Приказ № 227 в армии стали называть приказом "Ни шагу назад!". И он не только требовал стойкости, но и выражал уверенность, что поставленные задачи по силам Красной Армии: "Немцы не так сильны, как это кажется паникёрам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев, – это значит, обеспечить за нами победу… Можем ли выдержать удар, а потом отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает всё больше и больше самолётов, танков, артиллерии, миномётов".
В Приказе честно и прямо ставился вопрос: "Чего же у нас не хватает?" И следовал прямой и откровенный ответ: "Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, в полках, в дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину".
Корр.: – Как в армии восприняли этот приказ?
Д.Т. Язов: – В целом реакция была положительной. Вот несколько отзывов, которые приводятся в сборнике документов "Сталинградская эпопея".
"Приказ товарища Сталина правильно отражает действительность и несомненно улучшит положение в борьбе с немецкими оккупантами. Ещё лучше было бы, если бы этот приказ был издан несколько месяцев назад".
"Приказ наркома крепко бьёт по трусам и паникёрам… Этот приказ надо было издать ещё раньше".
"Я не при каких обстоятельствах не отступал и в будущем не отступлю назад. Врага буду бить беспощадно, пока в силах держать автомат".
Корр.: – Интересно, кто был автором этого сильного, блестяще написанного документа? Сталин?
Д.Т. Язов: – В своё время вопрос об авторстве интересовал и автора книги "Сталинградская битва" Георгия Александровича Куманёва. Он задавал этот вопрос А.М. Василевскому. Вот ответ маршала: "Первый вариант этого приказа я готовил сам. Правда, от того, что я написал, почти ничего не осталось. Сталин забрал мой текст и всё мне искромсал".
Корр.: – Потому-то и чувствуется в этом документе сталинская сила, убеждённость и простота. Когда несколько лет назад Вы дали мне прочитать этот приказ, меня больше всего поразило, что это не сухой военный документ, а строгий, озабоченный и одновременно доверительный разговор вождя со своей армией. Чем-то он напоминал сталинское выступление 3 июля 1941 года.
Д.Т. Язов: – Приказ бесспорно сыграл свою роль. Он помог переломить ситуацию, поднял боевой дух армии. Вслед за приказом "Ни шагу назад", 30 июля 1942 года Сталин учредил ордена Кутузова, Суворова и Александра Невского. На следующий день газета "Красная Звезда" призывала "Стоять за свою родину как Суворов, Кутузов и Александр Невский".
Корр.: – Защитники Сталинграда действовали в точном соответствии с наказом Верховного Главнокомандующего: до последней капли крови защищали каждую позицию, каждый метр советской территории, цеплялись за каждый клочок советской земли.
Д.Т. Язов: – В том аду негде было поставить заградотряды. А если где-то они и были, то нередко сражались плечом к плечу вместе с остальными бойцами.
Константин Симонов, побывавший в осажденном городе, так передавал атмосферу тех дней: "Да, здесь трудно жить, ибо небо горит над головой и земля содрогается под ногами. Опалённые трупы женщин и детей, сожжённые фашистами на одном из пароходов, взывая к мести, лежат на прибрежном волжском песке.
Да, здесь трудно жить, больше того: здесь невозможно жить в бездействии. Но жить, сражаясь, жить, убивая врага, – так жить здесь можно, так жить здесь нужно и так жить мы будем, отстаивая этот город среди огня, дыма и крови. И если смерть у нас над головой, то слава рядом с нами: она стала нам сестрой среди развалин жилищ и плача детей".
19 августа немцы начали наступление на Сталинград. 23 августа один из танковых корпусов врага прорвался к Волге севернее Сталинграда. Одновременно город подвергся чудовищной бомбардировке. Было совершено более двух тысяч самолетовылетов. Василевский, приехавший в этот день в Сталинград, вспоминал: "Я был тогда в городе и видел, как он превращается в развалины. По ночам он напоминал гигантский костёр".
Корр.: – Ещё более драматическую картину рисует Василий Гроссман в очерке "23 августа": "Немцы шли в несколько этажей, заняв весь объём летнего неба… Новый звук возник над городом – сверлящий свист десятков и сотен фугасных бомб, оторвавшихся от плоскостей, визг тысяч и десятков тысяч зажигательных бомб…. Свист нарастал и накалялся… Бомбы достигли земли и врезались в город… Стало разгораться пламя пожаров… В дыму, пыли, огне, среди грохота, потрясавшего небо, воду и землю, погибал огромный город".
Командующий 8-м немецким авиакорпусом генерал Вольфрам фон Рихтгофен пролетел над городом после бомбардировок. В дневнике появилась запись, что Сталинград "уничтожен и в нём не осталось целей, заслуживающих внимания".
