14 мая 1978 года, воскресенье, Федеральное МВД ЧССР
Полковник Гавлик ехал с улицы Токурова, где располагалась контрразведка, в офис центрального МВД и ломал голову о причинах этого вызова. Учитывая, что последний исходил лично от министра, поводов для волнений у полковника было предостаточно. "Неужели русские что-то разнюхали, и министр вызвал меня, чтобы сорвать погоны? - размышлял полковник. - От этого служаки всего можно ожидать - он ведь давно снюхался с русскими. Или у моего страха глаза велики? Откуда им знать про наши оперативные разработки последних дней? Нет, я зря поднимаю панику раньше времени. Этот вызов, видимо, скрывает что-то иное".
Когда Гавлик вошел в кабинет министра, Обзина разговаривал с кем-то по телефону. Но, увидев, кто к нему пришел, быстро закончил разговор, и жестом пригласил гостя сесть в кресло. Это было плохим сигналом - обычно министр встречал Гавлика крепким рукопожатием.
- Полковник Гавлик, почему я узнаю о готовящемся теракте на хоккейном чемпионате не от своих людей, а от наших советских коллег? - спросил Обзина, едва гость уселся напротив него. - Вы же у нас, кажется, отвечаете за контрразведывательное прикрытие этого турнира?
- Товарищ министр, о каком теракте идет речь? - задавая этот вопрос, Гавлик даже слегка приподнялся в кресле - так поразило его это сообщение.
- Русские раздобыли информацию, что некий Зденек Хорак и немец Вернер Хорст, выдающий себя на чемпионате за журналиста, готовятся совершить взрыв во время сегодняшнего финального матча по хоккею. Вам говорят что-нибудь эти имена?
- Хорст, кажется, проходил по нашим агентурным разработкам два года назад, - специально морща лоб, ответил Гавлик.
- Что значит кажется? - и министр хлопнул ладонью по столу. - Когда кажется, надо крестится. Мне необходима точная информация об этом человеке.
- Я могу навести подробные справки о нем в течение ближайшего часа, - стараясь сохранять спокойствие, ответил Гавлик. - Что касается Зденека Хорака, то он несколько лет назад проходил по делу "Клуба 231", но после профилактической беседы с ним отошел от активной оппозиционной деятельности. Кажется, он работает на одном из пражских заводов.
- Опять кажется? - и брови министра вновь сошлись на переносице. - Мне нужна точная информация.
- Дайте мне час и она у вас будет.
- Какой к черту час, когда каждая минута дорога - до финального матча остались считанные минуты, - лицо министра снова побагровело.
- Но зачем этим людям совершать теракт, какой в этом смысл? - рискуя распалить гнев министра еще сильнее, решился спросить Гавлик, которому нужно было знать все подробности.
- Они, видите ли, хотят сорвать русским их победу, - после короткой паузы ответил Обзина.
- Но в этом нет смысла - наши хоккеисты и так победят, - воскликнул Гавлик.
- Откуда вы это знаете - вы что, провидец? - спросил министр.
Гавлика подмывало рассказать министру о том, как он и его люди обеспечили сборной ЧССР победу, но он вовремя сдержался. Поэтому ответил иначе:
- Здесь не надо быть никаким провидцем - все и так очевидно. Наши сильнее русских, они мотивированнее их. Поэтому смысла в этом теракте нет никакого.
- Вы хотите сказать, что русские ошибаются?
- Их просто ввели в заблуждение. Как в их интерпретации все это выглядит?
- Некий злоумышленник, проникнув со взрывчаткой в советский сектор, должен произвести взрыв радиоуправляемой бомбы в случае, если наша сборная будет безнадежно проигрывать.
- А если мы будем выигрывать, получается, что взрыва не будет?
