Наконец мы едем в отпуск, как и обещал Дэдди. Дневник я беру с собой. Но записывать буду только самое-самое важное! Я хочу просто лениться. И только наслаждаться - будто выдохнуть, глубоко-глубоко. Пока-а-а! Мы, кстати, опять летим!
5 ноября 1954 года
Рим, вечный город. У меня нет слов. Сказочное путешествие. В самолете сидели Одри Хепбёрн и Мел Феррер. Я обожаю Одри! В "Римских каникулах" она была восхитительна! Я бы там тоже охотно сыграла. Я отчётливо помню отдельные сцены. Здесь, в Риме, одна из них всё время приходит мне на память. А Одри в моём представлении связана со всеми этими известными римскими площадями - они же как раз есть в фильме.
Небо такое голубое, как рисуют в детских книжках с картинками.
Вилла Боргезе. Ватикан. Фонтан Треви. Мы ещё были на беатификации одной монахини в соборе святого Петра. Это было одним из сильнейших моих впечатлений. Вот бы наша директриса меня сейчас видела. Непременно пошлю ей открытку.
6 ноября 1954 года
Это неописуемо прекрасно. Мы уехали с самого знаменитого римского вокзала. Станция Термини. Не доезжая до Неаполя, впервые увидели море. Оно лежало между пальмами и апельсиновыми деревьями как бесконечно огромный ковёр в заколдованном замке. И маленькие брызги пены на нём - как будто рассыпанные, сверкающие бриллианты. Солнце ещё сильно греет, и оно красивее, чем у нас. У него как будто диадема - думаю, я просто рехнусь от восторга. Или, может, у меня будет маленький солнечный удар. Это легко может случиться от жары.
7 ноября 1954 года
Вот не повезло! Наверно, солнце на меня обиделось, что я сказала про солнечный удар. Сорренто - Капри - и потом погода испортилась! Мы живём в "Квизиане". Есть спагетти - просто мучение. Я в них вечно запутывалась. Их едят, когда по-настоящему голодны. Но в этом, наверно, и есть суть дела. Потому что в Италии спагетти - это только закуска.
10 ноября 1954 года
Вот мы и снова в Неаполе. Ночная поездка на пароходе - это что-то невероятное. Я стояла на палубе, совсем одна. Море кипело. Качку я перенесла хорошо. Потом взошла луна. Я ещё никогда так не переживала лунный восход. Ночь постепенно становилась серой, потом серебряной. Это было призрачно красиво. Я даже заплакала, так было прекрасно. Пароход рассекал море как дракон. И я стояла на его спине - и мечтала. О том, что когда-нибудь я ещё раз проделаю тот же путь. Но уж точно не одна.
14 ноября 1954 года
Сиракузы. Очень жарко и очень грязно. Мы были на экскурсии, ещё видели чудотворную Мадонну, когда ехали поездом в Таормину. Подумать только: ведь уже ноябрь! А здесь всё ещё лето. Я люблю юг. Мне вообще нравится, когда тепло. Зимой тоже здорово. Но прежде чем замёрзнуть, уж лучше сначала вспотеть!
Мы остановились в отеле "Сан-Доменико". Отель просто волшебный. Кругом сад, известный всей Сицилии. Я целыми днями в воде: купаюсь, плаваю, нежусь на солнце.
Здесь еще живёт Алида Валли.
И ещё одна знаменитость из Германии: Густав Грюндгенс. Он меня сразу узнал. Он видел мои фильмы и взглянул на меня по-отечески:
- Давай, Роми, продолжай!
Уж теперь-то - точно!
16 ноября 1954 года
Я полагаю, в раю, где жили Адам и Ева, и то не было прекраснее. В середине ноября всё цветёт. Апельсиновые деревья меня восхищают. Ароматы - наверняка как в садах Эдема. Я бы не удивилась, если бы вдруг проснулась - и оказалась первым человеком. То есть - вторым. Я же точно знаю, кто оказался бы первым!
