МАРК: На заключительном этапе подготовки президент Федерации Юрий Бычков снял меня – главного тренера – с двух последних выездов команды, что не могло в дальнейшем не сказаться. Но это не всё. Вопреки плану – да и здравому смыслу – последний сбор пришлось проводить не на базе, в Нахабино, где мы тренировались два последних года, а в Новогорске. Новогорская база была в те дни переполнена. Нам обещали, что в зале будут тренироваться только мужская и женская команды рапиристов, а там еще оказались батутисты и мужская сборная волейболистов. Из-за перенаселенности ребят размещали по трое в комнате. Плюс работали без врача. Словом, заключительный этап подготовки к Олимпиаде был скомкан – по вине руководства федерации.
Вспоминает Давид Тышлер:
– При психологии прирожденного бойца Марк обладал еще и тягой к активному вмешательству в свое собственное будущее. Он внутренне готовил себя к переходу на тренерскую работу. Поэтому, когда ему отчетливо дали понять, что пора – тридцать семь лет, – слез и обмороков не было. Работа есть, должность есть, деньги есть. Теперь надо было найти талантливых учеников.
АВТОР: Как проявлялся характер Марка в отыскании учеников?
Д. ТЫШЛЕР: Приведу пример. Вот Марк выбирает своим учеником Володю Денисова, который в это время является почти инвалидом…
АВТОР: Инвалидом в переносном смысле?
Д. ТЫШЛЕР: Нет, в прямом – вдавленное плечо. Проблема с грудной клеткой… Я говорю: "Что ты взял такую задачу? А если что с человеком случится?! Врачи не разрешают. Другого не мог? А Марк мне: "Если что с Денисовым случится, я буду отвечать. У Володи характер бойца. И обучаемый здорово. Денисов за полтора месяца регулярных нормальных тренировок переместился по итогам своих боев с двадцатого места на шестое. За один сбор. Так стоит попробовать?"
Попробовал. И Денисов стал в 1972 году чемпионом СССР. В том же году он завоевал серебро на Олимпийских играх в командном первенстве по фехтованию на рапирах. И еще через короткое время стал в команде двукратным чемпионом мира 1973 и 1974 годов по фехтованию на рапире.
То есть что я хотел сказать? Что Марк подбирал учеников, видя заложенные в определенного человека возможности, неочевидные для меня.
Проницательность Марка подтверждает и Елена Гришина.
Чтобы на тех, с кем он работал, был знак качества, "Марк Петрович, можно сказать, волшебно отбирал себе в ученики. Не только по результатам".
"Однажды, – вспоминает Гришина, – он, сидя со мной на трибуне и наблюдая юных фехтовальщиц, сказал: "Вот девочка способная: стопа длинная, нога длинная, высокий подъем и тоненькая щиколотка, воздушная. Вся девочка узкая и легкая, как лань. Это то, что нужно для фехтования".
Я бы сказала, удивительная целевая зоркость. Он провидел вряд ли известные большинству тренеров возможности учеников".
* * *
В целом отношение Марка к различным сторонам тренерской работы ясно из приведенного ниже интервью.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Будучи капитаном "великолепной четверки", вы фактически были и бойцом, и примером, то есть в этом смысле в какой-то мере тренером для своих коллег по команде. Сейчас, когда вы только тренер, считаете ли вы, что лучше было бы совмещать эту работу с бойцовской практикой?
МАРК: Нет. Надо принять четкое решение. Или – или. Готовить спортсменов на уровне чемпионов страны и мира и самому выступать на таком уровне практически – при современном развитии большого спорта – невозможно. А делать посредственно и то, и другое – нет смысла.
Ученикам от тренера нужно системное знание, а создание системы подготовки мировых чемпионов требует от тренера полной отдачи. Система – это не то, чем можно эффективно заниматься в промежутках между другими занятиями.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Чтобы создать систему, надо быть Менделеевым или Дарвином.
