- Ради проблем государственной важности.
27 июня 1977 года, понедельник, Сочи, Кудепста, Краснодарский край
- Бежим, бежим, бежим! Не отстаем! - зычным голосом командовал Тихонов, подгоняя взмыленных армейцев на очередной круг десятикилометрового кросса. Многие из бегущих были уже, что называется, в "мыле", и это неудивительно - при прежних тренерах они в основном налегали на "физику", на физические упражнения, и кроссы если и бегали, то не такие продолжительные. При Тихонове все стало иначе и бег стал одним из главных элементов армейских тренировок. А поскольку сам Тихонов бегал на протяжении долгих лет, ему такие забеги были не в тягость, а только в радость. Несмотря на то, что на улице была жара плюс 25 градусов.
Александров бежал в середине цепочки, локоть к локтю с новобранцем ЦСКА - недавним рижским динамовцем Хельмутом Балдерисом, которому эти кроссы тоже были не в диковинку - он тренировался под началом Тихонова уже почти десять лет (тот взял его в команду 16-летним пацаном). Чуть сзади бежал еще один новичок - Сергей Капустин из "Крыльев Советов". Такой же левый крайний нападающий, как и Александров. Его появление в команде стало настоящим громом среди ясного неба, поскольку еще в начале месяца по ЦСКА прошел слух, что переходить сюда он категорически не хочет. И Тихонов с этим, вроде бы, смирился. Но буквально в день открытия сезона Капустин появился на армейской базе и объявил хоккеистам, что изменил свое первоначальное решение. Почему он это сделал, Сергей не сказал, но всем стало понятно, что без высших инстанций в этом деле не обошлось.
Александров встретил это событие без всякого энтузиазма. Он-то надеялся, что во втором звене будет играть он (слева), Балдерис (справа), а в центре Лопата - Виктор Жлуктов. Но с появлением Капустина Александров оказался третьим лишним. А ведь случись все иначе, и с ним второе звено могло реально конкурировать с первым и даже заменить его, когда оно завершит свое существование. А это время было уже не за горами, учитывая, что Михайлову в октябре исполнялось 33 года, Петрову через пять дней - тридцатник, а Харламову в январе стукнуло 29 лет. Эта тройка была детищем Анатолия Тарасова, а Тихонову явно хотелось создать собственное звено, которое ни в чем не уступало бы тарасовскому.
С Михайловым и Харламовым у Тихонова проблем не было, а вот с Петровым наоборот. Здесь Юрия Андропова правильно информировали - Петров считал себя "вожаком стаи" и спорил с тренером почти по любому поводу. Он и сегодняшний многокилометровый кросс отказался бежать, заявив, что он не легкоатлет, а хоккеист. Впрочем, он и некоторые другие упражнения выполнять отказывался, заявляя, что он лучше знает, что ему нужно для поддержания формы, а что нет.
Буквально накануне Тихонов застал Петрова у врача команды - игрок пришел к нему, чтобы обзавестись рекомендацией, что бегать кроссы ему не надо. Тихонов был удивлен таким подходом и спросил напрямоту:
- Владимир, почему вы ставите себя выше коллектива?
- Потому что я лучше всех знаю, сколько мне надо тренироваться.
- Но тренер здесь я, а не вы - мне и решать.
- Вы тренер с периферии и к нашим условиям еще не привыкли. У нас другие методики.
- Какие, интересно? Методики нарушать спортивный режим?
- Я могу его нарушать, поскольку на мне это не отражается.
- Вы что, особенный?
- Просто у меня свои взгляды на хоккей, на тренировки.
- Но эти взгляды, Владимир, во многом уже не поспевают за сегодняшним развитием хоккея. Неужели вы, игрок экстра-класса, человек, который уже восемь лет играет за сборную страны, этого не видите? Может быть, вам стоит прислушаться к мнению людей, которые знают чуть больше вашего?
- Под последними вы подразумеваете, конечно, себя?
- Не только. Но в любом случае определитесь, пожалуйста, как вы будете себя вести в дальнейшем.
Когда Петров удалился из кабинета, врач грустно вздохнул:
- Зря вы с ним связываетесь, Виктор Васильевич. Его ни Тарасов, ни Локтев приструнить не могли. Самый покладистый в их звене - это Валера Харламов.
