Женщина отпрянула так, словно поняла, и пошла прочь, оборачиваясь встревожено. Обидевшись на женщину, на Кобаяси, на Шимаду, на всю Японию, шла она по тоскливым улицам, под тусклыми фонарями…
Мужской голос позвал её по имени, а детский крикнул:
- Сеньора!
Она не заметила, как подошла к Николиному дому. Элизабет повисла у неё на шее, а Никола посмотрел внимательно.
- Что случилось?
Пока она рассказывала про приглашение, всегда призывавший к миру с сэнсэями Никола закипал:
- Что он себе позволяет, этот твой шеф?! Не пускать мужа к жене!
Обняв её одной рукой за плечи, другой он вытащил из машины Элизабет, взял её под мышку. Дверь открыла Вероника. Глянула на гостью, ахнула, сунула ей в руки маленькую Изабеллу, побежала накрывать на стол. Никола нарезал толстыми ломтями всё, что нашёл в холодильнике: сыр, овощи, ветчину - вывалил кучу на разделочную доску…
- Мой отец всегда так ел. Он был мясником и тонко не резал.
Никола достал из шкафа настойку из горьких японских слив. Изабелла тюкнулась в её щёку пахнущей молоком тёплой мордашкой, Элизабет притулилась рядышком. Она улыбнулась, чтобы не разреветься…
- Подумаем, как обойтись без твоего сэнсэя, - солидно говорил Никола на прощание.
А Вероника приглашала заходить, когда захочется. Хоть каждый день. Никола пошёл её проводить, прихватив с собой Элизабет.
- Брось расстраиваться! - шумел он, наплевав на боязливую тишину улицы. - Посмотри! Вот стоим мы с тобой на каком-то острове, на краю земли, а вокруг нас океан. А мы тут живём. И неплохо живём. А почему? Да потому что мы с тобой - не так себе ребята! Мы работаем - дай Бог! И потому японцы приглашают нас и платят нам как почётным гостям. Они нуждаются в нас! И мы сумеем с ними справиться. И мужика твоего привезём, не сомневайся!
Прижав к себе Элизабет, она слушала Николу и смотрела на холодные японские звёзды.
Следующим вечером в дверь её квартиры позвонили. На галерее стоял Никола в мотоциклетном шлеме.
- Я нашёл, как тебе помочь! - он протянул какие-то бумаги. - Это - полный комплект документов, всё, что нужно для визы. Заполни эти бланки и ты сможешь пригласить мужа без своего профессора. Я их у одного китайца выпросил. Китайцы, они всё знают. Но не говорят, скрывают. Я нашёл молоденького новичка, и он дал мне скопировать документы. И перевёл. Тут всё по-японски. Я кое-где карандашиком на полях по-английски пометил, что где вписывать. Остальное так запомнил. - Он прошёл в комнату, не разуваясь, не снимая шлема. - Бери ручку! Пиши, пока я не забыл. - И взял со стола печенье. - Умираю с голода, я к тебе прямо с работы заехал. - Закончив диктовать, Никола встал, похлопал её по плечу. - Не горюй! Мы ещё разопьём с твоим мужиком бутылочку сакэ.
Наутро, придя в университет, она закрылась в своём кабинете. Разбирая Николины бумаги, увидела в конце бланка графу - подпись шефа. В отчаянии она написала письмо в Токио, в фонд, который платил ей зарплату. Совсем простенькое письмо: пришлите приглашение для мужа, коль я, ваш стипендиат - почётный гость японского правительства. Через неделю пришёл ответ: обращайтесь к своему сэнсэю! Круг замкнулся. Ей ничего не оставалось, как сражаться с Хидэо. Она вошла в его кабинет с ответом из Токио в руках.
- Вы… Вы писали в Токио, в министерство?!
Хидэо покраснел и сжался, словно получил удар по голове. И долго молчал. А когда вновь обрёл дар речи, принялся бушевать, как тайфун.
- Скажите спасибо, что Вы сами удостоились чести приехать сюда! - зло выкрикивал он.