МАРК: Я не спорю. Я лишь сделал попытку.
КОРРЕСПОНДЕНТ: В чем суть этой системы? Обычный спортсмен способен это понять? Или для этого надо быть гениальным?
МАРК: Концепция создана для нормальных спортсменов. Таких звезд, как Паша Колобков в шпаге, Саша Романьков в мужской рапире или Лена Белова в рапире женской, Господь коснулся перстом. Им дай разрозненные элементы тренировки, они сами их гениально интегрируют. А остальным нужна система подготовки. Не набор разрозненных приемов, а система – определенное сочетание технической, тактической и психологической подготовки рапириста. Объяснять конкретику не буду… Системный подход дал возможность ежегодно, начиная с 1970 года, подготавливать членов основного состава рапирной команды страны. В том числе Олимпийских чемпионов и чемпионов мира.
КОРРЕСПОНДЕНТ: У вас секретов не уворовывали?
МАРК: Вот, смотрите, есть тарасовская система подготовки хоккеистов высокого класса. Всё открыто, все видели, как он работал, многие у него тренировались, а хоккей сегодня чахнет. В любом пироге есть, помимо рецепта, искусство кулинара. У композитора семь нот. А у художника семь основных цветов, но может получиться какофония или шедевр. Даже по системе.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Вся наша система состояла, насколько я понимаю, в старом анекдоте, по которому, чтобы чай был лучше, заварки надо класть побольше. Наши спортсмены тренировались – и продолжают в том же духе – больше спортсменов других стран. При тренировках пять дней в неделю по два раза в день плюс турниры по субботам и воскресеньям – можно и зайца на барабане научить…
МАРК: Объем и интенсивность тренировки доведены до разумного предела. За счет чего же идти к более высокому результату? Да за счет предвидения тенденций развития мирового фехтования и принятия опережающих мер.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Что вы имеете в виду?
МАРК: Надо постоянно быть впереди конкурентов хотя бы на один шаг, прежде всего в технико-тактическом и психологическом плане. Течение жизни таково, что, двигаясь в общем потоке, мы будем объективно стоять на месте. А в нашем королевстве, как сказала Алиса, "чтобы стоять на месте, нужно бежать вперед".
КОРРЕСПОНДЕНТ: У вас на этом бегу дыхание не перехватывает? Вообще, в этой лодке жизни вы как себя ощущаете? Не задыхаетесь? От такой быстроты?
МАРК: Я в этой лодке не задыхаюсь. Не задыхаюсь ни от страха, ни от скорости. Потому что я не пассажир. Я – гребец.
* * *
Один из тренеров, кому Марк позволял делать записи на индивидуальных уроках, которые Мидлер давал своим ученикам (этот человек просил его не называть), передал мне после кончины моего брата "Блокнот наблюдений за Марком и его высказываний".
"3 ноября 1987 года. Марк разговаривает с учеником тихо. Вот те из его слов, которые я смог услышать и разобрать:
– Каждый человек получает в жизни набор инструментов для работы над собой. У одного главный инструмент – сила. У другого – мудрость. У третьего – ловкость. У четвертого – хитрость. Жизнь устроена для работы человека над собой, чтобы человек изменил себя изнутри. Эта работа идет на всех уровнях – физическом, эмоциональном, интеллектуальном. В конечном счете, это духовная работа… И первая сложность в ней – определить, что в тебе временное. А что – постоянное. Что ты можешь изменить. Что ты должен изменить. Должен самому себе. Что не нужно и невозможно менять. Потому что корни не выдергивать надо, а приспособить их к требованиям жизни.
– Корни… приспособить… – говорит ученик. – Например?
