3 октября Рихтхофен в сопровождении Ешоннека прибыл в штаб 51-го армейского корпуса, где они встретились с его командиром генерал-майором Зайдлиц-Курцбахом и Паулюсом. В итоге решили, что "успех гарантирован, но только с приходом подкреплений". В тот же день Рихтхофен заявил Ешоннеку, что не все дело в отсутствие ясной цели наступления. 4-й воздушный флот не может беспрерывно бомбить развалины Сталинграда, в то время как часть сил постоянно приходится отвлекать на помощь 17-й и 1-й танковой армиям. "Мы просто не можем идти в наступление везде одновременно", – сказал он. Рихтхофен настаивал на том, что операции нужно проводить последовательно. Начальник Генерального штаба люфтваффе в целом согласился с этими доводами, отметив, что "прежде всего мы должны закончить то, что начали, особенно в Сталинграде и Туапсе".
Однако сил для того, чтобы "заканчивать", оставалось все меньше. Еще 28 сентября на отдых в Германию убыла потрепанная III./KG51, 5 октября специализированная авиагруппа III./KG4 майора Вернера Клосински отправились в Южную Италию, чтобы участвовать в снабжении танковой армии "Африка", а на следующий день в "отпуск" отправилась и I./KG51. Взамен этих частей с севера на аэродром Морозовская были переброшены штабное звено, первая и третья группы эскадры KG1 "Гинденбург" под командованием майора Хайнриха Лay. Теперь на сталинградском направлении действовали 10 бомбардировочных групп: I. и III./KG1,I. и III./KG27, II. и III./KG55, KG76 в полном составе, а также I./KG100. Половина из них имела на вооружении Не-111, а половина – Ju-88. Они по-прежнему совершали налеты на Сталинград, атаковали переправы через Волгу, железную дорогу Урбах – Астрахань, речные суда и другие объекты.
Силы штурмовой авиации были представлены четырьмя авиагруппами (II./StGl, StG2), имевшими на вооружении самолеты Ju-87 "Штука", и двумя авиагруппами непосредственной поддержки войск (I. и II./Sch.Gl), летавшими на Bf-109E-7, бипланах "Хеншель" Hs-123 и двухмоторных штурмовиках Hs-129.
Несмотря на ожесточенные немецкие атаки в течение сентября и начала октября, половина Сталинграда к середине осени еще находилась в руках советских войск. 62-я армия контролировала в северной части города большой плацдарм, длиной около 10 километров и шириной около трех. Центром обороны стали растянутые вдоль берега Волги полуразрушенные корпуса крупнейших заводов. Между тем решимость фюрера полностью очистить берег Волги от русских отнюдь не ослабела. Генерал Паулюс получил приказ готовить новое наступление. Люфтваффе должны были в очередной раз поддержать сухопутные войска.
С 6 по 14 октября в Сталинграде наступила, по выражению Рихтхофена, "абсолютная тишина". В это время 6-я армия получала подкрепления и перегруппировывала свои силы. А 4-й воздушный флот ненадолго получил возможность сконцентрировать практически все свои силы, включая основную часть VHI авиакорпуса, на Кавказе.
15 октября Рихтхофен вылетел в гауптквартиру Гитлера "Вервольф", где продемонстрировал тому фотографии разрушенного Сталинграда и опустошенных пригородов. А заодно пожаловался на Паулюса, Гота, Геринга и других. "Он был особенно благосклонен со мной", – писал в дневнике Рихтхофен. Фюрер внимательно выслушал и одобрил его оперативные планы, а также его оценку обстановки. Попутно Гитлер выразил свое беспокойство по поводу медленного наступления на Кавказе. "Фюрер яростно проклинает Листа, – констатировал Рихтхофен, добавив: – Справедливо". В тот же день он встретился и с Герингом, который сказал ему, что Гитлер планировал назначить Рихтхофена командующим группой армий "А", однако после некоторых размышлений решил, что тот будет более ценным как авиационный командир. Рейхсмаршал был в восторге от деятельности 4-го воздушного флота и пообещал Рихтхофену фельдмаршальский жезл, как только падет Сталинград.