26 ноября 1954 года
Это было как сон. Теперь я уже опять дома, в Кёльне. Если есть что-то прекрасное, так оно всегда слишком быстро проходит. Путешествие. Хороший фильм. Всё. Только сообразишь, очнёшься - а всё уже кончилось. Остаются только воспоминания. Воспоминания - вообще часто самое прекрасное, что есть в жизни. Так я думаю.
Мы проехали на поезде весь итальянский "сапог", всё время вдоль моря. Редкий случай: поезд ехал на пароме, и потом прямо до Мессины. В Риме мы ещё остановились в "Эксельсиоре", а потом вылетели назад "суперконстеллейшеном" компании "Эйр Индиа". Был попутный ветер, и не успели мы удобно устроиться, как уже долетели. Рим - Дюссельдорф за три часа.
8 декабря 1954 года
К Рождеству будет премьера "Юности королевы". Я ещё не видела готовый фильм! Это - самое захватывающее в кино. Каждая сцена снимается отдельно. И напрягаешься в каждой сцене. А всё решает то, как всё это смотрится вместе. Но Эрнстль сделал всё на самом деле хорошо. И Герман тоже. Герман Ляйтнер ведь не только ассистент режиссера, он и монтировал картину. Уж те эпизоды, где я была не совсем в порядке, он, надо думать, вырезал. Например, где я с воспалёнными глазами! Надеюсь, этого нигде не видно!
14 декабря 1954 года
Странное чувство: теперь, если я иду по улице, люди иногда друг друга подталкивают и шепчутся: это не Роми Шнайдер?
И давай меня рассматривать.
Это здорово. Но и грустно. Иногда я чувствую себя будто меня растаскивает в разные стороны. То я горжусь, что меня узнают, а то вдруг хочется сидеть в обычной забегаловке и есть сосиски, и чтобы меня никто не рассматривал и не контролировал, что я делаю и правильно ли я держу вилку. И если нет, то почему бы и нет?
Я ужасно волнуюсь, когда думаю о премьере. Надеюсь, будет успех. Вот был бы лучший подарок к Рождеству!
И это - уже послезавтра!
20 декабря 1954 года
Я ленюсь, так уютно. Это кино отнимает всё здоровье. Неделями ты пашешь как лошадь. Все силы - съёмкам, и кроме них - ничего. Вдруг целый день - никаких съёмок: то солнце не выходит из облаков, а оно срочно нужно, то ещё что-нибудь. И тогда всё задерживается, всё опаздывает, и в итоге все сидят нервные и измотанные, в то время как должны уже быть совсем в другом месте - дома, в отпуске или где-нибудь ещё.
Здесь, в Кёльне, - что-то неземное. Дэдди освободил чудесные апартаменты в отеле "Бельвю", что в Роденкирхене. Это прямо на Рейне. Когда мы приезжаем, отель вообще закрывается, и нас никто не беспокоит. Мамина гостиная выходит как раз на излучину Рейна. Туда-сюда идут баржи. Всё так спокойно, бесконечно спокойно, мирно. Река поблёскивает на зимнем солнце, течение такое медленное, ленивое, как во сне. Я тоже могу долго спать!
На следующий год у меня уже есть два фильма: "Гроссмейстеры Тевтонского ордена" с сыном Зигфрида Бройера и "Зисси", вероятно, с Карлхайнцем Бёмом. Я радуюсь просто ужасно!
21 декабря 1954 года
Отпуск в Берхтесгадене! Чувствую себя так, как будто вернулась к самой себе. Это так чудесно - снова быть здесь, в моём любимом Мариенгрунде, вдали от всей этой чехарды, от всех людей, только с мамой и двумя собаками, Аяксом и Зепплем. Через несколько дней приедет Дэдди. Я так счастлива быть дома. Очень красиво идёт снег. Мы с мамой были в деревне. Вот теперь сидим вдвоём в охотничьей комнате. Безумно уютно.
20 января 1955 года
Несколько райски прекрасных дней. Мы посмотрели немецкий чемпионат по лыжному спорту, чудесно гуляли с мамой и собаками: Аяксом, это наш маленький сладкий щеночек боксёр (ему полгода), и Зепплем, это наша серьёзная четырёхгодовалая такса - причём типичная такса! Громадное удовольствие гулять с ними обоими!!
