Все эти коллизии разворачивались в послесъездовский период постепенно, но драматизм их нарастал с каждым годом и месяцем. А сразу после XXVII съезда КПСС обстановка в партии и стране была приподнятой и творческой. Съезд выдвинул программу радикальных реформ под общей идеей ускорения развития социально-экономического развития общества. Эти реформы касались практически всех сторон жизни общества. Но довольно скоро выяснилось, что ускорить наше движение вперед, не осуществив глубоких преобразований, довольно сложно. Кроме того, существовали силы, которых вообще не интересовало ускорение движения нашей страны по пути научно-технического прогресса. Их больше привлекал слом существовавшей политической системы. Видимо, вектором приложения разнообразных сил и стало камуфлирующее слово "перестройка". Из него неясно было, что это такое, к чему приведут намечаемые довольно смутные обозначения сути перестройки. Само по себе слово в отечественном лексиконе ничего нового не представляло. Оно было в нашем обиходе в середине 50-х и 60-х годов, а может быть, и ранее. Хорошо помню, как приход Л. И. Брежнева потряс многие структуры управления страны и чиновники по этому поводу шутили: "Держись стойко - началась перестройка".
Это не смущало М. С. Горбачева, а может быть, он просто и не знал, что вся история послереволюционных преобразований в стране была по существу перестройкой. И слово было генсеком снова выпущено на волю теперь уже на официальном уровне. Медленно, сначала изредка, потом все чаще оно внедрялось в обиход, символизируя, видимо, глобальные преобразования в стране. Апробировать слово "перестройка" генсек начал в одной из своих начальных поездок по Сибири и Дальнему Востоку. Сначала пару раз он употребил его в выступлении во Владивостоке, где, кстати, обратил внимание на служившего в тех краях Д. Т. Язова. Затем широко характеризовал перестройку в стране в Хабаровске, хотя там он говорил о перестройке как ускорении социально-экономического развития общества.
Расшифровку понятия перестройки М. С. Горбачев давал на протяжении всего времени пребывания у власти. Основные позиции перестройки сформулировал А. Н. Яковлев. Трактовка эта постоянно менялась как по охвату сфер жизни общества, так и по времени. Когда результаты преобразований стали отдаляться, М. С. Горбачев выдвинул концепцию перестройки как процесса, который будет протекать в рамках определенного исторического периода. Наверное, такая формулировка была бы правомерна, если бы к тому времени в стране не оказались демонтированными многие ключевые конструкции, удерживающие общество от хаоса и неуправляемости. Народ, как и во времена Л. И. Брежнева, слышал слова, правда произносимые довольно внятно, но не имеющие обязательности и практического значения. Жизнь становилась хуже, самобичевание партии за прошлые грехи, неспособность улучшить положение дел отталкивали людей от КПСС, в которой они видели теперь средоточие всех зол. На фоне этого разложения властных структур начали выкристаллизовываться новые силы, которые громко и смело критиковали все прошлое и настоящее, правда не очень внятно предлагая пути выхода из кризиса. Обстановка была раскалена до белого каления. От перестройки до революции был всего один шаг. Требовался только повод. И он появился в августе 1991 года.
…В условиях нарастания трудностей в стране, конфронтации в обществе М. С. Горбачев ограничивает свои поездки по стране. Это становилось уже небезопасным, да и видеть разъяренные лица удовольствия мало. Круг его интересов все больше перемещается в сторону международных отношений и зарубежных визитов. Чем накален-нее была обстановка внутри страны, тем сильнее звучали величальные речи за ее пределами. На западе о действиях генсека-президента продолжали говорить только добрые слова, его встречали как кумира, сделавшего то, что не могли совершить никакие военные и иные силы. И эти добрые слова западных почитателей М. С. Горбачева стали весомой компенсацией за негативное отношение к нему в собственной стране. Правда, не только добрые слова…
Зарубежные визиты
"Опять гремят ключи, взвизгивает и скрежещет дверь, стучат каблуки: собираться с вещами и быстро в другую камеру. Идет обыск, проверяют все, что можно, чужие руки ощупывают одежду, вещи. Через час мы обживаем новую камеру. Те же темно-синие стены и такая же на них "шуба" из бетона, на которой не то что написать - к ней прислониться боязно, железные нары, приваренный к полу стол и тот же бессонный глазок, из которого идет постоянное наблюдение. Впрочем, ночью, когда нет начальства, молодые ребята часто резвятся, и я не могу заснуть из-за их хохота, споров, топания каблуков. Только обессилев, забываюсь на короткое время. Сон не идет.