Тихонов мысленно согласился с этими словами, поскольку близко знал Валерия с начала 70-х, когда тот часто приезжал в Ригу к своей тогдашней пассии - гимнастке Татьяне Щегольковой. Она тогда претендовала на место в сборной СССР - должна была стать седьмой запасной. Но помимо нее таких претенденток было еще две - Эльвира Саади и Русудан Сихарулидзе. Вот последняя и выиграла этот спор. Харламов вполне мог стать отдушиной для Татьяны в это непростое для нее время и забрать ее из Риги в Москву. Но что-то у них не сложилось - Харламов в итоге выбрал москвичку.
"А может, действительно, выгнать этого Петрова из команды к чертовой матери! - думал в сердцах Тихонов, покидая врачебный кабинет. - Тем более, что сам Юрий Владимирович дал мне полную свободу действий в этом плане". Но следом в голову тренера стали лезть уже другие мысли: "А кого я поставлю в первое звено вместо него? Равного ему по умению и таланту у меня пока никого нет. Так что придется терпеть этого Петю, как называют его в команде товарищи. Хотя приструнить его для острастки все-таки надо".
Ретроспекция. 1971 год, Рига, база рижского "Динамо"
- Альфонс Фрицевич, это полное беззаконие! - негодовал тренер Мартин Якобс, войдя в кабинет начальника рижского "Динамо" Альфонса Егерса. - Что он себе позволяет?
- Какое беззаконие? Кто позволяет? - отрывая голову от бумаг, которые он сосредоточенно подписывал, спросил Егерс.
- Да этот московский выскочка Тихонов! - последовал ответ.
Сказав это, Якобс взял со стола графин, с шумом вытащил из него крышку и налил воду в стакан, стоявший тут же, на столе. Затем залпом выпил его содержимое.
- Да вы не волнуйтесь, Мартин Янович, присядьте, - указал рукой, с зажатой в ней авторучкой, на кресло Егерс. - И расскажите все по порядку.
- Мой рассказ будет коротким. Этот выскочка Тихонов увольняет из команды Вячеслава Малова - нашего лучшего игрока!
- Странно, что я слышу об этом от вас, а не от самого Тихонова, - закрывая ручку колпачком, произнес Егерс.
- Вы это сейчас услышите - Тихонов собирался зайти к вам следом за мной.
Не успело эхо этих слов раствориться в стенах кабинета, как дверь отворилась и на пороге появился тот, о котором только что было упомянуто.
- Можно, Альфонс Фрицевич? - спросил Тихонов у хозяина кабинета, застыв на пороге.
Вместо ответа, Егере сделал приглашающий жест рукой. И когда тренер вошел в кабинет, начальник команды спросил:
- Вы правда собираетесь уволить из команды Малова?
- Правда, Альфонс Фрицевич, - последовал немедленный ответ.
- Вот видите, я же говорил, - всплеснул руками Якобс, после чего повернул голову к Тихонову и спросил: - А с кем вы собираетесь играть в новом сезоне?
- Это просто какое-то дежавю, - рассмеялся в ответ Тихонов. - Ровно три года назад вот в этом же самом кабинете и при наличие тех же самых людей вы, Мартин Янович, говорили мне то же самое: дескать, с кем я буду играть. Я тогда только-только принял команду и собрался уволить из нее ветеранов - Краулиса, Апситиса, Страутса и… не помню фамилию последнего игрока…
- …Ансвериньша, - подсказал Егерс.
- …спасибо, Альфонс Францевич, - поблагодарил Тихонов за подсказку начальника команды и продолжил: - и вы, Мартин Янович, упрекали меня в том же - с кем я буду играть. А я набрал в команду семерых молодых ребят, в том числе и 16-летнего Хельмута Балдериса, который сейчас является ведущим игроком команды.
- Но Вячеслав Малов тоже является ведущим игроком, - продолжал стоять на своем Якобс. - Он в этом сезоне пахал на льду как проклятый. Вот, у меня записано, - Якобс достал из папки какой-то листок и стал зачитывать вслух статистические данные: - "Тройка нападения во главе с Маловым забросила 126 шайб из 316, выиграла, находясь на льду, 36 своих встреч, 8 свела в ничью и ни одной не проиграла. Когда команда оставалась в меньшинстве, на лед неизменно выходила тройка Малова и 15 раз при этом заставляла соперников начинать с центра поля…" И этого игрока вы собираетесь отчислить из команды?
- Именно его, - подтвердил Тихонов.
- Но почему?
- Не потому, что он и его партнеры по звену забросили 126 шайб. Боже упаси! А потому, что Малов совершенно не поддается перевоспитанию и игнорирует мои установки. Он систематически нарушает дисциплину, что пагубно сказывается на моральном климате в коллективе. Глядя на него, многие игроки думают: если ему можно, то почему нам нельзя?
