Корр.: – А как Вам такой хрущёвский пассаж: "Сталин был очень далёк от понимания той реальной обстановки, которая складывалась на фронтах. И это естественно, так как за всю Отечественную войну он не был ни на одном участке фронта, ни в одном из освобождённых городов".
Д.Т. Язов: – Давайте по порядку. Что касается освобождённых городов, то он был в главном из них – Сталинграде. Проехав по сожженным улицам, пообещал горожанам отстроить город лучше прежнего. Не знал обстановки, потому что не бывал на фронтах? А зачем, скажите, Верховному Главнокомандующему разъезжать по боевым позициям? Я приведу на этот счет точку зрения генерала Штеменко: "Было бы непростительным легкомыслием даже на короткий период покидать Ставку для решения частных вопросов одного из фронтов". Такого же мнения придерживался и Василевский.
Сталин получал информацию не только из Генштаба, наркомата обороны. Ему регулярно присылали свои доклады фронтовые командиры. Кроме того, представители Ставки должны были ежедневно докладывать о положении на фронтах. Однажды Василевский получил серьёзное внушение за то, что вовремя не представил свой доклад. Сталин даже пригрозил, что при повторной оплошности начальник Генштаба может лишиться своего поста.
Василевский проработал бок о бок с Верховным Главнокомандующим почти три года. Поэтому нам особенно ценно его мнение. "Сталин, – вспоминал он, – уделял огромное внимание созданию эффективного стиля работы Ставки. Если мы посмотрим на этот стиль осенью 1942 года, то мы увидим, что он отличался доверием к опыту коллективной работы, высокой степенью исполнительности, изобретательности, постоянным контактом с войсками и точным знанием положения на фронте. Как Верховный Главнокомандующий, Сталин был предельно требователен ко всем и ко всему. Он никогда не прощал беспечности в работе и ошибок при завершении дела".
Был упрёк, что Сталин не знал обстановки на фронтах. Он знал её в деталях. Командующий ВМФ Герой Советского Союза Н.Г. Кузнецов вспоминал: "Я мог бы привести много примеров, как Сталин, уточняя с военачальниками положение на фронтах, знал, когда нужно, вплоть до положения каждого полка". И этому есть множество других подтверждений, документально зафиксированных. Вот телеграмма, которую он отправил командованию Западного фронта во главе с Жуковым. "По донесениям штаба Западного фронта 387-я, 350-я и часть 346-й стрелковых дивизий 61-й армии продолжают вести бой в обстановке окружения, и, несмотря на неоднократные указания Ставки, помощь им до сего времени не оказывается. Немцы никогда не покидают свои части, окруженные советскими войсками, и всеми возможными силами и средствами стараются во что бы то ни стало пробиться к ним и спасти их. У советского командования должно быть больше товарищеского чувства к своим окруженным частям, чем у немецко-фашистского командования. На деле, однако, оказывается, что советское командование проявляет гораздо меньше заботы о своих окружённых частях, чем немецкое. Это кладёт пятно позора на советское командование".
Обратите внимание на тон. Сталин спокойно, я бы даже сказал, деликатно указывает подчинённым на промахи, апеллируя к их патриотическим чувствам.
Приведу ещё одно свидетельство того, что Верховный Главнокомандующий, вопреки утверждениям Хрущёва, досконально знал ситуацию, складывающуюся на том или ином участке фронта. В октябре 1942 года, в разгар Сталинградской битвы, он пишет Ерёменко, командующему фронтом: "Я думаю, что вы не видите той опасности, которая угрожает войскам Сталинградского фронта. Заняв центр города и выдвинувшись к Волге севернее Сталинграда, противник намерен… окружить 62-ю армию и взять её в плен… Необходимо превратить каждый дом и каждую улицу Сталинграда в крепость.
К сожалению, Вы этого не сумели сделать и всё ещё продолжаете сдавать противнику квартал за кварталом. Это говорит о вашей плохой работе".