- Выходит, что так. Но из этого следует и другое, а именно: мы не можем допустить того, чтобы на матче, где будет присутствовать руководство нашей страны, кто-то ходил со взрывчаткой. Поэтому будьте любезны, полковник, принять силами своего подразделения немедленные меры к тому, чтобы эти злоумышленники были задержаны. Руководителям остальных оперативных служб поставлена такая же задача. Так что идите и работайте - времени у нас осталось немного.
И министр сделал жест рукой, означающий, что его собеседник свободен.
14 мая 1978 года, воскресенье, Прага, Дворец спорта, перед финальным матчем чемпионата мира по хоккею между ЧССР и СССР
Олег Ковалевский подошел к центральному входу Дворца спорта ровно в шесть часов. Он еще издали заметил Кузьменкова, который стоял в компании трех мужчин - как понял Ковалевский, это были люди Кузьменкова, с которыми им предстояло вычислить террориста. Поздоровавшись со всеми, Ковалевский спросил:
- Какие новости?
- Мой шеф поднял на ноги наших чехословацких коллег - так что помощников у нас будет много. Но для начала посмотри на это, - и Кузьменков достал из кармана пиджака фотографию мужчины с залысинами на висках.
- Это Зденек Хорак, - сообщил Кузьменков. - Его ищут по всей Праге, но пока безрезультатно. Так что надо смотреть в оба.
Достав свои удостоверения, все пятеро прошли внутрь Дворца и рассредоточились в разных местах. Так, Ковалевский встал у стены напротив входа в один из туалетов, поскольку, как он помнил из рассказа Франека, террорист должен был собрать бомбу именно в туалетной комнате. К тому времени Дворец был еще пуст, хотя первые зрители уже понемногу начинали подтягиваться. Вместе со зрителями внутрь попадали и сотрудники чехословацкой госбезопасности, которые внешне ничем не отличались от рядовых пражан. Задача у них была та же, что и у людей Кузьменкова - опознать и задержать Хорака-старшего, а также найти в толпе парня-хиппаря в зеленой ветровке.
Стоя напротив дверей туалетной комнаты, Ковалевский внимательно всматривался в мужчин, которые входили и выходили из помещения. С одной стороны задача была простая - найти человека в зеленой ветровке со светлыми волосами до плеч. Но в памяти до сих пор стояли слова Кузьменкова о том, что преступник мог замаскироваться - например, сменить ветровку или прийти и вовсе без таковой. Да и с волосами можно было сделать все, что угодно - коротко постричься, к примеру.
"Вон парень со светлыми волосами, а волосы забраны сзади в пучок, - отметил про себя Ковалевский. - Если волосы распустить, то он вполне сойдет за хиппаря. Но ветровка у него голубого цвета, да и в руках ничего нет. А ведь взрывчатку в карман не спрячешь. Хотя, если это пластиковый "Самтекс", в карман ветровки она вполне может поместиться. Может, проверить этого парня?"
Постояв в нерешительности несколько секунд, Ковалевский шагнул к дверям туалета. И у входа нос к носу столкнулся с этим самым парнем. Тот уже успел сделать свое дело и теперь торопился занять свое место на трибуне Дворца спорта.
"Нет, это явно не он - так быстро со взрывчаткой не управиться", - подумал Ковалевский, и снова занял прежнее место у противоположной стены напротив входа в туалет.
На самом деле это был тот самый человек, ради которого сегодня и были подняты на ноги значительные силы чехословацкой госбезопасности. Тот самый хиппарь, который три часа назад получил взрывчатку из рук Хорака-старшего. Она лежала в коробке из-под гаванских сигар, которая покоилась во внутреннем кармане его ветровки, завернутая в полиэтиленовый пакет. Собрал он ее заранее - сразу после того, как она попала к нему в руки. А что касается голубого цвета ветровки, то все объяснялось просто. На подходе ко Дворцу спорта парень вывернул ее наизнанку - вторым ее цветом был голубой. А волосы специально забрал в пучок с помощью резинки.
