Федотов принес капельницу, лекарства… Колол успокоительное. Володю ломало, он мучился, - но терпел… Он же дал слово…"
А. Федотов: "В конце января мы с ним закрылись на неделю в квартире на Малой Грузинской. Я поставил капельницу - абстинентный синдром мы сняли. Но от алкоголя и наркотиков развивается физическая и психическая зависимость. Физическую мы смогли снять, а вот психическую… Надо было расслабиться, а Володя не мог. Тут еще надо учитывать и индивидуальную предрасположенность…"
В. Янклович: Я прихожу дня через 3–4… Смотрю, а Володя накапал эфир на вату и дышит… Ему и неудобно, и стыдно, - он же дал слово…"
Оксана ничего об этом не знает: "На мой день рождения - 29 января - Володи не было, он лежал в больнице… Как не уверена?! В начале февраля он же ходил с перевязанными венами, - ему переливали кровь…" (Возможно, перевязка была после капельницы. - В. П.)
Заканчивается первый месяц последнего года жизни Владимира Семеновича Высоцкого, заканчивается неожиданно. Вспоминает Елизавета Иннокентьевна Авалдуева: "В январе 80-го из Управления культуры пришла бумага: готовьте документы на присвоение звания Высоцкому… В таких случаях листок по учету кадров заполняется лично. Я подошла к Володе:
- Надо заполнить…
- Нет, Елизавета Иннокентьевна, я еще не заработал… Вот не дадут - Вам будет больно, а мне - обидно…"
Следует отметить, что Ю.П. Любимов несколько раз "выдвигал" Высоцкого на присвоение звания заслуженного артиста РСФСР. Обычно фамилию Высоцкого вычеркивали первой.
ФЕВРАЛЬ
Февраль 80-го в жизни Владимира Семеновича Высоцкого - месяц для нас достаточно "пустой"… С 1 по 20 февраля - ни одного спектакля, ни одного концерта. Только 1 февраля - выступление во ВНИИЭТО… Вот анализ этого концерта- по фонограмме - Всеволода Ковтуна:
"У Высоцкого затруднена речь - особенно вначале (примерно, как на концерте в Навои: речь не очень внятная, но и не замедленная). Через пять минут после выхода на сцену он просит воды…
Спев "Песенку о слухах" (в концерте - третья), Высоцкий начинает традиционный рассказ - преамбулу к "Песенке о переселении душ", - но снова начинает "Песенку о слухах". Спохватывается только в конце второго куплета: "Это я вам уже пел, да?"
Фрагменты фонограммы, связанные с состоянием здоровья: "Дорогие мои товарищи! Я прошу прощения за то, что я не приехал к вам в прошлый раз. Но там были обстоятельства совсем другие - я был настолько болен, что у меня просто не было голоса. Сегодня у меня другая болезнь, но она не влияет на голосовые связки. Поэтому вы сегодня не будете обижены… (Покачнулся.) Вот видите, - у меня с ногой плохо… Нет, вы напрасно. Вы думаете, что туг "другого рода болезнь", - но ошибаетесь глубоко. У меня очень плохо, просто действительно плохо с ногой. Но я уже не мог отменить выступление…
(Из зала предлагают сесть и петь сидя.) Не надо… Это мне хуже… Мне ж перебинтовали - не беспокойтесь. Нет-нет, ничего…
Я еще хотел спеть вам две шуточные песни и потом еще одну серьезную. Если позволите, я на этом закончу, потому что я не могу стоять больше, к сожалению.
(Кажется, предлагают сделать перерыв и продолжить выступление.) Вы думаете, я устал? У меня не в этом дело… Какая усталость? Разве вы думаете, что я устаю когда-нибудь? Никогда! Просто у меня с ногами случилась неприятность. Просто перетянуты ноги…"
В том концерте Высоцкий спел одиннадцать песен и отвечал на вопросы из зала… Сказал, что в предстоящей "Кинопанораме" он постарается ответить на вопрос: как он относится к Глебу Жеглову из "Места встречи изменить нельзя". Хотя, как мы уже знаем, на записи интервью его не было…
К этому времени Высоцкий тяжело болен. И дело не только в больной ноге… Наркомания. Страшная - и тогда почти неизлечимая болезнь. Да и сейчас - при современных методах лечения и новейших препаратах- излечивается не более 10 процентов наркоманов. Попробуем установить: когда и как Высоцкий начал употреблять наркотики?