Корр.: – Но ведь, насколько я знаю, и на фронт он выезжал несколько раз…
Д.Т. Язов: – Конечно. Это было в начале войны. Точный маршрут зафиксировал сопровождавший вождя его телохранитель А. Рыбин. Он оставил тёплые воспоминания о Иосифе Виссарионовиче. Называются они "Рядом со Сталиным". Я бы сказал, что надёжнее свидетеля не найти. Так вот: в августе 1941 года Сталин вместе с Булганиным в районе Малоярославца осматривал боевые позиции. Через несколько дней – новый выезд. На этот раз с Ворошиловым и Жуковым. Цель – знакомство с Можайской оборонительной линией. В конце октября Сталин и Ворошилов поехали на боевые позиции шестнадцатой армии. Здесь вместе с Рокоссовским наблюдали за первыми залпами "катюш". В середине ноября – Волоколамское шоссе. Надо ли напоминать, что это был разгар битвы за Москву.
Летом 1942 года – поездка на Западный фронт. Вместе с военными наблюдал за испытанием самолёта, управляемого по радио с земли. Следующая остановка в Гжатске. Совещание в штабе Западного фронта. Дальше переезд в Юхнов. Ещё одно совещание, на этот раз с артиллеристами. И, наконец, Ржев. Совещание у командующего Калининским фронтом генерала Ерёменко. После чего следует указание в Москву: оказать помощь Калининскому фронту.
Могут спросить: была ли необходимость в этих поездках? Я думаю, что причина, по которой Сталин принял тогда это решение, носила скорее психологический характер. Поддержать людей морально, показать, что он с ними, разделяет общую беду и опасность.
Корр.: – Да, говорят, что Иосиф Виссарионович был превосходным психологом. Чего стоит одно только его решение остаться в Москве, когда всё висело на волоске…
Д.Т. Язов: – Напомню, во время войны Сталин тянул воз, который не под силу простому смертному: стоял во главе партии и правительства, возглавлял ГКО и наркомат обороны, был талантливейшим Верховным Главнокомандующим. В качестве дополнительной нагрузки у него было ещё одно любимое детище – авиация дальнего действия. Её командующий Голованов вспоминал: когда экипажи улетали бомбить Берлин и другие вражеские города, Сталин не ложился спать, пока последний самолёт не вернётся на свой аэродром.
Корр.: – Я читала воспоминания Голованова. Замечательно честная книга. Тогда родилась трогательная традиция обмена радиограммами. Сбросив бомбы в центре Берлина, дважды Герой Советского Союза Александр Молодчий докладывал: "Москва. Сталину. Нахожусь в районе Берлина. Задание выполнено. Молодчий". Ответ: "Ваша радиограмма принята. Желаем благополучного возвращения". Излишне говорить, насколько окрыляет такая поддержка в минуты смертельной опасности.
Д.Т. Язов: – Рокоссовский вспоминал: "Внимание Главнокомандующего означало очень многое для тех, кому оно уделялось. А тёплый отеческий тон подбадривал, укреплял уверенность".
Корр.: – А как насчёт того, что Сталин планировал операции по глобусу?
Д.Т. Язов: – Бред несусветный. Это подтверждает и Маршал Советского Союза К.А. Мерецков: "В некоторых книгах у нас получила хождение версия, будто И.В. Сталин руководил боевыми операциями "по глобусу". Ничего более нелепого мне никогда не приходилось читать". Я приводил уже рассказ Василевского о методах работы Главнокомандующего. Могу привести ещё свидетельство Жукова: "Невозможно было идти к Сталину без чёткого представления ситуации, отражённой на карте и сообщить непроверенную или (что было намного хуже) искажённую информацию. Сталин не терпел ответов наугад. Он требовал предельной точности и ясности". Известен случай, когда Жукову пришлось убедиться в этом на собственном опыте. Дело было на Западном фронте. Он докладывал обстановку, показывая на карте линию обороны. Вдруг Сталин прервал его вопросом: "Что это такое?" Оказалось, Жуков не заметил, что офицер, наносивший на карту линию обороны, по ошибке часть её провёл по …болоту. Желательно, заметил Иосиф Виссарионович, чтобы сюда приходили с точными данными.