Д.Т. Язов: – Немецкая пропаганда поспешила объявить: "Крепость большевиков у ног фюрера".
Да, картина разрушений была ужасной. Но о сдаче "крепости" никто не помышлял. 25 августа Сталинград был объявлен на осадном положении. На следующий день Сталин назначает Жукова заместителем Верховного Главнокомандующего и отправляет его в сражающийся город. Но тревога не покидает вождя и 3 сентября он шлёт Жукову телеграмму. "Положение со Сталинградом, – пишет он, – ухудшилось. Противник находится в трёх верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику…. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало".
До начала нашего контрнаступления городу предстояло пережить три штурма. Первый начался 13 сентября. За день до этого 62-ю армию, по которой наносился главный удар, возглавил Василий Иванович Чуйков.
Корр.: – Что он был за человек? Существует много противоречащих друг другу оценок. Одни превозносят его чуть ли не до небес, другие обвиняют в непомерной жестокости.
Д.Т. Язов: – Начнём с того, что при назначении у него спросили: "Как он видит свою задачу?" Вопрос был задан не случайно. Дело в том, что предшественник Василия Ивановича честно сказал: город ему не удержать. Ответ Чуйкова был по-солдатски прост и лаконичен: "Выстоим или умрём". В 62-й армии к этому моменту было 54000 человек, 900 орудий и 110 танков. Это против прекрасно оснащённой армии Паулюса. Забегая вперёд, можно сказать, что Чуйков и его армия с честью выполнили свою задачу. Выстояли и победили. Но коль возник вопрос о командующем, давайте попытаемся на него ответить.
Корр.: – Говорят, что прототипом генерала Бессонова в романе Юрия Бондарева "Горячий снег" был Чуйков. Когда Бессонов отдаёт приказ войскам, он повторяет слова командующего 62-й армией: "Стоять на занимаемых рубежах до последнего. Для всех без исключения объективная причина ухода с позиций может быть одна – смерть".
Д.Т. Язов: – Я не знаю, чьи черты вобрал в себя герой Юрия Бондарева, но то, что Чуйков мог быть жёстким и безжалостным, когда требовали обстоятельства, это неоспоримый факт. Он и себя не щадил. Его командный пункт был недалеко от солдатских окопов. Я хорошо знал Анатолия Григорьевича Мережко. Он был заместителем командующего Вооруженными Силами стран – участниц Варшавского договора. Во время войны находился в 62-й армии и часто встречался с Чуйковым. Видел его в разных ситуациях. Вот его отзыв: "Он мог быть грубым с людьми и не всегда заслуженно, но в основном он так реагировал только сталкиваясь с трусостью, ложью или нежеланием взять на себя ответственность… Но если он знал, что ты выполнил приказ и при этом сделал всё, что от тебя зависело, то его отношение к тебе становилось совершенно другим".
Я согласен, что к его командному стилю применим эпитет "железный". Но только так можно было выстоять в том аду. Командующий 62-й армией действовал, сообразуясь с приказом "Ни шагу назад".
Положение в городе, между тем, оставалось катастрофическим. Целью первого немецкого штурма был захват Мамаева кургана и центральной части города. "Несмотря на громадные потери, захватчики лезли напролом. Колонны пехоты на машинах и танках врывались в город", – вспоминал Чуйков. Бой шёл в 800 метрах от командного пункта армии. Ночью 14 сентября через Волгу начала переправляться 13-я гвардейская дивизия генерала Родимцева. Именно её солдаты спасли тогда положение.
Корр.: – Может, это легенда, но появление дивизии в самый критический момент, связывают с именем Верховного Главнокомандующего. Якобы во время совещания в Кремле Сталину позвонил командующий фронтом Ерёменко. После разговора с ним Иосиф Виссарионович сказал Василевскому: немедленно отправьте 13-ю гвардейскую в Сталинград. Посмотрите, какие ещё дивизии можно переправить на помощь городу.
Д.Т. Язов: – Не вижу в этом ничего особенного. Сталин досконально знал обстановку на фронте и немедленно вмешивался, если где-то требовалось его участие. Действительно, тогда одна за другой отправились в Сталинград дивизии: Батюка, Горишного, Смехотворова, Гурьева, Соколова, Гуртьева и Людникова. Не сами же по себе они туда отправились, как полагал мой театральный собеседник. Дивизия Горишного вводилась после 40-километрового марша со станции Заплавное, дивизию Гурьева "изъяли" из 24-й армии, гуртьевскую – из 1-й гвардейской армии.