Память перелопачивает все, что было в жизни. А было, пожалуй, одно - изнурительная, не знающая покоя работа по 14–16 часов в сутки, нередко включая и воскресенья. Субботы - всегда, воскресенья - как правило. Я работал, как паровоз, - тянул то, что по-хорошему должны были делать несколько человек. Зачем? Видел свой долг в этом и, конечно, хотел, чтобы страна быстрее пришла к процветанию. За эти годы я ничего не нажил и был нищ, как большинство прежних чиновников, и брал кредит, чтобы что-то купить. И когда подошел рынок, то понял, что придется идти не мне, так детям или внукам в наем к тем, кто оказался ловчее и умудрился нажить деньги, пока я участвовал в подготовке речей Горбачеву о переходе к социализму с человеческим лицом и коммунистической перспективой.
М. С. Горбачеву легче: у него валютные счета. Да и поездки за рубеж многое давали. А ездить он любил.
Еще будучи первым секретарем Ставропольского крайкома, Горбачев с супругой сумел посмотреть ряд европейских стран. Перейдя на работу в ЦК, первое время М. С. Горбачев организовывал свои визиты, как это было при поездке в Канаду, а в 1984 году - в Англию. Со временем наши послы старались сами заполучить восходящую звезду в то или иное государство. А когда началась перестройка, реализация политики нового мышления, миролюбивых инициатив, от приглашений не было отбоя. Активная внешнеполитическая деятельность требовала встреч лидеров различных государств.
За рубеж, как и по Союзу, Михаил Сергеевич практически всегда ездил с Раисой Максимовной. Задолго до поездки они начинали тщательно готовиться к вояжу. В первые годы перестройки решения о визите обговаривались на заседаниях Политбюро ЦК. Для этого участникам заседания, как правило, рассылались поступившие приглашения, мнение МИД и международного отдела ЦК о целесообразности поездки, о возможности достичь каких-то соглашений или начать процесс переговоров, которые в последующем смогут привести к перспективным практическим решениям.
На Политбюро ЦК выступал Горбачев, давал свою оценку возможным результатам визита, высказывались министр иностранных дел СССР, другие члены Политбюро. Следствием этого были решения о необходимости поездки. Различным организациям и органам давались поручения представить необходимые документы о политическом положении в той или иной стране, торгово-экономических контактах и возможных вопросах, которые могут возникнуть в результате поездки. Министерство обороны, КГБ, посольства, институты, которые занимались тем или иным государством, давали свои соображения по предстоящему визиту. Горбачев поручал заниматься этими проблемами одному из своих помощников - сначала А. М. Александрову-Агентову, а позже А. С. Черняеву и В. В. Шарапову, перед которыми ставилась задача обобщить материалы, договориться через МИД и посольства о программе поездки и возможных встречах с государственными деятелями, бизнесменами, учеными, представителями общественности.
Специально составлялась программа для Р. М. Горбачевой, которая встречалась, как правило, с деятелями науки, культуры, образования, посещала различные выставки, музеи, устраивала приемы сама и приглашалась другими на чай для различных бесед.
Это была очень хлопотная сторона визита, и часто в протоколе возникали неувязки, накладки, а то и явные проколы.
Серьезную подготовку поездки осуществляли протокольный отдел МИД, службы охраны. Они входили в контакт с соответствующими службами страны посещения и начинали сложную работу по обеспечению всех мероприятий визита: когда, где и кому присутствовать на встречах, кто будет охранять главу Советского Союза, поедет ли охрана с оружием, или всю безопасность берет на себя принимающая сторона. Эти вопросы обстоятельно обсуждались, утрясалась численность сопровождения. Но что было практически неизменным - это доставка в те страны наших автомашин, как правило "ЗИЛов", оборудованных специальной связью, позволяющей сноситься с Москвой практически из любого уголка мира. Машины эти были элегантны, довольно хорошо защищены и надежны. Хотя с точки зрения современного автомобилестроения они представляли позавчерашний день. На них стоял капризный двигатель, который имел "привычку" в самый ответственный момент глохнуть.
Во время одного из визитов Горбачева в США я был свидетелем, как американцы с интересом рассматривали наши "ЗИЛы" и, оставшись удовлетворенными внешним видом, спросили: это английская машина? Они с трудом верили, что перед ними советские автомобили, и долго качали головами, что можно было понять и так: ну, ну, заливайте, но мы-то не простаки. В ФРГ, правда, не сомневались, что это советские машины, особенно когда они не могли завестись сразу. Правда, охранники старались всячески преуменьшить неудачные старты "ЗИЛов", когда они случались, и говорили, что сильно жарко и бензин улетучивается, поэтому нужно время, чтобы прогнать горючее по системе. Иногда причины указывались и другие. Но в целом, хочу сказать, это достаточно красивые, хорошо отделанные внутри, прочные и мощные автомобили, способные противостоять если не танкам, то во всяком случае боевым машинам пехоты.
