С. П. Луппов писал: "…Брюсу поручались должности, требовавшие инженерного образования и хорошего знания иностранных языков… Высокообразованных людей при дворе Петра было немного, и поэтому он стремился как можно лучше использовать знания каждого из них. Помимо исполнения высших государственных должностей, Брюс всегда имел от Петра много других поручений, главным образом, связанных с распространением просвещения в России. Он учреждал школы с инженерным уклоном, принимал непосредственное участие в развитии книгопечатания в России, вербовал иностранных специалистов на русскую службу, вел переписку с иностранными учеными".
Зная о потребности России в подготовленных и обученных специалистах, Я. В. Брюс активно участвует в создании первых таких школ. Причем он в качестве руководителя артиллерийского ведомства постоянно следит за состоянием обучения в школах и их материальным обеспечением. Так, например, 17 декабря 1708 года Козлов и Павлов донесли Брюсу, что "школьные ученики, которые учатца в ынженерной школе, у инженера Петра Грана, просили слезно: оный де инженер, тому ныне другой год науке учит малое число, и за детми его ездили в денщиках, и всяку домовную работу работают".
Первая такая специальная школа открылась в Москве в 1699 году. Это была Пушкарская школа A.A. Вейде. Одновременно с ней начала работать артиллерийская школа при бомбардирской роте Преображенского полка. Одним из активных организаторов этих школ являлся Я. В. Брюс.
При его участии была организована Математическая навигационная школа в здании Сухаревой башни на основании указа Петра I от 14 января 1701 года.
В том же году Пушкарская школа A.A. Вейде была преобразована в Артиллерийскую. В указе об учреждении школ говорилось: "Велено на новом пушечном дворе построить деревянные школы и в тех школах учить пушкарских и иных посторонних чинов людей детей их словесной и письменной грамоте и цифири и иной инженерной науке, а выучась, без указа с Москвы не съехать, также в иной чин, кроме артиллерии не отлучаться".
Подобная же Артиллерийская школа была учреждена в Санкт-Петербурге в 1721 году.
Наряду с артиллерийскими школами были учреждены и школы инженерные. В Москве - в 1712 году, в Санкт-Петербурге - в 1719 году (инженерная рота). В 1723 году эти инженерные школы были объединены в одну - в Санкт-Петербурге.
Кроме того, в новой российской столице функционировала гарнизонная школа, где учились солдатские дети. При учреждении в Москве военного госпиталя (во главе его стоял голландец доктор Бидлоо) была открыта Медицинская школа, первый выпуск которой состоялся в 1713 году. Подобная же медицинская школа создается и в Санкт-Петербурге при учрежденном там в 1716 году военном госпитале. Здесь число учащихся доходило до 50 человек, доктор 3.3. Гульст преподавал анатомию, В. Гари числился оператором и учил "накладыванию бандажей". В 1719 году был основан Адмиралтейский госпиталь, где также имелись ученики, получавшие медицинское образование. Сохранился указ Петра от 23 мая 1719 года о прикомандировании к доктору Л. Блюментросту "для обучения лекарского" 30 учеников, знавших латинский и немецкий языки.
Обучение же иностранным языкам проходило в особых школах. В 1701 году возникла школа иностранных языков при Посольском приказе. В 1711 году эта школа была передана в ведение Приказа книгопечатного дела. Тогда она называлась "Разноязычные немецкие четыре школы" (имелись в виду четыре преподаваемых иностранных языка: немецкий, французский, шведский и латинский).
При Приказе книгопечатного дела существовала еще одна школа - греческого языка, возникшая в 1709 году.
Обучение иностранным языкам велось даже в далеком от центра России Тобольске. Голиков в "Деяниях Петра…" сообщает, что в 1713 году в этом городе была открыта школа, в которой пленные шведские офицеры обучали местную молодежь немецкому, французскому и латинскому языкам. Помимо того, преподавались геометрия и рисование. Школа получила большую известность, и учиться в нее приезжали даже из отдаленных городов.
Кроме того, создавались школы, дававшие начальное образование представителям различных социальных слоев. Так, учреждались школы при отдельных ведомствах для обучения своих сотрудников и их детей, а также создавались в губерниях и провинциях общеобразовательные, так называемые цифирные школы, в которых могли обучаться дети независимо от ведомственной принадлежности и положения родителей. Следует отметить, что школы первого типа отличались от цифирных школ, поскольку в них, кроме общего образования (чтение, письмо, счет и т. д.), обычно давались и специальные знания.