Она никогда не видела Хидэо таким. Не знала, что он может быть таким. И не думала, что скажет ему:
- Я готова отказаться от чести жить в Японии. И уехать.
Хидэо остановился на полуслове. Помолчал. И стал формулировать свои претензии спокойнее. Кратко их смысл сводился к следующему: она совершила самое страшное, что можно совершить в Японии, вынесла сор из избы. Дала понять вышестоящему начальству, что у них с сэнсэем не всё гладко, раз она обращается наверх через его голову. Этим она поставила под удар репутацию сэнсэя, а страшнее этого и придумать ничего нельзя. Слегка остыв, Хидэо попросил у неё копию отправленного в Токио письма. И долго вчитывался в коротенький безобидный текст, словно ища подвох. И сообщил, выгоняя её из кабинета:
- Я должен связаться с Токио!
Через пару часов он снова позвал её, объяснив:
- Я попросил из Токио копию Вашего письма, они прислали её факсом, я убедился, что эта копия совпадает с тем, что Вы мне дали.
Он без стеснения сознавался в том, что абсолютно не доверяет ей. И всё-таки письмо в Токио, перепугав Хидэо, помогло! На следующее утро он сказал хмуро:
- Хорошо! Пишите план работы мужа. - Едва глянув на давно заготовленную бумагу, брезгливо отбросил её в сторону. - Неважно, что он будет делать! Важно, кто будет за это платить!
Значит, деньги не давали Хидэо написать эти несчастные пять строк? Неосторожно брошенное им обещание заплатить мужу за работу?
- Муж не нуждается в деньгах! Моей зарплаты вполне хватит на двоих!
- Только не вздумайте сообщить об этом в Токио! - язвительно заметил Хидэо. - Если эти Ваши неосмотрительные слова станут известны в министерстве, Вам сократят зарплату! - Поворот был настолько неожиданный, что она даже улыбнулась. Очень уж странная была логика! - Что тут странного? - возмущённо воскликнул Хидэо. - Японское правительство рассчитало размер вашей стипендии, исходя из потребностей Вашей работы. А Ваше намерение содержать мужа означает, что Вам платят слишком много денег…
Значит, ей полагалось ровно столько денег, чтобы поддерживать себя в состоянии, необходимом для выполнения научной работы. Вроде как машине на горючее и смазку, чтобы крутились колёсики. И ни капли сверх того. А муж был чем-то лишним. Для выполнения научной работы не обязательным.
- Я всегда подозревал, что Вы не тратите все деньги, что Вам здесь платят, - Хидэо смотрел на неё так, словно подозревал в краже. - А ведь Вы получаете зарплату для жизни в Японии, а не для накопления…
Он словно ждал, что после этой обиды она уйдёт. Но она не уходила. При слове "приглашение" Хидэо нервно вздрогнул, посмотрел на неё с опаской, и, сдаваясь, смиряясь со своей участью, погасшим голосом велел ждать. Поздно вечером он вышел из своего кабинета с бумагой в руках. Она так устала, что даже не обрадовалась. Она просто взяла листок, вложила его в конверт и отправила в Москву.
Оказалось, приглашение - ещё не конец. Приглашение - только начало. На следующий день Хидэо отправил её в библиотеку скопировать работы мужа. Все. Пачка получилась толстая. И это ещё были цветочки. Ягодкой оказалась бумага, описывающая, что будет делать приглашённый в течение двух месяцев, которые он собирался провести в Японии, день за днём. Полагалось указать даже адреса мест предполагаемых занятий и телефоны. Мужа хотели иметь на виду всё время, каждую минуту. Она сорок пять раз нажала на компьютере кнопку копирования, повторив слова "работа в университете" на все будни. Потом пятнадцать раз написала против выходных дней "отдых дома". Хидэо отверг её труды с негодованием.
- Это ложь! Я не могу посылать это в министерство!
Она попыталась обороняться вежливо:
- Предсказать точнее занятия человека на два месяца вперёд вряд ли возможно.
Но Хидэо продолжал браниться:
- Вы вообще всегда относитесь к работе возмутительно небрежно!