В "парижском" дневнике (начало 1975 года) В. В. много места уделяет болезни старшего сына Марины Влади - Игоря. В это время Игорь лежал в специальной клинике для наркоманов Шарантоне. (Через пять лет сюда попадет сам Высоцкий.)
"Увидели Игоря. Он сидел и что-то калякал, даже не встал. Под лекарствами он - бледный и безучастный, глаз - остановлен, все время на грани слез. Я даже испугался, увидев. Говорили с ним".
Судя по характеру записи, В. В. знает о наркотиках и наркоманах только по разговорам, да еще по собственным наблюдениям в различных больницах (в том числе и психиатрических)… Вспомним песню 1969 года:
Не писать мне повестей, романов,
Не читать фантастику в углу, -
Я лежу в палате наркоманов,
Чувствую - сам сяду на иглу.
И вот еще одно - далеко идущее - замечание-признание Высоцкого из дневника 1975 года: "Спасать надо парня, а он не хочет, чтобы его спасали, - вот она и проблема, очень похожа на то, что и у меня. Хочу пить- и не мешайте. Сдохну- мое дело и т. д… очень примитивно, да и у Игоря не сложнее".
Приведем предположение Валерия Павловича Янкловича о том, когда и как начались наркотики: "Володя сам говорил мне, что вначале укол наркотика - это был выход из запоя. Это еще не болезнь. А наркотики всерьез у него начались в конце 1975 года. Я в этом уверен".
Квалифицированное мнение врача института Склифосовского Леонида Сульповара: "Понимаете, когда мы выводили Володю из тяжелых состояний (запоя. - В. П.), то знали, что можно, а что нельзя. Ведь в этом процессе используются вещества наркотического ряда. Володя попадал в разные места, и где-то, скорее всего, передозировали. Тогда "выход" проще. Думаю, что вкус наркотика он ощутил на фоне "выхода из пике". Где и когда- я не знаю".
Еще приведем свидетельство Оксаны, которой Высоцкий, безусловно, доверял, но что-то мог преуменьшить или преувеличить: "Володя мне как-то рассказал, что первый раз ему сделали наркотик в Горьком(?), чтобы снять синдром похмелья. Врач-женщина сказала ему, что у мужа бывают запои… И она легко выводит его из этого состояния одним уколом… Это было в 1977 году. Я точно помню, что Володя сам сказал, что в 1977 году".
Эту дату подвергают сомнению практически все люди, которые хорошо знали В. В. в последние годы жизни. Врач-реаниматолог Анатолий Федотов: "Когда мы познакомились с Володей в самом конце 1975 года, он уже хорошо знал, что и как… Есть ряд препаратов, которые способны восстанавливать работоспособность нервной клетки… Можно снять чувство похмелья. Привыкание развивается очень быстро, организм истощается - это очень коварное лекарство. Долго на него надеяться нельзя".
Совсем недавно В. Аксенов на вечере памяти Высоцкого сказал по поводу злоупотребления алкоголем (как он выразился, "этого самоуничтожения"):
"Это были - и у Володи, и у меня - отчаянные попытки вернуть уходящую молодость…"
А еще - возможность удержать то счастливое всемогущество, которое может дать только творчество.
Вспоминает В.Янклович: "Я много говорил с Володей на эту тему. Он мне сказал:
- Вот ты не был на Западе, а там все творческие люди это делают. Это ведь стимулирует творчество. Я же не злоупотребляю, а только для поддержания формы… И мне это помогает".
Неожиданные сведения сообщает Людмила Абрамова, вторая жена Высоцкого, мать двух его сыновей…
"1976 год. Нина Максимовна у меня на старой квартире, я спрашиваю ее:
- Ну, как Володя?
- Ничего, хорошо…
- Не пьет?