– Представь, что с твоим ростом метр семьдесят пять ты дерешься с противником, у которого рост метр девяносто. Любой тренер скажет тебе, что нужно в бою с таким соперником сокращать дистанцию и входить в ближний бой. Некоторое мое отличие, может быть, состоит в том, что я предложу тебе арсенал возможностей сокращения дистанции для ближнего боя, в котором быть относительно невысоким и сравнительно не длинноруким из недостатка превращается в достоинство. Надо уметь пользоваться в бою своими как сильными, так и слабыми сторонами. Многие пытаются компенсировать слабые и проигрышные свои стороны сильными и выигрышными. Я учу преобразовывать то, что считается слабым и проигрышным, – в сильное и выигрышное. Учу, признаюсь, иногда оказывая сильное давление… В прошлом некоторыми из моих партнеров по команде переплавка проигрышного в выигрышное под давлением довольно тяжело переносилась. Сейчас она мучительна для некоторых моих учеников".
Теперь мнение автора, основанное на беседах с коллегами по команде и с учениками Марка, а также на многолетних наблюдениях тренировок моего брата и турниров с его участием. Партнеров по команде и учеников он заставлял перешагивать через самих себя. И выкапывать в самих себе сверхсилы. Этому – ничему иному – служили его провокации и ирония в адрес ученика и в адрес партнера по команде, порой доходящая до черты, за которой ирония превращается в оскорбление и вызывает у подопечного и у коллеги справедливую обиду, переходящую в ярость и сгущающуюся в ненависть. Он накачивал их адреналином, насильно толкая их к победе. Я думаю, что некоторые из его учеников стали чемпионами в том числе и – в какой-то мере – "от злости" на Мидлера. Или, скажем так, в ярости на него. Во время соревнований он постоянно подходил к фехтовальной дорожке и отчетливо шептал руководящие указания. Этого никогда не делал тренер самого Мидлера Виталий Андреевич Аркадьев.
Аркадьев тихонько сидел, как правило, в дальнем углу на трибуне, а в особо напряженные моменты боя уходил из зала, чтобы не видеть кульминацию поединка. Разумно берег нервы. Себе и бойцу.
Мидлер, напротив, быть может, не менее разумно, все время оставался в нескольких шагах от боя или на расстоянии вытянутой руки. Запомнился случай, когда, в конце концов, один из учеников Марка, ставший в скором времени чемпионом мира по рапире, несколько раз в коротких перерывах между фазами фехтовального боя шипел тренеру в ответ на его подсказки: "Марк Петрович, отстаньте, наконец!" При последней подсказке ученик, сдернув с лица маску, обратился в отчаянии к судье, воскликнув: "Да уберите от меня этого Мидлера!"
И что? А ничего. Мидлер продолжал работать.
Однажды он мне признался: "Я им всем прилично надоел".
При этом он говорил: "Тренер не может научить ученика. Тренер может помочь только тому, кто хочет учиться. А не хочешь – пошел вон!"
Такая установка была для моего брата не менее болезненна, чем для его подопечных. Слишком много труда и надежд он вкладывал в каждого из них.
Ситуацию, при которой с учеником "не срослось", брат воспринимал как свое личное поражение. Как сказала мне жена Марка, "больше всего в жизни Марк любил своих учеников".
– Больше своих сыновей? – спросил я.
Она сказала без всякого колебания:
– Как сыновей.
– Это нормально? Правильно с точки зрения жены – для тебя, Люся, детей, семьи? – спросил я.
Она ответила, отвернувшись:
– Поинтересуйся у Марка.
Я поинтересовался. Он ответил:
– Ученики? И не говори мне об этой компании засранцев!
* * *
Лена Гришина, на интервью которой с Марком я уже не раз ссылался, сказала мне:
– Он сам мне признался: "Я достал всех". Марк Петрович мастерски находил поводы для того, чтобы насмеяться, обидеть, поиздеваться и оскорбить. Но я решительно утверждаю, что Марк – хороший человек. Он мог бы сказать: "Оскорбляю, смеюсь над тобой. Но не над тобой издеваюсь. Над твоей ленью. Над твоей трусостью. Над всем тем, что мешает тебе стать чемпионом".
