Ну да ладно, до всего этого еще дожить надо, а пока мы в армии, а психоанализ Зигмунда Фрейда в войсках заменяет устав, а там где на него забивают, то воинские традиции. А все-таки жаль ребята, что Фрейд в нашей армии не служил, вот уж у нас то, он материала для своих научных работ набрал бы - море, или по военному: "до полного ох…евания".
- Я тебе приказываю, хоть при мне не матерится, - сурово требует от меня командир второй парашютно-десантной роты старший лейтенант П*** и закончив разговор уходит к себе в такую же драную палатку к выпивающим и матерящимся офицерам. Ошарашено смотрю ему в спину, таких приказов я от П*** еще не слышал. Скрипит снег под легким шагом офицера, а ботинки у П*** все потрескались, небось промокают. Надо, надо ему новую обувь достать, не командиру же на вещевом складе ботинки себе п…ть, для этого солдаты есть, они все и сделают. Сделают, если заслужил это командир, если он настоящий офицер, а не…
А утром следующего дня… Ну вот вы то как думаете, можно из восемнадцатилетних детишек только, только оторванных от материнских юбок, всего то за три недели в голом поле подготовить десантников - духодавов. Нет. А если тебе с ними в горы идти? Если тебе с ними воевать? Тогда как? Опять нет? Так вот никто тебя и не спрашивает, можно или нельзя! Нужно под такую мать, вот и весь ответ…
- В цепь! Бегом!
С первого же дня началось обучение, начали мы личный состав сношать, службе и жизни учить.
- Куда прешь? Недоумок! Я сказал в цепь, а не в колонну. А ну бегом!
- Ты что милок? Никак устал!?
Остановился солдатик, задыхается в разряженном горном воздухе, качается.
- Запомни! В десанте не ходят, в десанте бегают! Пошел! Я кому сказал пошел! - ногой бью мальчишку по пониже спины. Шатаясь он побежал в цепь. Вот так - то родной, меня тоже так учили.
Бегает рота на занятиях по тактике, во взводных колонах, в составе отделения, малой группой. Поскрипывая на снегу новенькими высокими горными ботинками, ходит от взвода к взводу П***, почти не вмешиваясь наблюдает за обучением. Когда подходит ближе сразу меняется тон обращения сержантов к новобранцам.
- Уважаемый товарищ солдат! - обращаюсь я к сразу испугавшемуся такого обращения воину, - пожалуйста поправьте своё обмундирование и постарайтесь запомнить, расстояние между военнослужащими в цепи должно составлять не менее пяти метров, на равнине и не менее одного метра в горах, если разумеется, позволяет театр военных действий.
- Э… - робко тянет солдатик недоуменно смотрит то на меня то на командира роты и отвечает, - Есть!
Поморщившись П*** быстро отходит.
- Есть на ж…пе шерсть! - басом реву я на солдата, - А ну в строй бегом марш!
Бегает вторая рота, первая рота бегает, третья, весь батальон днем и ночью бегает. И соседи из четвертого батальона бегают, и оттуда сплошной мат несется. А после полевых занятий, вместо отдыха:
- Каждый из вас обязан знать не только свое оружие, но и все ротное вооружение, показываю… Понятно? Приступили…..
Сборка, разборка автомата, пулемета, АГСа, ручного гранатомета, миномета. Учитесь мальчики, учитесь, никто не знает когда вам это пригодится, может. Никто не знает, когда нас начнут на операции посылать. Учись! Глазки у тебя слипаются воин? Спатиньки хочешь? Спать дома будешь, если доживешь. А вот чтобы дожил:
- Упор лежа принять! Отжался на кулачках тридцать раз. Ну, как взбодрился? Продолжаем изучать материальную часть…..
Обед. Валит к столам мой взвод, так есть хотят, аж руки трясутся. Только уселись, как:
- Взвод встать! Вы это почему руки не помыли? По желтухе соскучились? Выходи строится! - с ненавистью смотрят на меня бойцы, - Мыть руки бегооом… марш! Еще раз увижу грязные руки и морды, так вместо обеда мыться станете, а вместо хлеба мыло жрать заставлю!