Обидевшись уже всерьёз, она назвала бумагу унизительной. Очки Хидэо поползли вниз по вспотевшему носу и, должно быть, свалились бы, не удержи он их указательным пальцем.
- Что тут унизительного? Я пишу точно такой же план, когда уезжаю за рубеж! - Он достал из папки листок. - Вот, посмотрите!
Это был подробный график его перемещений по иностранной державе: адреса университетов и гостиниц, фамилии принимающих, телефоны, даты… Даже часы прибытия и убытия самолётов и поездов были указаны.
- Помните, я и Вам давал копию этого плана, когда уезжал в Англию?
Действительно, давал. Ей и Шимаде - наиболее важным людям в лаборатории. Для менее уважаемой публики он пришпилил один общий экземпляр к лабораторной доске.
- Что тут унизительного? Это делается для того, чтобы человека в любой момент можно было найти. Таков порядок! - голос Хидэо дрожал.
Он привык жить под колпаком. И не понимал, как это может кого-то оскорблять. Она извинилась и заверила сэнсэя, что составит график правильно. Если, конечно, он объяснит ей, как это делать. - Вы не сможете! - вздохнул Хидэо скорбно. - Мне придётся делать это самому.
И он заперся в своём кабинете и только через четыре часа вынес плоды своих трудов - в его бумаге не повторялась дважды ни одна строка.
Вместо сорока пяти повторов "работа в университете" была подробно описана какая-то деятельность, почерпнутая из плана работы мужа. А вместо "отдыха дома" упомянуты посещения каких-то храмов и музеев с указанием телефонов и адресов. Должно быть, Хидэо долго листал справочники. Бумага была насквозь лживой. Гораздо более лживой, чем та, что была изготовлена ею с помощью кнопки "копия". И токийский чиновник, захоти он изловить её мужа, никогда не смог бы его найти, но делать это, он, скорее всего, не собирался, и Хидэо прекрасно это понимал. И писал свою бумагу вовсе не для этого, а для демонстрации своего согласия с принятыми правилами, надо полагать. Ей стало жаль бедного сэнсэя, сочинявшего эту липу полдня. Он был так измучен, что не нашёл даже сил на обычные нравоучения. Он только сказал жалобно:
- Я трачу на Вас столько времени…
И уже совсем ослабевшим голосом велел размножить всё в пяти экземплярах. Она хотела было возразить, что силы он тратит не на неё, а на японские порядки, но промолчала. И покорно изготовила положенные копии, в два приёма дотащила их из копировальной - за один раз не получилось: пять раз повторенные статьи, план работы и этот несчастный график о восьми листах тянули на килограммы.
Может, потому Хидэо и не хотел приглашать мужа, что знал, чем обернутся для него пять строк приглашения? Она почувствовала угрызения совести. Так кончались почти все их размолвки - она обвиняла себя в незнании японских обычаев, искала объяснения странным поступкам японцев… Терзаясь, она думала, что здешние муки разнообразны, то становишься жертвой, то палачом. И неизвестно, что хуже.
Без любви…
Больной опустился гусь
На поле холодной ночью.
Сон одинокий в пути.
Басё
Любовь - болезнь, а брак - лекарство от неё.
Конфуций
- Таковы уж мы, японцы, мы всё делаем в последний момент! - смущённо говорил Шимада.
Он призывал её не сердиться на сэнсэя Кобаяси.
- Вы не понимаете! В том, что я не писал приглашение так долго, был глубокий смысл, - загадочно улыбался Хидэо. Но смысла не объяснял.
- А я знаю, почему сэнсэй не хотел приглашать твоего мужа! - хохотал Никола. - Он боится, что вы устроите медовый месяц на татами и забросите работу ради любви!