Стоп. Хватит. У меня отпуск.
Рождество и Новый год отпраздновали великолепно. Теперь - больше ничего, даже дневника будто бы и нет!
Вена, 4 марта 1955 года
Мой четвёртый фильм! "Гроссмейстеры". Он раньше уже имел большой успех, назывался "Весенний парад". Главную мужскую роль тогда играл папа. На этот раз - Зигфрид Бройер-младший. Прошлый фильм я видела в Зальцбурге. Папа был просто восхитителен. Надеюсь в новой экранизации так же ему понравиться, как он мне - в том фильме.
Мы с мамой живём на этот раз в "Захере". Это один из самых респектабельных отелей, что я знаю. А я знаю уже множество. В Мюнхене, в Кёльне, Риме, Берлине - не забыть еще Сиракузы.
Мне теперь уже шестнадцать. И я уже видела всякие достопримечательности в мире. Тысячи людей знают меня, а я их - нет. Поэтому я часто бываю несчастна. Мне хочется когда-нибудь поговорить с этими многими незнакомцами, спросить: что вы вообще-то думаете об этой Роми Шнайдер?
Может, вы думаете, она просто чванливая гусыня? Или нет? Всё это так тяжело.
Может, я и правда - мыльный пузырь и в один прекрасный день лопну с треском? И тогда от меня ничего больше не останется, кроме клочка пены! Причём я ведь сама себя не надувала! Не надувала!
Я из чего исхожу? Ну просто гусыня. Я сегодня разговаривала с одним старым стреляным воробьём, так вот, он так надо мной посмеивался, очень скептически, будто хотел сказать: ага, малышка, выглядишь-то ты хорошо, но кроме этого... ничего! Всё остальное из тебя лепят режиссёры. Однажды ты вместе со своим талантом сядешь в лужу - и что? Что ты можешь? Ты выучилась чему-нибудь разумному?
До этого я и сама додумалась. Но ведь это чепуха! Я же молодая. Я ещё всему могу научиться. И я так и сделаю. Я хочу играть в театре. Начну с роли горничной в каком-нибудь захолустном балагане и буду говорить на сцене только: "Кушать подано!" Уж если ничего другого не остаётся.
Я ведь и сейчас чему-то учусь. И пока что играю саму себя. Даже когда играю королеву Викторию. Или деревенскую девчонку в "Гроссмейстерах". И там и там - я сама. В других вариантах, с другим текстом. Но это - я. Я остаюсь самой собой!
10 марта 1955 года
Мои мысли крутятся как мельничное колесо. Я расстреляна, разбита, измучена и, к тому же, ещё неправильно развешена повсюду. Могу только спать. Но на это совершенно нет времени. Мы с мамой были на премьере "Королевы" в Цюрихе. Я думала, Швейцария очень уютная! Фигушки с маслом! Но об этом - завтра.
11 марта 1955 года
Была ночь. Где-то на улице, в Вене. Было жутко холодно. Мы снимали всё время один и тот же эпизод. Ещё и ещё раз. И ещё. Опять не получилось. Ещё раз.
Причём всё это вроде бы совсем легко. Простушка из деревни или, если точнее, из Зальцбурга на возу с сеном приезжает в большой город. Она собирается заявиться к своей тётушке, булочнице. Вот и всё!
Мы снимали весь день и всю ночь. К половине четвёртого утра мы совсем обессилели. В полном смысле слова. А в полдевятого - давай вставай! В Цюрих!
Вообще-то всё предполагалось не так. Мы должны были ехать на поезде, так всё и обставили. Но...
Едва мы сели в самолёт, я мгновенно уснула. Если это можно назвать сном. С лицом как мел. Чувствовала себя как жалкая собачонка. Мне было так скверно, что я думала: если ты это выдержишь, значит, у тебя нервы как у вола. Я это выдержала.
В аэропорту уже стояла машина, ждала нас. Мы тут же сели и отправились.
Было ведь объявлено, что мы прибываем поездом. А прибыли самолетом. Для фильма это, конечно, не дело. На вокзале в Цюрихе было темным-темно от народу. Нас же ждали с поезда!
