Путин так и не приехал. После помпезного мероприятия в лубочном стиле мне надо было торопиться - вечерний выпуск названивал - что там скажет Громов на счёт объединения Москвы с областью. А еще и ребятам с СитиFM я готовил материал. Они часто просили корреспондентов НТВ делать радиорепортажи для них.
Тогда тема объединения Москвы и Московской области снова бурно обсуждалась. Юрий Лужков активно проталкивал эту идею. Для мэра и московского клана это было бы не объединение, а присоединение области к столице. Конечно же, политическая и экономическая элита области не хотела терять свой пирог. Громов отказывал всем историю объединения комментировать. И главная цель приезда нашей съёмочной группы на открытие конькобежного центра была именно возможность порасспросить губернатора Подмосковья. Андрей Барковский ещё в пресс-центре настоятельно "просил" всех журналистов не задавать Громову вопросы на эту тему. Очень настоятельно "просил". Как в армии. Как с ним, так и он.
Когда Борис Громов спустился с трибун, его и вице-премьера Александра Жукова облепили камеры и газетчики. Громов и Жуков торопились. Я мог не успеть и сразу же спросил Громова о том, почему центр построили в Коломне, а как только он ответил, перебивая коллег:
- А чем Вам не нравится идея объединения Москвы и Московской области?
Громов посмотрел на моих коллег. Но поддержки не нашёл, все молча смотрели на губернатора. Ему не хотелось, но пришлось ответить.
После "перегона" ответа губернатора для вечернего выпуска на НТВ, у меня был прямой эфир на СитиFM. Я вволю постебался. Получился такой материал:
"Глава Московской области Борис Громов, считающий себя самым спортивным губернатором страны, и глава Коломны Валерий Шувалов сделали всё, чтобы открытие нового конькобежного дворца стало праздником для высоких гостей. В центр города провели новую асфальтированную трассу, вокруг дворца только уложили газон и приняли очень жёсткие меры безопасности. Ждали Владимира Путина. Но приехал вице-премьер Александр Жуков. Он зачитал приветствие президента и вместе с губернатором Громовым, митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием, другими чиновниками и пятью тысячами обычных гостей, большая часть которых были подростки и студенты из Коломны, стал наслаждаться праздником. Взрослое население Коломны на открытие дворца пройти не смогло и наблюдало за кортежами гостей из-за оцепления.
Мероприятие было очень торжественное. Организаторы отдали предпочтение классическому репертуару - русским народным песням и танцам, а также советским спортивно-патриотическим. На льду периодически неожиданно появлялись персонажи из русских народных сказок. Во всей этой программе участвовало более двух тысяч человек.
Губернатору Борису Громову, бывшему мастеру спорта по гандболу и генерал-полковнику в отставке, все это очень понравилось, и после торжественной церемонии он сказал мне, что теперь Коломну можно считать конькобежной столицей России. И вице-премьер Александр Жуков, человек также неравнодушный к спорту, был очень доволен. Радостное настроение Борису Громову не испортило даже напоминание о предложении Лужкова объединить Москву и Московскую область. Губернатор сказал, что решать вопрос об объединении должны "не Лужков, Громов, Иванов или Сидоров", а граждане - по Конституции, они могут сделать это на референдуме. Помимо этого, Громов выразил сомнение - хватит ли денег у Москвы "поднять" область до уровня столицы.
Теперь в Коломне готовятся ко Дню славянской письменности и культуры, который пройдёт здесь ровно через год".
И мы уехали.
Да, я ждал его. Ждал этого звонка. Я уже знал, что вечерний выпуск дал слова Громова с такой подводкой: "Даже на открытии конькобежного центра в Коломне Борис Громов не переставал думать о предложении Лужкова".
И дождался, когда мы уже были далеко. Такое часто бывает в отношениях между журналистами и пресс-секретарями. У журналистов ещё есть аргумент, что они, дескать, "четвёртая власть", якобы, они независимые и прочее, а пресс-секретарям что делать, когда начальство на них орёт? Одним словом, рядовой вроде бы случай. Но Андрей Барковский сразу стал говорить со мной так, как будто я их "нормальный", "свой", который висит на одной из их программ "по поддержке молодых семей" и подручных журналистов. Одним словом, неинтеллигентный у нас получился диалог:
- А ну, Эльхан, пошёл и исправил!!!