- Вряд ли сэнсэй думал о любви, - сомневалась Анна. - Скорее, об экономии. Гость - это лишние расходы. И лишние хлопоты. И потом, любой японский босс не любит слишком много личного в жизни подчинённых - это мешает работе. А о любви в Японии не думают вообще…
А она думала. Ждала встречи. Был прелестный летний вечер. Тихий, ласковый. Она позвонила Николе, Анне… Служебный телефон для личных надобностей здесь использовала, кажется, только одна она. Она старалась делать это очень редко, разве что в такой вечер, как этот. Когда невозможно работать. А сэнсэи никогда не звонили домой, чтобы сказать:
- Не волнуйся, дорогая, я задержусь!
И жёны мужьям не звонили, чтобы спросить:
- Что приготовить тебе на ужин, дорогой?
Домашнее, семейное, на службу не пускали. Только иногда забегала на минутку Намико - помочь иностранной сотруднице мужа, или приезжала жена Кумэды - привезти мужу обед. Женщина за рулём - редкость в Японии, но Кумэда доверял свой новенький Ниссан жене, добираясь на службу автобусом. Он баловал жену, позволял ей поспать подольше, не крутиться на кухне спозаранку. А когда она приезжала к нему с обеденной коробочкой, выходил встречать её - улыбающийся, счастливый, низко склонялся к окну машины, любуясь своей красавицей.
- Кумэда любит свою жену, - сказала она Хидэо, наблюдая вместе с ним из окна сцену встречи супругов.
- Любит? - повторил незнакомое слово Хидэо и объяснил ситуацию проще: - Жена Кумэды младше его на пятнадцать лет. - И добавил: - А мы с Намико - ровесники. - Он говорил так, словно это обстоятельство автоматически исключало любовь.
Любовь вообще занимала мало места в здешней жизни. Даже в жизни молодых. Студенты бодро щёлкали клавишами компьютеров, не обращая ни малейшего внимания на прелестный летний вечер, на солнце, опускающееся в мягкую зелень гор, на тёплый ветер, приносящий в раскрытые окна запахи цветов. Она подошла к красавцу Куботе.
- Вы каждый день работаете допоздна. Когда же вы гуляете с девушками?
Привычная шутка, обычная тема… Но Кубота смутился, покраснел, посмотрел на сидевшего неподалёку Шимаду, словно прося помощи. Шимада улыбнулся.
- Нашим студентам некогда бегать на свидания. А невест им родители найдут. Куботе ещё рано об этом думать - он не окончил курс. А вот мать Миуры уже, наверное, хлопочет, ищет невесту.
Высокий, широкоплечий Миура ссутулился, ещё ниже склонился к компьютеру и не прекратил работу, хотя явно прислушивался к тому, что говорил Шимада:
- Миура нашёл работу на фирме в другом городе. Ему придётся снимать там квартиру, вести хозяйство, готовить, стирать… В родительском доме всё это делала для него мать. А теперь надо будет учиться обслуживать себя самому. Или жениться. Лучше, конечно, жениться.
Шимада хмыкнул. И Миура улыбнулся. И даже, кажется, кивнул. Вот так - в России свадьбу торопила любовь, в Японии - надобность стирать, готовить…
- Большая часть браков в Японии до сих пор заключается по сговору родителей, - говорила Анна. Они вместе сбежали с работы пораньше, пошли бродить по городу. Вечер был так хорош, что невозможно было говорить ни о чём другом - только о любви. - Искать невесту - дело матери, - говорила Анна. - Весьма ответственное дело. Невеста должна подходить жениху по возрасту, по образованию, по положению родителей, словом, быть девушкой своего круга. Мать жениха также должна поинтересоваться здоровьем будущей невестки, узнать, не попадали ли её предки под атомные бомбы в Хиросиме и Нагасаки. Нежелательны и сомнительные люди в роду, вроде баракуминов - скотоводов, скотобоев, пастухов… Они и теперь считаются в Японии нечистыми. Для выяснения родословной невесты матери женихов иногда даже нанимают частных детективов… - Они шли мимо шраина. На доске возле входа висела какая-то бумажка. - Семья такая-то извещает о браке с семьёй такой-то, - перевела объявление Анна. - В брак вступают семьи!
