24 февраля 1977 года, четверг, киностудия "Мосфильм"
Звезда советского кино Николай Апанасович Кучков шел по коридору киностудии, направляясь в кассу, чтобы получить причитающийся ему гонорар за главную роль в картине, которая была снята на "Ленфильме". Съемки закончились поздней осенью прошлого года и гонорар актера составил более шести тысяч рублей. Учитывая возраст Кучкова, ленинградские коллеги пошли ему навстречу и выслали деньги переводом на "Мосфильм". До заветной кассы оставалось не больше сотни метров, когда Кучкова кто-кто окликнул. Он обернулся, и увидел в боковом коридорчике молодого актера Алексея Шлемова, с которым два года назад снимался в фильме, где они играли таксистов: Кучков пожилого (это была главная роль), а Шлемов - молодого (роль эпизодическая). Однако встречи с этим человеком Кучков желал меньше всего, поскольку этот парень с недавних пор стал близким приятелем его зятя - хоккеиста Бориса Александрова, с которым у Кучкова сложились весьма непростые отношения. Но избежать встречи со Шлемовым было уже нельзя, поэтому пожилой актер вынужден был остановиться и пожать уже протянутую ему навстречу руку.
- А мы с вами, Николай Апанасович, видимо, опять будем вместе сниматься, - "обрадовал" Кучкова своим неожиданным сообщением Шлемов.
- Где же? - спросила звезда, которую на самом деле вовсе не радовала перспектива будущей совместной работы.
- В фильме, где вы будете играть хирурга, а я одного из ваших ассистентов. Съемки начнутся в апреле в Таджикистане. Прекрасные места! А какой там плов готовят - пальчики оближешь. Помню, пару лет назад я снимался в тех же краях в фильме про басмачей, так все свободное время в застолье и провел.
- Мне жирного есть нельзя - у меня язва, сынок, - сообщил Кучков и собрался было проследовать дальше.
Но Шлемов внезапно сказал ему такое, что заставило актера застыть на месте:
- А у вашего Бориса появилась очередная пассия.
Услышав это, Кучков повернулся к Шлемову и, смерив его уничтожающим взглядом, спросил:
- И зачем ты мне это говоришь?
- Чтобы вы знали, Николай Апанасович. Мы же с вами коллеги.
- Врешь, прохвост, ты просто боишься, что узнай я раньше твоего признания о том, что нам снова предстоит сниматься вместе, приказал бы режиссеру подыскать тебе замену. Что, сказать правду кишка тонка?
- Пусть будет так, - легко согласился с этим предположением Шлемов.
Он действительно этого боялся, поэтому и решился окликнуть Кучкова. Эта экспедиция была ему позарез нужна, ввиду того, что ему надо было срочно скрыться на время из поля зрения одной юной девицы и ее матери, которые хотели затащить его в ЗАГС. А поскольку режиссер фильма был молод и не слишком опытен (это была всего лишь вторая его картина), то перечить такой звезде, как Кучков он бы точно не смог и отцепил бы Шлемова от группы за милую душу. А так хотя бы сохранялся шанс, что Кучков его помилует.
- И что за девица появилась у Борьки? - после небольшой паузы спросил мэтр.
- Приезжая по имени Анжела. Он ее даже успел свозить к себе на родину в Усть-Каменогорск - показал матери.
- Это было в начале месяца?
- Именно тогда - сразу после той игры со "Спартаком".
Крючков хорошо помнил тот матч, поскольку наблюдал его воочию с трибун Дворца спорта в Лужниках. После того, как его зять ударил исподтишка Валентина Гуреева, Кучков даже хотел заявиться в раздевалку армейцев и всыпать своему родственничку-грубияну по первое число, но приятели, которые были с ним в тот день на игре, чуть ли не силком увезли его домой.
- И насколько серьезны их отношения? - продолжал допытываться Кучков.
- Думаю, более чем. Но вы не волнуйтесь, Николай Апанасович, эта девица сейчас в больнице находится - лежит в коме. Я вот лекарства обещался ей достать через свою маму.