Со времени, когда Марк стал капитаном сборной команды страны, и до последнего дня его тренерской работы он находился среди соратников по команде и среди учеников, которых (и тех, и других) было бы верно назвать "оскорбленные и униженные чемпионы". Они ведь и после того, как поднимались на пьедестал, бывало, оставались для него "тупицами".
Лена Гришина сказала как-то мне еще более определенно:
– Ты, скажем, уже чемпион мира, а Марк Петрович говорит: "Ты – полное говно!" Вот и рассуди, кто ты на самом деле! Настоящий педагог! – заключила Гришина.
– Лена, если Марк Петрович так шутил, то это неудачная шутка, – сказал я, – вряд ли такое можно поставить ему в заслугу. Тем более что он не из грязи выводил в князи, а изначально имел дело с успешными фехтовальщиками.
– Все зависит от уровня амбиций, – пояснила Гришина. – У Марка Петровича они были очень высоки.
– Я говорил с несколькими людьми и с самим Марком о тренерах, которые получают дивиденды с чужого труда…
– Марк Петрович не отрицал, что он "шлифовщик", – сказала Гришина, – как он сам говорил, "доводчик"… В фехтовании есть категория тренеров, которые берут подростков и начинают учить. Ученик растет, и растет его мастерство. И так до восхождения в чемпионы. Это один тип тренера. Требовать от олимпийского чемпиона, чтобы он "делал" олимпийских же чемпионов из новичков, все равно, что требовать от учителя начальной школы, чтобы он превращал обыкновенного первоклассника в выпускника МГУ. Когда речь идет не о физкультуре при помощи рапиры, шпаги или сабли, а о профессиональном спортивном фехтовании, распространена традиция перехода ученика от тренера первоначального уровня к тренеру, который доводит уже состоявшегося молодого мастера до масштаба гроссмейстера. Такой тренер отсматривает среди юных, скажем, чемпионов спортивного общества или чемпионов города наиболее перспективных с точки зрения этого супертренера и поднимает уровень их фехтования до высокого искусства. Говоря конкретно – до калибра чемпиона мира и Олимпийских игр… Марк Петрович относил себя к этой последней категории тренеров. Его и самого вначале поднимала из новичков до титула чемпиона Москвы и чемпиона "Динамо" Раиса Ивановна Чернышева. Она порекомендовала Марка как перспективного бойца Виталию Андреевичу Аркадьеву. И Марк завоевал свои звания самого высокого ранга, будучи учеником Аркадьева как супертренера.
* * *
Так как обвинение в том, что "Мидлер специализируется на уводе талантливой молодежи от других тренеров", преследовало Марка многие годы, важно знать, что он об этом думает. И я нашел интервью, где брат говорит корреспонденту без обиняков:
"Меня называют за спиной "сливкосниматель". Объясняю: брал, беру и буду брать, пусть на меня никто не обижается, "полуфабрикаты". То есть спортсменов, которые уже проявились, что-то показали на своем уровне, но не более того. Я их брал, многих переучивал и потом уже, что называется, доводил до ума. Про меня так и говорили: "Это не тренер, это – "шлифовщик". Черновую работу оставляет нам, а сам стрижет купоны. Не столько ведет ученика, сколько доходит с ним последние несколько шагов до финиша и получает вместе с чужим учеником награду. Он не более чем "доводчик".
Согласен с тем, что я "доводчик". Поясню смысл, который я вкладываю в эту роль.
Группа альпинистов идет в экспедицию. Их вещи, снаряжение до подножия горы несут проводники-шерпы. Шерпы делают свою тяжелую работу, они получают за это свою плату, и большое им спасибо. Но вот когда альпинисты идут на штурм вершины, тут им шерпы не помогут, тут нужны профессионалы, которые разбираются во всех тонкостях, опасностях подъема на пик, взятия самой вершины и которые помогут совершить финальное восхождение, а потом еще и спуститься обратно живыми и невредимыми.