Нельзя обойти вниманием школы при горных заводах, к которым Брюс имел непосредственное отношение. В 1716 году была организована первая в России горная школа при Канцелярии Олонецких заводов. В школу набрано было 20 детей бедных дворян, которых учили арифметике, геометрии, рисованию, артиллерии, инженерному делу. Именно это учебное заведение имела в виду Канцелярия Олонецких петровских заводов, когда она в 1724 году на запрос Сената об имеющихся школах отвечала: "Никаких школ, кроме железных заводов и горных дел, не имеется".
В 1721 году по инициативе В. Н. Татищева на уральских казенных заводах были учреждены две школы (Уктусская и Кунгурская), в которые брали учиться лишь грамотных детей. В школах проходили арифметику, геометрию, основы горного дела. В дальнейшем Татищев на Уктусском и Алапаевском заводах учредил также "словесные школы" для обучения грамоте. В декабре 1721 года Татищев доносил Берг-коллегию, что всего у него обучается 50 человек.
Вильгельм де Геннин учредил в 1724 году школу в новом городе Екатеринбурге, ставшем центром уральской промышленности. Было решено в Екатеринбургской школе обучать арифметике, черчению, геометрии, а в прочих местах учредить лишь словесные школы. В связи с этим в Екатеринбургскую школу влились Уктусская и Кунгурская, а Алапаевская школа прекратила свое существование.
Еще одной из сторон обширной деятельности Я. В. Брюса были переводы. Рассказывая о военной карьере генерал-фельдцейхмейстера Брюса, мы уже касались некоторых его переводов, выполняемых даже во время походов.
С 1706 года Брюс надзирает за первой Гражданской типографией, созданной в Москве, и издательская деятельность становится частью его обязанностей. Так, в ноябре 1707 года Брюс пишет Петру: "Всемилостивейший Царь Государь. От величества вашего присланную ко мне книгу, об употреблении циркула и линейки, получил я сего месяца (ноября) 7 числа; и уж начел оную переводить, которою не замешкав переведу. Також и книгу Бухнерову, по переводе вышеписанной, исправляти буду. А математическую книгу, которую изволил мне прислать, и та изрядная, топко отчасти узловата есть. А писано во оной об оптике, или зрителном художестве, от части о астрономие, також о хранологие, си есть время ведание и пространно о Гномонике, или делании солнечных часов, за которую вашему величеству всеуниженно благодарствую и остаюсь вашего величества, моего всемилостивейшаго государя, нижайший раб Яков Брюс".
12 мая 1708 года Брюс просит у князя Репнина книгу "Часовник" "хотя на один день", а 31 мая, из Дубровны, сообщает царю: "Всемилостивейший царь государь. Вашего величества тчанием внов напечатаную ко мне посланную книжицу о комплементах получил я с не малою радостию не токмо ради того, что оная так преизрядно напечатана, что едва ль возможно латынскими литерами оныя путчей напечатать, но и ради оныя надобности, понеже будет многим вползу, за которую всеуниженно благодарствую. Что принадлежит первыя части Брауновой артиллерии, я оную еще всю не мог выправить за проклятою подагрою, которою одержым был болшии четырех недель, а потом припала было горячка, от которой у меня так было повредились глаза, что долгое время не мог оных к многому читанию и писанию употребить. К тому оная такова неисправна, что принужден чуть не каждою строку переписывать не толико переводчика, которой таковым делом был незаобычен, но сам творец тое книги такой стилус в оной употреблял, что зело трудно ево мнение разуметь и тому, кто оному делу и сам искусен, а наипаче в Геометрическом вымерении и вычитание. И мню я, что еще не будет оное дело доволно внятно тем, которыя таким вычитам незаобычайны. Теперь у оной осталось до совершеннаго выправления дней на пять дела, и по окончанию тое части, начну другую, от вашего величества вновь присланную, исправляти".
Вместе с этим письмом переводчик И. Ф. Копиевич, состоявший тогда при Брюсе, послал Петру книгу Э. Брауна "Новейшее основание и практика артиллерии".
Параллельно Брюс работал над переводами книг А. Кугорна "Новое крепостное строение" и "Геометрия, словенски землемерие" Буркхарда фон Пуффендорфа. О последней старший научный сотрудник библиотеки Российской академии наук Е. А. Савельева сообщает, что это было первая книга, напечатанная гражданским шрифтом в типографии Киприанова в 1708 году. "Некоторые исследователи даже считали Я. В. Брюса ее автором".
7 марта 1709 года он пишет Петру I из Богодухова: "По приказу вашего величества, послал я при сем письме половину книги Брауновой, выправленную и, дабы Кугорнову не остановить в выправке, того ради оная токмо тем подьячим, которым ее переписывал, поверивана. Токмо прошу не прогневаться, что оную не в переплете посылаю, для того, что здесь переплетчиков не обретается. Так же послано тут две книги, именуемые Зерцало Комендантов.
