону.
- Изволите видеть: имея дело с обыкновенными мошенниками, я всегда прибегал к револьверу. С таким же, как вы, я считал это излишним. У меня в кармане два револьвера. Не угодно ли взглянуть на них? - И Путилин быстро их выхватил.
- Но, смотрите, я их кладу на стол. Что же вы медлите, господа? Убивайте меня, я беззащитен, я - один среди вас.
Савин стоял, низко опустив голову.
Свита его - точно под влиянием какого-то гипноза - безмолвствовала.
- Вы что же, хотите замарать ваши ручки еще и убийством? Вы думаете, что это облегчит вашу совесть и ответственность за все, что вы наделали?
- Как… как вы попали сюда?
- Да я с вами шампанское пил, ваше высочество.
- Вы?! Со мной?!
- И с этими господами, вашими верноподданными. Разве вы забыли католического священника?
- Это были вы, Путилин?!
- Я, Савин.
С тоской оглянулся кругом Савин.
- Рушится все. Все мечты разлетелись. Господи, а я так жаждал… - и зарыдал ужасным, нудным мужским рыданием. - Вы… вы… победили, Путилин… Но, клянусь Богом, я… я был бы идеальным князем Болгарии.
Даже в эту минуту гениальный авантюрист не потерял веры в свое княжеское призвание!
- Снимайте скорее этот маскарадный костюм, Савин. К чему привлекать к себе всеобщее внимание? Вам будет тяжелее.
- Вы… вы правы… К черту! Все к черту!
- Ваше высочество… Что вы делаете? - послышались возгласы свиты.
Савин, безумно хохоча, плача, срывал с себя парадную форму Болгарского князя.
- Ну?! - исступленно крикнул он, подходя к Путилину. - Берите меня. - Я - ваш! Но… но помните, что ненадолго.
МЕЛЬНИЦА В ГУСЕВОМ ПЕРЕУЛКЕ
ТАИНСТВЕННОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ТРУПА В СЫСКНОМ
Покончив с визитацией больных, приехав домой и отобедав, я только что собирался прикурнуть, как лакей мой доложил мне о прибытии любимого курьера моего гениального друга Путилина. Я поспешно вышел в переднюю.
- В чем дело, дружище?
- Письмо к вам от его превосходительства Ивана Дмитриевича.
Он протянул мне знакомый конверт.
- Что-нибудь случилось важное? - спросил я, поспешно распечатывая конверт.
- Случай, можно сказать, господин доктор, необыкновенный…
Но я не слушал его, весь погрузившись в чтение записки.
"Доктор, приезжай немедленно. Торопись, ибо я не могу из-за тебя находиться черезчур долго в страшном соседстве. Твой Путилин".
- Что такое? - начал было я, но, махнув рукой и зная любимый загадочный стиль моего друга, наскоро одел пальто и помчался в сыскное к моему другу.
Курьер на своей неизменной тележке-тарантасе следовал за мной.
В сыскном, когда я туда приехал, я заметил на лицах служащих испуг, растерянность.
"Что такое случилось?" - мозжила меня мысль. Я быстро прошел знакомой дорогой в служебный кабинет Путилина, порывисто распахнул дверь.
- Ради Бога, Иван Дмитриевич, что такое?
Путилин, отдававший приказания своему помощнику, обернулся ко мне.
- А, это ты, доктор?..
- Как видишь.
- Так вот, не можешь ли ты оказать помощь этому несчастному господину?
И он сделал знак по направлению дивана. На нем, свесившись мешком, полулежал, полусидел молодой щеголь в бобровой бекеши, с лицом сине-бледным, с таким лицом, на котором мы, врачи, безошибочно различаем печать смерти.
- Дайте знать, Виноградов, прокурору, судебному следователю и нашему врачу.
- Сию минуту, Иван Дмитриевич.
Пока они говорили, я приступил к господину. Но лишь только я раскрыл его бекеш, как волна крови вырвалась и залила диван. Брызги крови ударили в мое склонившееся лицо. Голова господина зашаталась и свесилась еще ниже.
- Ну? - спросил Путилин.
- Да, ведь он мертв. Это труп! - воскликнул я, неприятно пораженный тяжелым зрелищем.