ДАФФ: Мы не самые спокойные парни. Мы не сраные Mister Mister [модные на MTV софт-рокеры], врубаешься? Мы не рядимся в такие одежки ради концертов, мы живем этим! Так что подобные вещи закономерно случаются. Мы сами о себе заботимся и никому не позволим указывать нам, что делать.
СЛЭШ: Мы довольно нервные ребята, если присмотреться.
ЭКСЛ: Мы очень импульсивные. Это мы и вкладываем в нашу музыку. Большинство из нас работают вместе три года. Мы много раз срывались друг на друга, но всегда мирились.
Но в "Geffen Records" все по-прежнему пребывали в ужасе. Тогдашний сотрудник отдела по работе с артистами вспоминает, что группа постоянно попадала в переделки: "Они дрались в клубах, их все время выкидывали из "Rainbow" и "Cathouse". Они занимались сексом с порнозвездами. Они открыто употребляли тяжелые наркотики. Тормоза у них совершенно отсутствовали. В их доме всегда можно было застать кучу полуобнаженных девушек в разной стадии опьянения. Однажды они заявились в офис Геффена с опозданием и притащили с собой голую девушку, завернутую в занавеску от душа, - она была еще мокрая. Короче, сотрудники компании убедились, что контролировать их невозможно. Многие считали, что Эксл, самый важный участник группы, просто отдаст концы. Я помню долгую дискуссию в "Geffen Records", когда кто-то - возможно, сам Дэвид Геффен или его специалист по грязным делишкам Эрик Айзнер - сказал: "Надо записывать все, что они делают, - репетиции, саунд-чеки, концерты - сейчас, потому что это группа будет очень популярной и проживет очень недолго. Один из них явно схватит передозировку еще до того, как закончится ажиотаж"".
Однако запись "Appetite for Destruction" проходила без особенных проблем - в основном благодаря тому, что Майк Клинк четко дал группе понять: профессиональные музыканты, которым платят за запись собственных песен, не должны лажать.
К Клинку обратились в последнюю очередь, как к последней надежде, но он оказался отличным продюсером. В идеале он стремился ограничиваться одним дублем. Группа называла его Майк "Самое То!" Клинк. Его философия состояла в том, чтобы поймать живую энергетику группы, а не делать зализанную коммерческую запись. "Это на уровне инстинктов, - говорил Клинк множество альбомов спустя. - Просто знаешь, когда песня звучит так, как надо". Менеджер Guns Алан Нивен позже утверждал, что именно Клинк обеспечил успех альбома: "Я просто не могу представить, у кого еще хватило бы терпения довести эту запись до конца". Майк Клинк подтверждает: "Очень-очень часто они приходили с жуткого похмелья". Слэш, который тогда проводил ночи в "Rainbow", замечает: "После ночного веселья мы все равно каким-то чудом вставали и к двенадцати утра были в студии. И чаще всего нам это не мешало".
С самого начала записи встал вопрос, стоит ли пользоваться услугами Стивена Адлера. "Все любили Стивена, - вспоминает сотрудник "Geffen Records", - ведь он такой милый, будто забавный щеночек, и к тому же он являлся важной частью их концертных выступлений. Стивен был наименее обдолбанным из них, но и наименее одаренным музыкально. В компании шли серьезные разговоры насчет того, не стоит ли Guns записываться с другим барабанщиком, но дальше обсуждений дело не продвинулось".
Группа усердно трудилась. По словам Слэша, Майк Клинк относился к ним с уважением. Если один из музыкантов был нетрезв и не мог играть, Клинк вежливо объяснял, как можно улучшить партии. Он давал участникам группы возможность попрактиковаться, отточить какие-то моменты и записать треки позже, когда они будут в состоянии это сделать. Клинк мог взять песню вроде "You're Crazy", которую Иззи, Слэш и Эксл записали на акустических гитарах, и превратить ее в горячий боевик, достойный стать центральным элементом альбома.