При подготовке визита много внимания уделялось не только документам, речам и выступлениям, хотя М. С. Горбачев тщательно, особенно первое время, относился к таким материалам, но и внешней атрибутике и имиджу. Загодя начинали заказываться новые костюмы в зависимости от географического расположения страны посещения. Шили их с учетом предстоящих мероприятий: темные - официальные, более светлые - для поездки. Тщательно подбиралась разнообразная обувь, галстуки, сорочки. Я уже говорил, что в этом отношении генсек-президент выглядел куда блистательнее тех, с кем он встречался, хотя я не уверен, что более скромная одежда на лидерах других стран не соответствовала тогдашним понятиям приличия. Да и не всякий руководитель согласится выглядеть как манекен. Незначительная небрежность придает куда более солидное впечатление, чем экстравагантные пиджаки, от которых еще отдает запахом утюга.
Особую заботу составляли наряды Раисы Максимовны. Она одевалась всегда довольно изящно, с большим вкусом, чем многие другие дамы. У нее был более обширный гардероб, и она не любила повторяться. Это относится, как правило, и к украшениям, хотя, как я заметил, в последнее время она украшала себя одними и теми же довольно массивными браслетами, серьгами и кольцами из белого металла. Очень удачно она подбирала обувь, которая приобреталась в западных магазинах. На ней были изящные шубки, другие меховые изделия. Трудно мне судить о том зверье, которое пошло на изготовление меховых нарядов, но все это выглядело роскошно. Хотя кому-то и могло казаться, что все украшения безумно дороги, но, видимо, они ошибаются, поскольку оклад генсека-президента всегда был невелик, и как Р. М. Горбачевой приходилось выкручиваться - известно только ей и Богу. Во всяком случае, в самолет загружалось большое количество чемоданов, коробок, специальных пакетов для хранения верхней одежды. И мне все время казалось, что Раиса Максимовна уезжает на долгие месяцы.
Другой заботой четы были подарки - официальные и личные. Для этого в ЦК КПСС существовала подарочная кладовая. Находилась она на третьем этаже главного здания и была набита всякой всячиной, прекрасной и дорогой, а по нынешним временам и просто бесценной, как сокровищница Али-Бабы. И чтобы попасть туда, нужна была лампа Аладдина. Первый раз привел меня знакомиться с этой кладовой Н. Е. Кручина и кто-то из его заместителей. Там хранились картины и скульптуры известных мастеров, великолепные шкатулки палехской школы, ручной работы инкрустированные тульские ружья, охотничьи наборы, сервизы авторские из фарфора, хрусталя, альбомы с редкими марками, множество часов - все, что делалось по спецзаказам в стране. Имелись там и ювелирные украшения, шкатулки, другие изделия из камня, в том числе полудрагоценного. Особое место занимали украшения из благородных металлов.
Внимательно приглядевшись ко всему этому, я обнаружил, что там есть и предметы из Гохрана, оставшиеся с брежневских времен. И я посоветовал Н. Е. Кручине отправить все, что "оттуда", обратно. Знаю точно, что серебряный самовар работы прошлого века и, кажется, чашки он впоследствии отправил в Гохран. Удивился я и тому, что большинство цодарков имело на редкость низкую цену. Никто никогда не делал переоценок, и золотые часы старинной работы могли стоить 30–50 рублей.
И вот в канун поездок Михаила Сергеевича за рубеж в одну из комнат, расположенную вблизи кабинета генсека и президента, работниками Управления делами выставлялись разнообразные образцы подарков лидерам зарубежных государств, их супругам, другим деятелям государств. Осматривать их всегда приходила чета. Они вместе разглядывали эти дары и подбирали, что было целесообразно вручить во время поездки. Это были поначалу очень длительные осмотры, с колебаниями и сомнениями. Потом дело пошло веселее. Горбачевы знали уже, что где находится и прямо говорили: нужно вот то-то и то-то или вот такой сервиз или набор. Как-то я, видя, что намечается подарить довольно дорогой по нынешним меркам подарок, спросил генсека: "А надо ли уж так тщательно отбирать все это? Ведь за рубежом существует практика сдачи подарков". Горбачев усмехнулся и сказал, что эта практика касается официальных подарков, а личные - дело другое.
Подарки преподносились не только официальным лицам, но и их супругам.