- Нет, не пьет… Ему теперь и не нужно, он сам научился делать уколы…
- Какие уколы!?
- Амфитамины. Марина привозит их из Франции".
(Амфитамины - это такие стимуляторы, которые, как правило, синтезируются из эфедрина. Это очень мощное средство, их используют спортсмены.)
Оксана: "По-моему, Нина Максимовна до конца ничего не понимала в Володиной болезни. По-моему, она считала, что это витамины. Просто наркотики были для нее страшным словом".
Вряд ли мы сможем установить точную дату: скорее всего, В. В. стал употреблять наркотики- еще не систематически - в самом конце 75-го или в начале 76-го года. Но серьезной зависимости тогда еще не было: ни по записям, ни по фотографиям это не чувствуется…
Но как это стало привычкой, а потом и потребностью? Тут надо иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, наркотики вначале действительно стимулировали творческий процесс… И во-вторых, привыкание к наркотикам происходит во много раз быстрее, чем к алкоголю… Итак, почему?
Версия первая… Работа на больших - громадных! - аудиториях требует колоссальной траты энергии- и нервной, и физической. В. В. всегда работал на полной отдаче, всегда тратился до конца: и в театре, и на концертах. Некоторое время наркотики могут компенсировать эти затраты. Косвенно эту версию подтверждал сам Высоцкий…
Версия вторая - вернее, целая теория - принадлежит врачу-реаниматологу из института Склифосовского Станиславу Щербакову: "Любое живое существо- и человек тоже - само себя вознаграждает. Вознаграждает чувством радости или каким-то удовольствием. Высоцкий не получал от общества адекватного вознаграждения: зажимали, травили, не давали работать в полную силу… И он вознаграждал себя этим способом…
Кроме того, в некоторых случаях наркомания является социальной защитой, особой формой социальной защиты… Может быть, наше общество и не убило Высоцкого, но оно его выталкивало! У него была не банальная наркомания - это была, повторяю, форма социальной защиты, - своеобразный химический костыль… Так у него шла настройка на наше социальное дерьмо".
И третья версия принадлежит Оксане. Объяснение простое и, может быть, самое верное… "Понимаете, Валера, к этому времени у него был уже совершенно другой - очень высокий - социальный статус. Он мог войти в любой кабинет… И Володя уже не хотел и не мог пить… А наркотики вначале позволяли внешне нормально жить и работать. Я знаю, что вначале он делал укол только после "Гамлета", чтобы восстановить силы".
Долгое время никто ничего не знал о наркотиках…
Марина Влади: "Венгрия, конец семьдесят седьмого года… У меня очень болит голова, и от твоего отсутствующего вида мне становится совсем грустно Я на всякий случай тайком принюхиваюсь, но от тебя не пахнет водкой, и я уже ничего не понимаю. Ты смотришь как-то сквозь меня, и в твоих глазах меня пугает какая-то пустота… Прошло много лет. И только теперь я понимаю причину моего беспокойства Холодная паника, которую я увидела тогда у тебя в глазах, возникает у наркоманов, когда они вовремя не получают своей дозы наркотика".
Леонид Сульповар: "От меня Володя очень долго это скрывал… Я только в 79-м году догадался - сам понял, - что дело тут уже не в алкоголе, а совсем в другом. Для меня это было очень грустным открытием: с наркотиками бороться куда труднее… Но Высоцкий боролся"
В. Баранчиков (заведующий отделением Центральной республиканской больницы, хороший знакомый Высоцкого). "При заболевании наркоманией слабеет, теряется воля… Больной умом понимает, что надо лечиться, а не может. Допустим, наркоман попал в тюрьму на пять лет, и все эти пять лет он ждет, когда выйдет и уколется. Высоцкий же сам несколько раз пытается вылечиться".
