* * *
Письмом руководителей РАППа в редакцию "Правды" эта "злостная клевета" надолго была пресечена. Но в 60-е годы (по инициативе А.И. Солженицына) вспыхнула с новой силой, а в нынешнее время стала предметом неумолкающих научных и квазинаучных споров и дискуссий, в условиях нашего причудливого социального климата принимающих порой комические и даже гротескные формы.
Был, например, такой случай.
Место действия - Институт мировой литературы имени А.М. Горького Российской академии наук. Учреждение это весьма почтенное, и все проходящие там научные дискуссии носят, как правило, характер сугубо академический. Но в этот раз дело приняло несколько иной оборот.
Обсуждался тот самый роковой вопрос: можно ли с уверенностью утверждать, что автором "Тихого Дона" является Шолохов, или все-таки на этот счет допустимы некоторые сомнения?
Дискуссия шла довольно вяло. Почти все высказывавшиеся пели осанну Михаилу Александровичу, говорили о его гениальности и о том, что любое сомнение в его авторстве - прямое кощунство.
Кто-то сказал, что Шолохов не просто русский писатель, он еще и православный писатель. Говорят, он был атеистом? Да, но это ничего не значит, поскольку атеизм на русской земле - это тоже православие.
Писатель Петр Проскурин сказал, что из русских писателей двадцатого века через пятьсот или тысячу лет будут помнить лишь немногих. Этих немногих он уже сейчас мог бы назвать, но делать этого не станет, чтобы не смущать кое-кого из сидящих в зале. И поэтому называет только одного Шолохова.
Остальные высказывались примерно в том же духе.
В этом хоре аллилуйщиков редкие голоса сомневающихся в шолоховском авторстве были еле слышны.
А последнюю точку поставили приглашенные для участия в этой научной конференции земляки Михаила Александровича.
Представитель донского казачества сказал буквально следующее:
Перед Россией и всеми порядочными людьми в присутствии средств массовой информации хочу заявить, что казаки попросту выпорют тех, кто не верит, что именно Шолохов написал "Тихий Дон". И выпорют как следует! Если на них не действует метод убеждения, придется нам прибегнуть к традиционному казачьему средству. Ну как, казаки? Любо?
И приглашенные станичники дружно гаркнули:
- Любо!
На том научная дискуссия и закончилась. История эта, конечно, характеризует особенности ведения научных дискуссий в нашем отечестве. Но в последние двадцать лет положение все-таки несколько изменилось, и уже существует весьма обширная - в полном смысле этого слова научная литература, посвященная этому "шолоховскому вопросу", которому, быть может, суждена такая же долгая жизнь, как знаменитому "шекспировскому".
Вообще-то вопрос этот как будто лежит за пределами моей темы, и у меня нет особой нужды в него углубляться. Но обойти его я тоже не могу. Хотя бы потому, что отношение Сталина к Шолохову не может быть понято без ответа на вопрос: а что знал и думал о проблеме авторства "Тихого Дона" - ОН, Сталин?
Среди множества самых разных суждений, гипотез и предположений о том, кто был истинным автором "Тихого Дона" (к некоторым из них мы еще не раз будем возвращаться), есть и такое:
► Думается, эта проблема вряд ли будет в обозримом будущем разрешена окончательно и бесповоротно. Поэтому проблему "автора" мы можем в данном случае, вслед за Михаилом Бахтиным и Роланом Бартом, трактовать как в достаточной мере условную.
(Соломон Волков. История русской культуры XX века. От Льва Толстого до Александра Солженицына. М., 2008. Стр. 154)
Литературоведа, филолога, исследующего структурные и всякие иные особенности произведения, такой взгляд на эту проблему, быть может, и устроит, поскольку предметом его изучения является текст - только текст, - а текст, вот он, перед ним, и ничего другого, кроме этого текста, для его исследования ему не нужно. Я же стать на такую точку зрения не могу - уже по одному тому, что Сталин имел дело и вступал в отношения не с неким "условным" автором, а с вполне определенным, конкретным человеком - Михаилом Александровичем Шолоховым. И коль скоро я занимаюсь историей его отношений именно с ним, я должен - хотя бы для себя - постараться понять, считал ли ОН этого человека истинным автором "Тихого Дона" или не считал? Не может же быть, чтобы эта проблема его так-таки уж совсем не интересовала. Не в его правилах было - не узнать, что представляет собой человек, с которым ему предстоит иметь дело. Не за кого он себя выдает, а кем действительно является.