- Что???
- Быстро!! Пошёл и исправил!!!
- Успокойтесь, Андрей Вадимович, что исправить? - меня начинал бесить его тон.
"Независимость - это значит: не быть зависимым".
- Эльхан, иди и исправь ту х. ню у вас на НТВ. И на Сити тоже. Мне сейчас сказали, что ты нёс чушь в прямом эфире. Быстро - пошел и исправил!!
"У Громова в команде прямо как в армии: быстро - упал, отжался".
- Вы считаете, что чушь. Но я так видел, потому что…
- Ты что не понял? Да я с тобой, бл. ть, знаешь что сделаю…
Вначале меня это разозлило. А потом мне стало весело. Сразу.
- Андрей Вадимович, идите Вы на х. й! - сказал я.
- Что?! - неожиданно испугался собеседник.
- Идите Вы на х. й! - повторил я в той же тональности.
В трубке наступила тишина. Минуту я со злорадством слушал дыхание пресс-секретаря губернатора Подмосковья.
- Я… я… я… - наконец ошарашено и обиженно заговорил телефон. - Я сейчас Митковой… нет я сейчас Кулистикову позвоню…
- Да хоть Громову, - с ещё большим злорадством ответил я, имея в виду другого Громова.
"Как же тяжело быть "нормальным" журналистом! Интересно, если он со мной так разговаривал, то что же он с "нормальными" моими коллегами делает??? Дааа, а была бы у тебя квартирка. В каком-нибудь экологически чистом районе Подмосковья. Лучше, на севере".
Приехали в Останкино. Собираюсь ехать на восьмой нтвшный этаж. И тут из лифта выходит Миткова. Я непроизвольно дёрнулся.
- Что такое, Эльхан?
- Татьяна Ростиславовна, а Вам от Громова не звонили?
- От кого??? - остановилась Миткова как вкопанная и сделала большие глаза. - От Громова?!
Душа ушла в пятки. Её душа. С этими большими глазами она стала приближаться ко мне. Я непроизвольно оглянулся назад, потому что подумал, что сзади меня рушится одна из стен Останкино, начинается Армагеддон. Но, сообразив, быстро спас её от инсульта:
- От Бориса Громова, губернатора. Ну, пресс-секретарь его Барковский не звонил Вам?
Главред НТВ облегчённо выдохнула. Успокоившись, сразу взяла себя в руки.
- Нет! А что?
- Поругались мы с ним… Тогда, наверное, Кулистикову он звонил.
- Ой, не волнуйся, Эльхан. Ты же сам знаешь, у нас такое сплошь и рядом, - Миткова на секунду задумалась, но потом на её лице появилось брезгливо-пренебрежительное выражение. - Да ну, Борис Громов…
Главный редактор НТВ ещё мгновение подумала, а потом снова разволновалась и быстро-быстро задышала.
- Это же не из Кремля! - глаза у неё снова немного округлились от ужаса.
"Да, Татьяна Ростиславовна, если бы из Кремля - Вы бы меня прямо здесь в лифте замуровали".
Source URL: http://ostankino2013.com/kvartira-ot-gubernatora.html
Ливан. "Не имеющая аналогов эвакуация наших"
Про Ливан я впервые услышал ещё в детстве - мне тогда было лет шесть-семь. Там шла война. Из детских воспоминаний всплывают выпуски новостей советского телевидения, "израильская оккупация", "американская военщина", "лагеря палестинских беженцев", "гражданская война", "городские бои", "разрушенный Бейрут". Эх, Бейрут, Бейрут! Не город, а сказка.
