Меня в покое сейчас оставь.
Свой взор на других обрати.
Разными стали наши пути.
Со мною тебе не быть.
Есть кое-что любопытное. Долгое время с Королевским театром был связан швейцарец Иоганн Якоб Хайдеггер. Он был управляющим с 1713 года, а потом управлял театром вместе с Генделем, с 1729 года вплоть до своей отставки в 1734 году. В 1744 году он купил дом номер 4 - один из четырех очень красивых домов на улице Фрейлин в Ричмонде, Саррей, построенных по приказанию Георга II, тогда еще принца Уэльского, для фрейлин его жены. Фрески, которыми украшен интерьер его дома, Хайдеггер заказал Антонио Джолли, художнику-декоратору Королевского театра (ученику Паннини и последователю Каналетто). Входная дверь открывается непосредственно в лучшую комнату дома, где находятся одиннадцать швейцарских и итальянских пейзажей, написанных маслом на сосновых стенах, а над дверью, ведущей из этой комнаты в заднюю часть дома, изображена раскрытая книга с записью музыки, обрамленная акантом - символом бессмертия. Книга раскрыта на "Per pieta bei idol mio". Нотный стан предназначен только для сопрано, слова и мелодия доходят лишь до "il ciel mi", а для "fa" места уже не хватило. Чтобы было видно зрителям снизу, с пола, ноты и слова пришлось изобразить довольно крупно. Это была самая популярная из арий Сен-Жермена, та самая, про которую Берни сообщает нам, что ее требовали петь на бис каждый вечер. И вполне понятно желание ушедшего на покой управляющего оперой любоваться арией на одной из стен своего дома. Однако любопытно то, что театр, где эта ария исполнялась, был не его собственным, Королевским, а его соперник поменьше, расположенный напротив Малый театр.
Что представлял собой тот Лондон, которому Сен-Жермен адресовал свою музыку? В национальном искусстве был период безвременья. Поп и Свифт только что умерли. Джеймс Томпсон скончается в следующем году. Элегия Грэя еще не была написана, не вошла в моду ни одна из меланхолических уединенных школ. В истории поэзии - тоже пустота. В живописи было почти так же: Неллер умер, Гейнсборо был еще подростком. Пока это был еще Лондон Хогарта, Лондон, о котором Сэмюэл Джонсон написал: "Когда человек устал от Лондона, он устал от жизни". Сен-Жермен жил в Сент-Мэри-Экс, в Сити, у доктора Абрахама Гомеса Эргаса, иначе - Лакура. Люди типа Джонсона, жившие в менее комфортабельных условиях или просто желавшие встретиться с друзьями, проводили по полдня в кофейнях, из которых стоит особо отметить четыре, где собиралась интеллектуальная и артистическая публика.
В драматическом театре господствовала большая серия возобновленных Гарриком постановок пьес Шекспира, с их великолепными декорациями; прошло лишь несколько лет с того момента, когда новое открытие Барда было отмечено установкой монумента в его честь в Вестминстерском аббатстве. Но главным развлечением столицы была музыка, то есть, можно сказать, главным образом опера. С тех пор как Гендель отказался от своего состязания с итальянцами в этой области, поменяв театральные подмостки на духовную музыку, теперь, даже более, чем раньше, это была Итальянская опера, и не только итальянская опера в Королевском театре. Георг II был покровителем Генделя, которому он заказал сочинение гимнов для своей коронации. Фредерик Льюис, принц Уэльский, во многом противоположность своего отца, оказывал всемерную поддержку итальянским музыкантам. Он устраивал музыкальные вечера на улице Албермарл и в Клайвдене, и появлялись крупные салоны, хозяйки которых устраивали у себя в гостиных музыкальные вечера, как, например, в настоящее время граф и графиня Харвуд.