Во время этого короткого затишья боев в Сталинграде советская авиация оказалась не в состоянии переломить ситуацию. "В утренние часы русская авиация проявляла слабую активность на северном фланге 6-й армии и над Сталинградом, – сообщала 10 октября боевая хроника III./JG3. – После обеда русские авиационные части проявляли себя очень слабо… Мы доминируем в воздушном пространстве над Сталинградом". Оставался лишь вопрос, надолго ли хватит этого "доминирования"…
Глава 5
ПОСЛЕДНИЙ РЫВОК В НИКУДА
"Преследование в горных ущельях"
На протяжении первых трех недель сентября половина всех самолето-вылетов IV авиакорпуса пришлась на разведку и бомбардировку черноморских портов. 23 сентября 17-я армия по приказу Гитлера начала операцию "Аттика" – новое наступление на Туапсе. После этого Пфлюгбейль сосредоточил почти все свои силы в этом районе, чтобы поддерживать наступление 57-го танкового и 34-го армейского корпусов. Рихтхофен временно передал сюда несколько авиагрупп из Сталинградского сектора.
Однако операция все равно проходила со значительными трудностями. "Там крайне сложный рельеф местности для наступления", – сетовал командующий 4-м воздушным флотом за несколько дней до начала "Аттики". В древнем дубовом лесу пилотам "Штук" было очень сложно обнаружить линию фронта и разглядеть конкретные цели. Действие фугасных бомб даже крупного калибра в условиях густой растительности оказалось малоэффективным. Наступлению также мешали частые ливни. В итоге, как это нередко бывало в вермахте, цель оказалась совсем близка, но так и не была достигнута…
В начале октября Гитлер понял, что ему, скорее всего, не удастся захватить основные нефтяные месторождения до наступления зимы. Поэтому он приказал люфтваффе разрушить их вместе с прилегающими нефтеперегонными заводами.
Днем 10 октября все бомбардировщики 4-го воздушного флота участвовали в налете на Грозный. Впрочем, все – это не значит, что их было много. Рихтхофен начинал операцию "Блау" с 480 двухмоторными бомбардировщиками, из которых 323 были боеготовыми. Теперь флот располагал только 232 Не-111 и Ju-88, из которых лишь 129 (55 процентов) находились в боеготовом состоянии. Но Грозненскому нефтеперегонному заводу и прилегающим объектам хватило и этого.
Основная цель – ГНПЗ им. Ленина – являлась одним из старейших предприятий страны и одним из первых заводов по переработке нефтяного сырья. Построенный в 1895 году фирмой "Ахвердов и К°", он первоначально состоял из двух перегонных кубов, вырабатывавших дистиллят смазочных масел и битум. В годы индустриализации на месте маломощных кубовых батарей были построены высокопроизводительные установки для глубокого крекинга, а ассортимент продукции значительно расширился.
"Юнкерсы" и "Хейнкели" заходили на цель с юго-западного направления, ориентируясь по руслу реки Сунжа, на левом берегу которой на окраине города и находился нефтеперегонный завод. В налете участвовал и командир I./KG100 гауптман Бётхер. Согласно записям в его летной книжке, "Хейнкель" поднялся в воздух в 14.35, а вернулся на базу в 22.35 после семичасового полета. На нефтеперегонный завод Бётхер сбросил бомбы SCI 000 и SC500.
В результате бомбардировки вспыхнули нефтеперегонные установки, насосные станции, резервуары с нефтью и нефтепродуктами, а также ТЭЦ, всего свыше 200 объектов. Наиболее страшным оказался пожар в гигантском нефтяном амбаре, в котором находился 1 миллион тонн нефти! После попадания нескольких фугасных и тяжелых зажигательных бомб хранилище вспыхнуло. Горящая нефть из него потекла в город и Сунжу, расплавляя все на своем пути в бесформенную груду, словно вулканическая лава. Особенно сильно пострадал Сталинский район Грозного. Трамвайные рельсы и металлические опорные столбы гнулись и скручивались, как листья. При тушении огненной массы погибли сотни местных жителей и пожарных.
Цель была полностью уничтожена, причем столбы дыма, поднимавшиеся над столицей Чечено-Ингушской АССР, в течение нескольких дней не позволяли произвести аэрофотосъемку. "Дымовое облако по-прежнему поднимается на 5500 метров в высоту", – писал в дневнике довольный собой Рихтхофен на следующий день. Два дня спустя налет на Грозный повторился, но уже меньшими силами.
Грозненский апокалипсис стал предвестником нового наступления группы армий "А". Основное внимание 4-го воздушного флота также снова сместилось на Кавказ. 24 октября вся 76-я бомбардировочная эскадра оберста Борманна перелетела с аэродрома Тацинская в Армавир, в 350 километрах к югу. На следующий день здесь же приземлились "Юнкерсы" из II./KG51. В то же время III./KG55 перебазировалась в Крым для участия в налетах на черноморские порты Туапсе, Поти и Сухуми.