Во дворец спорта он прошел не как все, а через технический блок. Там работал муж его сестры, который был человеком пьющим и за бутылку хорошего коньяка мог впустить кого угодно. На вопрос парня, почему сегодня принимаются такие серьезные меры безопасности, брат жены ответил:
- Половина Президиума ЦК КПЧ во главе со Штроугалом приедет смотреть этот финал. Правда, сегодня меры безопасности даже больше, чем всегда.
- Почему? - насторожился парень.
- Не знаю. Только вместе с милицией очень много сотрудников КНБ. Так что у трибуны, где находится гостевая ложа, советую не крутиться - себе дороже.
- Не бойся, я буду сидеть на противоположной стороне, - успокоил техника парень.
В туалет он зашел по малой нужде и быстро управился с этим делом. После чего поднялся на трибуну стадиона и пробрался в сектор, где должны были сидеть советские болельщики. Среди них был его приятель Антон, с которым хиппарь познакомился неделю назад возле проходной завода "ЧКД-Прага", куда советских болельщиков привезли на экскурсию. Парень оказался там не случайно - он должен был завязать знакомство с кем-то из советских. Он и завязал - угостил Антона сигаретой, а затем предложил ему купить чехословацкую обувь "Чебо" (в СССР она была известна, как "Цебо") любых фасонов и размеров. Причем по очень дешевой цене. Так они познакомились и чех даже сходил на два матча хоккейного турнира, сидя с Антоном на одной трибуне. Так что он стал для советских болельщиков своим парнем, про которого ни один из них не смог бы сказать ни одного дурного слова. И скажи им кто-нибудь, что этот обаятельный и улыбчивый парень вынашивает в отношении них самые страшные планы, они бы никогда в это не поверили.
14 мая 1978 года, воскресенье, Прага, окрестности Дворца спорта
Зденек Хорак доехал до парка имени Юлиуса Фучика, где располагался Дворец спорта на автобусе. Он вышел за одну остановку до Дворца и, прежде чем продолжить свой путь, закурил. После чего уверенно зашагал к входу в парк. До него уже оставалось не больше сотни метров, когда Хорака нагнал мужчина примерно одного с ним возраста и попросил прикурить. Когда Хорак поднес к его сигарете свою, незнакомец ловким движением схватил его за руку и заломил ее за спину. В следующее мгновение рядом с ними тормознул белый миниваген, из раскрытой двери которого выскочили двое рослых мужчин. Они схватили Хорака в охапку и бросили внутрь автомобиля. Все это произошло настолько быстро, что никто из редких прохожих, спешивших по своим делам, даже ничего не успел заметить.
Брошенный на пол автомобиля, Хорак попытался освободиться от рук, которые его удерживали, но тут же получил болезненный удар по почкам. А затем он услышал над собой мужской голос, который показался ему знакомым:
- Здравствуй, Зденек, давненько мы с тобой не виделись.
В следующую секунду Хорака перевернули на спину и он увидел над собой лицо полковника Гавлика.
- Товарищ майор? - выдохнул из себя плененный.
- Не майор, а полковник, - поправил его Гавлик.
- Поздравляю с повышением, - выдавил из себя Хорак и даже попытался улыбнуться.
- Сейчас тебе будет не до шуток, - произнес Гавлик и ударил пленного кулаком в живот. - Быстро рассказывай, что вы задумали сегодня сделать на финальном матче.
- Я не понимаю, о чем речь, - придя в себя после удара, произнес Хорак.
- Ах, ты не понимаешь? - и лицо полковника исказила такая гримаса злобы, что Хораку впервые стало не по себе. - Решил дураком прикинуться? Думаешь, у нас есть время играть с тобой в бирюльки? Так вот, ты меня знаешь - я слов на ветер не бросаю. Если ты сейчас не будешь отвечать на мои вопросы, то с твоим сыном произойдет страшная вещь - его либо машина переедет, либо прирежет какой-нибудь наркоман. Ты меня понял?