Корр.: – Дмитрий Тимофеевич, мы с Вами не коснулись харьковской катастрофы. А ведь это ярчайший пример того, как ловко можно переложить вину с больной головы на здоровую. Но сначала давайте послушаем Хрущёва. "Я позволю себе привести… один характерный факт, показывающий как Сталин руководил фронтами… Когда в 1942 году в районе Харькова для наших войск сложились исключительно тяжёлые условия, нами было принято правильное решение о прекращении операции по окружению Харькова… Что же из этого получилось? А получилось самое худшее из того, что мы предполагали. Немцам удалось окружить наши воинские группировки, в результате чего мы потеряли сотни тысяч наших войск. Вот вам военный "гений" Сталина".
Д.Т. Язов: – Хороша логика. Виноват Сталин, а они с Тимошенко – невинные жертвы обстоятельств. Василевский считал хрущёвскую версию лживой. Этой же точки зрения придерживался и Жуков. Даже Волкогонов, которого никак не причислишь к почитателям вождя, считал, что, либо Хрущёву изменила память, либо он лгал, чтобы "задним числом создать себе историческое алиби".
Известно письмо Сталина командованию Юго-Западного фронта. Начинается оно с выговора начальнику штаба Баграмяну, который "не удовлетворяет Ставку не только как начальник штаба…, но… и как простой информатор, обязанный честно и правдиво сообщать в Ставку о положении на фронте.
В течение каких-либо трёх недель, – продолжал Сталин, – Юго-Западный фронт, благодаря своему легкомыслию, не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел ещё отдать противнику 10–20 дивизий… Понятно, что дело здесь не только в Баграмяне. Речь идёт также об ошибках всех членов Военного Совета и, прежде всего, тов. Тимошенко и тов. Хрущёва.
Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе с потерей 18–20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает ещё переживать, то я боюсь, что с вами поступили бы очень круто".
Корр.: – Получается, мы заслушали точки зрения обвинителя и обвиняемого. Хотелось бы услышать предысторию вопроса.
Д.Т. Язов: – Если коротко, то дело обстояло так. Разрабатывая стратегию на 1942 год, Ставка пришла к выводу, что сил на крупное наступление пока нет, поэтому следует перейти к стратегической обороне. Это была точка зрения начальника Генштаба Шапошникова. Её разделял и Сталин. Однако полное бездействие его не устраивало и он, по словам Жукова, заявил: "Не сидеть же нам в обороне, сложа руки, не ждать, пока немцы нанесут удар первыми! Надо самим нанести ряд упреждающих ударов… и прощупать противника".
Было принято решение провести ряд частных наступательных операций, включая Харьковскую. Командующий войсками Юго-Западного направления Тимошенко заявил, что "войска этого направления сейчас в состоянии и безусловно должны нанести немцам на юго-западном направлении упреждающий удар…" Шапошников предлагал воздержаться от этой операции, однако, по словам Василевского, "командование направления продолжало настаивать на своём предложении и заверило Сталина в полном успехе операции. Он дал разрешение на её проведение".
12 мая войска Юго-Западного направления перешли в наступление на Харьков. Начало было успешным. А дальше послушаем Жукова: "Но из-за нерешительности командования Юго-Западного фронта в отношении ввода в сражение танковых соединений операция дальнейшего развития не получила. Этим незамедлительно воспользовался противник".
И.В. Сталин и Б.М. Шапошников
Василевский, временно исполняющий обязанности начальника Генштаба, узнав о критической обстановке, немедленно доложил Сталину, предлагая прекратить наступление. Тот переговорил с Тимошенко, который в очередной раз заверил Верховного Главнокомандующего, что мер, принимаемых командованием, вполне достаточно.