Берни добавляет к своему рассказу, приведенному выше:
"Что касается этих элегантных частных концертов, которые сейчас (1789 г.) часто даются знатными и незнатными дворянами в своих домах, то в то время они едва были известны. Первый, который я могу вспомнить, был у леди Браун, под руководством графа Сен-Жермена. Сама хозяйка отличалась упорной неприязнью к Генделю и покровительствовала вообще всем иностранным музыкантам, особенно нового итальянского направления; она была одной из первых светских женщин, следовавших моде, которая имела смелость, подвергая риску стекла своих окон, устраивать концерты воскресными вечерами".
Интересно отметить, что Сен-Жермен участвовал не как простой исполнитель, а как руководитель.
Статьи в газетах упоминают об образной музыкальной терминологии в его разговоре, а также о том, как он однажды появился на музыкальном вечере у леди Тауншенд в ее доме на площади Гровенор, заткнув пальцами уши, из-за шума, который устроили при выгрузке доставленного к ее дому угля. Можно заметить, что этот рассказ подозрительно напоминает случай, рассказываемый о Рамо, это похоже на нечто вроде шаблонной истории, которую рассказывают о композиторах. Но ссылка на леди Тауншенд интересна, так как она и ее муж принадлежали к кругу принца Уэльского Фредерика, и их часто приглашали в его загородную резиденцию Клайвден, огромный дом в Букингемшире, а также на его лондонские музыкальные вечера в дом лорда Грэнтхема на улице Албермарл. Возможно, что именно через леди Тауншенд Сен-Жермен познакомился с принцем Уэльским и возбудил у него любопытство. Вероятно, Тауншенды как-то раз, отправляясь на один из музыкальных вечеров у принца, взяли с собой Сен-Жермена.
Формировалась особая салонная музыкально-поэтическая культура, и попытки Сен-Жермена писать аккомпанемент к английским стихам доставили большую радость хозяйкам английских салонов.
"Дева, созданная для любви и для меня", пьеса, положенная на музыку графом Сен-Жерменом", появилась в издательстве Уолша без даты. Сотрудник каталога Британского музея сообщил приблизительную дату - 1745 год, тогда как еще одна публикация того же произведения, тем же издателем, но озаглавленная просто "Новая песня, положенная на музыку графом Сен-Жерменом", внесена в каталог по своей первой строке "О wouldst thou know what sacred charms" и датирована около 1747 года. На самом деле я сомневаюсь, предшествовала ли какая-то из них публикации в "The London Magazine" за январь 1747 года, за которой последовала перепечатка в "The Gentleman’s Magazine" в сентябре 1747 года. Слова ее таковы:
О wouldst thou know what kind of charms
This destines heart of mine alarms;
What kind of nymph the Heav’ns decree
The maid that’s made for love and me.Who joys tohear the sigh sincere,
Who melts to see the tender tear,
From each ungentle passion free,
О be the maid that’s made for me.Whose heart with gen’rous friendship glows,
Who feels the blessings she bestows,
Gentle to all but kind to me,
Be such the maid that’s made for me.
Whose simple thoughts, devoid of art,
are all the natives of her heart,
A gentle train from falsehood free,
Be such the maid that’s made for me.Avaunt! ye light coquets retire,
Where flatt’ring fops around admire.
Unmov’d your tinselcharms I see,
More guenuine beauties are for me.
О, сколько я видел фальшивых чар!
От них в моем сердце чад и угар.
Кого же теперь небеса мне шлют?
Какую нимфу я встречу тут?Пусть она любит искренность грез.
Пусть не стесняется чистых слез.
Но пусть боится огня страстей,
Вот кто мне нужен - скажите ей!Та, чье сердце готово в любви
Раны другого взять, как свои,
Та, для которой весь мир - семья,
Знай, что желанная ты моя.Если бесхитростна в мыслях ты,
Если рождаются от красоты
Эти мысли в сердце твоем,
То для тебя построен мой дом.А вы, кокетки, подите прочь.
Какая из вас не обмана дочь?