В своих отношениях с людьми Сталин исходил из того, что каждый человек - не тот, за кого он себя выдает, каким старается казаться. Эту его уверенность никто не мог поколебать. Да, по правде говоря, для этой уверенности у него были весьма серьезные основания: он ведь и сам был не тем человеком, за которого себя выдавал.
Так вот: он безусловно знал, что Шолохов не был автором "Тихого Дона". Во всяком случае, версию эту он (для себя) не отбросил как ложную, клеветническую. И репликой, которой я озаглавил этот сюжет ("Не так-то легко вводить в заблуждение товарища Сталина"), прямо дал понять, что версия эта ему известна. Но у него есть на этот счет свои соображения. И, во всяком случае, это ОН будет решать, считать ли Шолохова истинным автором знаменитого романа или самозванцем.
Дав команду опубликовать в "Правде" "Письмо в редакцию", гневно отвергающее версию о шолоховском плагиате, он ясно дал понять "городу и миру", что соответствующее решение на этот счет им уже принято. И принято не потому, что Шолохову (или тем, кто выдвинул кандидатуру Шолохова на роль автора знаменитого романа) удалось "ввести в заблуждение товарища Сталина", а потому, что по каким-то своим соображениям он именно такое решение счел наиболее целесообразным.
Высказывалось предположение, что Сталин будто бы даже сам, лично - то ли набросал, то ли продиктовал текст этого "Письма в редакцию" подписанного руководителями РАППа.
Такие случаи, как мы знаем, бывали.
В главе "Сталин и Горький" я подробно рассмотрел версию Соломона Волкова, согласно которой знаменитая редакционная статья "Правды" о Шостаковиче "Сумбур вместо музыки" была написана (или продиктована) не кем иным, как самим Сталиным. В главе "Сталин и Эренбург" я так же подробно развивал свою собственную версию о том, что замышляемое Сталиным "Письмо в редакцию" именитых советских евреев о "врачах-убийцах" тоже несет на себе явственный отпечаток неповторимого сталинского стиля.
О "Письме в редакцию" в защиту Шолохова этого не скажешь. Но так ли уж важно, сам ли Сталин наметил контуры этого письма или только скомандовал, чтобы такое письмо в "Правде" появилось? Важно то, что фактом публикации этого "Письма" именно ОН поставил в этом вопросе последнюю точку.
Но есть все основания предполагать, что роль Сталина в назначении Шолохова автором "Тихого Дона" одной только этой акцией не ограничилась.
* * *
Авторы одного из самых фундаментальных исследований проблемы авторства "Тихого Дона" А.Г. Макаров и С.Э. Макарова выдвинули версию, согласно которой не кто иной, как Сталин принял решение приписать авторство книги, созданной неким белым офицером, молодому пролетарскому писателю и остановил свой выбор именно на Шолохове.
Версия эта не была плодом отвлеченных гипотетических построений, домыслов и догадок. Она опиралась на сообщение едва ли не последнего оставшегося в живых свидетеля появления на свет первых томов шолоховской (шолоховской ли?) эпопеи.
► В январе 1992 года на Ленинградском телевидении мы выступили в передаче Виктора Правдюка и Александра Зайца с рассказом о нашем исследовании вопроса об авторстве "Тихого Дона", в последней из 12 передач этого цикла. А некоторое время спустя - получили письмо от одного из зрителей, как оказалось, одного из немногих оставшихся свидетелей появления на свет этой эпопеи о донском казачестве. Доктор технических наук, профессор Александр Лонгинович Ильский в далеком 1927 г. семнадцатилетним юношей попал на работу в редакцию "Роман-газеты". На его глазах разворачивались события, связанные с публикацией романа.
(А.Г. Макаров. С.Э. Макарова. Цветок-Татарник. В поисках автора "Тихого Дона". М., 2001. Стр. 11)
Письмо А.Л. Ильского, в котором он подробно рассказал все, что знал и помнил, Макаровы поместили в своей книге.