Однако, 18 мая обстановка на Юго-Западном фронте резко ухудшилась и Генштаб ещё раз высказался за прекращение операции. Жуков, присутствующий в Ставке, стал свидетелем разговора Сталина с Тимошенко. "Хорошо помню, что Верховный предлагал C.K. Тимошенко прекратить наступление…." Но тот "доложил, что Военный Совет считает опасность… явно преувеличенной и, следовательно, наступательную операцию прекращать нет оснований". В тот же день Сталин переговорил и с членом Военного Совета Хрущёвым. Тот тоже подтвердил, что опасность сильно преувеличена и оснований для прекращения операции нет. Лишь 19 мая Тимошенко отдал приказ прекратить наступление. Но было уже поздно.
Несколько дней отделяло наши войска от полной катастрофы. Немцы окружили и по большей части уничтожили три наших армии. По немецким источникам в плен попало 200 000 бойцов и офицеров Красной Армии. По нашим данным потери составили более 277 000 человек, из них более 170 000 погибло. Кроме того, в этом сражении мы лишились 1200 танков и 2100 орудий. Потери вермахта составили 20 тысяч человек.
Так, что у Хрущёва были все основания, как говорится, заметать следы. Кстати, по этому поводу Жуков в своих "Воспоминаниях и размышлениях" высказался так: "Существующая версия о тревожных сигналах, якобы поступавших от Военных Советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не соответствуют действительности. Я это свидетельствую потому, что лично присутствовал при переговорах И.В. Сталина по ВЧ с Н.С. Хрущёвым".
К сказанному можно добавить свидетельство телохранителя Сталина Рыбина: "А разве мог Хрущёв забыть унижения, испытанные после бегства из-под Харькова, где он, член Военного Совета Юго-Западного направления, бросил окружённые немцами войска и улетел в Москву? Еле-еле при помощи своих дружков отвертелся от суда Военного трибунала и целых полгода не показывался на глаза Сталину… И Хрущёв за всё отомстил…, свалив на покойного собственные преступления. Сколько людей уничтожил собственной властью, когда возглавлял трибунальские тройки…"
Поражение на Юго-Западном направлении отрицательно сказалось на дальнейших планах летней кампании 1942 года.
Корр.: – То есть впереди нас ждал Сталинград и, как выразился Джеффри Робертс, "Величайшая битва последней великой войны доатомных времён". Но об этом, думаю, Вы расскажите в следующей части. А сейчас я попрошу Вас прокомментировать вот такую точку зрения: мол, войну мы выиграли во многом вопреки Сталину. Родоначальником этого бреда, без сомнения, является творец "оттепели" Хрущёв. На том самом "историческом" съезде он заявил: "Не Сталин, а вся партия, Советское правительство, наша героическая армия, её талантливые руководители и храбрые солдаты, весь советский народ – вот кто обеспечил победу в Великой Отечественной войне".
Д.Т. Язов: – А позвольте спросить: кто руководил упомянутыми партией и правительством в годы войны? Кто был Верховным Главнокомандующим нашей героической армии? И с чьим именем она ходила в атаку? Сам ходил. Знаю. Кто организовал эвакуацию на Восток промышленных предприятий? А ведь именно Сталин, помимо своих многочисленных обязанностей, возглавлял ещё и транспортный комитет. Может, потому эта операция и прошла столь успешно, а героическая армия и её талантливые руководители получали в необходимых объемах танки и самолёты.
Корр.: – Трудно удержаться от реплики про оставленные врагу 1200 танков во время Харьковской операции. Кто их потом возместил? Эта балаболка с партийным билетом в кармане?