Поэтому мы помчались на другой вокзал, на ближайшую станцию перед Цюрихом, вскочили в тот самый поезд, на котором мы и должны были ехать из Вены, и торжественно подкатили минута в минуту к Центральному вокзалу Цюриха. Вот было бы здорово просочиться сквозь толпу и оттуда пережить, как меня принимают. Просто как любопытный зевака, издали. Хотя, скорее всего, я бы ничего и не воспринимала, так плохо мне было!
Всё перепуталось: приветствия взахлёб, о которых я могла бы только мечтать, если бы не "проспала" их все.
Потом уж я выспалась вволю.
Потом мы со Столерсами из "Элита-Фильм" обедали в ресторане "Эрмитаж", прямо на берегу озера. Всегда у меня так: стоит что-нибудь съесть, и сразу всё в порядке, и душа и тело.
Но нас ожидал ещё один приятный сюрприз. Нужно было давать интервью на телевидении! Вот ещё чёртово изобретение! Я же не имею об этом ни малейшего представления. Те несколько телепрограмм, что я видела, можно пересчитать по пальцам. К тому же, по-моему, они были вполне безвкусными. Ну, я-то тоже отнюдь не повысила своим участием уровень телевидения. Просто сидела перед камерой, и всё это было для меня так же противно, как и вообще весь этот день. Это был настоящий кошмар.
Мама попыталась утешить меня тем, что давать интервью телевидению трудно даже опытным актёрам. Но в тот момент мне было просто на все начхать. Весь день я была в состоянии "да провались хоть весь белый свет!" Так не всё ли равно, минутой раньше или позже?
Мне было совсем плохо. И я бы не удивилась, если бы люди в Цюрихе, когда я после "Юности королевы" выползла на сцену, вместо аплодисментов освистали меня. Но, слава Богу, никто ещё не видел моего телевизионного интервью. Все хлопали. И как! Успех был громадный. И я примирилась со всем этим. С чёртовым возом сена в Вене. Со скверным полетом. Вообще со всем. Нет ничего прекраснее успеха!
15 марта 1955 года
Вот я и снова в Вене. Это звучит так, как будто всё остальное в Цюрихе прошло хорошо. Как бы не так! Когда нам нужно было улетать обратно, оказалось, что это невозможно. Причём это было связано с Россией. Вроде странно, но это так. Что русским делать в Цюрихе? Нечего им там делать! Но один из них был в Вене. Поэтому мы не могли покинуть Швейцарию. А было так: в Вену прибыл Молотов . Заключать государственный договор или что-то в этом роде. Я только знаю: Австрия получала свободу. Обещали, что оккупационные войска оттуда исчезнут - так быстро, как только возможно. Хорошая мысль (хотя мне-то они вовсе не мешали)! А как же иначе?
Поскольку господин Молотов находился в Вене, ни один самолёт не имел права там приземлиться. Я нахожу, что это уж слишком, потому что я-то точно ничего бы ему не сделала. Когда я его видела в иллюстрированных журналах, то не дала бы ему и половину той власти, что у него есть. Он выглядит как учитель. Это не должно звучать пренебрежительно. Как бы я могла, если я до сих пор переписываюсь со своей директрисой!
Вот так мы и остались ещё на один день в Швейцарии. Я позволила себе купить на Банхофштрассе чудные туфли для Фрэнкли. И потом мы со Столерсами были в кино. Вот странно: вроде бы всё, что связано с профессией, сейчас можно отложить, но на самом деле - не выходит. Кино - это как сладкая отрава. Раз полакомишься - тянет ещё и ещё! Я страстно люблю смотреть кино. И сейчас тоже. Чем дальше, тем больше.
Мы смотрели Марину Влади в "Хвастуне". По-моему, она - прелесть. Кстати, ей тоже шестнадцать, как и мне. Какая у неё походка! Как у леди. Что я говорю. Мэрилин Монро по сравнению с ней просто ощипанная маргаритка. Стоп. Это уже слишком.