К началу записи прошлым летом у группы было около тридцати разных песен. Но в итоге ни одна из их баллад - "Don't Cry", "November Rain" - не вошла в дебютник, который стал самым тяжелым хард-роковым альбомом со времен "Physical Graffity" Led Zeppelin, вышедшего в 1975 году. Том Зутаут категорически настоял, чтобы Guns оставили свои баллады на потом, когда у них появится более обширная аудитория. Уже в процессе работы в студии были написаны некоторые новые композиции, включая громоподобную "Мг. Brownstone" Иззи и "Sweet Child о' Mine", которую Эксл посвятил своей роскошной Эрин Эверли.
Знаменитая гитарная фраза, с которой начинается "Sweet Child", родилась из шутки. Слэш играл этот забавный перебор в студии, просто чтобы разогреть пальцы, но Клинк записал его, и он понравился Экслу. Он вспомнил текст, над которым работал когда-то, но в итоге забросил: "Когда Слэш с Иззи начали работать над песней вместе, я тоже подключился. Иззи сыграл ритм, и неожиданно у меня в голове всплыл этот текст". Композиция стала, как отмечал Эксл, первой позитивной песней о любви, которую он написал, - абсолютной противоположностью "Back Off Bitch" и другим параноидальным женоненавистническим манифестам Эксла.
Слэш позже вспоминал, как его сыгранный наспех рифф поразил Эксла: "То, что для меня родилось как шутка, для Эксла стало настоящим гимном… в рамках его отношений того времени. Я знаю, что это был один из самых романтичных периодов его жизни".
Друзья Эксла считали, что Эрин Эверли стала первой его настоящей любовью. Вот откуда родилась "Sweet Child о' Mine". И Эксл очень хотел, чтобы песня правильно передала его эмоции.
"Я из Индианы, - рассказывал он английскому рок-журналисту, - где Lynyrd Skynyrd превозносят до такой степени, что в итоге от них уже тошнит. Но ради "Sweet Child о' Mine" я пошел и купил несколько их старых кассет, просто чтобы убедиться, что мы уловили тот незамысловатый, но искренний настрой".
Сексуальные кассеты
В некоторые песни с "Appetite for Destruction" внес свой вклад Вест Аркин, чья роль в создании альбома в целом оказалась достаточно большой, чтобы в благодарностях к пластинке группа назвала его "GN'R № б". Аркин, родившийся в Париже в 1960 году, был немного старше Guns и больше разбирался в музыке. Он рос в Сан-Диего и учился играть самостоятельно, практикуясь под метроном в доме родителей. Вдохновленный Хендриксом, Джоном Ленноном и Тедом Ньюджентом, в 1981 году он переехал в Лос-Анджелес, чтобы работать в музыкальной индустрии. Там Аркин подружился с Иззи, а затем и с остальной группой. Со своими светлыми волосами и галлийским напором он напоминал средневекового трубадура, невесть как очутившегося на Сансет-стрип. Он играл с Даффом в его группе Drunk Fux. (Одна из песен Guns также названа в честь Веста. Если быть точным, то в честь его пениса. "Она получила название благодаря парню по имени Вест Аркин, - рассказывал Дафф Мику Уоллу, - который периодически помогает нам сочинять материал. Он настоящий маленький засранец, но член у него еще тот: всего вот такусенький в длину, зато вот такой в толщину, чувак! В обхвате, врубаешься? Вот мы и назвали песню "Girth" ("Обхват")".) Так или иначе, Аркин стал для группы близким человеком, крутым и загадочным старшим братом. Дафф обращался к нему за идеями, мелодиями и гармониями. В 1986-м они вместе написали "It's So Easy".
Эксл помогал писать текст к "It's So Easy", но в основном песню сочиняли Дафф и Вест. В 1987 году Дафф рассказывал: "У нас с Вестом был особый период жизни, когда мы очень полюбили текилу. Он учил меня разным гитарным гаммам, и мы много тусовались вместе. Пока мы не попали на лейбл, ребята и девушки не особо обращали на нас внимание. А потом, когда мы подписали контракт, неожиданно на нас свалилась куча девиц - они приносили бухло, наркоту и все такое, спали с нами и сосали члены, ну просто до смешного. Даже не верилось! Вот о чем, It' So Easy"".