25 октября 1-я танковая армия начала наступление на Орджоникидзе. Его поддерживали 90 бомбардировщиков, в том числе II./KG51. Наиболее сильные авиаудары были нанесены по позициям советской 295-й стрелковой дивизии и командным пунктам. В результате был разрушен КП 37-й армии и узел связи. 26-го числа II. и III./KG27 совершили массированный налет на Нальчик, причинив городу большие разрушения. Вскоре он был занят 13-й танковой дивизией и румынскими горными подразделениями, которые разгромили несколько советских дивизий и взяли 7000 пленных.
28 и 29 октября из-за сильного тумана действия бомбардировщиков в районе Северной Осетии стали невозможны, поэтому "Юнкерсы" и "Хейнкели" переключились на Туапсе и Астраханский морской рейд.
"25 октября началось наступление, которое должно было привести к весьма большому успеху (как это первоначально ожидали), – писал командир III танкового корпуса генерал Эберхард фон Макензен. – Теперь началось преследование, с одной стороны, в горных ущельях, с другой – также в направлении выходов из гор Военно-Осетинской и Военно-Грузинской дорог".
Даже с минимальной воздушной поддержкой корпус Макензена продолжал продвижении к Орджоникидзе, город, преграждавший путь к Военно-Грузинской дороге. Выход на нее открывал дорогу на столицу Грузии – Тбилиси и далее на Баку.
30 октября 23-я танковая дивизия захватила город Чикола. В небе снова появились пикирующие бомбардировщики Ju-88 из KG51 "Эдельвейс", которые наносили удары по дорогам, позициям артиллерии и советской пехоте, выдвигающейся к линии фронта. На следующий день немецкие танки начали наступление через Дигору на Алагир, откуда начиналась Осетинская военная дорога. Последняя проходила на юго-запад через главный хребет к побережью Черного моря, к Поти и Батуми – последним военно-морским базам, где укрывались потрепанные остатки советского флота. 1 ноября Дигора была взята, в следующую ночь 13-я танковая дивизия захватила Ардон, а 23-я танковая дивизия – Алагир.
Поздно вечером 2 ноября передовые немецкие части находились уже в 4 километрах от пригородов Орджоникидзе. Сам город до этого несколько раз подвергался авиаударам и горел. Как раз накануне по нему нанесли удар "Хейнкели" из I./KG100. При этом командир 1-й эскадрильи Ханс Бётхер сбросил на Орджоникидзе 16 необычных бетонных осколочных бомб. В результате этого налета погибли начальник штаба Закавказского фронта генерал-лейтенант П.И. Бодин, член Военного совета фронта А.Н. Саджая и нарком внутренних дел Северо-Осетинской Республики Заделава.
А на следующий день Бётхер атаковал позиции советских войск на подступах к городу, сбросив на одну цель бомбу SC250, а на другую – 16 осколочных SD50.
Если бы в середине августа Рихтхофен не бросил все свои силы против Сталинграда, то этот район мог оказаться в руках немцев еще два месяца назад. Причем почти без боя. Теперь же немцам приходилось упорно пробивать одну за другой оборонительные линии советских войск.
Между тем 3 ноября погодные условия на Северном Кавказе резко ухудшились. По утрам на предгорья опускался туман, а затем весь день лил дождь. Это заставило Кляйста приостановить наступление. А штурмовики и бомбардировщики снова переключились на запасную цель – Туапсе. 3 ноября им удалось потопить около порта крупный транспорт водоизмещением 14 000 тонн.
6 ноября погода улучшилась, после чего Рихтхофен снова бросил все силы на поддержку III танкового корпуса фон Макензена. В течение дня бомбардировщики совершили три массированных налета на Орджоникидзе. Гауптман Бётхер в этот день дважды поднимался в воздух, атакуя бетонными и обычными осколочными бомбами советские линии обороны вокруг города.
Однако было уже поздно. Наступление окончательно выдохлось, и в этот день Закавказский фронт начал контрнаступление. Советские войска пытались окружить 13-ю танковую дивизию, перерезав ее коммуникации. Погода снова ухудшилась. И немудрено! Ведь на дворе уже стоял ноябрь, а совсем не теплый и победный август. 9 ноября Рихтхофен записал в дневнике: "Летать невозможно здесь… Мы даже не можем делать телефонные звонки, потому что провода обледенели. Почти ничего сделать нельзя. Это скучно. Мы много спим".
В ночь на 12 ноября Макензену удалось вывести свои части из-под угрозы окружения, побросав большую часть автомобилей и тяжелых орудий. Ну а Бётхеру впервые в этом году пришлось не поддерживать наступление, а наносить удары уже по контратакующим советским войскам. 14 ноября он совершил два боевых вылета, а 16-го числа – три.