Что же принадлежит политической книжицы, о которой ваше величество изволили писать, и оная ныне у г. Шафирова, у котораго я ее наперед сего займывал". Мало того, 22 июня, т. е. за пять дней до Полтавского сражения, Брюс опять писал к Петру: "Кугорнову книгу еще я на страстной недели довершил, и прочтена оная от того подьячаго, который ее писал. Токмо за походом, который нам случился в первый день праздника, и до сего числа, я не мог оною сам прочесть. И ежели получу час свободный, то немедленно оную, выправя, пришлю вашему величеству".
5 сентября 1709 года, следуя к Прибалтике для осады Риги, Брюс писал из Слуцка Петру: "К Вашему Величеству послал я при сем письме книгу Кугорновой фортификации, которую вновь прочел и выправил, где какие описи были. И мню, что внятна будет разве не во многих местах не гораздо изъяснено; и то может выразумитесь, ежели если двою или трою раза с прилежанием причтется. Ради Бухнеровой артиллерийской книги послал я нарочно к Москве, а как привезут оную, и будет где стоянка, то начну иее выправливать". 11 октября 1709 года из деревни Саботиной, близ курляндской границы, Брюс вновь сообщает Петру: "Вашего Величества из Пустой Сольцы письмо, 16 сентября, получил я сего месяца 4 дня, в котором изволите приказывать, дабы наперед исправлять трактатец о механике. И я Вашему Величеству доношу униженно, что намерен я оный трактатец вновь переводить (понеже он гораздо плох переведен), кой час на место придем; и деже стоянка будет. А в пути, за непрестанным маршем, зачинать было невозможно. А хотя в третий день и стоянка (дневка) бывает, то от непрестанных жалоб и докук здешних поляков не можно за нее принятись".
Так, во время военных походов, руководя артиллерийскими частями, Яков Вилимович занимался переводами необходимых для распространения в России книг.
С. П. Луппов отмечает, что для Брюса, как для переводчика, характерно чрезвычайно ответственное отношение к своей работе, желание сделать переводы как можно более понятными будущим читателям. Выступая по поручению Петра в качестве редактора переводов, сделанных другими людьми, он не просто правил текст, но, сличая его с оригиналом, исправлял как погрешности переводчика, так и стиль самого автора, становясь, таким образом, и редактором оригинала. Перевод книги Севела "Искусство нидерландского языка" натолкнул Брюса на мысль составить русско-голландский и голландско-русский лексиконы (словари), которые могли, по его мнению, пригодиться Петру I во время его поездки за границу.
С лета 1716 года до лета 1717 года этот перевод становится главнейшим ученым занятием Брюса, о котором он 18 июля 1716 года писал Петру: "…опасаюсь, что за недовольством сего языка (якоже вашему величеству известно), по желанию своему исправно и вразумительно написати не возмогу, понеже грамматика, пред иными книги, особливо достаточно искуснаго обоих языков переводчика требует, котораго здесь не изобретается".
2 ноября Яков Вилимович сообщает о ходе своей работы, затрудняемой различными препятствиями: "При сем доношу вашему величеству, что ныне две книги переведены, а именно география, ея же автор Гибнер называется, и како обносится, будто оная, удобства ради, уже и на английский и французский язык переведена, которая зело потребна будет всякому человеку ко знанию всех государств, также законов, обычаев и соседов, при том и фамилии владетелей их объявлены… и аще ваше величество соизволите их приказать печатать, чтоб о том его светлости кн. Меншикову приказать изволили, понеже от меня посланные фигуры, принадлежащие ко артиллерии французской, по се время еще не вырезаны". И Петр, сочувствовавший ученой деятельности Брюса, то предписывал из-за границы князю Меншикову, "когда генерал-фельдцейхмейстер Брюс заготовит к печатанию своего перевода книги и в них разные фигуры, то б велел он все то от него принимать и печатать", то сам в ответ на последующие донесения Брюса писал генерал-фельдцейхмейстеру: "Письма твои октября от 2-го и декабря от 2-го же чисел, до нас дошли, из которых мы уведомились о трудах ваших в переводе книг, за что вам благодарствуем; что же упоминаете, для прибытия нашего в Голландию, потребны нам будут именования русских слов с голландскими по алфавиту из грамматики, и для того, оставя прочее в грамматике голландской, начали поспешать оными именованиями, и за сие паки вам благодарствую, и когда будет готово, то вели напечатать маленькую книжку (такую, чтоб можно носить в кармане), и пришли к нам сюда немедленно".
Петр, как следует из его переписки, проявлял необыкновенный интерес к переводу иностранных трудов на русский язык. Именно поэтому он и писал Брюсу по поводу "Голландской грамматики", а также насчет Азбуки для детей.