В июле 2006 года я попал на ливано-израильскую войну. С ливанской стороны работал я с оператором Владиславом Дубовицким, а в Израиль поехал - корреспондент Борис Кольцов с Вячеславом Спиридоновым. Мне дали карт-бланш - как напутствовал Пиво, "максимум репортажности". А это значит, что можно показывать не войну политиков и официальных заявлений, а рассказывать об обычных людях, жителях этого ближневосточного курорта, вмиг ставшего зоной боевых действий. Правда, начальник Пётр Орлов, заботливо предупредил: "Слишком не рискуй - это не наша война".
Ливанцы мне очень понравились. Страна ассимилированных арабами финикийцев постоянно жила в состоянии внутренних и внешних угроз. Результат - не знающий уныния характер её жителей, оптимизм и стремление наслаждаться каждой минутой жизни. Гражданская война в 80-ых и 90-ых, а потом израильская оккупация превратили страну в руины, но ливанцы буквально за несколько лет отстроили и реконструировали почти всю страну. Я ожидал увидеть другое. И только редкие остовы-развалины домов, с прошитыми снарядами и пулями стенами, говорили о жёсткости шедших здесь уличных боёв. А у нас с перестройки минуло 20 лет, а многие города на постсоветском пространстве выглядят как во время блокады. Да что там. Вы бы видели Ржев, Дорогобуч или город Сычевка и его окрестности в Смоленской области! Словно Великая Отечественная недавно закончилась - остатки колючей проволоки, выбоины в стенах, взорванные церкви, солдатские кости под ногами в окрестностях. Но зато мы самые умные!..
Особенно мне понравились бейрутцы. Бейрут - это город тусовок и непрекращающегося праздника. К иностранцам они относятся, как к своим - будто, тебя все здесь знают давно, любят, ждут, но ты вышел ненадолго, отлучился - покурить, а теперь опять вернулся. Здесь нет снисходительного отношения к иностранцам западных европейцев, заискивания перед ними индийцев, рефлексивной почтительности к гостям из Запада и презрительности к остальным чужакам россиян.
И неизменное благодушие, улыбки. Город, люди в котором никогда не унывают. Типичный эпизод, характеризирующий бейрутцев, да и вообще - ливанцев. Однажды я, оператор Владислав Дубовицкий, прожившая в Ливане около 20 лет рязанка Ольга Гоноскова-Шарафеддин, её 18-летняя дочь Лина и её подружка Зена Жабер (Zena Jaber), внучка известного местного политика, бывшего спикера парламента Хусейна эль-Хусейни (Hussein el-Husseini) сидели в популярном кафе в христианском районе Бейрута. В зале играла расслабляющая музыка, за соседними столиками очень прилично одетые люди спокойно ели и беседовали, смеялись. Подавленных лиц я не видел. Наоборот. Такой обычный вечер. Да и по виду Ольги нельзя было сказать, что эта весёлая женщина лишь вчера вырвалась из почти полностью разрушенного на тот момент южно-ливанского города Тира, где жила со своим мужем-ливанцем - уважаемым местным врачом Абедом Шарафеддин. И вдруг где-то в двух кварталах раздались подряд несколько взрывов - израильтяне начали вечернюю бомбежку. Все на мгновение затихли, прислушались и, как ни в чем не бывало, продолжили спокойно есть, беседовать, смеяться - отдыхать. Я был поражён реакцией людей. А 18-летняя Лина, путаясь в русских словах, объяснила:
- Все понимают об опасности. Но не по этому клубу же попали, правда?.. Ну, и к тому же, хорошо сидим.
В Ливане было очень легко исполнять свои профессиональные обязанности. Российские журналисты, попав за рубеж - исключая болевые страны типа Грузии, Латвии, Эстонии, Украины - вдруг превращаются в "четвёртую власть". Там нас уважают.