Д.Т.Язов: – Ложь была настолько очевидной и беззастенчивой, что известный западный историк и политический деятель Людо Мартенс не удержался от ехидного замечания: "Не Сталин! Не Сталин, а вся партия. А вся партия, по-видимому, получала приказы и распоряжения от Святого Духа".
"Факты, – пишет Людо Мартенс, – опровергают лживое заявление Хрущёва о том, что Сталин не подготовил страну к войне должным образом". И в подтверждение своих слов приводит факты: "Российский оборонный бюджет почти удваивается каждый год. Стратегические материалы, машины, горючее, продовольствие и запасные части в огромном количестве поступают в госрезервы. Красная Армия выросла с 2-хмиллионов в 1938 году до шести или семи миллионов к весне 1941 года. Строительство железных дорог, заводов и фабрик спешно налаживалось на Урале, в Средней Азии и в Сибири… Утверждения Хрущёва о том, что Сталин "отдал приказ не отвечать на огонь немцев" были очевидной ложью, – продолжает Мартенс. – Если Сталин был поражён, когда услышал о том, что началась война, то как же "после 22 июня 1941 года и в течение всей войны Сталин твёрдо управлял страной, руководил вооружённой борьбой и международными делами вместе с Центральным Комитетом и Советским правительством…
Развивая свои политические интриги, Хрущёв расписал тот период, как серию преступных ошибок Сталина, который полностью расстроил оборону… Важный факт состоит в том, что поставленные в очень трудные обстоятельства, армия и её руководящие кадры оказали невероятное, непреклонное сопротивление. Эта героическая борьба стала создавать прямо с первых дней войны условия для поражения блицкрига. Всё это было возможным во многом, благодаря решительному сопротивлению Сталина".
В отличие от коммуниста Мартенса, Аверелл Гарриман был типичным американским империалистом, но и он, рассуждая о Сталине, заявил: "Я находил его лучше осведомлённым, чем Рузвельт, более реалистичным, чем Черчилль, и, в определенной степени, самым эффективным лидером времён войны". Кстати, Александр Зиновьев заметил: "Если бы не Сталин, не сталинское руководство, разгромили бы нас уже в 1941 году".
На какие только уловки не пускались недоброжелатели Иосифа Виссарионовича, чтобы опорочить великого вождя. Вот показательный пример из книги Владимира Сергеевича Бушина "Победители и лжецы":
"Волкогонов приводит документ, якобы обнаруженный им в архивах ЦК. Это рассказ офицера охраны о том, что творилось в первые дни войны в окружении Сталина: "Ничто там не было истинным кроме страха, страха во всех его оттенках. Вождь являл собой страшную картину: он передвигался с трудом и неуклюже выбрасывал верхнюю часть туловища вперёд, волоча ноги. С трудом он мог сохранять равновесие. Левая рука ему не подчинялась, а правая постоянно дрожала. Глаза были налиты кровью. С уголков его губ часто стекала слюна – жалкая и отвратительная картина".
Оказалось: это записки немецкого офицера из Ставки вермахта, относящиеся к марту 1945 года. И речь в них идёт о Гитлере".
Подобные манипуляции Гровер Ферр называл "Преступным мошенничеством".
Маршал Василевский, говоря о Сталине, отмечал: "Бесспорной его заслугой является то, что под его непосредственным руководством как Верховного Главнокомандующего, Советские вооруженные силы выстояли в оборонительных сражениях и столь блестяще провели наступательные операции. И, однако, он, насколько я могу судить, никогда не говорил о своём личном вкладе. Звания Героя Советского Союза и генералиссимуса были присвоены ему по письменному представлению фронтовых командиров… Обо всех просчётах, допущенных во время войны, он рассказывал народу открыто и честно".
Корр.: – Я читала, что от звезды Героя Советского Союза он отказался, мотивируя это тем, что героических подвигов на фронте не совершал. Носил только одну звёздочку – Героя социалистического труда. Под напором соратников согласился на звание генералиссимуса. Потом, по свидетельству Молотова, жалел об этом.