О том, что гулянье - это не просто прогулка по берегу пруда, вы, наверное, уже догадались. Но вот, чтобы все встало на свои места, более подробное описание гулянья в доме Бутурлиных 1 мая 1816 года. Оно проходило в Марьинской роще (не московской, а их собственной - бутурлинской) между Беседкой и Эрмитажем. Все время гулянья звучала музыка домашнего оркестра, крестьяне и крестьянки, одетые в лучшие наряды, водили хороводы для оживления пейзажа. Беседка на это время была "превращена в кондитерскую с мороженым, лимонадом, кофе и прочим". Это для гостей. Крестьян же угощали орехами и пряниками, что было дополнительным развлечением, особенно для детей.
Когда наступал вечер, праздник продолжался балом и фейерверком, как это бывало, например, в усадьбе Нарышкиных в селе Лопатино:
"В половине второго (ночи - авт.) танцы закончились, и господин Юшков подвел нас к окнам смотреть на приготовленный им великолепный фейерверк. Потом ужинали, а после ужина господин Юшков стал показывать фокусы, и они продолжались, вероятно, еще и после того, как в третьем часу мы поехали домой".
Но это у богатых и титулованных. Обычно же праздник заканчивался танцами под небольшой домашний оркестрик, иногда состоящий только из одного скрипача, что, впрочем, не мешало им именоваться "бальными вечерами". Деревенский бал отличался от столичных не только своими более скромными размерами и провинциальной манерой танцев, но и временными рамками: столичный бал заканчивался под утро, деревенский - в 9-10 часов вечера.
Очерк VII
Соседи
Визиты и гости - самая распространенная и самая показательная форма сословно-родственного общения в XVIII–XIX веках. Можно утверждать, не боясь ошибиться, что не костюм, не правильно поставленная речь и уж тем более не деньги определяли отношение к человеку в дворянском кругу, хотя все вышеперечисленное было важно. Но гораздо важнее было, принят или не принят он в обществе, в его широком (дворянском) и узком (родственном) кругах.
Понятие "быть принятым", отнюдь не эфемерное, а реально действующее, сейчас трудноуловимо, как бы полупрозрачно: какой-то контур мы различаем, но деталей разобрать нельзя. Встречали действительно "по одежке", то есть по статусу дворянина. Чичиков, прибитый ненастной ночью к дому Коробочки, использует слова "дворянин, матушка", как отзыв на пароль, а графу Нулину из пушкинской поэмы пропуском стал сломавшийся в дороге "барский" экипаж.
Гостеприимство для провинциальных дворян было делом обычным, если не сказать обязательным. Это и исполнение сословного долга, и может быть в большей мере - развлечение, своего рода бесплатное удовольствие светской беседы, поскольку еда своя, а всю работу делают слуги. Но проезжий погостил, да и уехал навсегда, а "быть принятым" в доме - дело совсем другое. Для этого как минимум надо быть известным хозяевам в качестве дворянина и порядочного человека. Лучшая рекомендация - родство, пусть самое дальнее и полумифическое. Признание родства означало нечто большее, чем кровную связь. Это и обещание помощи и поддержки, и гарантия общения на равных (или почти на равных, как может снисходительный вельможа общаться с бедным дальним родственником).
Другой способ установить близкие отношения - дружеские связи по службе (в одном полку, или департаменте) и учебе (только с начала XIX века, когда сложилась внятная система дворянского образования). И, наконец, близкое соседство земель (если оно не порождало хозяйственные споры и тяжбы) неминуемо вело к дружескому общению, а то и родственным связям через браки детей. Поскольку же земли помещика и его родни размещались в разных губерниях, то и круг "принятых в доме" был достаточно широк, надо было лишь "счесться" родством, знакомством, службой, соседством.
Поддержание этих корпоративно-родственных отношений имело большой смысл. В деревне - это круг равного общения, без которого помещик был обречен на прозябание в окружении слуг и приживальщиков. В столицах - это форма поддержки. Когда надо отдать детей в приличное учебное заведение, пристроить сына на службу, а дочь - замуж (а такие ситуации возникали постоянно, не говоря уж о смертях, разорениях, отставках и опалах), без участия родственников и знакомых, в особенности сановных, приближенных ко двору, обойтись было сложно. Наконец, в хозяйственных делах опора на родственников и приятелей давала определенную гарантию честного партнерства (хотя порой и иллюзорную).