Каждый, я считаю, должен заниматься своим делом. Об этом еще профессор Преображенский говорил в "Собачьем сердце": "…Я за разделение труда. В "Большом" пусть поют, а я буду оперировать".
Тот же самый Виталий Андреевич Аркадьев и с человеческой, и с профессиональной точки зрения называл это нерациональной тратой времени. Все равно что – нужен тебе академик, так пусть человек сначала рабочим побудет, потом разнорабочим, доучится до инженера и т. д. Это ж сколько времени пройдет, пока он академиком станет, и станет ли? Если бы я сажал детей в их первые фехтовальные стойки, у меня бы не выросло столько олимпийских чемпионов и чемпионов мира".
* * *
Подробности перехода к супертренеру и особенности работы с Марком рассказал мне ученик Марка, чемпион мира в личных соревнованиях по рапире, заслуженный мастер спорта Дмитрий Шевченко.
– Дмитрий Степанович, – спросил я, – Мидлер говорил, что он – "шлифовщик". Берет алмаз и превращает его в бриллиант. Войти в число его учеников было для вас проблемой?
– Не знаю… Не в случае со мной. Когда я заканчивал учебу в спортивном интернате, я в принципе остался без тренера. Мне было семнадцать лет. Первый мой наставник, Геннадий Иванович Мякотных, осознавал, что уровень определенный, тот, что он мог дать, он дал. Алла Семеновна Тимошенко, второй мой наставник, работала в интернате не только тренером, но и преподавателем. Достаточного времени отводить мне она не могла. И вот в 1985 году я попадаю на сбор сборной СССР. Команда готовилась к международному турниру соцстран по фехтованию. Меня взяли на сбор ни за какие-то особенные заслуги, а потому, что был москвичом (я даже не входил в число кандидатов в сборную). Но в то время была широко распространена пословица: "Не родись счастливым, а родись в Москве". Своего тренера на сборе у меня не было. Мне в доступной форме объяснили, что я буду пушечным мясом для серьезных фехтовальщиков, так сказать, движущейся мишенью. Тем не менее, будучи на сборе, я мог даже стать участником соревнований, если кто-то из иностранцев не приедет. Так сказать, для количества. Это был шанс… Так и получилось. Кто-то не доехал, меня поставили, и я стал третьим призером на этом турнире. Практически сразу же Марк Петрович подошел ко мне и предложил сотрудничество. Мы начали с ним работать.
– И это не вызвало никаких вопросов у Мякотных и Тимошенко? – спросил я. – Бывшие тренеры не досадовали, что Мидлер увел чужого бойца, на которого они потратили годы? Марк сам мне говорил: вот растишь, растишь ученика, а его потом уводят.
– Я так скажу: Мидлер для сборной страны по рапире, для спортсменов и для тренеров лидер высшей лиги, гранд. Попасть к нему – необыкновенная удача для фехтовальщика. Это понимали спортсмены и, тем более, это осознавали тренеры.
(Это же подтвердила в беседе со мной Елена Гришина: "При том, что к Марку Петровичу попасть в подопечные было крайнее сложно, но в случаях, когда это удавалось, ученик становился чемпионом страны, мира или олимпийским чемпионом". – А. М.)
Но вернусь к беседе с Дмитрием Шевченко.
– Попасть в подопечные к Мидлеру было тем большей удачей, что он не гнался за количеством учеников. Он давал тогда в день в среднем пять уроков. А так как Мидлер – профессионал, то тренировать абы как он не умел. Работал беспощадно. Ни мне не давал поблажки, ни себе. Ни в темпе урока, ни в интенсивности, ни в продолжительности, ни в психологической напряженности. При такой работе много учеников не бывает. Штучная работа.
В поединке можно добиться победы, в конце концов, за счет физических данных, где-то хитростью, где-то техникой. Марк Петрович выращивал бойца универсального, но с акцентом на, так сказать, именную изюминку, заложенную в каждом. И культивировал ее.