Меня обманом не ослепить.
Только невинной со мной и быть.
В одиночных листах инфолио, опубликованных Уолшем, слова "what kind of charms" (что за чары) заменены на "her sacred charms" (ее святые чары), что говорит об исправлении, сделанном, так как было замечено, что "kind of" повторяется двумя строками ниже. Однако, если оно должно стоять перед "nymph", то что-то другое нужно поставить перед "charms". Если идея была именно такова, то листы Уолша, в обоих изданиях, вышли уже после журнальных публикаций.
Музыка имеет размер 3/4. Ключевой знак си бемоль, но настойчивость, с которой перед ля появляется бемоль, и структура пьесы в целом привели меня к ощущению, что она написана в ми бемоль мажоре. В "Интерпретации старинной музыки" Роберта Донингтона я нашла, возможно, подходящий отрывок: "В музыке барокко знак при ключе часто может иметь на один диез или один бемоль меньше, чем требуется, при этом недостаток впоследствии исправляется с помощью случайных знаков альтерации на протяжении всей пьесы, по мере необходимости. Это остаток записи по тональностям…" Я написала профессору Донингтону, выслав ему фотостат фотокопии, полученной мною из Британского музея, по которой я играла это произведение, и спросила, было ли это примером такого случая. Его ответ подтвердил мое суждение: "Ключевой знак - ми бемоль".
Однако кто же автор слов? Написаны ли они, как и музыка, Сен-Жерменом? Во всех четырех публикациях поэмы в Лондоне, которые мы обнаружили, две в литературных журналах и две в музыкальном издательстве Уолша, никакого другого имени, кроме имени Сен-Жермена, в связи с ними не упоминается.
Однако позднее появился вариант стихотворения, уже без музыки, в сборнике "Стихотворения на особые случаи", вышедшем в издательстве Роберта и Эндрью Фоулис (Глазго, 1748). Этот сборник был опубликован без каких-либо сведений об авторах, и позже его стали считать первым изданием стихов шотландского поэта Уильяма Гамильтона. Он встал на сторону Претендента в восстании 1745 года и поэтому был вынужден бежать из страны. Анонимное предисловие, предсказывающее возвращение поэта в родную землю и появление "более совершенного издания", датировано 21 декабря 1748 годом, поэтому, вероятно, печатание книги началось только в следующем году. По-видимому, стихотворения для сборника были собраны друзьями Гамильтона, из опубликованных и неопубликованных источников, без его согласия, - ему даже не сообщили. Хотя намерения их были добрыми, однако они могли допустить ошибки в установлении авторства. Было отмечено, что одно из стихотворений в сборнике "Летите, жалобные звуки", хотя оно и перешло во все следующие издания произведений Гамильтона, появилось с датой 4 ноября 1747 года в "Манускриптах Королевского общества" Хьюма в Эдинбурге (см.: Жизнь и переписка Дэвида Хьюма. Эдинбург, 1846. С. 227) и, следовательно, это наводило на мысль, что автором его должен считаться Хьюм. Если его включили в "Стихотворения на особые случаи" по ошибке, то же могло случиться и со стихотворением Сен-Жермена. Второе издание "Стихотворений на особые случаи" появилось в 1749 году и содержало исправления к некоторым стихам, которые Гамильтон сделал на копии первого издания, с экслибрисом Эндрю Льюмисдена. Имя Гамильтона все еще не появляется, но уже есть его портрет, говорящий об его авторстве всего сборника в целом.