Сбегали и умылись, а потом не едят, заглатывают пищу бойцы, по уставу тридцать минут на прием пищи отводится, за пять минут всю еду смололи мои солдатики, на столе шаром покати, только моя порция нетронутой стоит. Давлю фасон, ем не спеша тщательно пережевывая пишу. Порция у меня в котелке особенная - дембельская. Мало нас старослужащих в батальоне, а повара нас больше офицеров боятся, вот и имели мы самый большой кусок хлеба, самый большой кусок масла, да почти все мясо из того что на кухне было. А вот этот пацан что напротив меня сидит, господи да какой же он голодный, так глазами мою порцию и ест, да челюсти непроизвольно двигаются. Точь в точь как я в учебке. Ешь солдат, пододвигаю ему свой котелок, хлеб, масло.
- А вы товарищ сержант?
- Сынок! Дедушка себе покушать всегда найдет. Ешь!
Ест, за ушами трещит как ест. Покушал солдатик? Взвод выходи строится!
Стоят в строю не наевшиеся солдаты, я того кто мою порцию смолотил вызываю, перед строем ставлю, и бью со всей силы, ногой в живот. Блюет солдат, вся пища из него вылезла.
- Ты, почему паскуда, с товарищами по взводу не поделился? В бою, что так - же будешь только о своем желудке думать? Руками солдат, руками всю рвоту убрал, а если еще раз увижу, что ты один жрешь, то не взыщи…. Искалечу! Всем все понятно? А раз понятно то: "Взвооод бегом марш!"
Ночной учебный марш - бросок, в горах, по пояс в снегу, с полной выкладкой. Вперед! Через часок падает один, подхожу к нему:
- Встать! Пошел!
- Не могу я, мамочка моя родненькая, сил у меня больше нет, - плачет солдатик, а слезы на ледяном ветру замерзают.
Нет тут мамы, мальчик, а есть я твой командир, я тебе и за маму и за папу…, а еще солдат, я за твою жизнь, перед своей совестью отвечаю, выучить я тебя должен, чтобы не погиб ты в первом же бою… Вот потому и кричу тебе:
- А вот он может, - рядом еще один воин стоит, качается, но не падает, - А вот он, он, - поочередно показываю пальцем на солдат окружившего нас взвода, - Почему они могут, а ты нет? Они что тебя засранца тащить должны? А ну встать! Под такую мать! Пошел!!!
И бью мальчишку, бью до тех пор, пока он не встает и пошатываясь не идет дальше. Вперед взвод, вперед.
Жестоко? Да! Не по уставу? Да! А может ты сержант хамская твоя морда просто от власти одурел? Может ты, тварь этакая, издеваешься над детьми, которые под твою команду попали? Нет. Не издевался я над своими пацанами, учил, как мог. Судите как хотите. Вот только… только не было в моем взводе раненых и убитых, не было. И совесть моя… Да ладно, что там говорить. Вперед взвод, вперед! Многому нам еще надо научится мальчики, многому, а времени чуть-чуть осталось. Скоро нам на боевые, уже приказ комбриг получил, перекрыть горные тропы и перевалы, а до Пакистана, если по прямой всего пятьдесят километров. Идут оттуда духи, нас да наших товарищей убивать. Так, что вперед взвод, вперед, буду вас учить, как могу, и всему что сам знаю. Вперед мальчики, вперед родные, скоро привыкните, легче станет.
Тактика, огневая, физическая подготовка, и снова и снова и без отдыха, каждый день, до упора, до рвоты, до полного изнеможения.
- Товарищ сержант! Такие действия уставом не предусмотрены, - это мне на тактических занятиях, делает замечание вновь прибывший командир первого взвода.
Из Московского ВОКУ он. Не любят выпускников этого училища в армии. За выпендрёж не любят, за то что москвичи, за то что у каждого второго папа генерал. За то что почти у каждого "лапа мохнатая" в штабе. Каждому из них еще придется доказать, что нормальный он парень и можно ему верить. Смотрю я на по-строевому подтянутого высокого летёху и презрительно усмехаюсь.