- А что с ней случилось? - удивился Кучков.
- Под машину угодила. Так сказать, бог наказал за то, что завела шашни с женатым мужиком, - и по губам Шлемова пробежала ухмылка.
- Что же лыбишься, если с человеком несчастье приключилось? - возмутился Кучков. - И вообще, что ты за гаденыш такой - друга своего предаешь, над несчастной девушкой смеешься? Откуда вы такие только беретесь?
Увидев, как заходили желваки на лице собеседника, Шлемов инстинктивно сделал шаг назад, опасаясь, что пожилой актер его ударит. Но этого не случилось - Кучкову не захотелось марать свои руки об это ничтожество. Глядя на его удаляющуюся спину, Шлемов ясно осознал, что его затея провалилась - размягчить сердце старика таким иезуитским способом не получилось.
25 февраля 1977 года, пятница, Москва, Дворец спорта в Лужниках, матч "Спартак" - "Крылья Советов"
26 февраля рижское "Динамо" должно было играть очередной матч первенства страны в Воскресенске против местного "Химика", который буквально наступал рижанам на пятки, отставая от них всего лишь на два очка. Рижане, которые два дня назад играли матч с ЦСКА, после него остались в Москве и жили в гостинице вместе со вторым тренером Эвальдом Грабовским. А Тихонов обитал в своей старой московской квартире по адресу: Ленинградский проспект, дом 11 (они с женой жили там с 1955 года).
За день до своей игры Тихонов решил посетить интересное столичное дерби - матч "Спартак" - "Крылья Советов" в Лужниках. Эти клубы в турнирной таблице шли следом за "Химиком" и тоже представляли реальную угрозу для рижан. При этом спартаковцы отставали от подопечных Тихонова на 6, а "крылышки" - на 8 очков.
В эти же дни в столицу прилетела на несколько дней и Татьяна Тихонова, которая тоже должна была совместить приятное с полезным: она собиралась навести порядок в их московской квартире, а также посетить с близкой подругой два культурных мероприятия: концерт Аллы Пугачевой в том же Дворце спорта (это было ее первое выступление при такой большой аудитории) и спектакль Аркадия Райкина в концертном зале "Россия".
Тихонов прилетел в столицу днем и уже спустя час был дома, где его встретила супруга со половой щеткой в руке (генеральная уборка была в самом разгаре). Усадив супруга за стол и налив ему в тарелку до краев наваристого борща со сметаной, супруга продолжила уборку, а попутно делилась впечатлениями от недавнего концерта Пугачевой:
- В первом отделении выступали Жанна Бичевская, Светлана Рязанова и мой любимый Геннадий Белов. Как же здорово он пел "Дроздов"! Голос - бесподобный! А Пугачева выступала во втором отделении в самом конце - в начале пел твой любимый Лев Лещенко с "Соловьиной рощей".
- А твоя любимица наверняка не обошлась без "Арлекино", - доедая борщ, догадался Тихонов.
- Естественно, не обошлась. Но из девяти песен, которые она исполнила, целых пять были новыми. Мне, например, понравился "Сонет Шекспира". Как же проникновенно она ее исполняла! На ней был балахон, а свет красных прожекторов создавал такое впечатление, будто по нему стекают струи воды. Алла стояла спиной к залу, а руки выбросила над головой, как будто пыталась остановить надвигающуюся на нее беду, - и супруга тренера, отставив щетку в сторону, показала мужу, как это выглядело на сцене. - Но едва песня началась, как она резко повернулась лицом к залу и стала петь, глядя нам в лицо. Очень впечатляюще получилось! У этой певицы впереди большое будущее.
- Вот и посоветуй Раймонду обратить на нее внимание, - сказал Тихонов, имея в виду их рижского соседа Раймонда Паулса.
- Я думаю, он уже и сам на нее обратил внимание, - снова беря в руки щетку, ответила супруга тренера. - Впрочем, ты прав - лишнее упоминание не помешает.