Корпоративно-родственное общение требовало соблюдения определенных условностей. Казалось бы, какая разница: визит или гости? Садимся в линейку, едем к соседям, и - здравствуйте, пожалуйте за стол. А разница большая. Вот, например, какую ситуацию описал Н.Н. Муравьев-Карский. Во время короткого пребывания братьев Муравьевых в отцовском поместье они получили приглашение от нелюбимого и вечно пьяного дальнего родственника П.С. Муравьева, не принять которое не могли. Петр Семенович сделал все, чтобы братья у него погостили: угостил обедом под пение деревенских баб, устроил пляски после обеда, истопил для гостей баню и усиленно оставлял ночевать. То, что братья все же, несмотря на пьяных кучеров и прямой приказ хозяина не закладывать саней, уехали домой, превратило их посещение родственника в обычный визит, хотя и несколько затянувшийся. Между родственниками это могло означать только одно - они держат дистанцию и не признают близкого родства, выражая, таким образом, свою неприязнь, что и было подтверждено на следующий день, когда они, приняв повторное приглашение, пробыли в доме П.С. Муравьева всего полчаса.
Визит - действие светское, по своему происхождению городское. Это не что иное, как формальное исполнение своих родственных и служебно-внеслужебных обязанностей. Визит весь пронизан формальностями. Поскольку это всего лишь знак уважения, то длится он недолго - около часа. В условиях сельской неторопливой жизни визит может затянуться на сутки, но никак не дольше. Очень строго следили за числом и очередностью визитов: сколько раз ездили к вам, столько раз и вы должны съездить к соседу. Для визитов существовали специальные дни и сезоны. Для тех, кто в деревне жил безвыездно, главное время визитов - Рождество. Второй главный сезон - Пасха, если она не была слишком ранней и не попадала на конец марта - начала апреля - дорожную распутицу.
Само собой, визиты делались по приезде в деревню, причем по строго определенной форме: сначала посещают ближних и старших родственников, потом - дальних и младших, потом - соседей. Между соседями существовало неписаное, но строго соблюдаемое правило: младшие и нечиновные наносят визит первыми, старшие сначала принимают визиты, а потом их отдают. Не отдать визит - обида.
Определением, кто к кому и когда поедет, формальная сторона визита не заканчивалась, а только начиналась. Цель визита предписывала определенный костюм, по крайней мере, для дам: "Делая визит девушке, собирающейся выйти замуж, нужно быть в белом. В день именин кого-нибудь из членов семьи визитеры являются в цветном платье; посещая лицо, которое носит траур по родственнику, следует являться в черном". Столь же строго во время визита соблюдались неписанные правила поведения:
"Всякая приезжающая дама должна была проходить сквозь строй, подавая руку направо и налево стоящим мужчинам и целуя их в щеку; всякий мужчина обязан был сперва войти в гостиную и обойти всех сидящих дам, подходя к ручке каждой из них".
Разговор во время визита насыщен комплиментами и знаками внимания. Он не пустой, а символичный - надо вовремя и с нужным тактом произнести все необходимые формулы, выражающие почтение, приязнь и желание в дальнейшем продолжать знакомство. Когда же все необходимые формальности соблюдены и цель визита исчерпана - надо уезжать, чтобы пустота дальнейшего общения не была хозяевам в тягость.
Иное дело - гости. Они - изобретение деревенское, а значит, в них гораздо больше простоты и открытости. Начнем с того, что в гости приглашать не обязательно, к вам все равно приедут. А.Т. Болотов, возвращаясь с семьей со "сговора" (помолвки) у соседей, решил заехать на именины к своему родственнику. Оказалось, что тот со всеми своими гостями сам поехал в гости к соседу, куда Болотов и завернул, проведя время "очень весело".
Такой переезд из гостей в гости был очень распространен в то время, как и обычай внезапно нагрянуть к хозяевам, сделать сюрприз. Марта Вильмот, гостившая у княгини Дашковой, написала в одном из своих писем, как они с княгиней поехали на именины к Нарышкиным, в село Лопатино под Тарусой. Они застали там "множество гостей" - окрестных помещиков, хотя Нарышкины никого не приглашали. Не удивительно, что один из яростных критиков деревенской жизни Ю.А. Нелединский так описывает "прелести" усадьбы: "А еще деревенское удовольствие - любезные соседи! Пожалуют с 9 часов утра на целый день!"
Действительно, принимать гостей, пусть даже "запросто" было порой утомительно. Существует рассказ о том, как Римские-Корсаковы, к которым по воскресеньям съезжалось по 30 человек гостей, в конечном счете, были вынуждены переехать из своего любимого Боброва из-за того, что уже упоминавшийся у нас тульский и калужский наместник И.Н. Кречетников полюбил гостить у них каждую неделю, привозя с собой "всю городскую знать".
А если уж гостей приглашали, то уровень хозяйских забот о гостях повышался неизмеримо. Они высылали дворовых на крышу - глядеть, не едут ли гости, и встречали их потом "с большим парадом" - пушечным салютом, при въезде во двор, как это делал, например, А.Н. Муравьев, или пением хора "Вспомни, вспомни, мой любезный", как это делал отец С.Н. Глинки. В гости ездили почти тем же манером, что и из города в деревню. Княгиня Дашкова, например, отправляясь к соседям, высылала вперед экипаж "с поварами и кухонной утварью". Князь Гавриил Федорович Барятинский ездил в гости в нескольких экипажах шестериками.