Относительно книги для детей Брюс писал в ответ, что он нашел две "подходящие" книжечки и когда переведет одну из них, то пошлет Петру гранки и, если его величеству что-либо не понравится, "пожалуйста соизвольте пометить это и можно будет это место выправить". Так же и с "Голландской грамматикой", когда Петр получил часть перевода на просмотр, он отвечал Брюсу через своего камер-секретаря Макарова: "Перевод хороший и (его величество) просит ваше превосходительство продолжать с тем, чтобы вашими трудами перевод был полностью выполнен вами лично".
Обремененный многими другими обязанностями, Брюс искал возможности справиться с переводом своевременно. Однако в переписке встречаются различные оправдания задержки. Петр предложил Брюсу некоего Ларионова в помощь, "а если он очень занят… возьми другого русского, кто преподает русскую грамматику". Огорченный Брюс в ответ писал, что у него и самого русский язык хороший, но дело не в этом, так как русскую часть можно выправить при чтении гранок в типографии. Ему нужен был человек, знающий не столько русский язык, сколько голландский. Меншиков предложил ему услуги переводчика из Адмиралтейства по фамилии Гамильтон, который знал латинский и немного голландский, но "по причине каких-то интриг" Гамильтона умыкнули. И вот теперь, когда он дошел до главы деклинаций (склонений), он не знал, как продолжать.
Брюс написал письмо в Амстердам автору "Голландской грамматики" с просьбой прислать ему словарь, с помощью которого можно было бы "расшифровать" оставшиеся триста слов. Лексиконы (грамматика) русско-голландский и голландско-русский были не только переведены, но и изданы в 1717 году. В том же 1717 году появилось первое издание наставления для детей, о котором упоминал в письме Петру Брюс, оно называлось "Юности честное зерцало…".
Среди переводов Брюса были также книги 3. Бухнера "Учение и практика артиллерии…", А. Влакка "Таблицы синусов, тангенсов и секансов…", И. Гюбнера "Земноводного круга краткое описание…".
Тот же Луппов, ссылаясь на авторов описания изданий гражданской печати, называет Брюса переводчиком книги "Книги мирозрения, или Мнение о небесноземных глобусах или их украшениях" Христиана Гюйгенса, чаще называемой "Космотеорос". С изданием этой книги произошла настоящая детективная история, о которой нельзя не рассказать. Воспользуемся уже приводимым переводом В. И. Зотова работы канадского ученого В. Босса "Ньютон и Россия".
"Вскоре после выхода в свет второго издания "Начал" Ньютона Петр Великий приказал перевести на русский язык книгу Христиана Гюйгенса "Космотеорос…", которая была первой книгой на русском языке, интерпретирующей космологию Ньютона. Она стала также первой научной книгой, переведенной на русский язык. Автор труда, один из величайших ученых-математиков того времени, был другом Ньютона. Они оба восхищались работами друг друга. Действительно, за несколько лет до Ньютона Гюйгенс разработал математические данные для центробежного действия.
Однако их взгляды по поводу сохранения энергии, а также по вопросам пространства и времени сильно отличались друг от друга. Прочитав научный труд "Математические начала натуральной философии", голландский ученый критически отнесся как к постулату Ньютона о всемирном тяготении, так и к его вере в существование абсолютного космоса и движения. Будучи интеллектуальным последователем Декарта, он оставил основные очертания его философии. Даже его обращение к изучению центростремительной силы и закона динамического воздействия было скорее подсказано ему Декартом, чем Ньютоном. Гюйгенс не мог сопоставить сваи механистические теории с законом обратных квадратов гравитационной силы, которая, по его мнению, была "новым и важным качеством гравитации, причину которой крайне необходимо было найти"".
Но "Космотеорос" был написан Гюйгенсом в самом конце его жизни, когда, по его собственному признанию, он находился под очень сильным влиянием фантазии картезианства. Поэтому оригинальное издание на латинском языке, увидевшее свет через год после его смерти, в 1695-м, отражает окончательную точку зрения Гюйгенса. Эта точка зрения представляет огромный интерес не только потому, что она занимает среднее положение между взглядами Декарта и Ньютона, но и тем, что она является profession de foi великого ученого XVII века. Спрос на книгу был необыкновенно высок, и вскоре она была переведена на английский, французский, русский и немецкий языки. Брюс заверял читателей, что он старался "полнее передать мысль ученого и, по возможности, сохранить манеру автора". То, что изданию этой книги придавалось особое значение, подтверждается тем, что Петр Великий прочел рукопись нового предисловия, а возможно даже, и сам участвовал в написании предисловия.
В России книга Гюйгенса явилась совершенно новым жанром научной литературы. Переводчик безусловно стремился разъяснить открытия, достижения науки Запада и сделать их понятными "читающей по буквам публике".