16 марта 1955 года
Мюнхен. Наконец-то снова Мюнхен. По мне, образ этого города трудно уловить. Это какая-то смесь Берлина и Вены. Недавно я прочитала, что люди здесь скорее похожи на приезжих, чем на местных жителей. Мысль, конечно, абсурдная. И упаси Боже сказать это при мюнхенцах. Они бы разнесли всё в пух и прах!
Повод моего приезда в Мюнхен: я получаю премию. Для меня это примерно как если бы скаковая лошадь, какой-нибудь молодой рысак, получила хорошего кнута и прилично пришла к финишу, не переходя на галоп.
Непременно забегу ещё раз в бар "У Хайнца", уж пока я здесь!
17 марта 1955 года
Вот из этого ничего не вышло. Премию я свою получила, но "У Хайнца" не была. А теперь мне надо объяснить, что это за премию мне вручили, а то позднее стану старенькая и всё забуду.
Есть несколько журналов о кино. Это важно, потому что их читают все владельцы кинотеатров. И потом эти господа решают, брать ли в свой кинотеатр фильм, где играет и Роми Шнайдер.
Один из таких журналов называется "Новый фильм". Там каждый год проводится опрос, чтобы определить, кто, на взгляд владельцев кинотеатров, станет кинозвездой завтрашнего дня. Там я, вместе с Карлхайнцем Бёмом, была названа "звездой будущего". А Барбара Рюттинг, Вальтер Гиллер и Клаус Бидерштедт - "актёрами будущего". Различие тонкое, но оно есть!
Шеф-редактор издания Хорст Г. Фельдт вручал нам награды. Я получила чудесную фарфоровую карету. Мейсенский фарфор, ему лет полтораста как минимум. Было жуткое количество фотографов.
Я была счастлива снова увидеть Клауса. Мы с ним не встречались с "Фейерверка".
Вечером: праздник на озере Штарнбергзее. Мама и Дэдди развлекаются так же славно, как и я. Я танцевала с Каем Борше. И познакомилась со многими коллегами. Это Ханс Альберс, Фита Бенкхоф, Винни Маркус, Маргот Хильшер, Ренате Маннхардт - в общем, все, кто там были.
Очень было весело. Маргот Хильшер взяла с собой свою собаку, а Карлхайнц Бём - свою жену, и получился настоящий семейный праздник.
Кстати, премии вручали в Гайзельгаштайге. Во втором павильоне. Там как раз Мартин Карол с Максом Офюлсом снимали "Лолу Монтес". Что-нибудь вроде этого я бы тоже сыграла.
20 марта 1955 года
Мне уже кажется, что я опять пошла в школу. Все окрестности мне так хорошо знакомы!
Мы снимаем натурные сцены "Гроссмейстеров" в Голлинге. Это совсем близко от интерната. До Гольденштайна - рукой подать. Вчера меня навестили две мои бывшие соученицы, они живут здесь, в Толлинге. Я их раньше почти не знала, они учились в другом классе. Но всё равно было приятно. Я же ещё совсем недавно тоже там просиживала школьную скамью. И в то же время кажется - прошла уже вечность...
26 марта 1955 года
Дорис живет со своей матерью в Штробле. Мы быстренько съездили в Берхтесгаден попить кофе.
10 апреля 1955 года
Когда мы три недели назад начинали в Вене цветной фильм "Гроссмейстеры Тевтонского ордена", с самого начала было у меня одно огорчение: по сценарию я приезжаю из Зальцбурга в Вену, к тётке, вместе со своей собакой. И вот я думала, что Зеппль, моя короткошёрстная такса, мог бы получить эту роль. Но дядя Эрнст, наш продюсер, автор сценария и режиссёр Эрнст Маришка сразу нас разочаровал: Зеппль для этой роли слишком изысканный. Эрнстль представлял себе нечто другое: некую благородную помесь пинчера, шнауцера и овчарки. Так что карьера Зеппля сорвалась.
Мы долго искали моего собачьего партнёра для фильма и, наконец, нашли. Правда, это существо похоже на гибрид афганского шакала и калифорнийского кролика, но мы быстро привыкли друг к другу, и он, невзирая на отсутствие родословной, оказался очень симпатичным парнем.