Я написала в университет Эдинбурга о том, что хотела бы связаться со знатоками шотландской поэзии того периода, и профессор Дэвид Дейчиз, возглавляющий отделение английской филологии, написал по интересующему меня вопросу доктору Томасу Кроуфорду, с Английского отделения университета в Абердине. Доктор Кроуфорд ответил мне, что в ходе проведенных им исследований источников стихов Роберта Бернса он составил каталог, как он надеялся, первых строчек всех стихов в сборниках песен (с музыкой или без нее), опубликованных в Шотландии в период 1662–1785 годов. "Woulds thou know her sacred charms" появилась, без музыки, в песеннике "Чародей" (Эдинбург, 1744), без имени автора или композитора, однако с указанием, что она должна быть спета на мотив песни "Swains I scom", которая ей предшествовала и с которой, похоже, она составляла пару, так как песенка "Swains I scom", тоже анонимная, была представлена как бы от имени дамы, мечтающей о мужественном человеке. Издателем "Чародея" был некий Йэр, который ограбил Уолша и другие английские песенники совершенно бессовестно". О "Стихотворениях на особые случаи" (Глазго, 1748) доктор Кроуфорд написал так: имея в виду то, что сборник был составлен без его (Гамильтона) согласия, из рукописных списков, ходивших по Эдинбургу в это время… "возможно, что одна или несколько песен вообще написаны не Гамильтоном".
Хотя Уолш и был издателем Сен-Жермена, текст в "Чародее" тот же самый, что в "Wouldst thou know" варианта Глазго, так что, по-моему, источник был ограблен. "Swains I scom" не появляется ни в одном из изданий стихов Гамильтона, однако "The Scots Magazine" за февраль 1751 года напечатал ответ на "Wouldst thou know", как бы от имени дамы, подписавшейся "Глазго", в котором перечисляются качества, ожидаемые ею от мужчины, и это напоминало ответ на ответ, подписанный "Эдинбург". Гамильтон к тому времени вернулся в Шотландию, и если он написал ответ, подписанный "Эдинбург", то это можно было бы считать молчаливым согласием с приписываемым ему авторством "Wouldst thou know", но хотя он и мог написать отрывок, подписанный "Эдинбург", однако доказательств того, что он это сделал, нет. В 1754 году Гамильтон умер, и когда шесть лет спустя появился сборник "Стихотворения на особые случаи" Уильяма Гамильтона из Бангура (Эдинбург, 1760) с краткой биографией поэта, то в нем была опубликована "Wouldst thou know", и точно так же позднее она появилась в "Поэтических творениях Уильяма Гамильтона", изд. Томаса Паркса (Лондон, 1805). Так эта песня вошла в его признанные сочинения. И все же, кто ее сочинил - он или Сен-Жермен? Исследования тех более ранних публикаций, которые мне посоветовал доктор Кроуфорд, дало отрицательный результат, но существует ли возможность, что это действительно было стихотворение Гамильтона, которое еще до его бегства на континент уже разошлось в рукописи, и что кто-то дал рукописный экземпляр Сен-Жермену, и он положил это стихотворение на музыку и передал для первой публикации в сборнике его музыкальных произведений?
Существует лишь одна биография шотландского поэта, это "Уильям Гамильтон из Бангура", Нельсона С. Бушнелла (Абердин, 1957). В нем нет упоминания о Сен-Жермене, причем самое раннее издание "Wouldst thou know", известное доктору Бушнеллу, было в "Стихотворениях на особые случаи" (Глазго, 1748). Однако на стр. 66 он упоминает "Wouldst thou know" как произведение, которое с трудом вписывается в жизнь Гамильтона. Очевидно, что это сочинение человека неженатого, а Гамильтон женился в 1743 году. Нет его и среди его произведений, вошедших в "Смесь к чаю", Аллена Рэмсея (Лондон, 1730), и, что еще более странно, оно не внесено в Рукописный Том Гамильтона, составленный им, когда он уже был немолодым человеком, в 1730–1739 годах, где Гамильтон перечислил все свои неопубликованные стихи. В промежутке между 1739 годом и своей женитьбой он путешествовал за границей, и маловероятно, что в это время он сочинил много стихов. Я написала доктору Бушнеллу, в Американский университет, рассказывая ему о музыкальном творчестве Сен-Жермена, и задала вопрос об авторстве положенных им на музыку стихов, но ответа не получила.