Над всем этим нагромождением забот стоял Сталин, Верховный Главнокомандующий, талантливый полководец и гениальный руководитель.
Дивизия Родимцева подоспела вовремя. Если бы не она, признавал позднее Чуйков, то город оказался бы в руках противника ещё в сентябре. "Гвардейцы, – рассказывал Василий Иванович, – стояли насмерть.
Отходили только тяжелораненые, выползая поодиночке… Отрезанные от остальных сил дивизии гвардейцы одиночками или группами по два-три человека закреплялись в различных привокзальных помещениях и под вагонами и оттуда продолжали выполнять поставленную перед ними задачу, истребляли фашистов и ночью и днём". С горечью замечу, что к концу Сталинградской битвы от десятитысячной дивизии Родимцева осталось… 320 человек.
Один из западных журналистов искренне изумлялся: "До сих пор остаётся неясным, как Сталинград удержался в столь отчаянных обстоятельствах".
Корр.: – Как бы Вы, Дмитрий Тимофеевич, ответили на этот вопрос?
Д.Т. Язов: – Я бы начал с того, что Василий Иванович Чуйков оказался, как говорят, на своём месте. Лучшего командира для 62-й армии трудно было подобрать. Тут сошлись и опыт, и воля, и выдержка, и железный характер.
Известно, как много он вносил в организацию обороны. Автор книги "Сталинград" Энтони Бивор писал: "Здесь зародился новый вид боя – в развалинах жилых домов. Обгоревшие танки, цистерны, проволока, ящики из-под снарядов смешались с кроватями, лампами, прочей домашней утварью".
Защитники города не только успешно сражались в этих развалинах, но и переходили в наступление. Вот один из советов, которыми напутствовал Василий Иванович свои штурмовые группы: "Врывайся в дом вдвоём – ты, да граната. Оба будьте одеты легко – ты без вещевого мешка, граната – без рубашки".
И дальше – подробная инструкция: "Врывайся так: граната впереди, а ты за ней; проходи весь дом опять же с гранатой – граната впереди, а ты следом.
Не бойся! Ты уже взял инициативу, она в твоих руках. Действуй злее гранатой, автоматом, ножом и лопатой! Бой внутри дома бешеный. Поэтому всегда будь готов к неожиданностям. Не зевай!
Автомат на шее, десять гранат под рукой, отвага в сердце. Действуй!"
Ещё одним важнейшим фактором была помощь, непрерывно поступающая с левого берега. Об этом я уже говорил.
Серьёзным подспорьем была артиллерия, оставленная на левом берегу. Среди развалин города, под непрерывными бомбёжками её использование было бы малоэффективным. К тому же с левого берега пришлось бы доставлять снаряды. Река же постоянно обстреливалась, грузы часто тонули. Поэтому Чуйков принял самый оптимальный вариант. И первое, что он посоветовал Родимцеву: оставить всю тяжёлую технику на восточном берегу. Оттуда она била по намеченным целям, будучи неуязвимой для врага.
Виктор Некрасов, автор нашумевшей книги "В окопах Сталинграда", воевал в сибирской дивизии Батюка, защищавшей Мамаев курган. Он рассказывал: "Войск у нас было очень мало, особенно к концу октября… В то же время другой берег Волги представлял собой настоящий муравейник. Именно там была сосредоточена вся служба снабжения, артиллерия, авиация… Они-то и задавали жару немцам".
Константин Симонов в романе "Солдатами не рождаются" подтверждает ту же мысль: "Конечно, мы бы не удержались в Сталинграде, если бы нас всё время не поддерживали с того берега и артиллерия и "катюши"".
Корр.: – Техника, безусловно, великая сила. А люди? Какую Вы им отводите роль?
Д.Т. Язов: – Перечисленные мной военные составляющие, бесспорно, сыграли огромную роль. Но главным фактором успеха были, конечно, люди. Их восхитившая весь мир стойкость, бесстрашие, героизм, готовность к самопожертвованию. Наверное, многие слышали о подвиге Матвея Путилова. Это наш земляк, связист легендарной 308 стрелковой дивизии. Смертельно раненый, он сцепил зубами провода, и уже мёртвый обеспечивал связь. Морской пехотинец Михаил Паникаха, пытаясь остановить вражеский танк, схватил две бутылки с зажигательной смесью. Одна из них, разбившись, превратила солдата в живой факел. Зажав в руке вторую бутылку, он бросился на танк. А дом Павлова? "Скольких бойцов воодушевлял сам тот факт, что обыкновенный жилой дом превращён в бастион на переднем крае, овладеть которым фашисты не могут", – писал начальник штаба 62-й армии Крылов, называя этот дом "Сталинградом в Сталинграде".