На следующий день после приезда в Ливан вечером, сделав уже третий материал за день и передав его в Москву, мы пошли ужинать в забегаловку рядом с нашей гостиницей в бейрутском районе аль-Манар - надо было набраться сил перед вечерними и ночными съёмками. Было ещё светло. В двухстах метрах находился маяк - достопримечательность этого престижного района ливанской столицы. Днём мы его снимали для городских адресных планов. Собирались уже уходить, как вначале затряслась земля, а потом донёсся оглушающий звук близкого взрыва. Бросились на улицу, на бегу Влад включил камеру. Из башни маяка шёл дым. В этот момент - шелестящий звук и второй взрыв. Погода была ясной, в море судов не было видно, но, как потом стало ясно, били палубными орудиями с военных кораблей. Израильтяне работали ювелирно. Оба раза попали точно в "голову" - по круглой смотровой площадке верхней части башни маяка, т. н. маячное помещение и фонарный отсек, полностью её разрушив.
Мы направились в гостиницу - нас ждала ливано-либерийская семья, сбежавшая с юга страны. Закончив съёмку через полчаса, идём к маяку, чтобы доснимать крупные планы. Там уже было с десяток коллег журналистов, группа ливанских военных во главе с генералом и рядом с ними, если не ошибаюсь, старый американский бронетранспортёр M113 (или что-то очень сильно его напоминающее), ещё какая-то техника - французского производства, судя по изяществу и глупому виду брони.
К журналистам подошёл молодой офицер.
- Мы приносим свои извинения. Не надо снимать этот объект. Удалите, пожалуйста, съёмку, - попросил он на хорошем английском.
- Я не собираюсь удалять отснятый материал. С какой стати? - довольно резко по привычке ответил я.
- Извините, но это военный объект. У меня приказ.
- Это тупой приказ! Кто Вам дал такой тупой приказ?
Всё-таки, я ошибался насчёт уровня образования ливанских военных.
- Извините, но это мой приказ, - неожиданно для меня на ещё лучшем английском невозмутимо, но вежливо заговорил ливанский генерал.
"Блин. Ты смотри. Кто ж думал? Ну, ладно. Что же теперь-то жалеть?"
- Но мы не можем это удалить. Мы приехали в Ливан, чтобы снимать и показывать эту войну. Это наша работа.
- Но это секретный объект, - сделал крупный "силовик" последнюю попытку убедить.
- Секретный для кого? Для израильтян?
- …
- ???
Генерал задумался.
- Извините, - произнёс он наконец и отошёл в сторону.
"Военные везде похожи. Приказы не обсуждать, портянки лучше носков, по уставу думать не положено, копать от забора до обеда и т. д. Однако, оказалось, что местным силовикам законы логики известны", - немного позже говорил я Владу, а сам вспомнил, как во время одной из чеченских командировок пьяный полковник порвал и выбросил моё удостоверение, а меня посадил в яму за то, что я ему "просто не понравился". Через два дня выйдя из запоя, подобрел: "Вали отсюда быстрее, пока я трезвый". А что уж говорить про обоюдную жестокость к мирному населению во время обеих войн в Чечне.
Когда мы с Владом и ещё с двумя "героями" нашего репортажа попали в руки парней из "Хезболлы", наш "плен" продолжался всего-то полчаса - и бойцы с нами беседовали очень корректно, вежливо. Проверили, отпустили. И… извинились (!) передо мной, что не могут пригласить (!) в гости (!) - мол, их родной квартал на юге Бейрута весь в развалинах. А уж журналюгой, трупоедом - как обычно бывает: всех под одну гребёнку - меня там ни разу никто не назвал. Поверьте мне. Даже когда снимали молодого парня, у которого во время взрыва оторвало обе ноги. Ему было очень тяжело, но, думаю, он понимал, что я делаю свою работу и не отвечаю за редакционную политику и умственные способности сотрудников "The Sun", "Твой день", "Life.ru" и "Ты не поверишь!"