- Так сделайте ему предупреждение. Отстраните на время от игр, но не отчисляйте! - продолжал бушевать Якобс.
- Да ему эти предупреждения, что мертвому припарка. Их у него, вы сами знаете, скопилось столько, что ими можно выстлать дорогу до Луны. Он чувствует себя незаменимым, поэтому и ведет себя соответствующим образом. А у нас здесь не детский сад, в конце концов.
Все это время Егерс сидел молча, внимательно слушая эту перепалку. Наконец, поймав обращенный к нему вопросительный взгляд Якобса, начальник команды решил сказать свое веское слово:
- Вы, Виктор Васильевич, окончательно утвердились в том, что Малова надо отчислять? Или у вас есть какие-то сомнения?
- Никаких сомнений у меня нет, Альфонс Францевич, - голосом, полным решимости ответил Тихонов. - Вопрос стоит ребром: либо Малов покидает команду, либо я.
После этих слов в кабинете повисла напряженная пауза, когда начальнику команды надо было вынести окончательный вердикт. И он его вынес:
- Хорошо, я подпишу ваше заявление об отчислении Малова.
28 июня 1977 года, вторник, Сочи, Кудепста, Краснодарский край
Вспоминая теперь те события, Тихонов ловил себя на мысли, что Малов и Петров все-таки разные величины. Однако это не означало, что последнему можно было разрешить вести себя как отдельное государство. Поэтому на следующий день Тихонов провел собрание в команде, где высказался начистоту:
- Когда я принимал приглашение возглавить ЦСКА, я и в мыслях не мог себе представить, до чего у вас расшатана дисциплина. Ведь вы же первый клуб страны, базовая команда сборной. Да еще к тому же подразделение Министерства обороны! Где же ваша офицерская честь, в конце концов? Может быть, потому что многие из вас забыли о ней, наша сборная в течение двух последних сезонов терпит поражения на мировых первенствах. Здесь, в ЦСКА, я впервые столкнулся с тем, что существуют как бы две команды - условно говоря, блатных и "пахарей". Среди последних в основном молодежь, а среди первых - целый ряд ветеранов клуба, которые, видимо, возомнили себя незаменимыми и поэтому позволяют себе работать спустя рукава. Но я хочу предупредить этих игроков - они заблуждаются, если думают, что я буду терпеть такое прохладное отношение к работе. Вы думаете, что если меня назначили руководить ЦСКА и первой сборной страны, то вся ответственность за результат лежит только на мне? Нет, уважаемые - отвечать будем все вместе. Уже через два с половиной месяца нас ждет ответственный турнир - первый розыгрыш приза газеты "Руде право". Он будет проходить в столице Чехословакии Праге - городе, который будет принимать в будущем году чемпионат мира и Европы. Если мы проиграем оба этих турнира, я вас уверяю, голова с плеч слетит не только у меня, но и у многих из тех, кто сейчас сидит в этом зале. И теперь представьте себе, каким будет отношение к вам, заслуженные ветераны спорта, у людей, ваших болельщиков, если вы, так здорово начав когда-то свою карьеру, покроете свою голову позором, проиграв подряд три мировых первенства подряд. Представили? А теперь представьте себе, что смыть этот позор суждено будет уже не нам, а совсем другим людям - тем, кто придет нам на смену. Разве каждый из нас этого хочет?
После этого собрания ситуация в команде заметно улучшилась - видимо, слова, произнесенные Тихоновым, произвели нужное впечатление на тех игроков, кто лелеял надежду на то, что при новом тренере с ними будут "нянькаться", как и при Локтеве. Правда, тут в санаторий "Кудепста" на отдых приехал Анатолий Тарасов - бывший старший тренер ЦСКА, которого в команде ласково звали Ваней. Он в 1974 году ушел с этого поста и был поставлен руководить футбольным ЦСКА. Но лавров на этом поприще не снискал - клуб при нем занял всего лишь 13-е место в сезоне-75. Но авторитет Тарасова среди хоккеистов после этого нисколько не упал - среди них он по-прежнему считался патриархом. Поэтому в один из дней, воспользовавшись отсутствием на базе Тихонова, несколько ветеранов команды, прихватив с собой и Бориса Александрова, который тоже числился в оппозиции к новому тренеру, отправились к Тарасову за советом.