"Вест Аркин был необычайно талантлив, - вспоминает друг группы. - При этом он был непростой, темной фигурой - очень скрытной и замкнутой. Чудаком. Но Эксл очень уважал его. Случалось, что Эксл играл песню Весту, чтобы узнать его мнение. Это редкость, потому что Эксл перфекционист, и он не особенно доверяет другим. Вест Аркин был исключением".
Запись "Appetite" во всех ее аспектах стала полным переосмыслением концепции Guns N' Roses. Их живые выступления были достаточно сумбурными, "безумными", как говорил Эксл: "Визуально мы очень противоречивы - никогда не знаешь, чего от нас ждать. Но как передать это на записи?"
Тактика Майка Клинка состояла в том, чтобы дать участникам группы возможность быть собой. Он не пытался что-то привнести, а скорее помогал сделать альбом таким, чтобы он отражал сущность группы. Наиболее важным пунктом в их видении музыки была экспериментальность, импровизация, внесение в композиции новых элементов. Благодаря тому, что Клинк с группой начали применять цеппелиновские уроки "света и тени", "Jungle", "Rocket Queen", "Му Michelle" и "Paradise City" заиграли в студии новыми красками.
"Вот почему мы работали с Майком Клинком, - говорил Эксл позднее. - Нам нужен был сырой звук. Мы знали, как звучим вживую, и понимали, что единственный способ сохранить это на записи - сделать ее более непосредственной: снять бас, ударные и ритм-гитару одновременно. Мы записали их немного быстрее, чем играем вживую, чтобы добавить еще немного энергии. Затем остается выбрать лучший дубль и добавить много вокальных партий и наложений гитары. Такова была схема".
"Paradise City", с которой Guns попадут на радио, является примером того, как строились их песни. Она родилась во время первого "адского тура" в Сиэтл, когда Guns неожиданно почувствовали тоску по пыльному Голливуду, который оставался их домом. Песня наполнена романтическим томлением по домашнему уюту, простой жизни в городе, где все девушки прекрасны и никого не заразят герпесом. Эксл рассказывал журналу "Kerrang!" о процессе записи: "Я придумал две первые дорожки вокала - всего их было пять, - и они звучали очень таинственно". Потом Эксл с Клинком начали экспериментировать, складывая две эти дорожки вместе - "две самые приглушенные". Клинку они не нравились, но он проявил дипломатичность. После прослушивания он сказал Экслу: "Ну не знаю, чувак".
Эксл вспоминает: "А я ему: "Я тоже не знаю. Давай вернемся к ним завтра?"" На следующий день Эксл позвал Клинка и признался, что все еще не уверен в идее. "Но он ответил: "Нет, теперь мне кажется, что звучит круто". Так что он передумал! Мы наложили еще три дорожки, и тогда песня зазвучала. Все дело в том, что мы такого не планировали. Мы не знали, что из этого получится". ("Paradise City" также является единственной композицией, в которой присутствует синтезатор. Его предложил добавить Эксл.)
Для себя Эксл делил песню на куплеты и припевы. "Куплеты рассказывают о существовании в джунглях, - объяснял он. - Припев словно возвращает на Средний Запад или еще куда". Припев вызывал у Эксла воспоминания о раннем детстве, когда он в изумлении смотрел на бездонное небо: "В некоторых частях песни сильнее проступает ощущение дома, и когда я стал накладывать остальные дорожки, они начали напоминать что-то ирландское или шотландское".