Вообще, сама та война была странной. Я такую войну не понимаю. Посудите сами. Если при израильской бомбёжке или обстреле погибали мирные граждане, официальный Тель-Авив приносил извинения на уровне руководства страны - согласен, убитых не вернуть, но признают, сволочи, свою ошибку. А депутаты в парламенте и журналисты считали естественным разбирать все просчёты и ошибки своих военных. Например, когда бойцы "Хезболла" подбили флагман ВМС Израиля ракетный корвет "АХИ Ханит" ("Копьё") типа "Саар-5", в Кнессете и в СМИ, несмотря на идущие военные действия, началось обсуждение этой "болезненной оплеухи Израилю". И быстрое расследование пришло к выводу, что "Хезболла" наказало израильтян за их раздутую самоуверенность и разгильдяйство. Суперсовременный корабль, построенный с применением технологии пониженного радиообнаружения "стелс", был подбит запущенной с берега китайской ракетой С-802 Silkworm образца 80-90-ых годов прошлого века. Такой корвет мог сбить и не такую ракету, но военные даже не задействовали средства ПВО, считая, что у противника нет серьёзного оружия. В результате, погибли 4 моряка, само судно до конца войны было выведено из строя, и израильтянам ещё повезло - так как 165 килограммовая китайская боеголовка не взорвалась. Я с удивлением читал в Бейруте на сайтах израильских русско- и англоязычных газет, как в их обществе открыто обсуждался этот результат беспечности военных и, вообще, о претензиях СМИ, парламентариев и обычных налогоплательщиков израильским спецслужбам, не располагавшим информацией о реальном вооружении "Хезболла". И никто это не то что не запрещал, а даже не заикался про "военное положение" и цензуру.
Конечно, тут были кровь и смерть. Но война эта показалась мне самой, если можно так сказать, корректной из тех, которые я видел. Да, действия Тель-Авива были очень жестокими и циничными по отношению к гражданским жителям Ливана, а "Хезболла" хотя и блистательно доказала, что, выбрав правильную тактику, можно достойно воевать с любой армией, но также опустилась до уровня своего противника - обстреливая неуправляемыми ракетами населённые пункты севера Израиля. И всё же.
В Москве решили всё-таки использовать "не нашу войну" для внутренних целей. На четвёртый день командировки Пётр Орлов обратился ко мне с ценными указаниями:
- Ты молодец! Всё очень нравится. Как вы там себя чувствуете?
Я представил его себе - сидит в кресле, положив ноги на стол. И чешет бороду.
- Денег может не хватить, Петя.
Накануне ужинали с коллегами с телеканала "Россия", корреспондентом Михаилом Солодовниковым, оператором Евгением Лагранжем, звукооператором Виктором Казаковым, и выяснилось, что их бюджет в четыре раза больше, чем у нас. А работа была, мягко говоря, полегче - только прямые включения с лайф-позиции у Beirut Media Center в правительственной зоне столицы. Эту часть города израильтяне не бомбили по договоренности с ООН. Коллеги жили там же, недалеко - в одной из самых дорогих гостиниц Бейрута. Мы же жили в более или менее нормальном отеле Bella Riva, но в самых дешёвых номерах. Холодную воду давали несколько часов в день. Мебели почти не было - писать приходилось лежа на полу, иногда по четыре материала в день. Экономили на всём, хотя и разрывались на съёмках. Нет, парни свой бюджет заслужили - ведь зона боевых действий. Но у нас после того ужина настроение испортилось. Влад упёрся - гостиницу будем менять, я не сопротивлялся. Правда, так и не переехали.
- Блин, как же нам отправить деньги? Банковский перевод очень трудно будет сделать, - задумался Орлов, умирая от жары в своём кабинете в Москве, и выдал любимую фразу. - Надо подумать! Будем решать.
"А я предупреждал, Петя. Мы же на войну ехали".
- Но, я о другом хотел… Про эвакуацию наших россиян - будь точнее в формулировках. Внимательнее. Понимаешь? - Орлов на что-то намекал, я его знаю. Намекал, как он всегда считал, очень тонко. - Мы своих не бросаем.
- Что? Кого не бросаем? В каком смысле?
- Ну, бл. ть?! Как?! "Русские своих не бросают"! Вот!
- Ааа! Понятно. Петя, ты знаешь - как готовятся эвакуировать россиян? Списков пока нет, люди не знают - как поедут, кто поедет…
- Нет, нет. Ты пойми. Это очень важно для руководства.
- Руководства канала?