Корр.: – Говорят, Василий Иванович Чуйков с гордостью рассказывал, что защитники дома Павлова истребили фашистов больше, чем их погибло при взятии Парижа.
Д.Т. Язов: – Дом Павлова продержался 58 дней. К нему прорыли стометровый тоннель, и по нему поступала помощь. Яков Павлов остался жив. Ему присвоили звание Героя Советского Союза. Кстати, группа во главе с Павловым, захватившая дом, была из дивизии Родимцева.
Корр.: – А что это за история с его уходом в монастырь? Как-то она не вяжется с образом отважного сержанта…
Д.Т. Язов: – В одной вполне серьёзной книге я прочитал буквально следующее: "Яков Павлов, Герой Советского Союза, после войны постригся в монахи, принял имя Кирилл и стал архимандритом в Троице-Сергиевой лавре… Многочисленные прихожане ничего не знали о его славном боевом прошлом в Сталинграде".
Говорят, произошла путаница: якобы был ещё один Павлов, который и ушёл в монастырь. Так это или иначе, судить не берусь. Могу сказать одно: мне не кажется странным обращение к богу человека, пережившего все ужасы войны.
"Для советских войск в Сталинграде октябрь был самым тяжёлым месяцем, – пишет Александр Верт. – 1 октября в Сталинград прибыла 39-я гвардейская дивизия генерал-майора Гурьева, которой пришлось на протяжении многих критических дней защищать завод "Красный Октябрь". В тот же день через Волгу переправилась ещё одна знаменитая дивизия – полковника Гуртьева. Солдатам этой дивизии, среди которых было много сибиряков, пришлось в течение октября вынести на своих плечах самые тяжёлые бои в северной части Сталинграда.
Столь же стойкими были вновь прибывшие войска гвардейской дивизии генерала Жолудева. Это была действительно гвардия. Люди все молодые, рослые, здоровые, многие были одеты в форму десантников, с кинжалами и финками на поясах… При ударе штыком перебрасывали гитлеровцев через себя, как мешки с соломой… В окружении дрались до последних сил и умирали с возгласами: "За Родину, за Сталина, не уйдём и не сдадимся!"
Корр.: – Я недавно побывала в Сталинграде. Поднимаясь на Мамаев курган, увидела отчеканенные в граните слова из известного очерка Василия Гроссмана "Направление главного удара", "Железный ветер бил в лицо, и они всё шли вперёд, и снова чувство суеверного страха охватило противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они? Да, они были смертны, и мало кто уцелел из них, но они сделали своё дело".
Это очерк о наших земляках, бойцах и командирах 308-й стрелковой дивизии под командованием полковника Леонтия Николаевича Гуртьева.
Прочитав очерк, Сталин наложил визу: ознакомиться всему командному составу. Тут у нас с Вами есть повод с гордостью добавить: так воевали сибиряки!
Д.Т. Язов: – На том же участке воевала другая знаменитая дивизия – 138-я под командованием полковника Людникова. Она удерживала район позади завода "Баррикады" Когда обескровленную дивизию Гуртьева выводили на переформирование, в ней оставалось… 289 человек. Их передали Людникову. Так сказать, на пополнение. К тому моменту дивизия И.И. Людникова была окружена со всех сторон. Позади была Волга. Клочок земли, который они удерживали, представлял из себя площадь из разрушенных домов размером 700 на 500 метров. Продовольствие и боеприпасы доставляли окружённым ночью на самолётах По-2. Груз часто падал мимо: слишком мала была территория. Командир взвода Георгий Иванов рассказывал: "Один за другим нас бомбили немецкие самолеты… Немцы сбрасывали на нас листовки, где была изображена схема наших позиций. Везде вокруг вражеские танки. Нас призывали: "Вы окружены. Сдавайтесь!..". Но мы решили стоять насмерть". 13 ноября немцы прорвали линию обороны, но были отброшены в рукопашном бою.
Мне представляется интересным свидетельство одного западного журналиста: "Тяжёлая ситуация, в которой оказался Людников, по сути, представляла собой уменьшенное подобие всей Сталинградской битвы. Русские видели сопротивление 138-й дивизии, и это сопротивление обрело символическое значение, подобно боям за Дом Павлова… Оно разжигало их мужество и подчёркивало суровую справедливость их борьбы… Солдаты дали имя этому месту. Они окрестили его "Островом Людникова". И под этим названием он вошёл в современную географию и последующую мифологию Сталинграда".
Людников сделал ещё одну попытку прорваться к своим. Он создал большую штурмовую группу и попытка увенчалась успехом. Когда он появился на командном пункте армии, Чуйков с товарищами устроили ему торжественный приём.