В сущности, вся эта книга - о его мучительных и, увы, безуспешных попытках вылечиться, о том, что, несмотря на болезнь, Высоцкий практически до самых последних дней продолжает работать: не только играть в театре и давать концерты, но и писать новые стихи и песни…
В феврале продолжается следствие по "ижевскому" делу, не закрыто и дело об автомобильной аварии 1 января 1980 года. Друзья Высоцкого пытаются помочь… В. Янклович: "Мы звонили Вайнерам, звонили Володарскому, звонили Володиному приятелю, который работал в ГАИ… Тот сказал, что ничем не может помочь, - дело из ГАИ передали в Октябрьский райотдел милиции…" Вадим Иванович Туманов вспоминал, что за Высоцкого заступался генерал Крылов, который вскоре покончил жизнь самоубийством… Итак, дело об аварии в Октябрьском райотделе… И Высоцкий приглашает к себе домой следователя из этого райотдела…
В. Янклович: "Позвал этого следователя с женой, угощал… И этот дурак учил Высоцкого жить… А дело, как потом выяснилось, уже передали на Петровку…"
Красочный рассказ Оксаны, которая присутствовала на этом "вечере": "Пришел милиционер, совершенно одноизвилистый человек, с женой - красивой блондинкой в кримплене… Она как зашла в квартиру, так сразу потеряла дар речи. Сидела в кресле, абсолютно не двигаясь… А он нес абсолютный бред, шутки были такого уровня:
- Ты, Володя, у меня еще на дыбу пойдешь!
В конце концов он "развязался", - ходил, хлопал всех по плечу, даже читал свои стихи, - ужас!"
А вот как об этом вспоминал сам Высоцкий в изложении Леонида Сульповара: "Шло следствие, связанное с аварией… Володя позвонил:
- Тут люди приехали с Севера, привезли строганины, - приезжай.
Я приехал… А накануне у него был следователь, который вел дело об аварии, - Володе посоветовали: ты пригласи его, угости… И вот Володя об этом рассказывал:
- Следователь пришел с женой, чувствует себя хозяином… Первый вопрос: "Где тут коньяк?" А уже прошел фильм "Место встречи изменить нельзя". И следователь говорит: "Вот ты снялся в фильме… Разве это похоже на правду? Ты приди ко мне в кабинет, посиди, посмотри… Если когда-нибудь будешь играть следователя, "делай с меня"! Вот жена скажет…" Володя все это показал в лицах - и следователя, и жену…"
В феврале продолжает усилия допросить Янкловича следователь по особо важным делам - полковник Кравец. Это происходило в Измайловской больнице, там лежал В. Янклович: "Все это было связано со следствием… Но тогда все совпало: у меня обострение болезни, мы приходим к Баранчикову. Он положил меня в свое отделение. Но бумаги - направления из какого-нибудь министерства - у меня не было…
Мне сделали повторную операцию, и у меня даже поднялась температура. А тут приезжает следователь и говорит, что меня надо срочно выписать. Мы позвонили Володе".
Высоцкий берет Алексея Штурмина (А. Штурмин - основатель московской школы каратэ, некоторое время в этой школе занимался старший сын В. В. - Аркадий.) Вспоминает Алексей Штурмин: "Володя мне звонит:
- Валера там умирает! Давай поедем, сделаем что-нибудь!
И вот зимой, уже почти ночью, мы поехали в эту больницу… Володя врубил дальний свет и попер против движения! Я спокойно отношусь к опасности, но тогда мне было очень неуютно".
Продолжает В. Янклович: "Володя приехал очень быстро. У меня действительно очень высокая температура, я был в каком-то полубессознательном состоянии… Я помню, что Володя приехал, меня повезли куда-то вниз, стали еще делать уколы… И Володя выскочил на дежурный пост и тут же уговорил девочек-медсестер сделать ему укол… А тут следователь. Баранчиков наорал на медсестер:
- Выгоню с работы!"
В.Баранчиков: "Как делал Володя? Он же гениальный актер! Ложился у двери: "Помогите, у меня почечная колика!" И у него действительно пена на губах, он синел… Мне сестра говорит: "Высоцкий приезжал с почечной коликой.." Я приказал- Высоцкого больше не пускать! А тот случай тоже хорошо помню… Валеру "таскали" по судебному делу, он лег в больницу. Приехали следователи, я их не пустил… Потом звонили с Петровки…"
Однако через некоторое время Янкловичу приходится выписаться из больницы… Но дело об аварии на Петровке уже ведет новый - молодой - следователь, который быстро во всем разобрался (то есть понял, что авария была непредумышленной).