Хидэо и Намико тоже женились по сговору родителей. Только Намико не сразу рассказала об этом. То ли из обычной японской скрытности, то ли из боязни показаться смешной человеку с Запада, где браки заключались иначе. Поначалу Намико говорила, что познакомились они с Хидэо в электричке - вместе ездили на работу. И только потом созналась: их родители были знакомы много лет, жили на одной улице. Вскоре после первой свадьбы семьи сыграли вторую - младшего брата Хидэо женили на сестре Намико. Наверное, родителям жениха так было проще - не ходить далеко за следующей невестой? И жена Шимады была дочерью друга его отца, университетского профессора. Наверное, и мать Миуры найдёт для него подходящую невесту среди соседей, друзей… А он согласится взять её в жены ради готовки и стирки. И жить с ней без любви.
Наутро, зайдя в Шимин-центр, она заметила: дамы шушукаются за её спиной. Самая смелая, самая решительная из них - Мидори подошла к ней, спросила напрямик:
- Говорят, Вы хотите привезти сюда мужа! - И, услыхав "да", изумилась искренне: - Но зачем? Вам хочется лишних хлопот? Ведь Вам придётся его обслуживать!
Дурацкое это словечко "обслуживать" было, кажется, единственным определением здешних семейных отношений. Словно муж приносил в дом только лишнюю стирку…
- Вас что же, ничто не связывает с мужьями кроме стирки? - разозлилась она.
- Нет, почему же? - удивились дамы. - Мы ещё готовим для них еду, покупаем одежду, продукты…
- А любовь? - прерывала она нудное перечисление. - Как же любовь?
Мидори хмыкнула, Сумико грустно улыбнулась, а Соно-сан тихонько, по стеночке отошла. Словно говорили о неприличном. И Намико смутилась, но на правах близкой знакомой сказала робко:
- Мы уже немолоды.
И потупилась. Словно давно смирилась с тем, что в пятьдесят с хвостиком жена может быть для мужа только прислугой.
- Японская семья живёт иначе, чем американская или русская, - тихонько сказала Джейн, отводя её в сторонку. - У нас и у вас муж с женой каждый вечер ложатся в одну постель. А японцы делают это только тогда, когда хотят завести бэби. Мы с вами укладываем детей в отдельную кроватку, а подросших - в отдельную комнату. А японцы кладут футонг ребёнка между папой и мамой, даже когда он уже подросток. Какая тут любовь? Родив сколько нужно детей, японка вообще лишается мужской близости, а мужчина… Он ходит к профессионалкам. Если хочет. Если у него остаются силы после длинного рабочего дня.
Она отказалась от дальнейших объяснений Джейн. Американка могла неверно представлять себе такие подробности японской жизни. Да, если бы и верно, у русских не принято такие подробности обсуждать. Пришедшая вместе с ней в Шимин-центр Леночка без колебаний стала на сторону японок:
- Ваш сэнсэй не хотел приглашать Вашего мужа потому, что заботился о Вас. Хотел сделать, как лучше. Ведь с мужем у Вас появится больше обязанностей по дому, Вы будете уставать, станете хуже работать… - Леночка заранее готова была вычесть из супружеских отношений любовь.
А вот Митико жить без любви не соглашалась.
- Браки по сговору? - девушка презрительно передёрнула плечиками. - Сейчас их становится всё меньше! У нас многое теперь меняется! - Шустрая Митико имела в виду не только себя, но и персону куда более высокого ранга: - Ныне царствующий император женился по любви. Он был первым, кто взял невесту не из императорской семьи, а простую дочь промышленника. Правда, богатого. У неё было много неприятностей из-за её происхождения. И принцессе разрешено будет самой выбрать себе мужа. На этот счёт уже есть официальное решение. - Значит, даже на самом высоком уровне обеспокоились отсутствием любви и допустили её официальное признание. - Правда, принцесса жениха себе до сих пор не нашла. Но ей всего тридцать лет. У нас в Японии не выходят замуж рано. И императорский наследник женился на девушке тридцати лет. К сожалению, у его жены проблемы - она уже несколько раз неудачно пыталась родить ребёнка. А ведь этот ребёнок должен будет продолжить императорскую династию.