Я приведу здесь лишь самое существенное из этого его подробного рассказа:
► ...Я, очевидно, являюсь одним из последних участников событий времен появления на свет произведения "Тихий Дон" в 1928 г. Я... в тот период с конца 1927 г. по апрель 1930 г., еще молодым, работал в редакции "Роман-Газеты" в издательстве "Московский Рабочий" техническим секретарем редакции, я часто встречался с М. А. Шолоховым, регистрировал его рукописи, сдавал в машбюро их печатать и практически участвовал во всей этой кухне, как из Шолохова сделали автора "Тихого Дона". Не только я, но и все в нашей редакции знали, что первые четыре части романа "Тихий Дон" М. А. Шолохов никогда не писал. Дело было так: в конце 1927 г. в редакцию М. А. Шолохов притащил один экз. рукописи объемом около 500 стр. машинописного текста. Шолохову в то время было около 22 лет, а мне около 17.
Редакция "Роман-Газеты" была создана во второй половине 1927 г., состояла она из зав. редакцией Анны Грудской, молодой, энергичной троцкистки, жены крупного партийного деятеля Карьева, двух редакторов Ольги Слуцкой и Мирник, и меня - техсекретаря. В редакции были нештатные рецензенты: писатель А. Серафимович, он играл крупную роль в правлении РАПП, а также к редакции была прикреплена, вроде партцензора и воспитателя, старая большевичка Левицкая, у которой были связи в секретариате И. В. Сталина...
В то время, когда начиналась эпоха избиения русской интеллигенции (Шахтинское дело и процесс Промпартии во главе с проф. Рамзиным, высылка Л. Троцкого, запрещение публиковать С. Есенина, Бунина, Пастернака и др. "непролетарских" писателей), И. В. Сталину надо было доказать, что всякая кухарка может управлять государством, не могло быть и речи об издании произведения, даже гениального, но написанного белогвардейским офицером. Нужен был писатель только с хорошей анкетой... Вот подоплека того, что выбор пал на М. А. Шолохова...
У М. А. Шолохова оказалась подходящая биография и анкета. Он родом из казаков, родился на Дону, молодой писатель (уже опубликовал в 1926 г. "Донские рассказы")... То, что он не имел даже законченного среднего образования - это даже хорошо. Это подтверждает слова вождя - о кухарке. А сам Шолохов? Он, конечно, согласился. Да разве кто-нибудь отказался бы от свалившегося на него такого подарка? Он вел себя очень прилично. Сидел большую часть времени у себя в Вешенской и никуда не совался.
После выхода ж. "Октябрь" с публикацией "Тихого Дона" (№ 1-10 за 1928 г.) поползли слухи, что это плагиат. Да как мог молодой человек, без опыта жизни за один год отгрохать около 500 стр. рукописи такого романа? С апреля месяца 192[9] г. публикация романа "Тихий Дон" была прекращена... Однако издание "Тихого Дона" уже было запущено в "Роман-Газете". Теперь А. Грудской и ее друзьям из шайки зарождающейся уже тогда литературной мафии надо было срочно спасать честь мундира. Партфюрер нашей редакции срочно бежит в секретариат И. В. Сталина к своей подруге и уговаривает ее подсунуть Сталину "Тихий Дон", чтобы он прочел.
Действительно, он прочел это "произведение" Шолохова и дал ему добро. Это стало сразу общеизвестно.
А. Грудская собирает всех нас, работающих в редакции, и заявляет, что она была в "верхах" и там решено, что автором "Тихого Дона" является М. А. Шолохов.
(Там же. Стр. 11-12)
Из названных в этом письме лиц биографам Шолохова до этого свидетельства Ильского известна была (кроме Серафимовича, конечно) только "старая большевичка Левицкая".
Евгении Григорьевне Левицкой в 1928 году (год ее знакомства с Шолоховым) было 48 лет. Член ВКП(б) с 1903 года. После революции - на партийной работе. Одно время работала в ЦК, потом в партийном издательстве. По официальной версии, рукопись "Тихого Дона" попала к ней из "самотека" (просто пришла по почте), и она сразу поняла, какой художественной мощи эта вещь, написанная никому не известным молодым автором.
Отношения Шолохова с Е.Г. Левицкой длились до самой ее смерти. Он делился с нею (сохранилась их переписка) всеми своими переживаниями - не только литературными, но и бытовыми. "Евгении Григорьевне Левицкой, члену КПСС с 1903 года" посвящена шолоховская "Судьба человека".