Заглянув в глаза полковника, Хорак ясно осознал, что тот не шутит. И испугался еще сильнее - не за себя, а за своего единственного сына.
- Что вам надо? - спросил пленный, но уже другим голосом - куда более смиренным.
- Нам надо, чтобы ты рассказал - кто подготовил сегодняшний теракт на финальном матче.
- Откуда вы это знаете?
Вместо ответа Гавлик снова засадил пленному кулаком в живот. После чего произнес:
- Здесь вопросы задаю я. Итак, спрашиваю снова: кто стоит за терактом?
- Вернер Хорст и его люди.
- А ты каким боком там вылез?
- Мне хорошо заплатили. И вообще вы же знаете - я ненавижу русских. Они мне всю жизнь поломали в 68-м.
- Я их, может, тоже не люблю, но взрывы против них не устраиваю, - признался Гавлик. - Кто выступает в роли взрывника?
- Винсенк Прохазка.
- Кто такой, почему не знаю? - наморщил лоб Гавлик.
- Племянник Матея Стрейчака, который выбросился из окна во время допроса в полицейском участке в Брно.
- Мстит, значит, за дядю? - Гавлик присел на лавочку и, достав из пачки сигарету, закурил.
А его люди по-прежнему продолжали удерживать пленного на полу. Водрузив на него ногу, полковник продолжил допрос:
- Как он выглядит?
- Кто, Матей?
Вместо ответа полковник саданул лежащего ногой в бок.
- Винсенк, что ли? - корчась от боли, уточнил Хорак. - Двадцать девять лет, волосы светлые, до плеч. Одет в зеленую ветровку и джинсы.
- Адрес, где живет?
- Где-то в Высочанах, я точно не знаю. Я ему по телефону обычно звонил.
- Называй номер.
- 45-19-78.
- Взрыв когда произойдет?
- Если наши будут проигрывать - минуты за две до конца игры.
- А если этому Прохазке вожжа под хвост попадет, он может план изменить?
- В каком смысле? - спросил Хорак, но увидев, как полковник вновь поднимает ногу для удара, выпалил: - Может, конечно - он русских сильнее меня ненавидит.
Продолжая курить, Гавлик взглянул на часы - до матча оставалось чуть больше часа. Времени на то, чтобы раздобыть установочные данные на этого Прохазку уже не было. Но был его телефон, по которому можно было установить его домашний адрес. Подумав об этом, Гавлик затушил сигарету об пол, а окурок бросил под лавку. После чего переместился к окошку, которое соединяло заднюю часть салона с водительской кабиной, где был рабочий телефон.
- Набери мне Ружичку, - попросил полковник сотрудника, который сидел рядом с водителем.
И спустя полминуты уже говорил со своим человеком, находившимся в здании контрразведки на Токурова, 1.
- Пробей мне быстро адрес по телефону 45-19-78. Это район Высочан.
Ждать пришлось недолго - уже через три минуты последовал ответ:
- Улица Соколовска, дом 12, квартира 67.
Гавлик назвал этот адрес водителю - надо было как можно быстрее добраться туда, чтобы разжиться хотя бы домашней фотографией этого Прохазки.
14 мая 1978 года, воскресенье, Прага, резиденция Президента ЧССР Густава Гусака
Несмотря на выходной день, Президент ЧССР Густав Гусак был на своем рабочем месте в Пражском Граде. После гибели в авиакатастрофе в прошлом году своей второй жены Веры Миллеровой-Гусаковой, с которой они прожили 10 лет (ее самолет разбился на подлёте к аэропорту Братиславы), Гусак стал замкнутым и равнодушным к жизни человеком. И частенько проводил свои выходные на рабочем месте. Вот и в этот день он не изменил своему правилу. Поэтому, когда ему позвонил Штроугал и попросил о встрече, Гусак принял его в своей резиденции.