Вечером Тихонов приехал во Дворец спорта в Лужниках, где встречались "Спартак" и "Крылья Советов". Он сел в гостевой ложе, вооружившись блокнотом, в который он собирался записать все главные перипетии матча. Зал был заполнен до отказа, поскольку игра вызвала повышенный интерес у болельщиков, не только потому, что это было дерби между двумя принципиальными соперниками, но еще по причине их сегодняшнего положения в турнирной таблице - спартаковцы были впереди лишь на два очка.
Игра началась с обоюдных атак, но первыми счет открыли "Крылышки" усилиями своего первого звена: это сделал на 5-й минуте их капитан Юрий Лебедев с подачи "центра" - Расько. А спустя всего лишь две минуты спартаковское второе звено восстановило равновесие: Баринев, получив точный пас от своего партнера Рудакова, застал врасплох вратаря "Крылышек" Сидельникова. А спустя восемь минут отличилось третье звено спартаковцев: Крылов вышел один на один с Сидельниковым и послал шайбу точно в незащищенный угол ворот. Счет стал 2:1 в пользу "Спартака". На этом завершилась первая двадцатиминутка.
В перерыве Тихонов внимательно изучал свои записи в блокноте и не заметил, как на свободное место рядом с ним сел молодой человек, который представился, как журналист Егор Красовский из газеты "Ленинский призыв":
- Вы не будете против, Виктор Васильевич, если я задам вам несколько вопросов? - обратился журналист к Тихонову. - Ведь в кои-то веки удалось встретиться с тренером, команда которого претендует на бронзовые медали чемпионата.
- А что вас конкретно интересует, молодой человек? - спросил Тихонов, пряча блокнот в карман пиджака.
- Я сейчас работаю над статьей о грубости в нашем хоккее и мне хотелось бы услышать ваше мнение на этот счет. Например, чем вызван тот факт, что рижане начали чемпионат как самая корректная команда, а во второй его половине вдруг превратились в одну из самых грубых?
- Вы не преувеличиваете?
Прежде чем ответить, Красовский извлек на свет свой собственный блокнот, открыл его и сообщил:
- Только в шести последних играх, сыгранных вами в этом феврале, вы набрали 108 минут штрафного времени. То есть, больше пяти периодов. А самыми отъявленными штрафниками у вас являются защитник Бескашнов и нападающий Балдерис. Даже капитан команды Назаров уже набрал больше двадцати штрафных минут.
- Хочу вам напомнить, молодой человек, что нарушение нарушению рознь. Назаров никогда не грубит и все его удаления носят технический характер. Вот возьмите, к примеру, капитана "Крылышек" Юрия Лебедева, который забил сегодня первый гол. У него штрафных минут на сегодняшний день, если мне не изменяет память, набежало уже почти сорок минут. И значительный процент у него составляют именно немотивированные удаления - от избыточных эмоций. Я, кстати, уверен, что он и сегодня заработает удаление, а сами "Крылышки" будут удаляться чаще, чем спартаковцы.
- Почему вы так решили? - удивился Красовский.
- У них больше технического брака, особенно у защитников. "Спартак" в защите делает меньше ошибок.
- Значит, ваши удаления связаны с техническими недоработками?
- Не только - эмоции тоже порой перехлестывают. Особенно это касается названных вами Бескашнова и Балдериса.
- Вы им на это указываете?
- Естественно, но у них не всегда получается выполнять мои рекомендации.
- А в целом наш хоккей куда движется в этом плане?
- Туда же, куда он двигался и раньше - мы не приветствуем грубую игру. Силовую борьбу - да, но не грубость. Установка наших тренеров - ловить противников на грубости и наказывать их за нее забитыми голами.
- Но игра в большинстве у наших команд получается не слишком хорошо. Ваша команда в шести последних играх забила в большинстве четыре раза, а ваши соперники - пять раз. Согласитесь, у вас не самые высокие показатели.