Давайте рассмотрим теперь различия между шотландской версией и текстом Сен-Жермена. В первом куплете шотландская версия опускает начальное "О": "Знала бы ты" ("Wouldst thou") вместо "О, знала б ты" ("О wouldst thou") и содержит, как и в тексте Уолша, "святые чары" ("sacred charms") вместо, как в лондонских журналах, "что за чары" ("kind of charms"). Во втором куплете можно прочесть "жаждет услышать" ("pants to hear") вместо "рад услышать" ("joys to hear"). Между вторым и третьим куплетами вставлен дополнительный куплет. В следующем куплете "whose heart" превращается в "whose soul". В четвертом куплете "простые мысли" ("simple thoughts") заменены на "искренние мысли" ("genuine thoughts"), а "милая череда" ("gentle train") на "простая череда" ("simple train"), в последнем куплете "льстивые щеголи" ("flatt’ring fops") становятся "блистательными щеголями" ("glittering fops"). Добавлен также заключительный куплет, который кажется чужеродным остальному, а окончание стихотворения "Изменится ли она, но возможно ли это? / Нет другой девы, созданной для меня" (Should she change, but can that be? /No other maid is made for me), по-видимому, подразумевает, что уже есть конкретная девушка, известная автору, которую я в жизни Сен-Жермена не обнаружила. Более того, будучи поэтом, я задавала себе вопрос, а по какой причине я бы внесла небольшие изменения в ранее написанные стихи? Почему бы мне показалось необходимым изменить "рад" ("joys") на "жаждет" ("pants") и "сердце" ("heart") на "душу" ("soul") - особенно учитывая, что по традиции, именно сердце пылает. Ответ в том, что дополнительный куплет, между вторым и третьим, содержит слова "радуется" (joys) и "сердце" (heart). Таким образом, у меня складывается впечатление, что этот добавочный куплет был вставлен во что-то, что было задумано без него, и наличие этой вставки требовало исключения "joys" и "hearts" из куплетов по обе стороны от нее. На этих основаниях я бы отдала стихотворному варианту Сен-Жермена, имеющему приоритет публикации, и приоритет сочинения.
Сен-Жермен в случае с "О wouldst thou" положил на музыку собственные стихи, однако иногда он писал также музыку к сочинениям других авторов, в частности, к двум лирическим стихотворениям английских поэтов. Существует публикация, которая, судя по ее заглавию, может показаться предназначенной стать первым номером в периодическом издании, хотя других выпусков не последовало: "Храм Аполлона, или Храм Муз, за апрель 1747 года, издание Общества джентльменов" (Лондон, напечатано для Общества, 1747). Считалось, что Обществом руководил Джеймс Освальд, шотландец из Эдинбурга, который переехал в Лондон и открыл музыкальный магазин на ближнем к церкви Св. Мартина-в-полях углу Сен-Мартинс Лейн. В магазине члены Общества встречались, по-видимому, для бесед на музыкальные темы. Первой песней в этой их первой (и единственной) публикации было положенное на музыку Сен-Жерменом стихотворение Эдмонда Уоллера, "Добровольный изгнанник". Начиная с середины семнадцатого века это было популярное произведение, которое часто перелагалось на музыку; среди тех, кто сочинил для нее музыку, были д-р Джон Болд и Джеймс Освальд. Новое переложение, сделанное Сен-Жерменом, было в фа мажоре, размер 3/4, amoroso, с Obbligato для немецкой флейты, транспонированным в соль. Другие песни в этом издании написаны Джеймсом Освальдом и Чарльзом Берни, а также несколькими менее известными авторами, и в нем есть еще одно сочинение Сен-Жермена - музыка к стихотворению Аарона Хилла "Нежная любовь, этот час будет мне другом", в ре мажоре, размером 4/4, moderato.