Ты кто такой? Щегол малохольный, шнурок, разэтакий чтоб мне замечания делать!? Для меня один среди офицеров авторитет есть, это ротный, он свое право замечания мне делать, в горах заработал, когда взводным моим был. Рядом мы год отвоевали. А ты… да я тебя чмо московское в упор не вижу! Забил я на тебя! Отзываю лейтенанта в сторону, чтоб солдаты не слышали:
- Ты летеха, жить хочешь? - тихонько ему шепчу, - ты кого учишь? По уставам твоим нас всех перестреляют. Тебя первого. Тебе еще самому учится надо, а вот когда твой взвод без потерь духов будет мочить, вот тогда свой рот и открывай… А пока цыц!
То бледнеет офицерик, то краснеет, кулачки сжимает вот- вот бросится. Давай попробуй, вот как ахну прикладом тебе в грудину, так и улетишь. Но сумел он гонор свой перебороть, смолчал, только зубки заскрипели, и жаловаться на упадок воинской дисциплины не побежал. Будет из тебя толк парень, будут тебя солдаты не только за звездочки офицерские уважать, все будет, только потом. А пока ты только после училища, да от молодой жены сюда прибыл, а тут необученные и пока бестолковые солдаты, да наглые никого не признающие дембеля сержанты, вот так ты свою службу и начал товарищ лейтенант. Ничего обстреляешься, обвыкнешь, и любого на место поставить сможешь, и здесь и в любой другой части и в любое время…. Больше после службы в 56-й, тебе уже никто "цыц" сказать не посмеет.
- Ой, товарищ сержант, а это что? - показывает мне мелкое насекомое солдатик, из Москвы он призван, а москвичам в армии больше всех достается.
После отбоя отдыхает рота в жарко натопленной палатке. Сидят на койках бойцы и почесываются.
- Вошка это, гвардеец, вошка… - а сам за его реакцией с интересом смотрю.
- Да вы что?! Так надо же дезинфекцию делать, белье, форму все менять! - с брезгливым ужасом на лице кричит пацан.
- Делай, меняй, - соглашаюсь я.
- А как? - чувствует подвох столичный мальчик и маменький сыночек, боится впросак попасть.
- Комбригу доложи, он в штаб армии сообщит, оттуда в Генеральный штаб доклад отправят, дескать, завелись у рядового второй роты вши, надо тревогу бить, да все им менять.
Всего то месяц с небольшим прослужил солдатик, а штабам уже не верит. Мнется, но спрашивает:
- Что же делать?
- Достань бачок, всю форму и белье прокипяти, вот тебе на два - три дня и полегчает. А сам сегодня голый ложись. Смены то у тебя нет?
- Так не просохнет до утра одежда, как же я голый то буду? Или вы меня от занятий освободите?
- Ничего страшного, ты же десантник, ты же гвардеец, мокрую одежду оденешь, пока на тактике будешь бегать, она на тебе и высохнет.
Кипятили форму, кипятили белье, потом на бегу одежду на себе сушили, сами каждый день ледяной водой мылись, закалились, а вот вошек так и не вывели.
- Товарищ сержант, у меня голова болит и тошнит, - заявляет мне на утреннем построении боец из второго отделения.
Смотрю, нет, не симулирует солдатик, лоб горячий, вид грустнее обычного. Достаю из личной аптечки таблетки, одна - аспирин, вторая - активированный уголь. Лечись. И в строй бегом.
- Я же болею! - удивляется солдатик, - мне лежать надо, постельный режим соблюдать.
Мама у него врач, вот умных словечек и нахватался.
- В армии воин, нет больных, а есть живые и мертвые. Ясно?
- Так точно, - с тоской отвечает юный больной воин, - Ясно.
Ничего побегал по снегу, пропотел, на ночь я ему горячего чая дал и еще одну таблетку аспирина. Утром встал бодрый, здоровый и веселый. Вот так мы простуды всякие лечили, быстро и эффективно, кстати, сами также лечились.