Наступление к нефтяным месторождениям, до которых оставалось рукой подать, окончательно захлебнулось. Разъяренный Гитлер в бешенстве приказал Рихтхофену уничтожить Баку!
В тот момент столица Азербайджанской ССР находилась в радиусе действия двухмоторных бомбардировщиков, базировавшихся в Армавире. Штаб 4-го воздушного флота приступил к подготовке операции. "Это замечательно, что Главное командование вермахта не возражает против временного использования всех или по крайней мере большинства бомбардировщиков под Сталинградом для нападений на нефтяные месторождения, – радовался Рихтхофен. – Их обширные повреждения (особенно Баку) нанесли бы Советскому Союзу гораздо более тяжелый удар, чем потеря Сталинграда". Согласно плану предполагалось, что первый налет выполнят опытные экипажи I./KG100 "Викинг". Так что вскоре в летной книжке Ханса Бётхера вполне могла появиться запись о бомбардировке Баку. Однако приказ о налете на главный нефтедобывающий район СССР так и не поступил. Вместо этого уже скоро Бётхеру пришлось опробовать себя в новой роли: вывозить раненых из окруженного Сталинграда…
Тот факт, что, несмотря на все усилия люфтваффе, так и не удалось парализовать деятельность советского Черноморского флота, обнаружился уже осенью 1942 года. Флотские бомбардировщики продолжали налеты на города, аэродромы и военно-морские базы оси в Крыму и на Таманском полуострове. А торпедные катера и самолеты-торпедоносцы постоянно атаковали немецкие и румынские транспорты, осуществлявшие перевозки вдоль побережья. Продолжались и обстрелы побережья эсминцами. К примеру, 2 октября три корабля открыли огонь по Ялте, нанеся серьезный ущерб порту и убив и ранив несколько моряков. "Постоянные обстрелы портов, минирование, воздушные операции и нападения на наши автоколонны русского флота в сотрудничестве с русскими ВВС начинают мешать жизненно важным поставкам, перевозимым морем в армию, – жаловался 6 октября штаб немецкого флота. – Люфтваффе в настоящее время слишком заняты другими задачами и не могут проводить регулярные нападения на корабли".
Каспийская охота
Согласно первоначальному плану операции "Блау", 6-я немецкая армия должна была сразу после взятия Сталинграда наступать вдоль правого берега Волги на Астрахань. И тем самым окончательно перерезать маршрут, по которому нефть из Баку и ленд-лизовские грузы поступали в центральные районы СССР. Однако в сентябре дивизии Паулюса застряли в излучине Волги. В итоге ограничились полумерами.
Чтобы прикрыть растянувшийся на сотни километров левый фланг группы армий "А", в Калмыкию была отправлена 16-я моторизованная пехотная дивизия, которой поставили ограниченные задачи – продвинуться максимально близко к Астрахани и удерживать фронт до подхода подкреплений.
Для поддержки с воздуха дивизии был выделен небольшой авиаотряд в составе одного тяжелого истребителя Bf-110, четырех Bf-109, нескольких самолетов-разведчиков FW-189 и планеров DFS-230A с буксировщиками Hs-126. Последние использовались для доставки предметов снабжения. Понятно, что эти силы были способны выполнять лишь чисто тактические задачи. Впрочем, и ПВО Астрахани к началу октября располагала всего 12 истребителями. Три Як-1, два И-15бис и два английских истребителя "Харрикейн" из 652-го иап базировались на аэродроме Астрахань, еще пять ЛаГГ-3 из 572-го иап дислоцировались в Харабали. 269-й иап прикрывал южный участок железной дороги Астрахань – Урбах. На его вооружении имелись 10 "Харрикейнов". Еще четыре старых биплана И-15 прикрывали от возможных налетов авиации противника Гурьев.
Когда у немецких летчиков в Калмыкии, представлявшей собой, по сути, небольшую пустыню, не было дел на фронте, они пугали население Астрахани. К примеру, после полудня 10 октября многие жители города внезапно услышали гул моторов и вслед за этим длинные пулеметные очереди. Затем над крышами домов промелькнули силуэты двух маленьких самолетов.
Это были "Мессершмитты" с пиковыми тузами на фюзеляже из 3-й эскадрильи JG53, которые на бреющем полете прошли над Астраханью, обстреляв несколько улиц, 17-ю пристань, кирпичный завод, батарею 679-го зенитно-артиллерийского полка, а также железнодорожный состав. В результате этой штурмовки были ранены семь человек из городского населения. По счастливой случайности никто не погиб.