Представление Эксла Роуза о "Rocket Queen" типично извращенное. Песня, по крайней мере, ее растяжная вторая часть, рассказывала о надежде и дружбе. Но Эксл также слышал в ней нечто порнографическое и был твердо настроен записать в студии настоящее совокупление, чтобы использовать в песне крики женщины в момент оргазма. Клинк позже признался интервьюеру: "Парни по очереди трахали эту девушку в студии. На записи слышны звуки настоящего секса". Бывший сотрудник "Geffen Records" утверждает, что Эксл трахал в студии двух или трех девушек, по крайней мере, два или три раза, пока не был удовлетворен результатом. Ассистенту звукорежиссера Виктору Дейглио приходилось забегать в темную студию и поправлять вокальные микрофоны, пока Эксл развлекался там с девушками. Одной из участниц этой записи стала подруга Стивена Адлера, 19-летняя стриптизерша по имени Адрианна, которая мстила Стивену за измену. Пока шла запись, Эксл ругался на нее: "Давай, Адрианна! Прекрати притворяться - сделай это по-настоящему!" Когда об этом узнал Стивен Адлер, он вышел из себя.
Эксл рассказывал: "Я написал эту песню для девушки, которая хотела создать группу и назвать ее "Rocket Queen". Она какое-то время помогала мне выживать. Последняя часть песни - мое послание этой девушке всем тем, кто сможет что-либо из этого вынести для себя".
Естественно, по Голливуду пошли слухи о сексуальных записях группы. Эксл не удосуживался их опровергать: "Для этой песни я хотел провернуть кое-что с разными людьми - записать сексуальный акт. Предполагалось нечто спонтанное, но спланированное. Это была сексуальная песня, и мы провели дикую ночку в студии".
"Му Michelle" родилась как милое посвящение бывшей подружке Эксла, Мишель Янг. Она все еще оставалась другом группы и отозвала по просьбе Эксла обвинения в изнасиловании. Однажды вечером, когда Эксл и Мишель ехали на концерт, по радио в машине зазвучала "Your Song" Элтона Джона, и Мишель призналась, что всегда хотела, чтобы ей посвятили песню. Так что Эксл написал песню для Мишель, но потом понял, что текст слишком далек от реальности. Он переписал слова, изобразив Мишель юной проституткой из несчастной развалившейся семьи, которая пристрастилась к кокаину и героину. Вокал к песне Эксл записывал на студии "Rumbo", облаченный в синюю бандану, темные очки и футболку, завязанную на животе узлом. Его ковбойские сапоги украшали цепи, собачьи ошейники, кожаные ремешки и серебро.
Несмотря на чудесное спасение Мишель в конце песни, остальные участники группы считали, что новый текст слишком жесток. Эксл вспоминал: "Слэш и кое-кто еще из группы заявили, что текст слишком жестокий для бедной милой Мишель. "Она взбесится, чувак!" Но это правдивая история. Она описывает ее жизнь. Эта девушка действительно ведет такую сумасшедшую жизнь - употребляет наркотики и все такое, - что не знаешь, протянет ли она следующие три дня… Каждый раз, когда я вижу Мишель живой, я испытываю офигенное облегчение".
Дебаты вокруг текста к "Му Michelle" продолжались еще около трех недель. Наконец Эксл пригласил в студию саму героиню истории. Она пришла, и Эксл прочитал ей текст, а потом сыграл песню. Он пообещал, что не будет включать трек в альбом в таком виде без одобрения Мишель: "И она была просто счастлива, что я не стал рисовать слащавую картинку. Это была настоящая песня, о ней. Ей реально понравилось. Даже ее отцу понравилось!"
"Nightrain"
Вопреки всем рациональным ожиданиям и общим опасениям, Guns N' Roses закончили основные треки для "Appetite for Destruction" достаточно быстро. Для группы песни воплощали лучшее из того, что Дафф позже называл "двумя годами, посвященными музыке". На благоприятный результат повлияло и то, что сессии проходили на студии "Rumbo" в тихом Канога-парке в долине Сан-Фернандо, в часе езды по загруженному шоссе (а там всегда бывали пробки) от соблазнов Голливуда. "Девицы, дилеры и прочие паразиты просто не могли отвлекать их, потому что они записывались в Долине, - объяснял один из друзей группы. - Это было сделано специально, для большей концентрации на записи".