В момент прихода гостей тренер сидел в плетеном кресле и читал газету "Советский спорт". Увидев "ходоков", он расплылся в счастливой улыбке, поскольку эти люди олицетворяли для него его лучшие годы в тренерской карьере - с ними он долгие годы выигрывал чемпионаты СССР, мировые турниры и Олимпийские игры. Гости расселись в такие же плетеные кресла вокруг своего учителя и стали делиться впечатлениями о тренерских методиках Тихонова. Естественно, в уничижительном ключе. Тарасов внимательно слушал своих учеников, а когда один из них стал в открытую поносить Тихонова, не сдержался:
- А ты помнишь, Владимир, как ты и меня склонял в таком же тоне и в таких же выражениях в самом начале своей карьеры. Дескать, Тарасов никого не жалеет, хамит и ведет себя как безжалостный диктатор.
- Когда это я такое говорил? - удивился хоккеист.
- Говорил, говорил, - отмахнулся Тарасов. - Мне докладывали мои "глаза и уши" в команде.
- И все же, Анатолий Владимирович, вы - это другое дело, - вступил в разговор еще один хоккеист. - Вы нас гоняли по-черному, но мы, хоть и роптали на вас, но в то же время ощущали и ваше высокое положение в хоккее. А Тихонов что из себя представляет, чем он прославился, чтобы терпеть его закидоны? Тем, что вывел провинциальное рижское "Динамо" на четвертое место? Он нас угробит своей "физикой", потом его снимут, а мы так и останемся при своих болячках.
- Неужели только этим он вам не угодил? - поинтересовался патриарх.
- Не только - он и как человек нам не нравится, - откликнулся на этот вопрос еще один из "ходоков". - Вы иной раз могли оскорбить кого-то, но спустя минуту по его же адресу и доброе слово сказать. И все обиды на вас сразу забывались. А Тихонов настоящий сухарь - почти ни улыбается, и слова доброго от него не дождешься. Может, посоветуете к кому нам обратиться, чтобы его убрали из команды?
Тарасов ответил не сразу. Он сложил газету, все это время лежавшую раскрытой на его коленях и бросил ее на столик, стоявший по правую руку от него. И только потом ответил:
- Гиблое это дело, ребятки мои. Тихонова вам назначили с самого верха. С того самого, решения которого никем не оспариваются. Был бы сейчас жив наш бывший министр обороны Андрей Антонович Гречко, этого назначения бы не произошло. Но его уже больше года как нет. Поэтому вами сейчас управляет динамовец. И ведет он себя соответствующим образом - ему карт-бланш выдан на то, чтобы согнуть в дугу каждого, кто будет ему перечить. Хотя цель-то у него благородная - победить на чемпионате мира в Праге. А это дело государственной важности.
- А если мы все взбунтуемся, неужели и тогда на самом верху нас не послушают? - задал вопрос тот самый Владимир, который когда-то выступал с критикой Тарасова.
- А вы помните, что было ровно год назад в футбольном клубе киевского "Динамо"? - снова обратил свой взор на хоккеиста патриарх. - Там ведь тоже вся команда взбунтовалась против своих тренеров, а что вышло? Сняли только помощника Лобановского, а его самого оставили, футболистов приструнили. Потому что системе ближе начальник, а не подчиненный. А вы еще к тому же все военнообязанные - офицеры Советской Армии. Знаете, что бывает с теми, кто в армии бунтует?
Эта речь Тарасова произвела на всех присутствующих гнетущее впечатление. После нее стало окончательно ясно, что и патриарх, их последняя надежда, им ничем помочь не может. Поэтому гости предпочли поскорее проститься и отбыть восвояси.
Когда они поднимались со своих мест, Тарасов взял за локоть Бориса Александрова и попросил его на пару минут задержаться. А когда все игроки отошли на приличное расстояние, Тарасов спросил:
- А ты, Боря, почему всю нашу встречу промолчал - сказать нечего?
- За меня ребята все сказали, - ответил Александров.
- Ты учти, Боренька, что ты среди этих ребят самый молодой, - сказав это, Тарасов положил свою ладонь на плечо хоккеиста. - Ты надежда ЦСКА, его смена. Ветераны скоро уйдут, а ты и остальная молодежь останетесь. Уйдет, даст бог, и Тихонов. Вам только надо дождаться этого времени, перетерпеть. Если сможешь это сделать - значит, состоишься, как игрок, как личность. Если не получится - потеряешься. Запомни эти мои слова, сынок. А теперь иди, догоняй своих товарищей.