Выслушав рассказ премьера, который в деталях поведал президенту о своем разговоре с генералом Синицыным, Гусак заметил:
- Полагаю, что этот генерал уже информировал Москву обо всем случившимся. Значит, мне предстоит нелегкий разговор с Брежневым.
- Почему нелегкий, Густав - еще ничего страшного не произошло? - удивился Штроугал.
- Как не произошло - а сама возможность этого теракта разве не есть страшное? И вообще я с самого начала подозревал, что ничем хорошим этот чемпионат для нас не закончится. Что он только накалит обстановку в обществе, заставит оппозицию зашевелиться. Видишь, до чего они докатились? И чего этим людям не хватает?
- Они полагают, что свободы, - ответил Штроугал.
- Какая еще свобода им нужна? - не скрывая своего раздражения, спросил Гусак. - Наша страна живет лучше, чем большинство других стран Восточной Европы. У людей есть работа, дом, а у большинства даже два дома - еще один за городом. Ты посмотри, что творится в капиталистических странах - забастовки, безработица, преступность, наконец, включая тот же терроризм. А мне эти диссиденты, вроде Гавела, письма пишут, где заявляют, что у наших людей потерян интерес к жизни, к общественному развитию. Вот послушай, что он пишет, - и Гусак взял со стола текст письма, которое он, видимо, перечитывал до прихода Штроугала, и начал читать из него выборочные места:
"Каждый живет в своем доме как в танке, чтобы не думать об оккупированном чужими танками государстве…" Или вот еще: "Чехословакия разделилась на тысячи маленьких стран, не желающих замечать большую, - а в это время в большой маразм усиливается с каждым днем, и очень непросто воспринимать это нарастающее безумие в качестве собственной родины…" Как это понимать?
- И все же, Густав, эти настроения в обществе существуют и мы не можем их игнорировать, - стараясь сохранять спокойствие, ответил Штроугал.
- Люди просто бесятся с жиру, - продолжал волноваться Гусак. - Они забыли, чего нам стоило десять лет назад добиться нормализации в обществе. А этим Гавелам все неймется. Мне иногда хочется пригласить его сюда, в Град, и дать возможность хотя бы на недельку занять мое место. Я представляю, как он здесь наруководит.
- Есть сведения, что за этим терактом стоят зарубежные эмиссары, - желая перенаправить гнев президента, сообщил премьер.
- А я в этом и не сомневаюсь, - воскликнул Гусак. - За всеми этими диссидентами стоят господа капиталисты. Ведь они спят и видят, как бы вернуть Чехословакию в сферу своих интересов. А наши люди не понимают, что как только с нашей земли уйдут советские войска, так тут же на их месте окажутся войска НАТО. А радиостанция "Свободная Европа" будет вещать не из Мюнхена, а отсюда, из Праги.
- У тебя богатая фантазия, Густав.
- Просто я достаточно долго живу на этой земле и вижу, куда эти люди клонят.
- И все же не стоит слишком драматизировать ситуацию, - после короткой паузы, вновь возобновил разговор Штроугал. - Тебе хорошо так говорить, Любомир, а мне предстоит тяжелый разговор с Брежневым не только по телефону, но и тет-а-тет. Ты же знаешь, что он скоро прилетит в Прагу.
Естественно, Штроугал об этом знал - о том, что с 30 мая по 2 июня Брежнев посетит Чехословакию с официальным визитом.
Небрежно бросив письмо на стол, Гусак устало опустился в свое рабочее кресло. И откинувшись на его спинку, произнес:
- Я прошу тебя, Любомир, постарайся сделать так, чтобы этот чертов чемпионат завершился без эксцессов. Пусть даже наши его проиграют, но лишь бы не пострадали люди.
- Не беспокойся, Густав, у нас все под контролем, - ответил премьер и добавил: - И люди не пострадают, и наши не проиграют.