Роль Е.Г. Левицкой в жизни и литературной судьбе Шолохова была не очень ясна. Сообщение Ильского эту ее роль прояснило.
Что же касается остального, то все это было, наверно, не так примитивно-просто. Но одно несомненно: Сталин, конечно, знал - не мог не знать, - что авторство Шолохова, мягко говоря, сомнительно. Но он этим пренебрег и дал команду именно его, этого "молодого пролетарского писателя", считать автором "Тихого Дона".
Высказанные Ильским предположения о мотивах, которыми руководствовался Сталин, принимая это свое решение, не кажутся мне особенно убедительными. "Пролетарское происхождение" и безукоризненные анкетные данные молодого автора, которого Сталин решил объявить автором эпопеи о судьбе донского казачества, какую-то роль, может быть, и сыграли. Но - отнюдь не главную. А убеждение Ильского, что об издании "произведения, даже гениального, но написанного белогвардейским офицером", в то время не могло быть и речи, - по меньшей мере наивно. Объявил же Сталин выдающимся писателем "земли советской" недавнего белоэмигранта А.Н. Толстого. И ничто не помешало бы ему, если бы он счел это целесообразным, объявить автором "Тихого Дона" хоть самого генерала Краснова.
Нет, идея объявить создателем эпопеи не истинного ее автора, а "самозванца" пришлась Сталину по душе совсем по другой причине.
И совсем не потому, что он и сам тоже был самозванцем.
Она - эта идея - пришлась ему по душе, потому что едва ли не главный принцип его кадровой политики состоял в том, чтобы на важный партийный или государственный пост выдвинуть человека, у которого, как говорят англичане, есть свой "скелет в шкафу".
Такой "скелет в шкафу" был у Вышинского, который летом семнадцатого года (он был тогда начальником Арбатской милиции в Москве) распорядился вывесить на стенах домов подписанный им лично указ о розыске и аресте Ленина.
Свой "скелет в шкафу" был у Берии. Свой - у Багирова. Свой - у Микояна, чудом уцелевшего при расправе белых с двадцатью шестью бакинскими комиссарами.
Не могу не рассказать тут весьма характерную в этом смысле историю из фольклорной интеллигентской сталинианы.
Во время войны на экранах наших кинотеатров с огромным успехом шел американский фильм "Три мушкетера".
Фильм был пародийный. Все подвиги, о которых рассказывалось в знаменитом романе Дюма, в фильме совершали не любимые нами д'Артаньян, Атос, Портос и Арамис, а какие-то невесть откуда взявшиеся поварята. Это слегка разочаровывало. Но фильм был так обаятелен, что мы довольно легко с этим примирились. И совсем не последнюю роль тут сыграла совершенно прелестная музыка. Особенно проходящая лейтмотивом через весь фильм главная его песенка.
Я думаю, что не преувеличу, если скажу, что эту легкую, задорную, заразительную песенку тогда распевала вся страна.
Но мало кто знал, что музыку к американским "Трем мушкетерам", в том числе и чарующую эту мелодию сочинил Аркадий Покрасс - родной брат популярных советских композиторов "братьев Покрасс" - Дмитрия и Даниила.
Такая вот была семейка: два брата - наши, советские, а один - американец.
Старшего из советских Покрассов, Дмитрия, очень любил Буденный - ведь это именно он сочинил знаменитую "Конную Буденного".
Собственно, считалось, что песню эту братья написали вдвоем. Но главной фигурой в этом братском содружестве был Дмитрий, и именно с ним Буденный любил иногда коротать свои вечера.
И вот однажды - в один из таких вечеров - раздался телефонный звонок.
Звонил Сталин.
Покрасс, естественно, вопросов Сталина не слышал. Он слышал только ответы Буденного: "Покрасс... Да... Хорошо... Сейчас приедем..."
Положив трубку, Буденный объяснил:
- Зовет... Отдохнем, говорит... Американский фильм посмотрим. "Три мушкетера". Спросил: кто там у тебя? Я сказал, что ты. Он говорит: очень хорошо, бери его с собой... Вставай, поехали!
Отказаться от такого приглашения, понятное дело, было невозможно.