Строевой подготовкой почти не занимались, да ну ее на хер! Умеют в строю стоять, выход из строя сделать, в ногу ходить и достаточно. В горах не строевым шагом ходят. Уставам не учили, на кой они спрашивается нужны, уставом от пули не заградишься. Общепринятых армейских приколов типа "сорок пять секунд отбой!" тоже не устаивали, зачем? и так пацаны за день намотаются. Матом по службе конечно крыли, но специально ни над кем ни издевались, не оскорбляли. Вечером в палатке перед сном встанет по стойке "смирно" на табурет один "шнурок" с выражением прочитает:
Дембель стал на день короче
Дембелям спокойной ночи…
Вот и вся "дедовщина". Физподготовкой в личное время заставляли заниматься, это было. Пресс покачать, мышцы спины натренировать, общую выносливость развить, все требовали делать. Так ведь надо это, иначе сдохнет солдат в горах. Как без тренажеров мышцы подкачать? Ствол миномета это штанга, опорная плита миномета это тренажер для мышц спины и ног. Табурет - для упражнений на пресс, отжимание от пола для укрепления рук и общей выносливости. Спинка кровати второго яруса, вместо перекладины. Вот вам и все тренажеры, ну и бег естественно. Не простой бег, а такой когда в РД насуют по два боекомплекта, общим весом под сорок кило и бегом марш. За три недели службы все солдаты как усохли. А уж жрать то хотели, ну как волки зимой, иль как десантники всегда. Хочешь жрать солдат? Пайки с которой еще и на складе и на кухни уворуют, тебе не хватает? А вот это милый второй этап обучения. Во-первых запомни, никто о тебе заботится не собирается, во-вторых… хочешь жрать так добудь еду. Как? Смекалку солдат прояви, где есть еда вот туда и иди, вот за такую отлучку, тебя ругать не буду, зато если попадешься, получишь трендюлей по полной программе. Вы поняли товарищ солдат?
Для начала бойцы по мелочи с батальонной кухни все тырили. Там буханка с хлебом, здесь грамм триста маслица, тут кусок мяса, а уж потом:
- Я знаю товарищ старший лейтенант что это ваши бандиты, ограбили продовольственный склад, - бесится зам по тылу.
Идет в штабе бригады дознание. Вызваны, командир второй роты, командиры взводов и начальник караула. В тот день в декабре наша рота несла караул, я как раз начкаром был. В числе объектов подлежащих охране был и продовольственный склад. Надежные бункеры отрыть не успели, все имущество в палатках, а часовые вечно голодные молодые солдаты.
- Твои мерзавцы, - орет лиловый от злобы майор, командиру роты, - вынесли все доппайки, чем я спрашивается теперь офицеров кормить буду?
Затем поворачивается в мою сторону майор, кричит:
- Сержант! Признавайся! Мерзавец я из тебя всю душу вытрясу…
Признаваться? Нашел дурака! Все печати и пломбы целы. Мы взяли? А ты докажи!
- Товарищ майор, - с болью, с мукой несправедливо обвиненного человека, отвечаю я, - часовые тут не причем. На складе круглосуточно дежурили ваши подчиненные…
Что майор съел? Твои подчиненные бросили ночью склад, а мои часовые не растерялись.
- Разберитесь майор в конце то концов со своими кладовщиками! - возмущается начальник штаба бригады, - вы сами просили, разрешить внутренний караул на складах, я такой приказ издал. Где же был ваш караул?!
Тот караул товарищ майор, прихватив ящик тушенки свалил пить брагу на день рожденье писаря особого отдела. Утром только вернулись. А как пропажу обнаружили так хай и подняли. Но докладывать я вам об этом не собираюсь. Сами разбирайтесь, а наше дело маленькое: пост принял; пост сдал.
Дознание нас не уличило, зато уже вечером после смены караула в расположении роты П*** вывел меня за палатки и:
- Ты что совсем обнаглел? - зашипел сжимая кулаки он, - я тебе не дам офицеров голодными оставлять. Где доппайки?
- Там где и положено на складе, только в другой палатке, там где старые сапоги хранятся, - спокойно глядя на перекосившееся от возмущение лицо П***, отвечаю я, - их эти сучары сами там спрятали. Мои бойцы видели как они вечером втихоря ящики переносили, а вот уж оттуда ребята из них всего три ящика взяли: один со сгущенкой и два с тушенкой. А эти пи…сы теперь всё на нас навешать хотят.