Все были впечатлены усердием Слэша, который полностью сконцентрировался на работе над треками и доведении звучания гитар до совершенства. Слэш добирался до студии сам, поскольку разбил арендованный фургон группы: взятый напрокат "гибсон SG" еле тянул и разжег в Слэше тягу к разрушению. Существовала даже фотография этого фургона на парковке "Take One Studio" в Бербанке - с разбитой электрогитарой, торчащей из лобового стекла. Поэтому большую часть песен Слэш записал на копии "Les Paul", воткнутой в усилитель "Marshall". Он работал во второй половине дня и вечером. После этого приходил Эксл и пел до рассвета, в результате чего Майку Клинку приходилось работать по восемнадцать часов в день.
Слэш мастерски работал в студии, выкладываясь на полную. Казалось, альбом стал для него всем. Позже он описывал песни диска как "историю всего, через что группа прошла в Голливуде с начала восьмидесятых и до того момента, когда была закончена запись". Слэш официально бросил тяжелые наркотики, но он и его змеи (Клайд и Кранстон) часто ночевали у Тодда Крю, который открыто употреблял героин, так что вопрос о наркозависимости Слэша был открыт.
Но его преданность альбому не угасала. Он проявил себя самоотверженным рок-солдатом. "Слэш прирожденный музыкант, - говорил Роберт Джон. - Если на сцене ему становилось плохо, он блевал за усилителями и продолжал играть. Если во время соло ему на джинсы падала сигарета, и все принимались орать: "чувак, ты горишь!", он все равно доигрывал, как бы ему ни было больно".
Слэш внушал людям благоговейный страх. Эксл называл его своим любимым мультипликационным персонажем. Он действительно выглядел чуть ли не мифологическим героем: наполовину человек, наполовину монстр - кентавр рока.
Единственным приглашенным музыкантом на записи основных треков альбома стал Джефф Фенстер - один из юристов группы.
Фенстеру тогда было тридцать три. Он приехал из Нью-Йорка, окончил факультет права Колумбийского университета и получил работу в "Warner Bros.", когда у руля компании стояли Мо Остин и Ленни Уоронкер (сейчас то время считается золотым веком лейбла). Фенстер уже был знаком с Guns, поскольку подрабатывал по ночам диджеем в хипповом клубе "Scream" в центре города, где группа любила тусоваться, чтобы послушать новинки музыки - так называемый индастриал и новые группы вроде Ministry.
"Днем я работал в "Warner Bros.", - вспоминает Джефф, - а в качестве хобби крутил музыку на разных вечеринках в Голливуде и в "Lhasa Club", где играли альтернативные группы вроде Hüsker Dü. Наверное, я встретил Guns в "Scream", рядом с парком Макартура, где начинали Jane's Addiction. Guns N' Roses тоже там играли, и они должны были попасть в сборник групп, выступавших в "Scream", в работе над которым я принимал участие, - "The Scream Compilation". На том сборнике присутствовал первый сингл Jane's Addiction, но Guns подписали контракт с Геффеном, а тот не разрешил взять трек для нашего маленького независимого проекта.
Тогда в Лос-Анджелесе было пять крутых команд: Guns N' Roses, Faster Pussycat L. A. Guns, Poison и Jet Boy. У Poison был контракт с лейблом, но они выглядели скорее клоунами - за исключением того, что всему Голливуду было известно, что Poison заграбастали самых красивых девиц. (Один из их флаеров откровенно говорил: "Дай мне свободу - или в рот".) Но я помню, как одним вечером видел битву групп в "Whisky" - возможно, там присутствовали все пять команд, - и Эксл Роуз казался альфа-самцом на этой сцене. К нему приклеился имидж "плохого парня", но вместе с тем он был чувственным, почти женственным в своих движениях и манере подачи. Он явно представлял лицо лос-анджелесской сцены тех времен. И потом у них был Слэш - безусловный архетип рокера, и к тому же лучший гитарист в городе.