- Ну, мадам Тэтчер мы отобрали подарок, а ее веселому супругу подберите-ка что-нибудь в соответствии с его склонностями, - поручал М. С. Горбачев.
А склонности супруга "железной леди", как я понял, знали наши хозяйственники и с согласия генсека подбирали ему либо охотничий набор, состоящий из кинжала в серебряной оправе, серебряной с позолотой чарки, инкрустированного золотом топорика и, видимо, каких-то бутылок. Был для этого случая и мужской набор, куда входили лучшие отечественные водки, икра, крабы.
Подарки женам президентов и премьеров состояли из редчайших по красоте и исполнению хрустальных или фарфоровых наборов и сервизов в авторском исполнении, разнообразных украшений и поделок из ценных камней, великолепных и огромных по величине лаковых шкатулок палехской школы и многого, многого другого. Как-то Николай Ефимович Кручина рассказывал о предполагаемом личном подарке Р. Рейгану - шикарном кожаном седле, изготовленном в духе древних традиций шорников. Он отговаривал генсека от такого дара, говоря о его двусмысленном характере, но настоять на своем, по-моему, не мог.
Войдя в клуб великих правителей мира, М. С. Горбачев был этим чрезвычайно польщен. Он много рассказывал о нравах, привычках, слабостях и страстях президентов, премьер-министров, королей, давал характеристики им и их окружению, рассказывал забавные истории. Особенно он забавлялся пристрастием Р. Рейгана к российским поговоркам и анекдотам и все просил подобрать для президента какое-то пособие на этот счет. Любила давать характеристики дамам и Р. М. Горбачева. Из них можно было понять, что первые леди многих стран не всегда одеваются со вкусом и не в состоянии связно рассуждать о серьезных проблемах, особенно если речь заходила о политических системах различных стран. Не знаю, насколько это так, но и не верить супруге генсека-президента не могу, а что касается пробелов в их знаниях по философии, то даже уверен.
Во всей церемонии взаимного одаривания было много неясного и тайного. То, что дарила наша сторона и что получала в ответ, было большой тайной для парламента, не говоря уже о народе. Какие-то инстинкты продолжали эту древнюю практику задабривания друг друга, несмотря на новое мышление генсека. Сувениры получали практически все сопровождавшие генсека-президента. Ценность их была, разумеется, разная в зависимости от ранга: от брелка для ключей, часов, фотоаппаратов до того, что хранилось в большой тайне. Но сдавали их в казну, по-моему, только Н. Е. Кручина да я. Во всяком случае, когда потребовалась справка о том, что возвращали в кладовую после визитов за последние годы, не набралось и полдюжины имен.
Полагаю, что во многих странах к такого рода сувенирам относятся как к символам, и купеческого размаха там нет. Но чем беднее страна, тем дороже подарок она готовит. Мы в этом отношении "переплюнули" всех. Хотя должен сказать, что по сравнению с тем, что происходило при Брежневе, нынешние подарки обходятся народу все же дешевле…
Затем подготовка к визиту переходила в новую стадию. Зная программу, Р. М. Горбачева окуналась в литературу о стране посещения. Она смотрела кинофильмы этого государства, читала книги его классиков, изучала культуру, искусство, составляла представление о музеях, выставках и т. п. И когда мне изредка приходилось бывать вместе с ней, то я видел, с каким удовлетворением она рассказывает сопровождающим хозяевам об их стране, реликвиях, всяческих достопримечательностях. То ли из деликатности, то ли действительно от незнания хозяева внимательно ее слушали, изредка задавая вопросы. Хорошо это было или плохо - сказать трудно. Но лучше, чем когда многие гости с удивлением взирали на памятники культуры, впервые о них услышав.
Основное сделано. Формируется команда сопровождения, вернее, утверждается окончательно. Горбачевы любили брать с собой огромную свиту деятелей искусства, культуры, литературы, журналистов. Как правило, ездил и жизнеписатель четы Уралов, который снимал все на видеопленку. Список сопровождения начинал составляться А. С. Черняевым еще задолго до поездки. Обычно этот список делился на две части - ближайшее сопровождение и группа идеологического обеспечения и украшения визитеров. В первую группу включались члены делегации. Как правило, это были министр иностранных дел, представитель международного отдела ЦК, А. Н. Яковлев, кто-то из глав республик или Верховного Совета и наш посол. Кроме того, в группу входили и лица, помогающие Горбачеву, - это помощники и советники, личные стенографистки-машинистки, а также охрана во главе с Ю. С. Плехановым. Туда же включались и помощники членов официальной делегации, переводчики. Все эти лица, как правило, летели в самолете президента.