- Да? - П*** чуть опешил, спросил, - Верно? - злобно матернулся, быстро решил, - Пойду и начальнику штаба доложу, я им б…м покажу как офицеров голодом морить…
Пропавшие ящики с доппайками в тот же вечер нашли, а кладовщик в дурака играл: "ой забыл что убрал, ой инвентаризацию не провел, ой не подумал, виноват исправлюсь". Про три пропавших ящика он уже и не заикался. Сильно забывчивого кладовщика отмудохали товарищи офицеры и перевели служить в четвертый батальон, а мой взвод досыта пожрал. Дристали они правда потом с денёк, но ничего, это дело житейское, уж лучше от обильной и жирной пищи животами пострадать, чем чахнуть с голодухи. Вот как учатся воины боевой науке, не по дням, а по часам постигают военное дело, все влёт ловят. Одно слово молодцы! А кто их учил? Вот то-то и оно.
Уже дома участь в институте, я с искренним изумлением узнал, что точно такой же методики в обучении бойцов придерживались спартанцы. Там тоже молодых воинов в качестве боевой подготовке поощряли самостоятельно добывать пищу. Не верите? А вы первоисточники по истории древнего мира прочитайте, там об этом черным по белому написано. Так что ж это значит мои ребята вроде спартанцев были? Путь это и нескромно, но я считаю, что десантники с нашей бригады пошустрее были. Спартанцев с детства к военной службе готовили, а мои ребятки только второй месяц как от мамкиных юбок оторвались и службу тащить стали. И потом вы вот только послушайте:.
Приходит рота с тактики, личный состав весь вымотанный, замерзший, мокрый, солдатня злая до чертиков. Мечтаем согреться и обсушиться Вваливаемся в палатки, а там холодина. Продрогший дневальный в шинели стоит и чуть не плачет, не смог растопить чугунную печку, не горит мокрый уголь, нет дров на растопку. Палатка промерзла, а дневальный потупив голову и виновато шмыгая носом готов принять заслуженную кару. Его сразу вся рота растерзать готова. А пацан дневальный с отделения Лёхи. Стал быть Лёхе судить его и карать.
- Смотри, - показывает расстроенному мальчику Лёха и достает из лотка с минами дополнительный минометный заряд: промасленный бумажный сверток с порохом.
Разрывает колечко заряда и порох в печку на мокрый уголь высыпает, штык - ножом вскрывает патронный ящик, два цинка с патронами отбрасывает, сухие дощечки ящика расщепляет на растопку, промасленную всю в крапинках пороха бумажку поджигает и… через полчаса печка вся малиновая от жара, по палатке теплый воздух волнами гуляет. Все уже разделись до белья, верхняя одежда сушится, скоро ужин, благодать.
- А вот теперь, - сурово объявляет Лёха счастливому пацану дневальному, - Запомни! Еще раз будет печка холодной, я тебя урою. Понял?
Могут спартанцы, лютой зимой в чужих горах одними щитами и мечами огонь развести? Нет! По крайней мере мне из истории такие случаи неизвестны. А вот наши ребята запросто сумеют военное снаряжение не по назначению использовать, так сказать при острой нужде "перекуют мечи на орала". А печки у нас в палатке с тех пор жару достаточно давали.
В конце декабря пообвыкли ребята, приноровились, кое-чему выучились, пора образование солдатское заканчивать, пора вам ребята крови и пороха понюхать.
Первый выход он учебный был, вот только солдатики об этом не знали, было решено по кишлакам, что рядом располагались, маршем пройти, как говорится себя показать и на них посмотреть. Учебный то он учебный, но в Афгане никогда не знаешь когда и на кого напорешься. Поэтому собирались, как на боевую операцию, боеприпасы, пайки, разбивка бойцов по боевым группам, все как положено.
- Родной! Ты зачем сухпаек выкинул, а в РД патронов и гранат напихал?
- Товарищ сержант, так вдруг не хватит! Что же мы без патронов делать будем?
Мне смешно, а воин серьезный такой. Видит воин кровавый бой, вот кончились у взвода боеприпасы, а враг все ближе и ближе, и он достает предусмотрительно захваченные лишние патроны и гранаты, и спасает весь взвод. Со слезами на глазах благодарит его товарищ сержант, "спасибо солдат" - говорит ему ротный, к ордену его представляют, и все им восхищаются. Боже ж ты мой, ну какие это знакомые симптомы, а раз так то неси мальчик свои патроны, неси, следующий раз, ты их выкинешь, а наберешь хлеба и консервов.