Перед началом суда на Малую Грузинскую приходит "официальная" бумага - повестка, подписанная каким-то уполномоченным, примерно такого содержания:
"Ввиду того, что Владимир Высоцкий привлекается к уголовной ответственности, прошу ЖЭК номер такой-то дать на него характеристику…"
По свидетельству В. И. Туманова, Высоцкий был в бешенстве.
В конце концов, Высоцкого по делу об аварии оправдали, несмотря на все старания следователей Сарычева и Кравца… Это произошло, во-первых, благодаря тому, что адвокатом Высоцкого на этом суде был Генрих Павлович Падва - известный высококвалифицированный юрист. Во-вторых, дело заканчивал здравомыслящий следователь, - ведь любому нормальному человеку было ясно, что не мог Высоцкий специально разбить машину только для того, чтобы скрыть свидетелей в больнице… И наконец, в Театре на Таганке состоялось заседание товарищеского суда…
"ПРИСУТСТВОВАЛИ:
Председатель товарищеского суда - Докторова М. Н.
Славина З. А.
Смехов В. В.
Золотухин В. С.
СЛУШАЛИ: О совершении 1 января 1980 года дорожно- транспортного происшествия артистом Высоцким В. С. ПОСТАНОВИЛИ: Осудить совершенное Высоцким В. С. нарушение. Учитывая полное признание своей вины и то, что Высоцкий В. С. дисциплинарного взыскания не имел и не допускал дорожно- транспортных нарушений, - товарищеский суд вынес ему общественное порицание, призвал его быть особо внимательным за рулем.
ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА дана для предъявления в Главное управление внутренних дел по адресу: Москва, 103006, Петровка, 38".
Валерий Золотухин говорил, что никакого заседания не было, просто В. В. нужна была эта бумага: "Ко мне подошла Докторова, и я расписался…"
Тем не менее эта "выписка из протокола" сыграла свою роль…
Г. П. Падва: "Районный суд, учитывая чистосердечное признание В. В. и принимая во внимание решение товарищеского суда Театра на Таганке, оправдал Высоцкого…"
Вспомним, что 1 февраля на концерте Высоцкий говорит: "Плохо с ногой, но не мог отменить выступление…"
В. Шехтман: "Числа 23–24 января Володе сделали укол в бедро. Или игла была плохая, или еще что, но у него образовался нарыв. Ногу разнесло очень сильно".
И. Шевцов: "В феврале начался какой-то абсцесс, колено распухло так, что стало вдвое толще нормального. Ему делали несколько разрезов, загоняли туда какие-то "турынды" (он так рассказывал), но улучшения не было.
- А мне в "Гамлете" становиться на колени! - злился он".
Все близкие люди в один голос говорят, что Высоцкий боялся двух вещей: больниц вместе с людьми в белых халатах. (По всей видимости, после того, как один из друзей из самых благих побуждений устроил В. В. в больницу закрытого - почти тюремного - типа. Высоцкий с громадным трудом вырвался оттуда.) И второе - боялся замкнутых пространств: скорее всего, эта фобия еще более позднего происхождения.
Нога болит, рана загноилась, и В. Шехтман решает действовать:
"Больниц Володя почему-то боялся и ни за что не хотел обращаться к врачам. Вообще, пока его не испугаешь, лечиться не будет!
- Володя, тебе же ногу могут оттяпать!
Еле уговорил его показаться моему отцу, он - хирург. Отец взял саквояж, надел зеленую шапочку, и мы поехали на Малую Грузинскую. Отец осмотрел Володю, все увидел и все понял. Мы вышли из дома, садимся в машину…
- А теперь говори, сколько твой друг этим занимается?
А я уже был более или менее в курсе дела. Рассказываю, на что отец замечает:
- Я могу сказать, от чего он умрет: или от передозировки, или от нехватки…
- Как же так, отец! Что же делать?!
- Вот так. Что-то делать надо. Жить ему осталось не более трех-четырех месяцев…"