- Нормальные, если учитывать, что только одну встречу из шести мы проиграли - торпедовцам из Горького.
- Но мировая тенденция - делать все больший акцент на силовую борьбу. А мы своим игрокам, которые ее не боятся, даем по рукам.
- Это вы кого имеете в виду?
- Хотя бы Бориса Александрова.
- В его игре чаще не силовая борьба присутствует, а грубость. Он, кстати, в ЦСКА в числе лидеров среди штрафников - больше тридцати минут насобирал.
- Но голы он тоже исправно забивает - больше двадцати уже забил. А его, говорят, со сборной хотят "прокатить".
- Вы зря думаете, что его не хотят брать из-за его грубости. Наигрывается новая тройка нападения Балдерис - Жлуктов - Капустин. А поскольку играем мы в три звена, места Александрову не осталось.
- А если бы сборную тренировали вы, то в ней бы играло четыре звена?
- Я пока тренирую рижское "Динамо".
- Но можем же мы пофантазировать, Виктор Васильевич, - настаивал на своем Красовский. - В таком случае, вы бы взяли Александрова?
- В четвертое звено вполне возможно. Вместе с динамовцами - Мальцевым и Голиковым, переведя последнего на левый фланг.
- Ну что же, будем ждать, когда вас назначат наставником нашей главной команды, - поднимаясь со своего места, сказал Красовский.
К тому времени перерыв уже закончился и на свое место вернулся человек, место которого временно занимал журналист. А вскоре возобновилась и игра, которая во втором периоде была не менее интересной, чем в первом. На 29-й минуте "Крылышки" сравняли счет (это сделал Котов из второго звена), а спустя четыре минуты Бодунов из первого звена вывел "Крылышки" вперед - 3:2. А еще спустя минуту все тот же Котов увеличил разрыв в счете до 4:2.
Глядя за всем этим, Тихонов едва успевал фиксировать в своем блокноте перипетии матча. В тот момент он поймал себя на мысли, что "Крылышки" прочно удерживают инициативу и выглядят значительно лучше своих визави. Правда, так можно было сказать только об их физическом состоянии, поскольку психологически спартаковцы выглядели предпочтительнее. Чему свидетельством были их редкие удаления, в то время как "Крылышки" садились на скамейку штрафников гораздо чаще, причем в основном этим грешили защитники.
Во время следующего перерыва Красовский снова оказался рядом с Тихоновым, но только для того, чтобы поинтересоваться его мнением по поводу того, за кем в итоге останется победа в этой игре.
- Мне кажется, спартаковцы уже сдулись, - высказал свое собственное предположение журналист.
- Рано вы об этом заговорили, - не согласился с ним Тихонов. - "Крылышки" так активно бегали по площадке, что я боюсь одного - как бы у них не иссякли силы на концовку игры. Особенно у первого звена.
Как выяснилось уже очень скоро, тренер оказался прав.
Уже через три минуты после начала третьего периода спартаковец Шадрин из первого звена сделал счет 4:3. А спустя еще семь минут он же оформил дубль - 4:4. А за три минуты до финальной сирены нападающий Баринев из второго звена спартаковцев вывел свою команду вперед - 5:4. С таким счетом матч и закончился.
После завершения матча Тихонов вышел на улицу, чтобы на стоянке у выхода найти такси. Но его перехватил все тот же Красовский.
- Виктор Васильевич, если хотите, то я могу подбросить вас в любую сторону, - предложил журналист.
- Спасибо, но мне еще надо заехать за супругой, - ответил тренер.
- А где она находится?
- В концертном зале "Россия" смотрит спектакль Аркадия Райкина. Вернее, досматривает - до его окончания есть еще примерно полчаса.
- А где вы с ней встречаетесь?
- Прямо на площадке у выхода.
- Мне совсем не трудно подбросить вас до "России", а потом довезти до дома, - сообщил Красовский.