Общий принцип приема гостей прост: "Гостей принимали так, чтобы им захотелось приехать в другой раз". Устраивали торжественные обеды, гуляли с гостями по саду, катались на лодках и экипажах, предоставляли им свободу делать что хотят. Ночевали гости в свободных комнатах на специально для того хранимых подушках и перинах. "Этого добра у старых помещиков было такое изобилие, - писал в своих воспоминаниях Я.П. Полонский, - что и полдюжины гостей, внезапно наехавших на усадьбу и оставшихся ночевать, не сконфузили бы хозяев".
Минимальный срок для пребывания в гостях - сутки, максимальный же определить очень трудно. Гостить можно было и неделю, и месяц, и больше. У Бутурлиных, например, постоянно в гостях жили две-три семьи в специально отведенных для этого флигелях. С.П. Жихарев, собираясь на лето в деревню, выполняет поручение родителей: привезти с собой какого-нибудь товарища и "еще какого-нибудь немца, позатейливее, для общей компании".
Гощение и прием гостей - это не просто эпизод, развлечение или дань вежливости. Это одна из главных форм жизни помещика, такая же, как жизнь в дороге, занятия делами, или устройство балов и праздников. Насколько важно оно для деревенской жизни, можно понять по записи одного из самых образованных и занятых реальным делом людей той эпохи - А.Т. Болотова: "Дни проводил я по привычке моей в беспрерывных и разных упражнениях, сколько мне разъезды по гостям и угащивание у себя часто приезжавших гостей дозволяло".
Очерк VIII
Еда
"Человек есть то, что он ест", - сказал остроумец рационального века. В сфере культуры человек в большей степени есть то, как он ест. Мы столько раз на предыдущих страницах упоминал слова "чай" и "обед", что пора поговорить о них всерьез. Чай (чаепитие) и обед - символы двух разных половин дня: первой - деловой его части, где каждый сам по себе, и второй - времени общего семейного отдыха.
"Чай" в поместье - это и напиток, и время первого завтрака - сразу по пробуждению. Чай приносили каждому в его комнату в "медном чайнике на жаровне", чтоб не остыл к тому времени, когда помещик соблаговолит его откушать. Вставали в деревне рано, и чай пили до 8 часов утра. Лучший (и самый дорогой) чай был китайский. Пили его правильно заваренным, не разделяя, как впоследствии, на заварку и воду. За чаем ели очень мало: чуть-чуть печенья или каких-нибудь домашних "пампушек" из своей серой пшеничной муки.
О завтраке мемуаристы пишут мало. Видимо, он был расширенным вариантом "чая". На завтрак, если так было заведено в доме, сходились все в большую залу часам к девяти утра. Пили чай или кофе - по свидетельству Д.Н. Толстого, "единственное произведение, которое приобретали за деньги". Ели тоже что-нибудь печеное: "тартинки с маслом, печенье, кренделя, подковки", или кашу. Детям готовили овсянку, называя ее "овсяный суп с белым хлебом".
Подчеркнем: и чай, и завтрак были недолгими и очень легкими - впереди были дела. Иное дело обед. О нем написано в несколько раз больше, чем обо всех остальных трапезах, вместе взятых. Обед был, безусловно, главным событием дня: к нему специально готовились, обсуждали с поварами меню, к обеду все собирались дома и переодевались. Первое представление о том, как обедал средний помещик, даст нам характеристика (Ф.Ф. Вигеля) обеда у Ф.Н. Петрово-Соловово: "убийственно сытый".
Обед мог выглядеть по-разному, в зависимости от того, был ли он постный или скоромный, званый или обычный - "за свой". Если была такая возможность, блюда каждой новой "перемены" - холодные, горячие, сладкие - готовил отдельный повар. У помещиков победнее, а таких было подавляющее большинство, один повар готовил весь обед, но он занимался только приготовлением блюд, никакой другой работы ему не давали. Накрывали на стол лакеи (официанты), и даже у помещиков "средней руки" за обедом прислуживало "почти столько же людей, сколько сидело за столом". Блюда подавали по "переменам", их несли из кухни (отдельного помещения во дворе) в столовую. По старому дедовскому обычаю, блюда ставили на стол, и хозяин "потчевал" обедающих.
В 70-е годы XVIII века повсеместно распространился новый "европейский" порядок: блюда ставились на отдельный столик, и лакеи разносили их вокруг стола, накладывая еду прямо в тарелки. Обед проходил под музыку домашнего оркестра, или под пение хора. О наливках и винах речь пойдет отдельно, а из других любимых напитков чаще всего называют хлебный или фруктовый квас.