Тихонов не дал уговаривать себя дважды и сел в "Жигули" журналиста. И прежде, чем они тронулись, преподнес компаньону неожиданный презент, сопроводив этот жест пояснением:
- Попробуйте нашу жевательную резинку, которую только что начала выпускать таллинская фабрика "Калев".
Для многих в хоккейном мире не было секретом, что тренер рижан был заядлым сладкоежкой, поэтому он никак не мог пропустить начала производства в СССР собственной жевательной резинки. Тем более, если выпускать ее начали в Прибалтике, где он теперь жил и работал.
Отправив "пластинку" в рот, журналист вынес свой вердикт:
- Не самая вкусная резинка из тех, что я пробовал, но сам факт ее появления радует. Как говорится, не прошло и двух лет.
Журналист имел в виду печальную историю, которая и стала невольным поводом к появлению советского "чун-гама". В марте 1975 года, во время товарищеских игр молодежной сборной СССР, а также "Спартака" и "Крыльев Советов" с канадскими сверстниками из команды "Берри Коап", произошла страшная трагедия. Поездку канадской команды организовала компания, выпускающая жевательную резинку. После окончания одной из игр во Дворце спорта в Скольниках канадские устроители стали раздавать жвачку всем желающим. Когда слух об этом достиг ушей людей, покидавших стадион по лестнице № 5, возникла давка, которая унесла жизни 21 человека, причем 13 жертвам не исполнилось 16 лет. Еще 25 человек получили увечья.
Именно эта трагедия и стала поводом к тому, чтобы советское правительство приняло решение начать выпускать в СССР собственную жевательную резинку. И первыми, кто стал это делать, были работники кондитерской фабрики "Калев" в Таллине. Первые партии советского "чун-гама" поступили в продажу в начале 1977 года, охватив поначалу три прибалтийские республики, а потом уже выйдя и на просторы всего Советского Союза.
Так что пачка "калевской" жвачки, которую Тихонов подарил Красовскому, была хорошим презентом за ту услугу, которую оказал тренеру журналист.
За полчаса они домчались до площади Ногина, но там дорогу им внезапно преградили несколько автомобилей ГАИ, вставших в ряд. Красовский выбрался из салона, оставив тренера дожидаться его внутри "Жигулей". Наконец, журналист вернулся назад и ошарашил Тихонова сообщением:
- Горит гостиница "Россия", поэтому проезд к концертному залу закрыт.
Это сообщение чрезвычайно взволновало тренера. Ведь концертный зал находился в непосредственной близости от гостиницы, поэтому в опасности могли оказаться и зрители райкинского спектакля.
- А какой степени пожар, они не сказали?
- Достаточно серьезной, иначе бы они не перекрывали все движение.
- Значит, надо идти туда пешком, - сделал вывод Тихонов.
- Но гаишники никого туда не пускают, лишь выпускают тех, кто идет оттуда.
- Ничего, меня пустят, - ответил тренер, и выбрался из автомобиля.
Он подошел к коренастому майору с круглым лицом и предъявил ему свое служебное удостоверение.
- Слушаю, вас товарищ Тихонов, - козырнув тренеру, произнес майор.
- У меня жена сейчас находится в концертном зале "Россия". Я должен был забрать ее оттуда на машине, но с транспортом вы не пускаете. Могу я пройти туда пешком, чтобы встретить свою супругу и привести ее сюда?
Майор на какое-то время задумался, обдумывая услышанное. Он понимал переживания тренера, но в то же время боялся и нарушить приказ, поступивший сверху. Наконец, милиционер решился:
- Хорошо, идите. Но будьте осторожны, мало ли что.
Поблагодарив стража порядка и предупредив Красовского, Тихонов отправился вниз по улице к Москворецкой набережной. Навстречу ему двигались люди, которые, как выяснил Тихонов, как раз шли с райкинского спектакля, который закончился около десяти минут назад. Причем он шел до самого конца, несмотря на то, что в зал уже начал проникать запах дыма и зрители никак не могли понять, откуда он исходит. Но Райкин лично распорядился продолжать представление, поскольку боялся, что в зале возникнет паника.